Восприятие Яна

Ильяс Шайсултанов

Тогда человечество едва опомнилось от Войны Четырех Континентов, разрушившей один из материков. Теперь на Акрию надвигаются Всадники Апокалипсиса, каждый несёт свои беды этому миру: полчища голодных тварей, сокрушительную пандемию и новую кровопролитную войну. Лишь от Яна зависят судьбы жителей планеты. Почему от него? Чтобы понять, нужно найти ответ на другой вопрос Яна: «Где он и кто он, этот Бог?»

Новый мир

Треск поленьев в камине — до боли знакомый звук. Старинный шерстяной ковер поверх дощатого пола, шёлковая ткань на стенах вместо обоев, гобелен над кроватью передавали красоту старинного замка. Но натяжной потолок над головой и зависшая в воздухе голограмма — страница из книги, давали понять, что во дворе не седлает коней рыцарский строй и планета уже давно круглая, а не плоская. Ева любила проводить тихие вечера наедине с книгой, долгие восемнадцать лет она не могла прочесть все книги в электронной библиотеке замка, с тех самых пор как научилась бегло читать. Девушка с нетерпением ждала завтрашнего дня — дня её двадцатипятилетия; 17 августа на календаре было выделено красным кружком.

Подойдя к окну, будущая именинница раздвинула тяжелые атласные шторы, и её взору открылся удивительной красоты вид. Во дворе замка играли в лучах заходящего солнца брызги фонтанов — композиции из фигур: воду расплескивал из золотого кувшина сатир, а нимфы застыли в соблазнительных позах. Рядом с фонтанами прогуливались студенты. Двор огораживали древние деревья, которые не подстригали из уважения к их возрасту. А там, среди гигантов с зелеными кронами, жила природа: стаи птиц, тут и там цветы, зверушки, которые пили воду из широкой и чистой реки.

Ева отметила, что её раздражает беспечность других студентов. Все эти глупые мероприятия вроде шоу талантов, поцелуйчики на лавочке, танцы. Ведь большинство не прочло в своей жизни и десятой доли её личного литературного списка, а спорт они постоянно превращали в групповые игры, которые лишний раз давали повод устроить пьяную вечеринку после. Ева закатила глаза.

Испокон веков замок Родник являлся приютом и школой-институтом для сирот, которых забирали из детских домов либо подкидывали к дверям замка. Удивительным являлось то, что обучались здесь лишь одаренные дети. Ученикам запрещали покидать территории замка до обряда Вхождения, а его проводили, когда студенту исполнялось двадцать пять лет. После обряда, как правило, молодых людей больше не видели в пределах замка (как не видели и тех, кто пытался сбежать). По словам профессора Оскара, который по совместительству был проректором, за пределами Сарсы на материке Норсор отсутствовали пригодные для нормальной жизни места: Арад скован льдами, Байя охвачена снегами, Падис и Аэст — одна большая радиоактивная пустыня. Поэтому не было никакого смысла в преждевременном отбытии из приюта.

Ева всегда подмечала детали, которые ускользали от внимания других. Помимо незаурядного ума и превосходной физической формы, девушка была ещё и красива. Парни бы не давали ей прохода, если бы она как-то раз не сломала одному из них пару ребер и нос за то, что он на спор потрогал её там, где не следовало. Она была поглощена учебой и спортом, поэтому у Евы совсем не было друзей, кроме тех, с которыми дальше — «Привет, как дела?» общение не заходило. С возрастом это делало её нелюдимой. Предстоящий обряд волновал её каждую минуту. Если её гипертрофированные одиночеством чувства можно было назвать волнением. Хладнокровие стало для неё привычкой уже очень давно.

В многочисленных книгах библиотеки не было и намека на описание обряда. Ева заметила, что студенты, для которых близилось Вхождение, исчезали уже с вечера. Она предположила, что обряд проходит ночью, поэтому на всякий случай переоделась в спортивное платье и кроссовки, а затем легла на край кровати и ждала, дочитывая последние страницы: «О возможных альтернативах теории эволюции». Ожидания её не обманули, в половине двенадцатого ночи в дверь постучали.

— Открыто, — дверь отворилась, на пороге стояли двое крепких мужчин — прислужников замка.

— Доброй ночи, Ева, просим вас пройти с нами, по просьбе ректора.

