Дом там, где ты…

Инга Самойлова, 2023

Аферист Глебов Алексей возвращается в родной провинциальный городок, чтобы выяснить, кто стоит за давним убийством его родителей, и покарать виновных. Но в планы вклинивается совсем несвоевременная любовь к молоденькой взбалмошной барышне…В романе затрагиваются реальные исторические события и личности, культурные нравы и быт жителей Восточной Сибири начала ХХ века. Сюжет романа пронизывают мистицизм, необъяснимые явления и тайны…

Глава 3

Станция, на которую прибыл Алексей, как и многие станции Сибири, ни чем особым не примечалась — покрытый досками перрон, водонапорная башня, ряд домиков вдоль перрона и сравнительно чуть больших размеров станционное здание.

Алексей спрыгнул с подножки вагона и зажмурился, подставив лицо яркому солнцу.

Майский день был теплым, лишь легкий ветерок покачивал молодую листву деревьев. Птички чирикали, прыгая по перрону и выклевывая личинок из потемневших досок.

Алексей вздохнул и зашагал по перрону, спугнув бесшабашных птах.

Договорившись со станционным смотрителем о повозке с лошадью за хорошую плату, он закурил. Через пять минут появилась повозка, которую тащила лошадь с облезшими боками, управляемая мальчуганом лет двенадцати.

Алексей поставил саквояж и чемодан внутрь повозки и вскочил в нее сам. Они тронулись в путь. За все время пути пацан искоса разглядывал «столичного» приезжего, но, к счастью, был не болтлив и вопросов не задавал.

Путь был не долгим, минут через тридцать Алексей попросил остановиться близ речки и, подкинув мальчугану чаевые, отпустил его.

Мальчишка развернул повозку и направился в обратный путь, а Алексей свернул к тропинке в лес.

Вскоре он сошел с тропы и углубился в лесной массив.

Прошло около шестнадцати лет, а Алексей помнил все, как будто это было вчера. Хотя все кругом и испытало перемены, как, впрочем, и он сам.

Алексей вышел на поляну посреди леса и устремился к засохшему дереву.

Да, это было то самое приметное дерево, что он помнил. Дерево с проклятием, дерево, которое обходили за версту. Все дело в том, что когда-то в этом округе жил шаман. О нем ходило много разговоров, при нем трепетали, держались стороной. Когда же шаман умер, его захоронили на ветвях дерева, которое при жизни шаман себе выбрал. Он сам же и наложил проклятие, гласившее, что если кто-то потревожит его «могилу», вскорости умрет.

Все бы ничего, про шамана со временем бы забыли, ведь кругом строились русские поселения, но проклятие дало о себе знать. Как рассказывали, случилось следующее. В лесу бродила парочка влюбленных, погода стала портиться, небо заволокли тучи, дул ветер, и молодой человек увлек свою подругу под сень дерева. Девушка, помня о священном месте, со страхом предложила другу уйти, но он лишь рассмеялся и привлек ее к себе.

Хлынул дождь, громовые раскаты оглушали. Неожиданно сверкнула яркая молния, разрезав небо, и ударила в дерево. Дерево раскололось.

Девушка вскрикнула и попыталась отскочить, но молодой парень, крепко сжимая в объятиях, повалил ее на землю. Она испуганно взглянула ему в лицо и издала еще более раздирающий вопль. На нее уставились застывшие глаза мертвеца.

Рассказывали еще, что девушка с трудом выбралась из цепких объятий умершего любовника, который так ее сжал, что сломал ребра. Она сошла с ума. Алеша помнил сумасшедшую старуху в деревне с взлохмаченными седыми волосами и в драных обносках, которая служила напоминанием о проклятье. Покой шамана больше никто не нарушал. До тех пор, пока десятилетний Леша, спасаясь как-то бегством от заезжего чиновника, который обвинил его в воровстве всего лишь за детское любопытство, спрятался в лесу. Одна опасность сменилась другой — добредя до поляны, он встретился с волком, который погнался за ним. Страх перед опасностью оказался сильнее, чем перед проклятием, и Алеше не осталось ничего другого как забраться на расколотое дерево с останками шамана.

…Кости и истлевшая одежда были на месте, как и должно было быть. В этом Алексей уже убедился, взобравшись на дерево.

— Привет, старик. Давно не виделись, — произнес он. — Выглядишь отлично. Не против присмотреть за моими деньгами? — спросил он, открывая саквояж и рассовывая часть денег по карманам. Затем захлопнул саквояж, засунул его поглубже в расщелину в стволе и завалил сухими ветками и древесной трухой. — Что ж, рад был повидать тебя.

Удовлетворенный тайником Алексей спустился с дерева. Затем зашагал домой к деду, особо не надеясь, что тот еще не отдал богу душу.

Селение, в которое прибыл Алексей, состояло из двух улиц, тянувшихся в долине по берегу реки 5-6 верст⁴.

Крестьянские усадьбы здесь, как правило, имели жилой дом из сосны и крепкие наземные помещения для скота, амбар для хранения зерна, погреба с надстройкой для хранения скоропортящихся продуктов, небольшую баню. Двор обносился высоким тыном. И все же каждый двор отличался от соседнего, отражая достаток своих хозяев.

