Остановиться, оглянуться… (Поэтический дневник)

Илья Ицков, 2019

Новая, четвертая по счёту, книга Ильи Ицкова – филолога, режиссёра, педагога, предпринимателя, составлена на основе дневниковых заметок разных лет. Соединяя в себе различные пространственно-временные пласты, она открывает перед читателем широкую историческую панораму. Искренность, исповедальность, лиричность и глубина чувств, присущие его стихам и эссеистике, высвечивание новых образов и смыслов в знакомом и привычном – всё это свидетельствует о ярком поэтическом даре автора и делает его интересным собеседником для широкого круга любителей современной поэзии.

«2001 год. Я живу в доме Академии наук…»

* * *

2001 год. Я живу в доме Академии наук, на стыке двух улиц — Вавилова и Ульянова, на стыке двух философий — провинциальной и столичной. В начале века, в начале новых судеб. Из наших окон видны окна бывшей квартиры Альфреда Гарриевича Шнитке. В этом микрорайоне живут учёные, переводчики. Особые лица, особая аура. Везде подчеркнуто тихо, и гармонию дней нарушают только квартиранты, которые завоёвывают Москву, быстро привыкая и приноравливаясь к новым правилам.

…Морозные ночи. Ветреное, снежное, позднее начало зимы. Долгие прогулки по огарёвским горам, выход на Москву-реку, подъём к маленькой церквушке мимо сталинских дач, возврат к университету. Там, прогуливаясь с друзьями по тихой аллее, ведущей к старому Черёмушкинскому рынку, можно было поболтать о театре, обсудить сценические версии Федерико Гарсия Лорки, помянуть стремительно уходящую в прошлое эру толстых журналов, знаменитую читающую Москву.

Спустя три года я перееду на Безбожный, он же Протопоповский, переулок и буду уже слушать другую Москву — Москву мещанскую, особняковую. И, переваливая через Садовое кольцо, оставляя за спиной Странноприимный дом — институт Склифосовского, я теперь буду прогуливаться в сторону Чистых прудов.

На этом маршруте старинные особняки словно присели в поклоне перед теснящими их небоскребами… Вот где-то за углом промелькнула бричка; совсем рядом прошелестели волнующие кринолины и почудилось будто кто-то тебя окликнул. Фантазии на тему…

Там, на Протопоповском, я как-то встретил Генриха Боровика и, совершенно не зная друг друга, мы неожиданно разговорились. Я поведал ему о премьере Академического Малого драматического театра (Театра Европы) «Жизнь и судьба» по мотивам романа Василия Гроссмана. Его чудом уцелевший экземпляр, сохранённый любимым мною Семёном Липкиным, пришёл к читателям и заново родился в додинском сценическом прочтении. На сцене был театр, ради которого мы выстаивали когда-то длинные очереди за билетами.

На сцене были актёры, проживающие каждый жест, каждый взгляд, каждую паузу.

Триумф драматургии и режиссуры, триумф человеческого опыта. Запоминающиеся уроки. Актёры и мастер в финале непостижимой человеческой драмы.

Ах, как важно понять, что театр по-прежнему жив. Жив, как штучное явление. Генрих Боровик рассказывал мне о театре 50-х–60-х, о ефремовском «Современнике», товстоноговских премьерах, о школе Зиновия Корогодского, а я делился своими впечатлениями о громких премьерах 80-х; вспоминал приезд Товстоногова в Москву, спектакль Петера Штайна, Роберта Стуруа.

Москва сопровождала и вела по жизни, дарила неожиданные и важные встречи, разыгрывая свой увлекательный спектакль сплетения эпох. Она стала близким мне городом. Здесь живут мои дети, внуки, мои друзья. Мы вместе ходим в театр. В это непростое время он дарит радость творческой мысли, актёрской самоотдачи. Туминас, Серебренников, Додин, Бутусов, Погребничко, Женовач, Могучий, Бородин — разный театр, который жив.

2017