— А не поздно вы, ребята? — Непроницаемые взгляды молчали в ответ, — Понятно. Уже иду. — Она отругала себя за присущую ей нарочитую наглость и взглянула на голограмму, чтобы та она растворилась. Компьютер в виде клипсы, который был закреплен за ухом девушки, считывал команды прямо из мозга.

Они шли по коридору, стены которого были выложены из мелкого камня, и освещался он свечами; свечи были электрическими, но ощущение старины создавали в полной мере. Ева никогда не видела в приюте пожилого человека или хотя бы того, кто выглядел старше тридцати. Вот и прислужники — молодые крепкие парни, с превосходной атлетической фигурой, что необычно для дворника и уборщика. Ректор школы, Адриана, тоже была красивой молодой девушкой. Обитатели замка называли друг друга по имени. Взору Евы предстали высокие двери, отливающие золотом. Средняя их часть была зеркальной и, подойдя ближе, девушка увидела в ней свое отражение. На неё смотрела кареглазая девушка с белой кожей и длинными каштановыми волосами. Двери распахнулись. Воздух наполнился резким но приятным ароматом неизвестных Еве трав. Она шагнула в помещение; снова мрачный коридор с большими дверями в конце, из-за которых доносилась музыка. Фортепиано воспроизводило звуки давно забытой эпохи. Музыка опьяняла. Коридор странно изгибался, будто меняя свои очертания, нарушалась перспектива. Девушка списала это на темноту и мерцание свечей.

Двери отворились, за ними распростерся огромный зал. В середине темного зала на хорошо освещенном подиуме стоял рояль. За инструментом восседала ректор школы. Её вид шокировал Еву, но пьянящий аромат трав и музыкальные мотивы тут же рассеяли это чувство. Адриана играла в красивой и откровенной позе, одна ножка была согнута в колене и давила на педаль, а вторая, встав на носок, демонстрировала нежную красоту своих изгибов. На девушке была белая шелковая накидка — болеро с длинным шлейфом. Больше на ней не было ничего. Из уголка губ на колено упала капля крови. Часть шлейфа, что лежала на полу, тоже была алой. Длинные черные волосы Адрианы ниспадали на плечи и спину, а лицо было опущено. То, что видела Ева, казалось ей завораживающим, она всё больше пьянела. Музыка заполнила всё пространство в её сознании. А Адриана вызвала в ней чувство бесконечной любви и возбуждения. Соната продолжала звучать, но рояль играл тише. Не поворачивая головы в сторону Евы, ректор заговорила:

— Ты, хорошая девочка и способная ученица, наверняка знаешь историю Войны Континентов.

О чем это она? Я… Какая война?

— История врет. Например: когда Гвиера подло палила ракетами по своим соседям, Артур Клинк в этом не принимал никакого участия. Спустя несколько лет Артур вдруг нашёлся, и знаешь, что он сказал? Он сказал, что не мог отдать приказ, так как сам в это время находился в волшебном саду и порхал вместе с дивными мотыльками. Всё это он говорил с придурочным выражением лица, таким же как и во время казни — сожжения заживо. Почему—то лионцы очень любят сжигать всех заживо. Зачем я это говорю? Просто хочу проверить, действуют ли мои травки — готова ли ты к Вхождению.

Она так красива. Я, наверное, люблю её…

Ева стояла и слушала, улыбка блаженства не сходила с её лица. Она понимала каждое слово, и всё вокруг казалось ей прекрасным: окровавленная полуобнаженная девушка, музыка, мрачный зал с блестящим полом.

— Смертному нельзя проходить ритуал на трезвую голову. Твоя психика вряд ли выдержит эти перегрузки. Хотя во времена моей молодости с этим не заморачивались, правда многие дохли как мухи. Но я вижу, что ты готова. Ох уж, эти стеклянные глазки, обожаю, — Адриана показала белоснежную улыбку, но кровь с губ так и не стерла. — Ритуал Вхождения символизирует переход человека не только в новую жизнь, но и в новую сущность, для которой смерть и жизнь едины. Обряд Вхождения останавливает взросление, старение. Поэтому нам необходимо, чтобы человек созрел. Сегодня настал твой день, Ева.

