Бриллиантовый психоз

Илья Деревянко, 1998

«Благодаря окну, разбитому кем-то из одуревших ввиду шаткости привычной власти мужиков, по комнате разгуливал шустрый ветерок, притащивший с собой несколько рано пожелтевших листьев, содранных с деревьев помещичьего сада. Об обломок стекла с тупым упорством билась жирная муха, по скудоумию не догадывающаяся вылететь в зияющую рядом с ней дыру…»

Глава 1

Дураки бывают разные. Нет, попрошу не вставать с места, пока вас не вызвали!

О'Генри. Клад

Наши дни. г. Лозовск Н-ской области. 2 июля 1998 года, вечер

Развеселая компания, втиснутая в потрепанную «восьмерку», катила на шашлыки. Машин на шоссе хватало с избытком (конец рабочего дня). То там, то здесь возникали пробки. В открытое окно вливался прохладный, заметно подпорченный выхлопными газами воздух. В магнитофоне вопила очередная рок-звезда. В «восьмерке» сидело четверо: ее владелец — мелкий коммерсант Вадим Никаноров, двадцати восьми лет от роду; сотрудник частной охранной фирмы «Варяг» Андрей Кожемякин — одноклассник Никанорова; двадцатидвухлетняя Ольга Жеребцова — девица без определенных занятий, беспрерывно учащаяся то на одних, то на других курсах, и «белая ворона» — Иван Скляров, в 1988 году закончивший с отличием Историко-архивный институт, смолоду подававший большие надежды, а в настоящее время работающий, вернее, нищенски существующий на должности заведующего Лозовским городским музеем. Склярова пригласили случайно, в результате не слишком удачной шутки Кожемякина — соседа Ивана по лестничной площадке.

— Гы! — узнав о намеченном пикнике, сказал он, морща низкий обезьяний лоб. — У меня мысль!

— Какая?! — живо заинтересовался Никаноров.

В крохотном, сдавленном массивными черепными костями мозгу охранника мысли рождались столь редко, что уже сам по себе факт «рождения» являлся сенсацией.

— Давай позовем архивную крысу! Ради приколу! — поднатужившись, выдал Андрей и победно ухмыльнулся: «Вот, мол, вам, пожалуйста! Не такой уж я дебил! Тоже извилинами шевелить умею!»

— В чем же заключается прикол? — не понял Никаноров.

— А в том! Гы! — Сегодня Кожемякин определенно был в ударе. — Мы выпьем, а он нам побухтит про историю! Гы, гы!

— Пожалуйста, зови, — равнодушно пожал плечами коммерсант. — Водки на всех хватит. Я целый ящик закупил…

Вадим Никаноров намеревался обмыть удачную (ну, может, почти удачную) сделку по перепродаже партии китайских трусов и ввиду летней погоды, а также астрономических цен во всех мало-мальски приличных ресторанах решил провести торжество на лоне природы: дешево, сердито и воздух свежий. Изначально он позвал лишь старого приятеля Кожемякина. Склярова, как упоминалось выше, взяли «ради приколу». Что же касается Жеребцовой… Гм, гм… Вы, полагаю, сами догадываетесь…

Итак, компания сколотилась, для поднятия тонуса приняла «на грудь» по стакану-другому-третьему (кто как) и двинулась в путь по направлению к популярному в здешних краях водохранилищу с помпезным названием «Голубая лагуна», находившемуся километрах в десяти от Лозовска. Плюсами «Голубой лагуны» были близкое расположение и относительно чистая вода, а минусами — наличие при подъезде алчного поста ГАИ да в придачу хронический дефицит дров на побережье (чересчур много шашлычников развелось).

— Только бы проскочить! Только бы проскочить, — монотонно, словно заклинание, твердил Никаноров, добросовестно соблюдая правила дорожного движения и остервенело жуя мятную жевательную резинку. — От меня перегаром, блин, несет! Обдерут, суки, как липку!.. Только бы проскочить! Только бы проскочить…

Однако «заклинание» не сработало. У злополучного поста повелительно взметнулся полосатый жезл. К понуро остановившейся машине суетливым колобком подкатился жирненький лейтенант с розовой лоснящейся мордочкой, усиками-щеточками и шныряющими по сторонам глазками-бусинками. Гаишник втянул носом воздух, учуял аромат спиртного и аж подпрыгнул от радости.

