До шестнадцати и старше

Илья Петров (2024)

Действие повести разворачивается в декорациях позднего СССР. Юля и Вадим, сперва старшеклассники, а в дальнейшем — студенты, пытаются не потерять друг друга в водовороте чувств, внезапно подхватившем их одной тёплой московской весной. Тем временем страна преображается, ветра перемен приносят людям новые возможности. Поможет ли это двум юным сердцам найти своё счастье — об этом новая книга автора. Он выражает сердечную благодарность Алексу Карпову, Валентине Лебедевой и Николаю Печелиеву за неоценимую помощь в работе над рукописью.

2. Работа над ошибками

В следующий раз Вадим встретил Юлю в первый учебный день после каникул. Была большая перемена, и он быстро шёл из столовки по застеклённому переходу, соединявшему два корпуса, из которых состояла школа. Это было типовое здание, знакомое большинству московских школьников той эпохи и напоминавшее в плане самолёт. В переходе, служившем этому самолёту фюзеляжем, вечно был серьёзный трафик, и Вадим заметил Юлю лишь за пару секунд до того, как он бы её обогнал: она шла в том же направлении, только никуда не спешила. Вадим сбросил скорость и, поравнявшись с ней, довольно громко, чтобы наверняка перебить фоновый школьный гомон, выкрикнул “Привет!”.

Юля вздрогнула от неожиданности, настороженно повернулась в его сторону, через полсекунды опознала Вадима и уже более расслабленно ответила:

— Привет! Хорошо хоть, за косичку не дёрнул. Большое вам мерси!

Вадим чуть было не сказал “Да у тебя же нет косички”, но вовремя остановился: если вестись на её “повестку”, так и будешь вечно в дурачках, вернее — в обдуриваемых. Поэтому он одобрительно улыбнулся и подыграл в предложенной ею манере:

— Обращайтесь! Любой каприз!

— Да неужели? — изобразила крайнее сомнение Юля.

— А что вас смущает, сударыня? — сыграл в снисходительное удивление Вадим.

— Любой каприз? И это я слышу от джентльмена, который даже не в состоянии проводить даму после бала? — завершила эту вопросительную серию Юля и, кажется, взяла гейм на подаче соперника.

Вадиму понадобилась пара секунд, чтобы осознать, что за “бал” имеется в виду, после чего он смог вернуться в игру в надежде сравнять счёт.

— Покорнейше прошу принять мои искренние извинения. Возникли неотложные дела государственной важности, — смиренно опустив голову, изрёк он.

— Прям у Зыгмантовича и возникли? — мгновенно выйдя из прошлого образа, засмеялась Юля в ответ.

“Ничего себе, да она неплохо шарит в местных раскладах”, — с удивлением подумал Вадим. Но ничего достойного в качестве ответа ему на ум быстро не приходило. Его выручила Юля, которая продолжила сама, ведь её последний вопрос был риторическим.

— Ладно, если серьёзно, то темно уже было, когда дискач закончился. Родители не приветствуют, когда я одна в ночи шляюсь. Мне-то нормально, но уже привыкла перед ними отчитываться, — скромно улыбнулась она, и Вадиму показалась, что вот сейчас она настоящая и не придуривается.

— И как тебе удалось не расстроить предков? — с явным любопытством спросил он.

— Всё в порядке, не переживай, другие ребята проводили, — существенно расширив улыбку, ответила она. Вадим непроизвольно вспыхнул:

— Какие такие ребята? — и это был довольно нелепый вопрос, если разобраться: что за имущественные права он пытался заявить таким образом?

— Ладно, хорош, на урок сейчас опоздаем, — Юля резко свернула разговор, который стал заходить не в ту степь.

— А можно мне реабилитироваться? Давай я сегодня тебя провожу? — как-то внезапно и даже неожиданно для себя самого предложил Вадим.

— Сегодня не получится, мы с девчонками в киношку собрались. Давай как-нибудь в другой раз, — буднично подытожила разговор Юля, как будто бы и не удивившись смелому предложению Вадима.

“Вот ведь зараза какая: опять как хошь, так и понимай её “в другой раз”, — мысленно разозлился на Юлю Вадим. Ему было обидно: в ответ на рискованную откровенность он получил в одной строке полный спектр возможных резолюций, от “конечно, супер, хоть завтра!” до “ты дурак, что ль, совсем?”.

