Откровенность деревьев

Инга Кузнецова

Четвёртая книга известного поэта-метафизика – попытка преодолеть границы между буквальным и «большим» временем, природой и культурой, оптикой и судьбой, деревом и человеком. Автор стремится к промежуточному, чудесному, невозможному. И, даже если мы полагаем, что такие безумные попытки заведомо обречены, книга «цепляет», задевает нас. Убеждает её звук, галлюциногенная яркость образов, необычные ракурсы, превращения существ и предметов. Тонкость её строя. И ещё что-то неуловимое, чему нет названия.

Промежутки и просветы

«пока тесьмой морозной не стянуло…»

пока тесьмой морозной не стянуло

окно

скажи мне космос медленно и снуло

когда

я вижу глаз твой сонный и усталый

вблизи

гигантской рыбой на крючке из стали

висишь

наш бедный мир чешуйка влажной рыбы

пока блестел

его понять успели бы смогли бы

но гаснет свет

о космос кто тебя на смерти леску

пошел ловить

автобус мой исчез за перелеском

а я стою

автобус мой с той полыньей стеклянной

продышанной насквозь

исчез во тьме нет жизнь не истекла но

теперь всерьёз

«огромная белка забытый тотем наших мест…»

огромная белка забытый тотем наших мест

увиделась мне между вспышками острого света

и боли межбровной неровно присохший асбест

стал ржаво-рябинного цвета

пока промежуткам событий не сыщем имён

скрипим древесиной звеним оркестровою медью

о небо когда бы не спутанность разных времён

всё было б сезонною смертью

люблю тебя небо о как я тобой дорожу

хочу быть всегда твоей полой упругою дудкой

пока тебя вижу сквозь веки дышу и дрожу

мелодией нежной и жуткой

«провинциальный…»

провинциальный

внутри оркестровой сюиты

рынок

тебе ли не знать

что пространства слоисты

транспорта спорный знаток

этранжер-переросток

всякий день для тебя перекрёсток

рассыпается день

не спасёт стрекозиное зренье

лишь размножит паденье

дрожащего шара-мгновенья

неустойчивой красоты

от неё заряжается тело

что на хлеб перейти не успело

ничего не иметь

высыпать из карманов утраты

в золотую траву

что расставил июль тороватый

тот мурашечный мяч

те проросшие жилки асфальта

влажный воздух сиявший как смальта

никуда не спешить

все в сверкающем небе случилось

так давно

что теперь остается сдаваться на милость

промежуточных дней

пыльной логики испытаний

повестей у которых не будет

переизданий

«парное молоко весны…»

парное молоко весны

не лезет в горло лихорадка

закончилась и вновь ясны

ошибки высшего порядка

как допустима пустота

где были истина и благо

ты что-то здесь не рассчитал

платон платоныч бедолага

в лесу погрешностей в тепле

бессмысленно конечной жизни

с тобой кустарник многолетний

стоик в воздухе зависнем