Оформитель слов

Иль Канесс (2019)

Поразительные, дерзкие и трогательные воспоминания школьника 90-х и студента начала 00-х. Крепкое словцо, блестящий юмор, неповторимый слог и суровая постсоветская Россия в беспощадных мемуарах. Кто гудрон не жевал, тот жизни не видал. Книга причиняет добро и подвергает смеху. Содержит нецензурную брань. Надо брать.

Лапы, уши и хвост

Когда мы переехали из города в село, в котопсах появилась НЕОБХОДИМОСТЬ. Бабушка-соседка тётя Дуня тожественно вручила нам на время беременную собаку Чернушку и навсегда кота Мурзика. Мы с сестрёнкой страшной обрадовались. Годами копившаяся беспощадная детская любовь обрела счастливчиков. Пришло время подвергать нежностям и причинять неминуемую ласку собственным божьим тварям.

— Кот, а ты смотришь криминальную хронику? — нежно-при-нежно гладил я Мурзика, не сводя с него глаз, потому что он мой первый кот, а тот довольно урчал, как новый двигатель трактора МТЗ-80. — Вижу, что не смотришь. Но это пустяки, скоро начнём. Папа антенну поставит и начнём. Ты, вообще, теперь везунчик, потому что я твой хозяин.

Через месяц Мурзик отправился на небеса. Он сидел на заборе и безмятежно залипал в чудесный закат, когда мимо шла случайно-организованная банда псов. Натуральные головокусы. Естественно, возник конфликт длинны хвостов и в итоге мечтательного кота разорвали в клочья. Папа закопал ошмётки несчастного в конце огорода, за забором, где собственно тот и принял страшную смерть. Я ходил к нему чуть ли не каждый день, обещая отомстить. Но только днём. Вечерами появляться там я опасался, потому как мёртвый и, в общем-то, едва знакомый кот внушал некоторую тревогу.

Мир оказался суров и беспристрастен. К такому меня жизнь не готовила. Это ещё ничего. Потом Чернушка ощенилась и тётя Дуня, сказала:

— Одного щенка оставьте, а остальных утопите. Собаку я позже заберу.

Тут я вообще сильно удивился. Найти в парке дохлую белку и смириться с естественным ходом вещей, мне, городскому жителю, было относительно легко, но топить… Это через-чур. А ведь бабуля произнесла это буднично, невозмутимо, как само собой разумеющееся.

Вскоре я понял, что жизнь котопсов тут, конечно, ценили, но в целом относились так: «жил он жил, пока не помер, так что заведём другого». Здесь так принято. Так проще.

Когда батька топил новорождённых щенков в ведре за оградой, а я держал в руках единственного, кого решили оставить, мама сказала:

— Не переживай, сынок, все псы попадают в рай…

Выросшего щенка я назвал Дейзик. Это оказался невероятно умный пёсель, который в итоге прожил у нас лет четырнадцать. Несмотря на то, что он жил на улице в будке круглый год, это был настоящий член семьи. Умный пёс, превосходный сторож и верный друг.

Но это был, по сути, мой собакен. Я с ним много разговаривал, играл, бегал, пытался дрессировать и прочее. Глядя на то, как мы безмятежно радуемся жизни, играя на улице, младшая сестрёнка однажды заявила:

— Я тоже хочу собаку.

Почему бы и нет. Так в нашем дворе появилась белая сучка по кличке Чара. С самого начала стало понятно, что эта прекрасная белошёрстная собачка самое невероятно тупое и совершенно бесполезное животное во всём мире. Если Дейзик круглые сутки сидел дома и лаял на всё, что движется, изредка убегая за пределы усадьбы справить нужду, то подросшая Чара шлюхалась целыми днями где попало. Но сестрёнка её любила.

Однажды в самый разгар январских морозов Чара в очередной раз вернулась после трёхдневной командировки сама не своя. Невооружённым глазом стало ясно, что ей очень плохо. Она прятала морду в снег и вела себя неестественно. Казалось, что натурально мучается в агонии, а сказать не может. Ближе к вечеру мне стало её совсем жалко. Она хоть и безмозглая, но наша. Чем же ей помочь, я не представлял.

Я отнёс Чару в предбанник, налил пожрать горячего борща и целый тазик воды. Постелил старый полушубок. Там ей будет лучше, теплее и комфортнее до самого утра, предположил я. Уже ближе к полуночи перед сном я решил проверить, как там у неё дела. Она лежала так же в углу, где я её и оставил. Борщ не тронут, как и вода. Я присел и погладил.

— Чара, Чара… Как ты? Почему ничего не кушала?

Шерсть была холодной. Я хотел было немного приподнять собаку, но она словно примёрзла к полу.

— Чара?..

Мне стало не по себе.

— Чара?

Я снова попытался приподнять её и, наконец, понял, что она совершенно замёрзла и стала каменной…

— Как там моя Чара? — спросила уже дома сестрёнка.

— Нормально, — озадаченно отозвался я. — Пап, там тазик с водой замёрз, я не могу вынести. Пойдём, поможешь.

Нехотя, но батька пошёл со мной в предбанник. Увидел Чару и понял, что дело не в тазике.

— Значит, сдохла. Дура… Сама виновата. Так, сынуля, сестрёнке ничего не говори. Утром скажем, что Чара просто убежала.

Батька принёс мешок, запихал в него окоченевшую собаку, вынес на улицу и положил за оградой. Утром нужно было куда-то её деть подальше от дома.

Ещё я научился ответственности за домашних животных. Когда Мурзика не стало, нам определили другого кота, невероятно старого и матёрого Василия. Его изрядно потрёпанный вид и огромные усы говорили о том, что в юности он подавал снаряды на батарее Раевского, а потом тушил полыхающую Москву. Наконец, дело декабристов и ссылка сюда, в дремучую Сибирь. Прошли годы и вот он я, уже волоку храброго кота Василия в сарай, где мама заметила здоровенную крысу. Судя по размерам, крыса эта годами жрала одни только вагоны с протеином. Заметив наглую вражескую морду, Василий вырвался, метнулся и намертво вцепился ей в глотку. Крыса же, каким-то невероятным образом извернулась и, как ниндзя, зажала в своей поганой пасти васькино ухо у самого корня. Так они и застыли, вцепившись друг в друга и рыча.

— Давай, Васёк, ты сможешь! — Дал я дельный совет коту.

Но ему это не сильно помогло. Схватка остановилась на том моменте, на котором началась. Время шло. Кот начал уставать. Годы берут своё. Ухо кровоточило. Я начал переживать, а потом понял, что старому вояке надо помочь. Сходил за ножом…

Где-то далеко, в большом городе среди «хрущёвок» на качелях сидели мои дворовые друзья, не зная, чем себя занять после уроков. Ещё буквально вчера я сидел рядом с ними. Мимо ехали трамваи, качались провода над проспектом железного Феликса, а я горячо рассказывал ребятам о мёртвой белке, и все были в восторге. Но это было в прежней жизни. Сейчас я находился в мрачном сарае на краю глухой деревни и импровизировал, пытаясь зарезать крысу, чтобы спасти кота.

Мы в итоге победили.