В глазах Адрианы сверкнул хищный блеск, вокруг них медленно разгоралось сияние, похожее на клубы алого дыма. Из приоткрытого рта показались острые клыки, как у вампиров из древних сказок. Ева не шелохнулась. Она с наслаждением ощутила прикосновение холодных ладоней ректора к своей шее и талии. Ну а после, боль и отвращение зажали её сознание в шипастые тиски. Еву кусал человекоподобный зверь и, чавкая, высасывал саму жизнь.

Глаза Евы бессильно закатились. Видение. Перед глазами мелькали эпохи. Фрагменты видения выстраивались в хронологическую цепь и отпечатывались в мозгу Евы, как пульсирующая болью татуировка. Ева видела всю историю этого «племени». Сказки, те, что она читала в подростковом возрасте, были написаны с натуры. Они выращивали людей и обращали их в своё подобие. За всю историю — с тех пор, когда их начали называть «вампирами», — и до нынешних времен, собственная наука этого народа продвинулась очень далеко, но они так и не смогли найти альтернативу человеческой крови. Им приходилось питаться ею — энергией заключенной в ней. До войны вампиры находили себе потомков среди норсорианцев и довольствовались населением континента; жили в тени, оставаясь вездесущими. Они никогда не выбирались за пределы материка — это каралось смертью. После войны оставшееся в живых население Норсора перебралось в Лиону и Общину, лишив вампиров пищи. Но на этот случай у них давно имелся план. Благодаря развитой науке, вампиры могли выращивать детей из имеющегося у них генетического материала. Детям лгали об их происхождении. Из тридцати детей лишь двое были достойными для обращения в зрелом возрасте. Остальные не уничтожались, а росли в отдалении от подрастающих потомков древнего народа и употреблялись в пищу — выращивались как скот.

Внезапно видение преобразилось. Искаженные пережеванные пространством и временем звуки человеческих страданий доносились отовсюду. Туман пожирал солнечные лучи. На огромном поле, впереди, стояла девушка с мертвенно-бледной кожей, волосами цвета воронова крыла и неестественно большими глазами-обсидианами. Весь фокус, внимание самого мира было сконцентрировано на этой странной и страшной незнакомке. Её взгляд не был нечеловеческим. Существо заговорило, не шевеля губами:

— Ева, ты нужна мне… теперь мы едины… ничто не будет прежним… — звуки были мешаниной металлического скрежета и далекого эха девичьего голоска.

Ева вспомнила старые мистические фильмы про демонов и призраков, которые пугали её в детстве наряду с вампирами, именно такой демон говорил сейчас с ней. Странное существо в один миг оказалось прямо перед её лицом. Ева даже не успела вздрогнуть, как оно впилось ей в шею. Девушка почувствовала дикую боль. Пронзительный крик, который принадлежал не Еве, вывел её из состояния транса.

У ног Евы лежала Адриана, застыв в мертвенном оцепенении и с гримасой ужаса на лице. Болеро окутало своим шлейфом её ноги и живот, обмотавшись вокруг них.

Что могло её напугать? — отстраненно подумала Ева и, теряя сознание, рухнула на холодный пол.

***

Дул легкий и приятный ветерок. Ева открыла глаза, занавеска легонько колыхалась от сквозняка, и в комнату пробивался солнечный свет.

Просто сон, всего лишь сон…

— Увы, нет, — Ева вздрогнула, в комнате был профессор Оскар.

Ева приложила ладони к лицу. Голова закружилась, стало плохо, застучало сердце… Нет, показалось. Прислушавшись к своему телу, она не почувствовала ровным счётом ничего. Девушка отвела руки от лица и взглянула на них, кожа была неестественно бледной. Похоже её сердце едва билось.

— Не знаю, что там стряслось, но ответы содержатся в твоей голове. — Оскар не глядел на Еву: он стоял возле окна и взирал холодным взглядом куда-то вдаль, скрестив руки за спиной. — Сейчас твоя память чиста, я проверил.

Ева пропускала мимо ушей каждой слово Оскара. Сумбур в её голове превращал мысли в клейкую массу. Осколки несвязанных между собой воспоминаний то и дело оказывались у самой поверхности её сознания, сменяя друг друга. Одни вызывали мимолётный страх, другие обиду, третьи блаженство. Еве казалось, что её собственное Я вот-вот разорвется на части от напряжения. Оскар видимо ожидал реакции на свои слова, но так и не дождавшись подошёл к кровати. Ева упёрлась локтем в матрас, а затем попыталась сесть. Мышцы казались ей чужими, они дрожали и отказывались выполнять простые команды. Она снова легла.