Но Вадим был не из слабаков, ну, то есть, как и у любого человека его возраста, комплексов у него хватало, но и твёрдость характера имела место быть, и одно было сбалансировано другим. Ну а что, как не твёрдость характера, может заставить девятиклассника ответственно подходить к школьным обязанностям и учиться на пятерки и четверки в тот момент, когда на самом деле хочется, условно говоря, “петь, гулять и веселиться”? Занудство еще, может? Но нет, занудой Вадим не был. Поэтому он быстро перетряхнул свои мысли, в результате чего обида преобразовалась в интерес. А любые непонятки он решил на всякий случай трактовать в свою пользу. И всё встало на свои места.

После уроков, перед тем как покинуть школу, Вадим внимательно изучил свежее расписание на финальную четверть, только что вывешенное в холле первого этажа в виде гигантского листа ватмана, расчерченного на дикое количество ячеек. Выяснилось, что через пару дней, а именно в среду, и “ашки”, и “бэшки” приговорены к шести урокам каждые, а значит, это годный день для реабилитации себя в качестве “джентльмена”.

В среду Вадим одним из первых выскочил из класса после окончания последнего урока, это было мутное обществоведение, с которого хотелось сбежать еще полчаса назад, и помчался вниз по лестнице с третьего этажа, при этом проехав пару пролётов по перилам. Для куража.

Его план состоял в том, чтобы занять удобную наблюдательную позицию “на уголке” (как старшеклассники заговорщицки называли свою неофициальную курилку), пока “бэшки” еще колупаются в раздевалке. На этом план, правда, обрывался, но Вадима это ни разу не смущало. Начинался апрель, вернувшееся после зимней спячки солнышко старательно испаряло царившие пока ещё в городе мартовские лужи, можно было стоять в расстёгнутой куртке, подставив грудь уже не ледяному, а чуть подогретому солнцем ветру, и с мужественным видом вдыхать благородный табачный дым, любезно предоставленный специалистами фабрики “Ява”. Это было важно: “на уголке” едкий дукатовский смрад считался недостойным розовых лёгких советского пионера и комсомольца, за такое могли и в сторонку попросить отойти, чаще в шутку, но иногда и всерьёз.

Времени прошло уже целых две очень медленно выкуренных сигареты, а Юля всё еще не появлялась на ступеньках школы. Более того, вообще никого из “бэшек” не было видно, ни на ступеньках, ни среди завсегдатаев сигарного клуба. Вадим почуял неладное, и точно: мимо как раз проходила группа десятиклассников, радостно обсуждавших, как им потратить свободный час, свалившийся на их беспутные головы в силу болезни химички, а Вадим прекрасно помнил, что у Юли сегодня шестым уроком как раз химия. Он осознал, что все “бэшки” давным-давно разошлись по домам, в сердцах бросил обжегший пальцы окурок на мокрый асфальт и с досадой затоптал его пяткой.

Вадим попрощался с куряками и понуро побрёл в направлении автобусной остановки. Он жил в другом микрорайоне, поэтому добирался в школу и из неё на автобусе. Весеннее настроение пропало, он шёл, смотря себе под ноги, без особого интереса, но всё же пытаясь обнаружить на мокром асфальте радужные интерференционные кольца и полоски, о которых сегодня рассказывалось на физике. Как назло, этот участок тротуара никто не полил ни маслом, ни бензином, поэтому интерференция напрочь отсутствовала, зато в лужах можно было видеть фрагменты зеркально отражённого мира. Это было не так эффектно, как кольца Ньютона, но тоже ничего, если философски смотреть на вещи.

— Куку! — услышал он негромкий весёлый голос, источник которого находился прямо у него перед носом. Он поднял глаза и, о чудо: перед ним, уже второй раз за последние две недели, снова из ниоткуда появилась Юля. Она улыбалась:

— Чё такой кислый?

“Опять подловила врасплох, ну что ты будешь делать!” — подумал Вадим, но не раздраженно, а скорее самоиронично или даже одобрительно: ему уже начало передаваться Юлино хорошее настроение.

— Вовсе я не кислый, я — Горький. Поэтому, хоть и выгляжу уныло, звучу всё равно гордо, — Юля рассмеялась, одобряя его ответочку.

