Невероятность равняется нулю. Вторая книга. Перекрёсток встреч

Ирене Крекер

Автор книги сразу погружает читателя в суть исследований Лаборатории Воссоздания Памяти, которая позже преобразуется в Компанию по продаже персональных корреляторов. Герой книги, Пауль Грегер, с целью изучения возможностей прибора, совершает поездки в Южную Америку и на Дальний Восток. Он продолжает изучение своей родословной, создаёт Музей меннонитов.Книга рассчитана на думающего читателя. В ней реальные персонажи и события органически сосуществуют с созданными воображением автора.

Глава четвёртая, в которой Лаборатория Воссоздания Памяти профессора Замятина преобразуется в Транснациональную компанию по производству и доставке персональных корреляторов Шмуэль со штаб-квартирой во Фрейбурге

В связи с новыми целями и задачами Лаборатория Воссоздания Памяти профессора Замятина в короткий срок была преобразована в Транснациональную компанию по производству и доставке персональных корреляторов, со штаб-квартирой во Фрейбурге. При этом Клиника продолжала работать, но теперь — исключительно на безвозмездной основе. Как и прежде, было запрещено делить пациентов на «более важных» и «менее важных», в Клинику нельзя было попасть ни «по знакомству», ни по «социальному статусу», а исключительно по медицинским показаниям.

Работа в компании шла полным ходом. В течение нескольких месяцев была создана первая действующая модель персонального коррелятора, которую Пауль Грегер предложил назвать «Шмуэль», что на древнееврейском языке означает «Услышал Господь». Ведь на самом деле прибор был создан не на основе рационального анализа, а буквально вымолен у Бога, который услышал молитвы его изобретателей и конструкторов.

В свою очередь профессор Замятин предложил ввести в Клинике и в Лаборатории Памяти, в качестве рабочего, русский язык. Он не был филологом, но отлично понимал огромное значение языков для науки — вообще и для медицины — в частности. Замятин давно размышлял об особенном свойстве русского языка «выражать невыразимое», но ни с кем не говорил об этом, чтобы не быть обвинённым в ностальгическом пристрастии ко всему русскому, объясняемом его происхождением.

Прочитав статью Виктора Кудрина «Голограмма памяти и классическая филология» («Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.25555, 04.07.2019): http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001g/00164080.htm, он до конца осознал, что свойство русского языка «выражать невыразимое», это — объективная реальность, а не иллюзия, вызванная ностальгией.

В разговоре с Паулем о природе языков профессор Замятин так выразил своё мнение по этому поводу:

— Я прочитал статью Кудрина, и меня не покидает мысль, что нужно ввести изучение русского языка в нашей компании. Русский язык сохранил синтетический строй, утраченный новоевропейскими языками. На нём можно выразить то, что невозможно ни на одном другом.

Интуиция подсказывала Паулю, что Замятин прав.

— Я полностью с Вами согласен, профессор.

— Я рад, что Вы приняли моё предложение. А Илоне передайте, что без её помощи нам не обойтись. В свою очередь я обещаю, что при внедрении русского языка в жизнь Компании, изучение его сотрудниками будет всячески поощряться.

Через неделю под руководством профессора Замятина и Пауля Грегера во Фрейбурге начались первые удачные опыты по воссозданию памяти пациентов. Среди испытуемых были люди разных возрастов и национальностей, служащие и обслуживающий персонал, здоровые и больные, имеющие проблемы с памятью и не имеющие.

В первый день после совещания, получив памятки с вопросами, работники Компании разошлись по указанным помещениям. Опрос состоял из нескольких блоков вопросов, объединённых единой мыслью. Пауль уже месяц назад избрал для опытов кандидатуру пожилой женщины, которая заинтересовала его своей родословной. Она была российской немкой. Он знал о ней из рассказов жены. Сам организовал переход женщины из Неврологической клиники в Клинику профессора Замятина.

Стук в дверь прервал мысли Пауля. В сопровождении медицинской сестры в комнату вошла женщина. Не обращая внимания на медсестру, Пауль жестом предложил испытуемой занять место напротив себя в удобном кресле, расположенном напротив стола с висевшим над ним экраном. Тишина, царившая в комнате, не смутила женщину. Молодого человека, стоящего посреди комнаты, она, по-видимому, где-то и когда-то встречала, поэтому лишь вскользь взглянула на него и отошла к дальней стене, на которой висели картины. В дальнем углу комнаты стоял мольберт, а рядом с ним, на небольшом столике, лежали краски, кисти, цветные мелки. Женщина с интересом разглядывала предметы, находящиеся на столе. Потом подошла ближе, взяла кисть, обмакнула её в серебряную краску, как будто специально приготовленную для неё, и начала расписывать на полотне сугробы снега около крыльца, сосульки, висящие под козырьком у входной двери, узоры на окне. На глазах у Пауля создавалась пейзажная зарисовка. Неожиданно женщина, отбросив кисть, упала на диван и завыла. Через несколько минут вой прекратился так же внезапно, как и начался. Она встала, медленно подошла к Паулю, взяла его за руку, усадила в кресло и запела. Пауль знал, что пациентку зовут Идой Глайзер. Её глаза пронзали его насквозь. Она прервала пение и вдруг громко заговорила на старинном, знакомом Паулю от матери, немецком диалекте. Через несколько минут она уже рисовала на листке бумаги, в перерывах поглядывая на Пауля. Потом заплакала. Схватила его за руку, о чём-то непонятном просила, возбуждаясь всё больше и больше. Блеск в глазах делал её ещё более загадочной и непредсказуемой.

