Хищная птица-любовь

Инна Бачинская, 2021

Накануне Нового года в городе случилось загадочное убийство – девушку задушили в кинотеатре прямо во время сеанса. Жертвой оказалась Елена Антошко, сотрудница компании «Мегамакс» и по совместительству любовница ее владельца, Максима Кускова. Он собирался развестись со своей старой женой Раисой и жениться на Елене, но не успел. Раиса знала о связи мужа на стороне, следила за любовниками, поэтому, конечно, первой попала под подозрение. Тем более, за обшлагом ее шубы была найдена розовая жемчужина из ожерелья Елены, которое ей подарил Максим…

Глава 7. Друзья, друзья… друзья?

Если во время первого танца партнер еще ни разу не наступил вам на ногу, он обязательно наступит вам на ногу во время второго.

Из законов Мерфи о танго

— Поль, у нас шесть новогодних корпоративов! Пока! Кажется, мы раскрутились. А в январе можно на море. Выбирай, куда! — Глеб купеческим жестом раскинул руки. — Люблю Новый год!

— До января дожить надо, — неохотно отозвалась Поль.

— Доживем! Нам бы еще одну снегурку… Может, позвонишь своим? Самую завалящую.

— Возьми англичанку.

— Марию? — Глеб расхохотался. — Она слишком дорогая, нам бы кого попроще. Да и Денис не разрешит.

— Дорогая? С ее физиономией?

— Поль, что с тобой? Нормальная деваха, незлая, добродушная… Денису с ней повезло. А танцует как! Ну да, не красавица, но держится хорошо, не лезет из шкуры, не выделывается, не колет глаза своим столичным мюзик-холлом. Стиль чувствуется. Не переживай ты так, не хочешь, не надо, найдем другую. — Глеб рассмеялся своей шутке; Поль молчала. — Что с тобой? — повторил он.

— Декабрь достал! — резко бросила Поль. — Темно, дождь этот бесконечный… Устала. А она… кукла! Никаких эмоций, неживая, даже шуток не понимает. Как в коконе. Кукла с приклеенной улыбкой.

— В мюзик-холле они все как куклы. Это у вас, актеров, все эмоции наружу. Ничего, переживем декабрь и махнем…

Тон у Глеба был благодушным, и Поль подумала, что ему всегда все нравится, он всегда всем доволен: дурацким бизнесом, мелкими деньгами, даже депрессивный декабрь, бесконечный дождь со снегом и выдувающий душу ветер ему без разницы, он их даже не замечает. Что есть, то и ладно. Мелкотравчатость и невзыскательность — то, что всегда ее в нем раздражало. Тетка говорила про таких: с ним каши не сваришь! Она смотрела на довольное лицо Глеба, его шевелящиеся губы: он что-то говорил, но слова пролетали мимо Поль, она вдруг перестала их слышать.

— Ненавижу декабрь! Паршивый, беспросветный… так и хочется повеситься! — выпалила она. — Подлый мелкий городишко! Подлые мелкие обыватели! Сплетни, скандалы… Достало все! — Она закрыла лицо ладонями.

— Девочка моя, да что это с тобой? Заболела? — Глеб положил руку ей на лоб. — Температуры нет. Не вздумай, ты мне нужна здоровенькая. Вы, женщины, очень зависите от погоды, всяких магнитных бурь… Я читал статью одного психиатра, он говорит: нужно переключаться. Хочешь, сделаю кофе?

— Сделай, — буркнула Поль.

— Слушаюсь! — Глеб зазвенел чашками. — Кстати, Денис приглашает завтра в «Английский клуб», пойдем? Повод надеть новое платье…

— Не пойду! — отозвалась она.

— Не пойдешь? — Глеб даже растерялся. — Как это? Почему не пойдешь? А я?

— Кто платит? Снова Денис?

— Поль, о чем ты! Он миллионер, это для него не деньги. Я был там всего раз, причем совершенно случайно. До сих пор помню. Самый крутой городской ресторан, крутизна во всем, начиная с холла и кончая посудой. Не говоря уже о жратве и официантах в ливреях.

— Тебе никогда не бывает стыдно? — закричала Поль. — Жратва, лакеи! Ты себя слышишь? Тебя не унижает, что он все время платит за нас?

— Платит тот, у кого есть лишние бабки. Не вижу никакой трагедии. Были бы у нас, платили бы мы. В чем унижение? Хочешь, чтобы заплатил я?

— А жила не лопнет? Давай заплати, хочу посмотреть.

— «Английский клуб» не потяну, а «Сову» — вполне. Он наш друг, ему приятно наше общество, у него здесь больше никого нет. Не понимаю, о чем ты! Не бери в голову.