— А ты как-то странно идёшь, не? — решил с ходу разобраться в причине их встречи Вадим. Юля посерьёзнела, взглянула себе под ноги, потом необычно повращала головой, как будто нарочито озираясь, и, озадаченно посмотрев на Вадима, сообщила:

— Да нормально вроде, на ногах иду, головой вперёд, точно тебе говорю, — и, не выдержав, прыснула первая. Вадим подхватил её смех:

— Ух, ну тебе палец в рот не клади! Подставился, конечно, но ведь ты поняла мой вопрос: я очень удивился встрече, вас же отпустили с последнего урока.

— Начинаю тебя бояться, ты слишком много обо мне знаешь, — хитро прищурившись, ответила Юля, а потом уже с обычным видом добавила:

— Да, было тут одно дело, потом расскажу.

— Годно! — не стал допытываться Вадим, интрига — так интрига. Дальше стоять на одном месте было глупо, и он с улыбкой спросил:

— Уже пора?

— Что пора? — не поняла Юля.

— Работу над ошибками делать, — Юля только пуще нахмурилась, пытаясь вычислить, куда он клонит. Он уже почти испугался, что пошёл по скользкой дорожке, но всё же собрался и доиграл свою партию, сделав чуть обиженное лицо:

— Ну мы же договорились позавчера, — вот тут уже Юля наконец улыбнулась, догадавшись, о чём речь:

— Ну не то чтобы уж прям договорились, но что-то было такое. Пошли!

И они двинулись в том направлении, куда шла Юля, то есть как будто бы в сторону школы, но вскоре свернули направо, в сторону N-ского проспекта. Вадим удовлетворенно отметил про себя, что у однокашников одной параллели, но разных классов вообще нет никаких проблем с темой для разговора: если “ашки” всё своё “народное хозяйство” уже сто раз перетёрли между собой, и “бэшки” сделали то же самое, то им с Юлей было столько всего обсудить! Столько всяких важных сплетен отчаянно нуждались в кросс-валидации, как мы сказали бы сегодня. Впрочем, мы не будем их здесь приводить, ведь героями этих историй вполне могли оказаться и невоображаемые персонажи.

Увлеченный этим милым трёпом, Вадим вдруг с удивлением обнаружил, что через арку длиннющей девятиэтажки они вышли к одной из автобусных остановок, расположенных в пешей доступности от школы. Но это была не остановка Вадима, а другая, он прекрасно знал про неё, но не пользовался, ибо отсюда до его дома получалось ровно на 3 минуты дольше.

— Ого, так ты тоже не здесь живёшь? — поразился Вадим.

— Ага, я в пятом.

— А я в восьмом-А, не так далеко², — почему-то радостно заключил Вадим.

Тем временем подошёл нужный автобус. Они встали на задней площадке и продолжили обсуждать местечковую географию. Выяснилось, что дом Юли, дом Вадима и школа образовывали на воображаемой карте почти равнобедренный треугольник, причём если короткое основание, соединяющее два названных ими микрорайона, было пешеходно-проходимым, минут за двадцать, то для перемещения вдоль “бёдер”, до школы и обратно, требовалась автобусная тяга. При этом Вадим и Юля пользовались разными маршрутами, поэтому до сих пор и не пересекались в транспорте.

Через шесть или семь остановок Юля показала жестом “на выход”, и они выгрузились. Вадим не стал лезть вперёд, чтобы подавать руку, он не был уверен в уместности такого. Юле это скорее понравилось, она не любила назойливых и притворно-услужливых.

Продолжая перемывать косточки одноклассников и учителей, они прошли метров пятьсот и плавно, под Юлиным руководством, остановились у подъезда стандартной серо-бежевой девятиэтажки.

— Ну вот и пришли, — чуть смущенно прервала пламенный спич Вадима об очередной феерической выходке Зыгмантовича Юля. — Пока?

— А, ну да, — Вадиму не удалось скрыть разочарования, он столько еще не успел рассказать.

— Мне реально нужно бежать. Но я прекрасно запомнила начало истории, потом доскажешь, хорошо? Можешь даже задать контрольные вопросы, — и она улыбнулась, одновременно приветливо и убегающе, если так можно выразиться.

— Конечно, — запечатал Вадим, ободрённый Юлиным “потом”.

Она скрылась за дверью подъезда, а он потопал в сторону своего микрорайона, уже не разглядывая лужи, а сочиняя продолжение своей истории для неё.

Примечания

2

По всей видимости, герои имеют в виду нумерацию микрорайонов, популярную в Москве той поры. (прим. ред.)