Неожиданно для обоих прозвенел звонок. Это означало, что редактирование изображения на экране коррелятора завершилось, ключ к Сокровищнице Памяти сформирован. Пауль предложил женщине стакан апельсинового сока. Та, смущенно улыбаясь, опустила глаза, но стакан взяла, отпила несколько глотков и поставила на край стола. В это время в дверь постучали. Вошла медсестра. Пауль протянул Иде руку в знак прощания. Она слабо пожала её, потом на минутку прижалась к ней лицом и со словами «Lieber Vater/ Дорогой отец» выбежала из комнаты.

«Да, пожалуй, опыт прошёл удачно, — подумал Пауль, ещё не совсем придя в себя от только что пережитого и разглядывая изображения на экране. — Коррелятор проявил себя на практике. Будучи настроенным на душу этой удивительной женщины, он запечатлел обуревающие ею чувства, мгновенно выдав результат обследования в виде изображения и звуковых волн. Опыты продолжу завтра. Да, теория без практики, — это отсутствие жизни, проявляющейся в эмоциях, реакциях организма, состояниях. Я — поражён и восхищён всем, что увидел и испытал сегодня. Какие уж тут памятки с вопросами!»

История Иды Глайзер

На следующий день Пауль продолжил эксперимент по изучению прошлого Иды Глайзер. До перевода её в Клинику Замятина, ему было только известно, что она приехала в Германию из Казахстана в 1992-ом году. Во время обследования выяснилось, что женщина родилась в 1938-ом году в одном из немецких сёл Поволжья. Оттуда её родители были высланы в годы Второй мировой войны за принадлежность к немецкой национальности в казахстанские степи. Мать и отец девочки были добрыми работящими людьми. Ида была старшей из восьми братьев и сестёр. Семилетней, она встретила конец войны. Девчонкой, пришлось по-взрослому трудиться в поле и на ферме, помогать матери по домашнему хозяйству и в воспитании братьев и сестёр. Положение семьи в последующие годы тоже не изменилось. В двадцать лет Ида вышла замуж по любви за человека немецкой национальности, спокойного и трудолюбивого, строгого и любящего порядок. Вскоре на свет появилась дочь. Ещё через год родила Ида мужу сына. С этого момента у неё начались проблемы с психикой. Галлюцинации не покидали её с первого дня проявления болезни. Воображение рисовало страшные картины умерших, но продолжающих мучиться родственников. Когда сыну исполнился один годик, женщину определили на стационарное лечение в психиатрическую больницу, где она провела в общей сложности тридцать лет. Муж умер в начале восьмидесятых годов от сердечной недостаточности.

В начале девяностых годов дети Иды Глайзер с семьями, вместе с ней переселились в Германию, на историческую родину. Состояние здоровья матери не давало возможность оставить её в домашней обстановке. После оформления необходимых документов, она нашла новый дом в Неврологической клинике. Там проявился природный дар женщины. Она прекрасно рисует. Её пейзажи и натюрморты радуют глаз манерой письма и яркими красками. Трагедия женщины в том, что она постоянно слышит голоса умерших родственников. Воображение рисует страшные картины. Она разговаривает с теми, кого нет в живых. Чаще всего слышит голоса отца, матери и свекра. Женщина точно знает, что отец находится на чердаке наверху, а мать лежит в соседней комнате. Пациентка постоянно пишет письма на русском языке. В них разворачиваются страшные картины трагедий, которые она вновь и вновь переживает. Женщину мучит мысль, что её сестру закопали живую, что надо освободить, спасти. Боль доставляют ей и большие чёрные птицы, которые пытаются выклевать глаза.

В какой-то момент разговора женщина внезапно вскочила с кресла, схватила Пауля за руку и потянула за собой к двери.

— Волки. Спаси меня. Я боюсь! — животный страх перекосил её лицо. Глаза потемнели. Руки тряслись. Страшный крик огласил комнату.

В дверь постучали. Медсестра, не дожидаясь разрешения войти, вбежала в комнату.

— Что случилось? Что с тобой, моя хорошая? Пойдём домой.

— Мама, я боюсь, спаси!

Ида Глайзер с силой потянула медсестру к дверям, и они скрылись из виду в коридорах клиники. Пауль закрыл за ними дверь и вздохнул полной грудью. Изображения на экране коррелятора говорили сами за себя. «Как же помочь Вам, милая? Не зря говорят, что Бог даёт человеку лишь столько, сколько он сможет вынести».