— Ну-у-у?! — протянул он, выжидательно глядя на водителя. Никаноров с тяжелым вздохом вынул из кармана денежную купюру. Взгляд мента сделался сосредоточенным, как у кота, рассевшегося в песочнице справить нужду по-большому. Очевидно, соображал — хватит полученной мзды или маловато будет. Оказалось — маловато.

— Ну-у-у! — В голосе лейтенанта зазвенели угрожающие нотки, готовые в любой момент трансформироваться в правоохранительный лай. Щеточки на верхней губе вздыбились. В бусинках вспыхнули злые огоньки. Никаноров с горестным видом добавил вторую купюру, затем третью. Физиономия стража порядка просветлела.

— Проезжайте! — махнул рукой он, демонстративно разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

— Сволочь поганая! Чтоб ты подавился! — удалившись на безопасное расстояние, с ненавистью выругался коммерсант. — Твари ненасытные! Никак не нажрутся, подлюги! Тьфу!..

Обшарив всю округу, дрова с грехом пополам собрали. Кроме того, Кожемякин украдкой раскурочил топором декоративный пенек, предназначенный для отдыха туристов. (К слову, подобный пенек в окрестностях «Голубой лагуны» оказался последним. Остальные давно превратились в шашлычные дымки.) Затем развели костер и, дождавшись углей, разложили шампуры с мясом наподобие мангала, сымпровизированного из четырех кирпичей.

— Искупнемся? — немного оправившись после гаишной реквизиции, предложил Никаноров.

— Неплохо бы освежиться!

Кожемякин отрицательно покачал головой, поглядел на ящик с бутылками и вожделенно облизнулся. Жеребцова зябко поежилась, а Скляров просто промолчал, задумавшись о чем-то своем. По правде сказать, погода не располагала к водным процедурам: в небе толпились тяжелые тучи, дул порывистый ветер, в воздухе веяло сыростью. Неопределенно хмыкнув, Вадим сбросил одежду, оставшись в одних плавках, решительно направился к воде. «Освежаться» ему тоже расхотелось, но не зря ж прибыл на пляж?! Надо окунуться хоть разок, из принципа. Мутная вода встретила коммерсанта, мягко говоря, холодно. Он, чертыхаясь, окунулся с головой, пулей вылетел на берег, растерся полотенцем и торопливо оделся. По телу бегали мурашки. Зубы выбивали барабанную дробь. «Гаишника б, гада, туда, — зло подумал Никаноров. — Прям в форме да с камнем на шее! Бр-р-р!»

Между тем шашлыки почти поспели, шипели капающим на раскаленные угли жиром, источали вкусный запах.

— Н-наливай, — полязгивая зубами, предложил Вадим Кожемякину. Тот не заставил себя долго упрашивать. Водка с бульканьем устремилась в стаканы.

— З-за м-мою уд-дачную сделку! — провозгласил тост коммерсант, залпом проглатывая огненную воду. Остальные последовали его примеру, закусывая хлебом, зеленым луком, помидорами и недожаренным мясом.

— Повтори, Андрюша, — попросил Никаноров, чувствуя, как растекается по жилам хмельное тепло, забирая озноб и нервное напряжение.

— Что за сделка? — вдруг спросил Скляров, вопреки надеждам Кожемякина не спешащий «бухтеть про историю».

— Китайские трусы! — приосанился Вадим. — Взял по дешевке у косоглазых в ихней общаге да сбагрил оптом в галантерейный магазин. Навар около полутора «лимонов».

— Старых? — уточнила Жеребцова.

— Конечно. Но тоже, знаешь ли, деньги неплохие!

— И-и-и-эх! — вздохнула Ольга. — Деньги! Ха!

— Но-но! Поаккуратнее с плоскими остротами! — насупился задетый за живое коммерсант. — Носом фырчать легко! Сперва научись сама зарабатывать, а потом…

— Я не хотела тебя обидеть, — примирительно сказала девушка. — Просто думала совсем о другом.

— О чем же? О тряпках небось? — презрительно прищурился Вадим.

— Нет, — пропустив мимо ушей колкость, печально ответила Ольга. — Я вспомнила о кладе, зарытом где-то неподалеку. Вот там — действительно деньги! Агромадные!