Оскар смотрел, как Еву сотрясает конвульсия. Затем профессор воткнул ей в лоб свою ладонь. Удар был таким сильным, что Еву, казалось, выбило из её собственного тела, а затем вернуло обратно. Короткое замыкание в мозгу, которое не давало ей функционировать, внезапно исчезло. Профессор Оскар починил её, как старый телевизор.

Ева внезапно соскочила с кровати и вытянулась в полный рост. На ней не было ничего. Она прикрылась руками и начала шарить глазами в поисках одежды. Не нашла. Затем она с вызовом посмотрела на Оскара, но он и не думал отворачиваться.

— Ты одета, — сказал Оскар.

Ева опустила взгляд и обнаружила на себе грязноватое платье с темными пятнами на груди. Я не выдержу этого… — подумала она мимолётно. Ева медленно наклонилась и надела кроссовки, которые нашла под кроватью. Оскар молча подождал когда она соберется, а затем сказал:

— Сейчас ты отправишься за мной. Будешь слушать и отвечать, если я задам вопрос, — Его тон не предполагал полемики и у Евы не было сил для споров.

Оскар и Ева вышли в коридор, он уходил куда-то вдаль и конца было не различить. По обе стороны, за большими стеклянными стенами, трудились люди (или вампиры) в белых халатах. Здание совершенно не походило на старинный замок, скорее на научно-исследовательский центр. Ева украдкой изучала Оскара, прежде ей не доводилось видеть его так близко. Куда только не приводили её девичьи фантазии, но наиболее частым их гостем был именно проректор Оскар. Словно сошедший с обложки журнала: высокий статный голубоглазый блондин с серьёзным лицом и проницательным, но будто сочувствующим всему вокруг, взглядом; он волновал всех без исключения девочек в школе.

— Хочу рассказать о некоторых особенностях твоей новой жизни. Ты легко перенесла Вхождение: твоё тело осталось невредимым, и даже волосы на месте. Это говорит о высокой энергоёмкости твоего тела. — Оскар не поворачивал головы в сторону Евы, его руки намертво скрестились за спиной, а походка была очень величественной.

— Твоя память ещё не восстановилась. Мне следует быть деликатным и не спешить с твоим обучением, но мне нужны ответы. Нам нужны ответы… — Оскар внезапно остановился. Он повернулся к Еве и заглянул ей в глаза. Ей сделалось не по себе. Кабинетов больше не было, лишь белые стены которые плавно перетекали в белый пол, границы между ними будто и не существовало. Яркие светильники на потолке заставляли мрамор блестеть. Оскар продолжил:

— Сначала ты должна услышать это привычным слухом, иначе твоё ментальное сознание рассинхронизируется с мозгом. Сейчас ты уязвима для психоза. Слушай и молчи. — сказал Оскар с холодным нажимом и выдержал паузу. Всё сказанное после казалось Еве бредом сумасшедшего:

— Теперь ты мертва. Твои биологические процессы подчиняются только твоей воли и не требуют энергозатрат, в привычном понимании. Да, тебе нужна энергия, но она не имеет никакого отношения к АТФ. Наши организмы устроены таким образом, что отделяют жизненную энергию от крови человека. Как это происходит и что это за тип энергии, не удается выяснить тысячи лет, поэтому нам приходится употреблять кровь в качестве пищи. Привычная для тебя картина мира — лишь его часть. Сейчас ты это увидишь. Тебе не понравится… — Проректор улыбнулся, не скрывая за этой улыбкой хищной злобы, а затем его глаза окутало красное свечение.

