Нежить и богатыри

Инна Ивановна Фидянина, 2023

Прослышал сердобольный богатырь Чурило Пленкович, что в славном граде Саратове живут-поживают два медведя-великана, которые богатырей из беды спасают, заблудшим помогают, а всё остальное время на цепи сидят, брагу пьют и народ честной на ярмарках веселят, пляшут да на гармониках пиликают. И судачат, что внутри у них две души: одна медвежья, другая человеческая. А посему медведи те – двоедушники. Обидно стало Чуриле за мохнатых товарищей богатырских, за названых братьев самого Добрыни Никитича и Сухмантия Одихмантьевича. Надо бы у них человеческую душу наружу выпустить, али же оборотить медведей в людей, и дело с концом! Но сказать одно, а сделать другое. Как из косолапых лишнюю душу выпустить? Ну, или как превратить их в людей? Никто не знал. Пошел Чурило к злющей ведьме Яге с бочонком медовухи в руках – та всё знает, всё примечает, за всеми следит, а на мед также падка, аки и пчелы. Тук-тук-тук! Высунула бабка нос, понюхала воздух недоверчиво, но всё же распахнула дверь пошире....

Аука и Илья Муромец

Носилась грусть-тоска по белу свету,

в бой, драку не ввязывалась,

но всё ж просила чего-то…

Собрался старый казак Илья Муромец как-то в лес: клещей пособирать, резвы ноги потоптать, буйну голову прохладить. А чего пошёл? Да и сам не знает: то ли от ворчливой жены ушел, то ли о жизни и смерти подумать, могилку себе присмотреть. Долго шел: день шел, два шел, а на третий день и заблудился. Присел на пенек, стал дорогу домой выглядывать. Не нашел. Расстроился, осерчал и айда на помощь звать, аукать:

— Ау-ау!

А в ответ тишина. Два дня богатырь аукал. На третий день ему ответил кто-то:

–Ау! — и спрятался за ракитовый куст.

Илья туда! Заглянул за кусток, там нет никого.

— Ау! — вновь крикнул кто-то и спрятался за сосну.

Муромец к сосне! Обошёл её вокруг, да и вышел ни с чем.

— Ау-у-у! — прокатилось гулкое эхо и убежало за соседнюю горку.

Понесся былинный к той горе! Оббежал её вокруг, и на этот раз никого не нашёл. А незнакомец не унимается, всё: «Ау!» да «Ау!» — и вглубь тайги мужика уводит.

Плутал так Илья Муромец без малого тридцать лет, состарился уж совсем, в дряхлого старика превратился, обессилел совсем, сел на пень, грибочками увешанный, вздохнул тяжко-тяжко:

— Видимо, нашёл я, наконец, могилку свою. Тута ей и бывать! — достал из-за пояса лопатку и давай себе могилу копать.

— Ау! — печально прошептал кто-то. — А закапывать то тебя кто будет?

— Вот ты и закопаешь, — ответил старый казак Илья Муромец.

Выходит из-за дерева маленький, щекастый, пузатый человечек и говорит:

— Я нежить Аука, дух невидимый. Навряд ли я в копательных делах мастер. А ты ещё не преставился?

— Да пока душа при теле, — хмыкнул богатырь. — А тебе то что?

— Брось ты это дело, пойдем ко мне жить. Одному тоскливо, а вдвоем веселей будет. У меня изба, баня, колодец — всё есть!

— Ну пойдём, — буркнул дед Илья. — Давненько я в баньке не мылся!

— Ау! — уже весело крикнул Аука, и вдруг перед ними выросла избушка, проконопаченная золотым мхом, с двором и банькой — всё как полагается.

Помылся Ильюшенька в бане, наелся Аукиных разносолов да заснул богатырским сном. И приснилась ему жена старая, дети сирые, внуки голодные; и как будто они все стоят у ворот родного дома, да пропавшего кормильца аукают: «Ау-ау-ау!»