— Как ты не понимаешь! — страстно выкрикнула Поль. — Мне стыдно! Понимаешь, стыдно! Чувствую себя бедной родственницей. Меня никто никогда так не унижал — он сует подачки, а ты готов бежать по первому зову. Не пойду.

— Напрасно ты так, Денис нормальный мужик. Тем более они скорее всего уедут, не верю, что Мария приживется у нас. Да и Денису неинтересно, он скучает по Лондону.

— Откуда ты знаешь? Он тебе сам сказал?

— Ничего он не говорил, просто мне так кажется. Посуди сама: наш городишко, как ты выразилась, — и Лондон, где он прижился, нашел хорошую работу… язык знает, наконец. Мария вообще там родилась. Я бы ни минуты здесь не остался. Спихнет отцовский бизнес, и поминай как звали. Твой кофе. — Глеб поставил перед ней чашку. — Осторожно, горячий. Есть печенье, будешь?

Поль не ответила. Сидела, обхватив чашку руками и так сосредоточенно уставившись в черную жидкость, словно пыталась там что-то разглядеть.

— Так что пока они тут, будем дружить. Он обещал пригласить к себе в Лондон, но… сама понимаешь. Посмотрим. Ты очень сложная, Поль, а жизнь простая, не нужно пытаться изменить то, что не получится. Пупок надорвешь. Так что, как говорит Виталя Вербицкий, донт вори, би хеппи^[1]. И вообще, скоро Новый год! С детства мой любимый праздник, всегда ждешь подарки, елка, шары цветные, шампанское, друзья…

Поль смотрела на Глеба, и трудно было понять, чего в ее взгляде больше: презрения, злобы, нетерпимости… Глеб, ничего не подозревая, пытался развлечь подругу смешными историями из детства, убеждал, что умеет предсказывать погоду и наколдует снег и морозы на весь январь, а они в это время будут валяться на пляже где-нибудь в Пхукете или на Бали. Он увлекся и нес что-то совсем уж запредельное про омаров и шампанское, про подводное плавание, громадные ракушки и кораллы, про древние храмы и необыкновенные сувениры. Поль едва сдерживалась, чтобы не закрыть уши ладонями и не закричать: «Замолчи, дурак!» Вид самодовольного болтливого Глеба был невыносим…

…Они все-таки пошли в «Английский клуб». Глеб восхищался, Денис поддакивал, Поль была мрачнее тучи, Мария неопределенно улыбалась, смотрела по сторонам и едва слушала.

— Девчонки, вы самые красивые! — сказал Глеб. — Скажи, Денис? Как две стороны золотой монеты…

Мария вопросительно взглянула на Дениса, и он поспешил объяснить:

— Глеб сказал, что ты и Поль похожи на золотую монету. Комплимент такой.

Мария кивнула и улыбнулась. Она была в длинном белом платье, без украшений и почти без косметики; белые волосы забраны в пучок на затылке. Поль — в коротком черном, с тяжелым гримом, — походила на вампира.

Когда Глеб потянул Марию танцевать, Поль уставилась на Дениса в упор и спросила:

— Ты с ней спишь?

— А ты? Он сказал, вы собираетесь пожениться. Правда?

— Нет. Ты не ответил на мой вопрос.

— Я с ней не сплю. Мария… у нас спокойные отношения, она вся в танце, ей ничего не нужно.

— Когда ты ей скажешь?

— О нас? — Денис улыбнулся и взял руку Поль. — Скажу. Я люблю тебя. Ты же знаешь. Всегда любил.

— Я тебе не верю! Вы в одной квартире… у вас же одна спальня!

— Мария позавчера переехала в гостиницу, а я начал ремонт. Отец совершенно не занимался домом, там просто сарай. Разбираю вещи, выбрасываю старое барахло. Я предложил, она согласилась. В «Братиславу». А вы? Глеб настроен серьезно, чуть ли не пригласил меня на свадьбу…

— Глеб неплохой человек, но… — Поль запнулась.

— Но?..

— Есть такое амплуа — простак, слышал? Это про Глеба.

— У вас успешный бизнес…

— Успешный? Скорее, безуспешный! — резко бросила Поль. — Конечно, кое-что капает, на жизнь хватает, только что это за жизнь? Приходится считать каждую копейку. Он ленив, благодушен, отметает все мои предложения, ему и так хорошо… Надоело! Мы держимся только благодаря моим связям. Инженер из него тоже плохой, он полтора года был безработным, потом работал автомехаником, а потом Вербицкий… помнишь Виталю?

— Помню.