— Ты имеешь в виду мифические сокровища графини Коробковой? — догадался Никаноров. — Слыхали, слыхали! Как же! Но все это, милая моя, чушь собачья. Правильно, Андрюха?!

Кожемякин с набитым ртом пробурчал нечто утвердительное.

— А вот и не чушь! — вмешался в разговор захмелевший с непривычки Скляров. — Сокровища действительно зарыты, кстати, моим далеким предком, служившим у графов управляющим. Зарыты неподалеку от усадьбы, где ныне размещается сдыхающий из-за отсутствия финансирования музей. Мать его так! Я имею в виду не музей, а правительство. — Иван отхлебнул из стакана, занюхал горбушкой. На щеках выпускника Историко-архивного института полыхал нездоровый румянец. Глаза горячечно блестели.

«Окосел и начал бухтеть про историю, — мысленно отметил коммерсант. — Верно Андрюха угадал! Ну давай, родной, давай! Потешь честную компанию, а то больно кисло сидим. Настроение у меня ниже среднего, да и гаишник проклятый никак из головы не лезет».

— Тебе известно, где именно зарыт клад? — с нескрываемым ехидством вслух спросил он.

— Да!

— Что-о-о-о?! — От удивления Никаноров подавился водкой и надсадно закашлялся.

— Врет он! — встряла Жеребцова. — Цену себе набивает! Ис-то-рик!

— Я не вру! — задохнулся от возмущения Иван. — У меня есть план!

— Брешешь как сивый мерин! — специально подначил Вадим, интуитивно почувствовавший, что «архивная крыса» говорит правду, и уже ослепленный открывающимися перед ним блестящими перспективами. — Откуда такому плану взяться?

— Из библиотеки музея, — с достоинством пояснил Скляров. — Я, как тебе известно, являюсь там заведующим.

Никаноров с Жеребцовой обратились во внимание. Кожемякин же по-прежнему усердно чавкал шашлыком.

— Однажды, разбирая старые книги, сваленные в кучу на чердаке, — продолжал между тем Иван, — я обнаружил в одной из них листок бумаги с планом и подписью Михаила Михайловича Склярова, моего пращура. Книга рассыпалась в руках по причине старости да отвратительных условий хранения. Страницы наполовину сожрали мыши, план, кстати, тоже, но кое-что в нем можно понять. — Заведующий музеем достал из кармана засаленный, напрочь забывший о деньгах бумажник, открыл и торжественно продемонстрировал собравшимся пожелтевший обрывок бумаги со следами мышиных зубов, бережно упакованный в целлофан.

Никаноров, моментально протрезвев, жадно впился глазами в рисунок. На обрывке был грубо, от руки набросан план известной всем лозовцам барской усадьбы, а также схема расположения клада. Правда, мыши вкупе со временем и чердачной сыростью внесли в чертеж значительные коррективы. Разобрать в нем что-либо определенное представлялось весьма затруднительным, но тем не менее это был план! Старинная легенда воплощалась в реальность. Вадима затрясла золотая лихорадка. Жеребцова тихонечко заскулила, и даже флегматично жующий Кожемякин проявил некоторые признаки оживления. В этот момент хлынул проливной дождь, в мгновение ока затушивший костер. Шашлычники, не успев сообразить, в чем, собственно, дело, вымокли до нитки. Опомнившись, они чертыхаясь ринулись к «восьмерке». Несущиеся из свинцовых туч потоки воды смывали щепки, объедки, прочий мусор. Смыло и колобка-гаишника. Поэтому на обратном пути Никанорову удалось избежать экспроприации. Подогнав машину к своему дому, Вадим пригласил мокрую компанию к себе в квартиру. «Обсушимся, обогреемся да заодно «за жизнь» покалякаем». Однако ни обсушиться, ни отогреться времени не дал. Сразу взял быка за рога. «Калякал» коммерсант не «за жизнь», а за клад.

— Ваня, дружище! Ты ведь знаешь, как я тебя люблю! — задушевно обратился он к Склярову, которого видел впервые в жизни. — Я искренне желаю тебе помочь!

Заведующий музеем недоверчиво хмыкнул.

— Да, да, искренне! — горячо заверил Никаноров, прижав обе ладони к груди. — Я хочу…

— Войти в долю, — перебил его Иван. — Поучаствовать в дележе сокровищ графини Коробковой. Не правда ли?