Проснулся богатырь в холодном поту и понял, что старость его впустую прошла. Осерчал Муромец на духа щекастого:

— Это ты во всём виноват, зачем тридцать лет меня по лесу гонял?

Рассмеялся Аука беззубым ртом:

— Это не я, а ты пошёл себе могилу искать. Забыл? Вот теперь поживи у меня ещё три годочка, тогда я тебя домой и верну. Ну или помогу могилку выкопать да тело землей присыплю.

Подумал Илья Муромец, подумал, погоревал, махнул рукой, да и остался у Ауки ещё на три года:

— Ай, всё одно, родные меня живым уже не ждут!

А как остался, так ко двору и присосался. Избу подправил, огород вскопал, пчелок завёл, за ульями ухаживает, землянику выращивает, о смерти лютой думу думает:

— Надо бы в лес сходить, клещей на себя пособирать, стары ножки поразмять, могилку себе присмотреть.

Аука же нутром чует мысли чёрные богатырские, хмурится. Уж больно хорошо ему с воякой живётся: двор, хозяйство, мёд, варенье круглый год. Задумался Аука крепко:

— Как бы былинничка от дурных мыслей отвадить?

И позвал нежить Чёрта. Тот явился:

— Чего звал, приятель?

Аука в ответ, мол, так и так:

— Хорошо мне живется со старым казаком Ильёй Муромцем, но вот беда: в лес он уйти собрался, могилку себе искать.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Черт. — Да пущай себе идёт. Поищет, пороет, покопает мать сыру-землю и поймет, наконец, что богатыри бессмертны!

— Дык ведь дряхлый он совсем.

— А ты дай ему в ясен месяц из своего колодца водицы испить и увидишь что будет, — вымолвил нечистый и исчез.

Дождался дух Аука ясна месяца в ночи, полез в колодец, набрал два ведра воды, принёс в дом и спать лег. Проснулся утром старый Илья, захотел водички попить, глядь, а она уже принесена. Обрадовался, выпил одно ведро, а второе вылил в самовар. Сидит, чай ждёт. А пока ждал, молодеть начал: в рост пошёл, в силу, в ум! Помолодел, поумнел Илья, встал, расправил плечи свои сильные, развел руки аршинные, топнул ножищами пудовыми, тряхнул буйной головой и духу лесному Ауке низехонько поклонился:

— Спасибо тебе, дедушка, за ум да за науку! Но пойду-ка я к людям: жену свою старую схороню да от хазара землю русскую очищу!

И пошёл, и очистил от хазара землю русскую. А супругу его уж давным-давно похоронили, могилка успела травой-муравой зарасти да лютиками белыми. Поплакал Илья над холмиком могильным и женился по ново.

А лесной дух Аука как остался один, так к луже поплелся — рассматривать своё отражение. Разглядел он там деда старого-престарого, больного-пребольного. Подурнел, посерел от этого нежить, в своих черных мыслях запутался:

— Пожил я на белом свете, хватит, пора и честь знать. Надо бы в тайгу идти — дупло погребальное для себя присмотреть.

И пошёл, бросив хату, двор, баньку, пчёл да огород с земляникой. Вот и бродит с той поры маленький пузатый, щекастый, невидимый мужичок-старичок по лесам тёмным, по болотам глубоким. Аукает. Грибников, ягодников да охотников в чащу уводит, в болотах вязких топит.

Закрывай, Егорка, глазки и спи, баю-бай.

А в лес без мамы никогда не ходи.

Но папу дома всегда держи,

не то уйдет — ищи его потом, свищи!

Аука — дух леса, не спит ни зимой, ни летом. Он маленький, пузатенький, с надутыми щеками. Живет в избушке, проконопаченной золотым мхом, в ней вода круглый год от талого льда, помело — медвежья лапа. Зимой, когда лешие спят, ему особое раздолье! Любит он морочить голову человеку в зимнем лесу, отзываться сразу со всех сторон. Того и гляди заведет в глушь или бурелом. Вселит надежду на спасение, а сам водит до тех пор, пока не утомится человек и не уснет сладким морозным сном, обо всем забыв.