Алексей быстро дошел до нужной усадьбы и замедлил шаги. Вот он, дом, где прошло его детство. Дом, который отстроил его дед после каторги, дом, где жила его мать до замужества, дом, где он родился, и тот самый дом, который долгие годы снился ему по ночам.

«Стоит переступить порог, и я узнаю, что больше у меня не осталось ни одной родной души, — пронеслось у него в голове. — Какого черта я сюда приехал?!»

Он посмотрел на дом, затем открыл калитку и вошел.

Цепной барбос с лаем кинулся к нему. Алексей не двинулся с места. Всего за шаг до него цепь натянулась, и собака лишь лязгнула зубами. Алексей медленно опустился перед ней на одно колено и заглянул в ее глаза. Через мгновение собака взвизгнула и заскулила.

— Спокойно, приятель. Здесь все свои, — произнес Алексей и, протянув руку ладонью вверх, потрепал собаку за шею.

Затем поднялся и, с легкостью преодолев ступеньки крыльца, открыл дверь в дом.

Дом внутри разделялся на три части: передний угол, куть и запечье. В переднем углу стоял стол, над столом в углу помещалась божница, заставленная иконами старинного письма. Перед божницей висели лестовки⁵ и «подружники» — четырехугольные подушечки, сшитые из лоскутов, применявшиеся при совершении земных поклонов; к божнице были прикреплены свечи.

Вдоль чистых стен стояли широкие деревянные лавки. Недалеко от порога — кровать, покрашенная, с точеными ножками, на которой лежали потники и подушки. Над кроватью под потолком находились полати — настил из досок, на которых спали домочадцы. Обширная глинобитная русская печь находилась в противоположном от кровати углу. На шесте печи был расположен камелек⁶ для освещения дома. Полы были тщательно отшорканы и сияли.

Алексей осмотрелся. В доме никого не было, хотя все говорило о том, что в доме живут и живут не плохо, и явно не одинокий старик.

Неожиданно позади раздался шорох, Алексей оглянулся и лишь успел увидеть, как маленькая девчушка лет четырех-пяти в бледно-голубом сарафанчике проскочила за дверь, сверкая пятками.

На этот раз он остался действительно один. В доме было тихо, а с печки из горшочков тянуло будоражаще вкусным запахом. Алексей сглотнул слюну, но желудок предательски потребовал еды.

Алеша подошел к печи. Хлеб, накрытый полотенцем, был еще горячий и так приятно, душисто дразнил. Он отломил кусок и засунул в рот. Не успел он как следует прожевать, как в дом влетела женщина с вилами в руках.

— Эй! Ты кто такой?! — вскликнула она, держа наготове вилы.

— Я Алексей, внук Андрея Глебова, — спокойно дожевывая хлеб, ответил он.

Женщина-крестьянка недоверчиво окинула его взглядом с ног до головы, затем остановилась.

— Ах, батюшки! — воскликнула она и прислонила вилы к стене. — Алексей! Приехали все-таки! Не торопились же вы!

— Когда мой дед… помер? — спросил он сухо, сдержанно.

Женщина удивленно посмотрела на него.

— Да он там, во дворе, на завалинке… — она не успела договорить — Алексей выскочил на улицу.

Свернув за угол дома, он увидел старика, греющегося под лучами солнца. Алексей замер на месте. Так дед жив!

Старик повернул седую голову и посмотрел на него.

«Шестнадцать лет прошло — дед не узнает меня!» — пронеслось в голове Алексея.

— Алеша! — глаза старика засияли. Внук быстро преодолел расстояние, разделяющее их, и упал на колени перед дедом. Старик опустил морщинистые руки на плечи внука — какое-то время они смотрели друг другу в глаза — затем крепко, порывисто обнялись.

— Алешка! Дожил-таки я! — вымолвил дед Андрей со слезами на глазах.

— Да, на умирающего ты не похож! — в шутку заметил Алексей и добавил:

— Я рад видеть тебя, дед!

Старик жестом указал ему сесть рядом.

— Как ты вырос, возмужал! — произнес он с плохо скрываемой гордостью.

— Как же ты меня узнал? Шестнадцать лет прошло…

Старик усмехнулся.

— Ты похож на своего отца. Но от своей матери, моей дочери, а она была карымка⁷, и от бабки-бурятки достались тебе и волос черный, и смуглая кожа, и цвет глаз. — Старик помолчал. — Любил я очень свою Соелму — славную жизнь мы с ней прожили! Жаль вот только, незадолго до свадьбы матери твоей померла… — Он посмотрел на внука изучающе: — Ну а ты, обзавелся супружницей али нет?

— Нет.

— За чем же дело стало?

— Успеется, дед.

— Корни надо пускать, внучок, без корней нельзя. — Старик продолжительно закашлял.

— Дед, а как ты-то? — затревожился Алексей.

— Все хорошо, — ответил он. — Обычное дело. Тебя повидал, теперь и помирать можно.

— Помереть ты всегда успеешь. А вот не отправиться ли нам на рыбалку, как раньше, а, дед? — усмехнувшись, предложил Алексей.

Старик долгим изучающим взглядом посмотрел на внука.

— А что, давай и на рыбалку. Об остальном позже поговорим.

Примечания

4

1 верста = 1,0668км.

5

Устар.: четки.

6

Устар.: очаг, в котором жгли щепки и наколотые смоляные чурки.

7

Карымы — дети от смешанных браков бурят и русских.