— Пойми, Иван! В одиночку тебе не справиться, — поняв, что дуриком проскочить не удалось, сменил пластинку Вадим. — Копать придется долго, поскольку чертеж объели мыши во многих местах. Вот, смотри, здесь написано: «Т…ть шагов от флигеля в сторону пруда». Т…ть? Сколько это? Тридцать? Тринадцать? Тридцать пять?! Идем дальше: «Поворот под прямым углом налево к забору…ть шагов». Улавливаешь мысль?

Скляров неохотно кивнул.

— Раскопки отнимут массу времени, — продолжал коммерсант. — Потребуют определенных расходов на еду, на снаряжение, а у тебя в кармане ни гроша.

Иван нахмурился.

— Не обижайся, — поспешил добавить Никаноров. — Лучше взгляни на вещи трезво. Я профинансирую раскопки…

— А я помогу продать брюлики, — вдруг ляпнул Кожемякин. — Через моего шефа, Арчибальда Артуровича Плутаняна, конкретно завязанного с антикварами и фирмачами. Самому тебе их вовек не сбыть. В лучшем случае ограбят, в худшем… — Андрей многозначительно провел пальцем по горлу.

Никаноров обомлел. Вторая мысль, причем толковая, в крохотном мозгу Кожемякина за один день — это уже не сенсация! Это знамение!

— Вы забыли обо мне, — пискнула Жеребцова.

Все посмотрели в сторону девицы. Скляров с недоумением, Никаноров с негодованием, а Кожемякин с кровожадностью.

— С тобой-то как раз проблем не возникнет, — пробасил он. — Бритвой по горлу да в колодец. Гы!

Вадим одобрительно кивнул. Ольга испуганно попятилась.

— Нет, нет, ребята! Так не пойдет! — вмешался Скляров, которому вовсе не улыбалась перспектива сделаться соучастником убийства. — Лучше возьмем ее в долю!

— На хрена?! — хором возмутились коммерсант с охранником.

— Ну, в первую очередь — пусть постоянно находится при нас. Иначе проболтается. Тогда в окрестностях усадьбы будет не протолкнуться из-за наплыва кладоискателей. Во-вторых, на что-нибудь да сгодится — приготовить, постирать, инструмент почистить. В-третьих, у женщин чутье хорошее… особенно на украшения. Авось чего унюхает!

— Ага, сгодится! — с ухмылкой подтвердил Андрей, подразумевая, однако, совсем другие обязанности. Никаноров задумался. Доводы Склярова (и, чего греха таить, двусмысленный намек Кожемякина) показались Вадиму довольно убедительными.

— Стало быть, отныне нас четверо, — подытожил он. — Начнем послезавтра. Я раздобуду необходимое снаряжение — лопаты, металлоискатель, — запасу продукты, куплю четырехместную палатку и другие нужные вещи. Жить будем прямо там, под видом туристов, дабы не вызывать подозрений.

— Разумная идея, — согласился Иван. — А поделимся поровну, на четверых. Если верить слухам, а также сохранившимся в моей семье преданиям, — богатства несметные. Хватит на всех с лихвой!

Возражений не последовало. Остаток вечера ушел на усиленное «обмывание» намеченного мероприятия…

4 июля 1998 года кладоискатели, усердно изображая праздношатающихся туристов, двинулись к усадьбе, находящейся в двух километрах от Лозовска, на берегу старого, запущенного, заросшего камышами пруда, давным-давно вырытого по приказу помещиков Коробковых для украшения ландшафта, а также лодочных прогулок. Свои истинные намерения наши герои сохранили в строжайшей тайне. Только Жеребцова, не удержавшись от соблазна, шепнула по секрету лучшей подруге, что вскоре завладеет графским кладом, сказочно разбогатеет, разоденется в пух и прах и переедет жить в Париж.

— Но гляди, Верочка! Никому ни слова, — на прощание предупредила она подругу.

— Что ты! Что ты! — замахала руками Верочка. — Я как могила! — И, едва дверь за Ольгой закрылась, ринулась к телефону. Вера отнюдь не собиралась разглашать доверенную ей тайну, но… с лучшей-то подругой Светой можно поделиться! По секрету!..