Ева никогда прежде не позволяла себе вскрикнуть от страха перед другим человеком, но сейчас не сдержалась: горящие глаза делали из неё живую марионетку. Ноги внезапно подкосились, и все конечности пронзили острые жала боли. Мысли в голове окончательно запутались, а из носа хлынула кровь. Собственное тело больше не подчинялось её воле. Ева, чувствуя чужую власть над собой, исходилась немым криком. Она почувствовала, как падает, нет, буквально летит вниз, а затем с отвратительным треском врезалась лицом в мраморный пол, раскрошив свою челюсть на осколки. Прежде ей не доводилось испытывать такую страшную боль; на мгновение она взмолилась о смерти. В этот момент внутри разгорелся огонь — отозвался инстинкт самосохранения. Вот только огонь этот не ощущался ею как привычный всплеск адреналина. Все шесть чувств вдруг оставили Еву, но появилось новое — восприятие мира, похожее на некий сплав зрения и осязания. Она видела-ощущала окружающее пространство. Переведя внимание на свои руки, она обнаружила свечение, сотканное из множества нитей, которое повторяло контуры её тела. Направив внимание вперед, она увидела светящийся объект, похожий на неё. Из тела этого объекта произрастали два тонких ручейка света, но не голубые, а зеленые, и соприкасались с её телом. Ева чудесным образом осознавала явившуюся картину мира. Светящееся нечто впереди было Оскаром, а нити зеленого свечения — губительным воздействием, которое впечатало её в пол. Девушка неведомым образом понимала, как бороться с агрессором. Усилием воли Ева создала пузырь из зеленого свечения, который сначала отрубил чужое воздействие, а затем надулся и лопнул. Оскар резко отступил назад, будто его оттолкнул ураганный ветер. Ева медленно поднялась на колени, её лицо было изуродовано и истекало кровью.

— Молодец. Немногие могут сопротивляться, едва обратившись. А теперь нужно подождать. — Коротко произнес Оскар. Его глаза больше не излучали красное гало.

Ева снова видела глазами. Она почувствовала, как её челюсть с хрустом восстанавливает свою целостность. Места, в которых была разорвана кожа сильно жгло, но мгновение спустя это прекратилось. Продолжалось это не дольше пяти минут. Потрогав своё лицо, Ева осознала, что приняла прежний облик. На смену растерянности пришла злоба на Оскара: ни один мужчина не может вот так с ней обращаться! Но она навсегда запомнила хищный огонь в его глазах. Ева видела глаза существа, в котором самой природой было заложено убийство людей и это пугало каждую её клетку на уровне рефлекса. Вот только она сама больше не человек…

Оскар развернулся, он явно торопился, поэтому бесцеремонно поманил ученицу за собой и продолжил наставления:

— Ты можешь взаимодействовать с чем угодно: все состоит из энергии. Но необходима тренировка. Истолковать, увиденное тобой, пытались многие поколения вампиров, но пока мы научились лишь применять это. То, как ты управлялась со своей и чужеродной энергией, мы называем Воздействием, как бы тривиально это ни звучало.

Ева отряхивала одежду от чешуек своей же запекшейся крови, но при этом крепко задумалась. Она задавала себе вопросы, пыталась понять свои чувства; ей было невдомек, почему она в состоянии принять происходящее. Почему она верит в происходящее, а если верит, то почему до сих пор не сошла с ума. Нечто говорило с ней из глубин сознания, нечто тихим шепотом объясняло ей, что теперь она воспринимает информацию иначе и способна понять гораздо больше, чем дано простому смертному. Ева хотела всё высказать Оскару. Ей казалось, что он мстит ей за смерть ректора Адрианы; она чувствовала скрытую агрессию его движениях, во взгляде и тоне голоса. Она не решилась с ним заговорить, а потом и вовсе осякла свои мысли, ведь Оскар может заглянуть в её голову.

Ева смогла отвлечься, когда почувствовала, что самый простой и привычный каждому человеку воздух стал для неё плотнее. Девушке казалось, что она может слепить из него что-нибудь, как из снега, хотя больше он походил на очень плотный пар. Для того, чтобы использовать окружающую её энергию, Ева напрягла нечто внутри своего сознания. Она решила, что это воля, ведь знакомым чувством было — заставить себя выйти на утреннюю пробежку по территории замка, в промозглую осеннюю погоду. Легко взмахнув руками, Ева очистила свою одежду, не прикасаясь к ней. Оскар сделал замечание, не оборачиваясь:

— Не трать силы впустую. Любое Воздействие отнимает твою жизнь. Буквально. Лучше действовать привычными методами: вместо мысленного общения, если в нём нет острой необходимости, используй речь, ходи на своих двоих и так далее. Ты будешь нуждаться в подпитке, а с этим всё не так просто. Люди, добытые с помощью наших методов, не способны дать много энергии, в отличие от тех, что родились естественным путем. Но вход в Лиону закрыт: люди не глупы — они давно знают о нашем существовании и недурно охраняют свои территории. А если нам вздумается напасть на Общину, то Федерация, как бы ни относилась она к «подземникам», объединится с ними.