— Он предложил ему по старой дружбе заняться корпоративами, обещал помочь. Теперь сдает в аренду своих ребят — деньги всем нужны. Глеб хорош тем, что не кинет, как другие, отдаст все до копейки. Честен до идиотизма.

— Разве это плохо? — осторожно спросил Денис.

— Хорошо, наверное. Это просто иллюстрация, понимаешь? Фигура речи. Он держит слово, не врет, не виляет, кругом положительный… Простак!

— А я?

— Ты? — Поль улыбнулась, глядя на него в упор. — Ты… Кто же у нас ты? Коварный соблазнитель? Герой-любовник? Граф Дракула? Или всего понемногу?

— Кто я для тебя? Был и есть?

— Был? — Поль взглянула настороженно. — Я не понимала тебя… Мы встречались, но ты ни разу не сказал, что любишь. Я никогда не знала, что у тебя внутри, ты всегда был как будто в стороне. Да! Ты был отстраненным. И закрытым. Провожал домой, поджидал после спектакля, ничего не пытался… Ты никогда ничего не пытался! Смотрел молча. Помнишь?

Денис кивнул:

— Я боялся тебя. Вокруг тебя такие, как Вербицкий, это был твой круг, а я чужой. Я знал, что мне не… светит. Наверное, я тоже простак. И когда это все-таки случилось, я скорее удивился, чем обрадовался.

— Ты не простак! Тогда ты был маленьким, а теперь вырос…

— Я был не маленьким, а влюбленным, неуверенным, слабым… Твоя тетя поила меня чаем и утешала…

— А сейчас?

— Для меня ничего не изменилось.

— Ты меня любишь?

— Я тебя люблю.

— А что дальше?

— Я приду сегодня… можно? Я соскучился, ты все время перед глазами. Провожу Марию и приду…

Поль не успела ответить — к столику вернулись Глеб и Мария. Глеб был разгорячен и сиял, Мария улыбалась.

Что испытывает тот, кто обманывает друга? Кто пожимает ему руку и подмигивает его любимой женщине? Кто делит с ним пищу, смотрит ему в глаза, задушевно беседует за жизнь, постоянно помня при этом, что спит с его женой? Жизнь, конечно, та еще… какое бы тут словцо? Шутница? Нет, слишком мягко. Любопытный жестокий хихикающий тинейджер, тыкающий палкой в жука, чтобы посмотреть, как несчастный «насекомый» беспомощно шевелит лапками, закрывает глаза и притворяется мертвым.

Поль притворялась любящей подругой Глеба… Любящей — это конечно, громко сказано: Поль, задиристая и резкая, была скорее деловым партнером с намеком на любовный уклон. Денис притворялся его добрым старым другом. А где место Марии в этом раскладе? Непонятно. Подруга? Невеста? Просто Мария? В смысле попутчица: а что, захотела побывать на родине предков, и Денис не смог отказать. А время от времени можно… э-э-э… перепихнуться, чего уж там, мы современные люди, никаких предрассудков.

Мария порозовела скулами, белая прядка выпала из прически, она все время улыбалась. Глеб целовал ей пальцы и говорил комплименты, Поль… ну мы уже знаем — была мрачнее тучи. Денис взял на себя роль тамады и лидера. Он изучал меню; Глеб сказал, что, принимая во внимание отвратительную погоду, хочет селедки под приличную водочку, а потом здоровый честный английский ростбиф с картошкой — можно фри, — под каким-нибудь забойным соусом. Поль после долгих раздумий заказала рыбу и белое вино, можно шардоне, а Мария попросила овощи-гриль и минеральную воду, так как мяса не ест и вина не пьет. Снимаю шляпу, сказал Глеб, я бы не выдержал!

Они сидели в углу под пальмой, и весь зал был перед ними как на ладони. Сверкающая люстра, горящая вполнакала, неяркие бра по стенам, снующие водомерками официанты во фраках, «живая» шелестящая музыка на маленькой сцене в противоположном углу, — что-то невесомое и нежное.

— За наших девочек! — сказал Глеб, поднимая рюмку. Они выпили. Глеб тут же налил себе еще: — Недопой хуже перепоя! Денис, Мария, не хотите с нами на океан? Можно в Индию или в Таиланд. Отгуляем Новый год, развяжемся с утренниками, и вперед! А что? Поваляемся на песке, поплаваем…

— Я не люблю много солнца, — сказала Мария. — Кожа портится.

— Будешь под зонтиком! Купим тебе большой голубой зонтик…

— Куда именно? — Денис взглянул на Поль — та смотрела в тарелку.

