Запретная зона

Иннокентий А. Сергеев, 2023

Великие планы геополитического величия и крах империи, растерянность и дезориентация, когда непонятно, что можно, а что нельзя, и когда ты влюбился в жену своего единственного друга, и она влюбилась в тебя. В такой ситуации оказался человек, переживший исторический перелом, а тут еще этот труп в туалете…

4

— Просто мне интересно, как ты жил всё это время…

— Да никак, — сказал он, пожав плечами. — Как все.

— А как жили все?

— По-разному…

— В этом городе, говорят, каждый день происходит масса событий, это правда?

— А ты забыл?

— Нет, но когда происходит так много событий, что-то может и измениться.

— В этом Москва не меняется.

— В переменчивости?

— Да. И за это стоит выпить.

Я придвинул ему свою рюмку. Он налил.

— Это и значит, быть современным, — сказал он.

— Что именно? Пить?

— Нет.

— А что?

— То самое.

— Жить в Москве?

— Вот именно.

— И что значит быть современным? Каждый день менять своё мнение? И за этим ты остался здесь?

— А зачем ты уехал?

— Я вернулся.

— Тогда зачем ты вернулся?

— Не знаю.

— Ты можешь и не знать, но что-то думать об этом должен же!

— Я ничего не должен, — отрезал я.

— Мне — нет. А себе?

— Стоп, — сказал я. — Давай посмотрим на вещи просто: есть то, чего нельзя делать — это запретные зоны, табу. И если ты оказываешься перед выбором — нарушить свои принципы, или уйти, то ты выбираешь второе…

— Нет, это ты выбираешь второе, — поправил меня он.

— А ты, стало быть, выбираешь первое? Чтобы быть современным?

— А что значит, табу?

— Это значит, нельзя.

— То, что было нельзя вчера, сегодня оказывается можно.

— Нельзя — это то, что нельзя. То есть, если ты сделаешь это, ты перестанешь быть… собой… может быть, перестанешь себя уважать… Хотя на самом деле, последствия этого скажутся не сразу и окажутся куда глубже и серьёзнее, чем ты даже можешь себе представить…

— Это страх, — уверенно заявил он.

— Страх? Что значит, страх? Страх оказаться лжецом или страх перед правдой?

— Просто страх, и всё. О каких принципах ты говоришь? Ты посмотри, что происходит вокруг! Ты отстал от времени.

— А что происходит?

— Дезориентация, девальвация… Всё каждый день меняется, и во всех этих переменах главным становится их темп, а не смысл, в результате чего самый смысл утрачивается…

— И это тебя радует?

— А тебя это огорчает?

— Так в чём же смысл всех этих перемен?

— Вспомни, как раньше, лет десять, может быть, пятнадцать назад всё было просто — мы знали, что одно хорошо, а другое — плохо. Что любовь и дружба — это хорошо. А теперь? Завтра тебе заявят, что любовь — это плохо, а дружба и вовсе отвратительна, и все согласно залают:"любовь — это плохо, любовь — это плохо", и ты останешься в одиночестве. И все скажут, что ты несовременен.

— Кто скажет?

— Все.

— Ну и ладно.

— Что, ладно?

— Ну и пусть несовременен.

— Так ведь женщины не любят несовременных мужчин. Женщины любят тех, кто современен.

— То есть, таких как ты, — заключил я. — Значит, для тебя главное быть современным. Только зачем тебе это, если у тебя уже есть жена.

— И она меня разлюбит, как только я стану несовременным.

— Это правда? — спросил я у Жени.

— По-моему, вы два идиота, — сказала она. — А ты, к тому же, ничего не ешь.

— Я ем, — сказал я. — Всё очень вкусно.

Сергей усмехнулся.

— Вот видишь, — сказал он. — И она тоже. А для тебя это тем более важно, потому что, я же чувствую, в чём дело — ты просто не можешь быть один.

— Женщины любят богатых, — напомнил я.

— Да, — согласился он. — Успешных, да. Но быть успешным — это и значит быть современным. Толпа всегда хочет того же, чего хочет женщина.

— Лучше налей по новой.

— Наливаю, — кивнул он и налил.

— Может быть, наоборот? Женщина хочет того же, чего хочет толпа, потому что её формирует среда, общество, или как это назвать ещё, конъюнктура, время…

— Слушайте, а вам удобно обсуждать меня в третьем лице, ничего? — сказала Женя.

— Ничего, — сказал Сергей.

— Мне лично ужасно неловко, — признался я.

— Так вот, — продолжал он. — Какая разница, что и откуда? Главное, как.

— По-моему, ты напился, — заметил я.

— Нет.

— Да?

— Не напился.

— Значит, чтобы нравиться женщинам, нужно предать себя?

— Как это? — не понял он. — Объясни.

— Ну, хотя бы не выражать своё мнение, приспосабливаться, всегда вторить и никогда не говорить первым… Что нужно делать для того, чтобы тебя сочли современным человеком? Затеряться?

— Я не знаю, — сказал он. — Ты заговорил о каких-то табу, о каких-то нормах и рамках, а я сказал, что всё это уже неактуально.

— Несовременно?

— Ну да.

— Мне это неинтересно, — заявил я.

— А что тебе интересно? Как сделать яичницу, не разбив яйца?

— Или решить, что важнее — яйцо или яичница.

— Или сохранить своё собственное.

— Какое именно? — сказал я.

— Я имел в виду кокон, в котором ты живёшь.

— Скорлупу?

— Да.

— Когда-то люди полагали, что небо — это скорлупа земли…

— Но давно уже выяснили, что никакого неба нет.

— Я хочу танцевать! — заявила Женя.

— Да? — сказал Сергей. — А я не хочу.

Она вопросительно посмотрела на меня.