— Куда отправляются те, кто прошел Вхождение? После ритуала я больше не видела их в замке. Сдаётся мне, они не отправляются в лучшую жизнь, как всем казалось.

— В лучшую жизнь… Возможно. Родник — временное пристанище для всех нас. За пределами школы, вне Сарсы, и даже за пределами самой Акрии, находится иной мир. Ты сама сможешь увидеть.

Мир вне планеты? Хмм…

Ева и Оскар спустились на первый этаж исследовательского центра. Он говорил ей сложные вещи, а она старалась их понять. И здесь были кабинеты с белыми халатами внутри. Окна здания, расположенные в холле коридора, выходили во двор замка; студенты радовались жизни, предаваясь кто нежностям, кто учебе, кто общению и занятиям спортом. Кучевые облака отбрасывали широкие тени, которые вылизывали зеленую лужайку двора. Внезапно та прежняя жизнь показалась Еве такой далёкой и иллюзорной; в ней всегда не хватало должной степени реализма. Сейчас она будто видела сон, который оказался гораздо более настоящим, чем обыденный мир. Ева подняла голову вверх, взглянула на облако и поняла, что может почувствовать его и даже управлять им. Это могло запросто вскружить голову. Молодежь на улице не видела той половины замка, в которой сейчас находилась Ева. Она не могла припомнить, чтобы сама хоть раз видела это крыло здания.

Вниз по лестнице, снова огромные двери, — в прошлый раз за такими Еву не ожидало ничего хорошего — они отворились сами-собой. Перед Евой предстала кирпичная стена. Оскар строго посмотрел на Еву, затем прикоснулся к кирпичной кладке и исчез. Не растворился, его не объяло пламя или дым — его словно никогда и не было здесь. После всего происшедшего глупо было чему-то удивляться. С помощью новых способностей, вместо кирпичей девушка «ощутила» кокон, сплетенный из светящихся нитей, хотя это был вовсе не свет.

За время прогулки Оскар успел кое-что поведать девушке о Восприятии. Известные Еве законы физики, здесь не действовали. То, что она видела, было их первопричиной. Эти тончайшие нити энергии, живущие, казалось, своей жизнью, являли собой мир в его изначальном виде. Вот они — наиэлементарнейшие из частиц. Лишь мертвым были доступны все эти чудеса. Ева понимала, что находится между жизнью и смертью — они для неё едины. Именно об этом говорила Адриана.

Ева дотронулась до пылающего кокона и ей показалось, что кто-то очень сильный рванул невидимые марионеточные нити, что росли из её конечностей, и она отправилась в короткий, но очень дикий полёт. Когда она внезапно остановилась, ей захотелось поскорее воспользоваться привычным зрением: длительное пребывание в состоянии Восприятия вселило в неё тревожность.

— Можешь взглянуть глазами, — Оскар был рядом и его голос прозвучал как-то по-отечески. Странно.

Ева раскрыла обыденный взор, и не смогла сдержать улыбку. Здесь было очень красиво. Дивный пейзаж: горная речка с небольшим водопадом мирно бушевала, огибая скользкие камни, на перекатах плескалась форель, невысокая луговая трава и цветы пестрели на опушке густого леса. Вокруг было так много красок, красок, не оскверненных индустриальной синтетикой. Ева сразу приметила странную особенность: львы лежали рядом с маленькими оленятами и антилопами, будто не замечая их, на камне чистил перья орлан, который не соблазнялся стоящим в шаге от него, на другом камне, сусликом. Запахи цветов и трав, казалось, заставляли мертвое сердце биться, хотя это было невозможно. Ещё здесь были люди, да-да, именно люди. Она видела это в их взглядах и не чувствовала холодных эманации смерти исходящих от них. Однако в местных жителях было что-то едва уловимо странное, они напоминали ей бездушных персонажей компьютерной игры. Местные жители встречали прибывшую гостью с деланным радушием. Часть стояла подальше, несколько человек — в паре шагов. За спиной Евы возвышались два резных деревянных столба, напоминающих тотемы.

Конец ознакомительного фрагмента.