— Глеб, как всегда, забегает наперед, — голос у Поль был неприятным. — Мы еще ничего не решили, и я не уверена, что вообще хочу лететь чуть ли не сутки…

— Разве сутки? — удивилась Мария. — По-моему, около десяти часов без пересадки. Мы были в прошлом году в Гоа. Денис купил мне три платья из батиста с узорами, вышитые разноцветным шелком, очень красивые. Сам выбрал. Голубое, зеленое и желтое. Зеленое я забыла в гостинице! — Мария рассмеялась. — Все хорошо, но я обгорела, спина болела и коленки.

— Коленки? — удивился Глеб. — Почему коленки?

— Странно, да? Только спина и коленки. Песок был страшно горячий, а волны ночью светились как стразы. Там нет вечера — закат и сразу ночь. И большие звезды совсем низко.

— Едем! — Глеб хлопнул ладонью по столу. — Хочу купить платья, посмотреть на низкие звезды и наловить стразов. Акулы там есть?

— Мы не видели. Были дельфины и еще обезьяны, маленькие, ничего не боятся, вырывают бананы прямо из рук. Одна схватила мою шляпу, Денис побежал за ней, а она запуталась в лентах, и он отобрал. — Мария снова рассмеялась.

— Даже думать нечего! Едем! В январе. У меня знакомая в турбюро, завтра же позвоню, узнаю, как и что.

Чувствовалось, что Глеб опьянел, он слишком громко смеялся и размахивал руками, строил планы поимки обезьяны и катания на дельфине. Мария хохотала, что было совершенно на нее не похоже. Потом они снова убежали танцевать; Поль и Денис остались одни.

— Лина, я приду? — В голосе Дениса была мольба. — Я соскучился! Ни о чем другом не могу думать… Я приду?

Поль кивнула. Долгую минуту они смотрели друг дружке в глаза…

…Глеб отодвинул стул и усадил Марию. Схватил графин с водкой, воскликнул:

— Мария меня затанцевала, падаю с ног. Давайте за дружбу! Я всех вас люблю!

Денис пригубил и отставил рюмку, Поль залпом выпила свой бокал, сморщилась:

— Ох и кислятина!

Мария пила воду. Она была самая трезвая, разгоряченная после танца, довольная.

— Поль, Глеб сказал, ты актриса! — Она с улыбкой смотрела на Поль. — Почему ты ушла из театра?

Поль с удовольствием ответила бы: «не твое дело», но вместо этого пожала плечами и неохотно сказала:

— Так получилось.

— Ты красивая. Ты хорошая актриса. Очень!

Поль вспыхнула скулами. Возникла неловкая пауза.

— Откуда ты знаешь? — рассмеялся Глеб.

— Я чувствую. Разве нет?

— Если честно, ни разу не видел Поль на сцене, — признался Глеб. — Виталя Вербицкий говорит, что хороша, жалеет теперь. Это режиссер молодежного театра, Поль работала у него. Еще до меня.

— Может, хватит? — с вызовом спросила Поль. — Ушла и ушла, никому не интересно. Молодежный тот еще отстойник, все приличные давно сбежали. Вербицкий считает себя талантом, а сам… — Она махнула рукой.

— Его очень хвалят, — примирительно сказал Глеб. — Говорят, билеты на премьеру раскупают за полгода. Не знаю, не был ни разу, хотя он зовет. Но театр — это не мое, тут я профан. Мне бы цифры и схемы…

— Особенно схемы, — уронила Поль.

— Все мы погрязли в болоте, но некоторые из нас смотрят на звезды, — вдруг сказала Мария. Ни с того ни с сего.

— Красиво. Сама придумала? — спросил Глеб.

— Нет, это Оскар Уайльд. Мне пьесы его нравятся, «Как важно быть серьезным» раз десять смотрела. Много афоризмов вроде этого, настоящий английский юмор. В вашем театре не ставили?

Поль не ответила.

— А что такое английский юмор? — спросил Глеб. — Говорят, они не догоняют наши анекдоты.

— Наши анекдоты никто не догоняет, — сказал Денис. — У всех свой юмор. Англичане говорят «свой дурак в рукаве». Американский юмо, например, называют «бананошкурный»…

— В смысле примитивный? Старушка поскользнулась на шкурке, и все смеются?

— Английский юмор — это сарказм и абсурд, — сказала Мария. — Я люблю Оскара Уайльда, знаю много на память, например, о любви. Сейчас переведу! — Она задумалась на минуту и сказала: — Любовь начинается с обмана себя, а кончается обманом другого. Или вот еще: мужей всегда ревнуют некрасивые женщины, а красивые ревнуют чужих…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Don’t worry, be happy (англ.) — Не беспокойся, будь счастлив.