Обрывки из реальностей. ПоТегуРим

Инга Ильм

Это не книжка – записи из личного дневника. Точнее только те, у которых стоит пометка «Рим». То есть они написаны в Риме и чаще всего они о Риме. На протяжении лет эти заметки о погоде, бытовые сценки, цитаты из трудов, с которыми я провожу время, были доступны только моим друзьям онлайн. Но благодаря их вниманию, увидела свет книга «Моя Италия». Так я решила издать и эти тексты: быть может, кому-то покажется занятным побывать «за кулисами» бестселлера.

Если друг оказался вдруг…

8 апреля. 13:14

Решили Великий пост держать. И вот, начитавшись всего, что положено для первой недели поста, преисполненная благодати, понесла я свою пустую тушку по ступеням вниз, на улицу. Мне нужно открытки отправить. Я продолжаю свой следственный эксперимент. Шанс один к семи, что дойдёт, установлено. Но он всё-таки есть! Поэтому попросила я у «нашего друга», как он себя сам величает (ловкого паренька из страны Бангладеш, который арендует крошечную комнатёнку, где торгует всякой ерундой с изображениями Рима), быть очень ответственным. Говорю: если всё пройдёт успешно, я всегда отправлять через вас буду (участие в почтовых сообщения здесь довольно прибыльное дело).

«Наш друг» не на шутку разволновался. «Россия — это где? — обратился он к трогательному пухленькому итальянцу с беззащитными глазами. — Вот клиент хочет отправить открытки — три в Москву. Какие марки продавать?» Видимо, я наблюдала счастливого вкладчика, который зашёл проведать своё предприятие. Молодой синьор тотчас вошёл в роль. Неторопливым, но внушительным жестом остановил он поток речи на путанице английского с итальянским и, на хорошем английском языке, поинтересовался у меня: «Вы откуда?» Но не успела я и рта открыть, как юркий бангладешец сообщил: «Из Москвы!» Я кивнула. «Тут живут, — он показал на наши окна. — Наши постоянные клиенты, — он обвёл рукой свои соблазны, а я смущённо улыбнулась. — Её муж художник». Я подняла голову, посмотрела на счастливого вкладчика и расплылась в улыбке. Приободрённый продавец вдохновенно продолжал: «Они мои друзья, — и в этот момент я совсем сильно закивала и рассмеялась, не дожидаясь окончания фразы. Но далее последовало уточнение: — Мои друзья-мусульмане!» Тут я на секунду замерла — задумалась. А дальше он уже перешёл на итальянский, и я ничего не могла понять. Тирада закончилась прямым и резким вопросом ко мне: «В Москве ведь только мусульмане живут?» Я, не владея темой основательно, сказала: д-да, в России приблизительно половина населения мусульмане… «Наш друг» страшно обрадовался, одобрительно кивнул мне, словно это была моя личная заслуга, и погрузился в деловые расчёты, выводом из которых не замедлил поделиться. «Россия — это Америка», — торжественно произнёс он. «Ну, не совсем…» — благожелательно начал ласковый господин. Вероятно, он хотел проявить некоторые познания в географии, а быть может, не терял надежды вставить в разговор своего делового партнёра хотя бы слово. «Э! — решительно прервал его человек из страны Бангладеш и небрежно махнул в сторону рукой. — Это ж далеко и за морем! Значит, вам нужно четыре зелёненьких!» Он оторвал четыре марки, больше похожих на переводные картинки, и только я хотела их как следует рассмотреть, как синьор решил добиться справедливости, хотя бы в одном из вопросов. Он вежливо, но твёрдо уточнил: «Простите, а вы — ортодоксальная христианка, не правда ли?» В любой другой день я была бы готова отречься, но сегодня — никак не могла. «Да», — ответила я сдавленно, с интонацией какого-то пионера-героя. Спешно налепила марки и ретировалась из-под вопрошающего ока нашего бывшего друга.