На следующий день, подъехав к Клинике, Пауль поставил машину, как всегда, на стоянке. Солнечный день поднимал настроение. Он шёл по парку, наслаждаясь свежим воздухом. Шорох листвы под ногами напоминал о чём-то знакомом, но забытом в повседневной суете и однообразии быстро пролетающих лет. «Ведь это листопад. Запах листьев платана в эту пору ни с чем не сравним. В нём всё: и радость от счастливых мгновений молодости, и горечь от расставаний с любимыми людьми. Улица платанов, на которой я провёл большую часть жизни, всегда будит во мне лучшие воспоминания. Ну, вот, я уже начал думать, как философ или старик. Вроде, рановато».

Поднимаясь по лестнице, Пауль обратил внимание на незнакомца, идущего впереди него. Высокий, немного сутулый мужчина с трудом преодолевал одну ступеньку за другой. Пауль догнал его. Понаблюдал за ним со стороны: «Вижу впервые: на вид лет семьдесят пять, интеллигентная внешность, военная выправка. Случайно не ко мне он на приём торопится?»

Незнакомец остановился около его кабинета. Постучал в дверь.

— Вы ко мне? — окликнул его Пауль, и, не оставляя времени на ответ, открыл дверь кабинета, приглашая войти.

— Генрих Конн, — представился незнакомец.

— Пауль Грегер. Вы записались ко мне на приём с определённой целью или просто из любознательности?

— В настоящее время я изучаю родословную. Хочу оставить детям для памяти.

— Приветствую такое начинание. Сам этим занимаюсь. Ну, что ж, займите кресло рядом с моим и погрузитесь в воспоминания. Прибор будет улавливать образы, возникающие в Вашей душе, и воспроизводить их в виде изображений на экране. Но Вам совершенно не нужно думать о том, каким образом это будет происходить. Позже Вас познакомят с результатами исследования.

В комнате наступила тишина. Сознание мужчины отключилось от реальности и перенеслось в его прошлое, а Пауль, затаив дыхание, следил за изменениями изображений на экране дисплея.

Вот Оскар, отец Генриха, будучи семилетним мальчиком, гуляет со своим отцом Иоганном по улицам Берлина. Иоганн — высокий с властными чертами лица, крепкий телосложением, рассказывает сыну историю своей жизни. Его родители эмигрировали в Берлин из колонии Молочная, находящейся на Украине. Конец 20-ых годов двадцатого столетия. Революционные преобразования в России наложили отпечаток на судьбы учёных. Иоганн, дедушка Генриха, сидящего сейчас перед Паулем, не смог перестроиться на новый лад. Он похоронен в Берлине.

Бабушка отца, Герта, с четырьмя детьми переселилась в Ниццу, куда переехали её знакомые по российскому периоду жизни. Оскар подрастал. Ему уже пятнадцать. Он участвует в велосипедных гонках. Становится победителем в соревнованиях. Дальше — учёба в одном из престижных вузов. Смерть матери. Она говорит о каких-то драгоценностях, оставленных в подвале их родового дома в России. Оскар становится журналистом. Пишет очерки об эмигрантах из России, проживающих в различных странах. Встречается с интересными людьми. Мечтает посетить родину. Но он не любит Германию. Она — не его родина. Оскар переезжает в Цюрих, где его застаёт Вторая мировая война. Впоследствии женится на немке, родившей ему сына Генриха.

После смерти родителей Генрих едет учиться медицине в Германию и выбирает местом своего временного проживания небольшой городок недалеко от Фрейбурга. В 1988-го году он женится на немке из российских переселенок, родившейся в Казахстане. В настоящее время у них трое взрослых сыновей, которые мечтают хоть один раз побывать на родине матери. По окончании института Генрих возвращается в Цюрих, взяв с собой жену и детей. Сейчас они гостят во Фрейбурге у родителей жены.

История Вероники Джонсон

В полдень в кабинет профессора Замятина без стука вошла молодая женщина. Протянув ему руку, представилась:

— Вероника Джонсон. Вы Рихард Замятин? Мне назначен приём на двенадцать часов.

— Да-да, конечно. Проходите, пожалуйста. Займите кресло напротив меня.

Женщина быстрым шагом подошла к столу, заняла предложенное ей место.

— У нас нет сведений о Вас. Хотелось бы узнать, что привело Вас к нам?

— Дело в том, что я родилась в северной части Германии в 1989-ом году, но воспитывалась в приюте. Ничего не знаю о своих родителях. Давно ищу их. Это привело меня к Вам. В настоящее время проживаю во Фрейбурге. От матери мужа, медсестры, узнала об опытах, проводимых в Клинике Замятина. Позвонила. Записалась на приём.

Вероника настроилась на детские воспоминания. На дисплее высветилось изображение солдата, проходящего службу в Германии в восьмидесятые годы двадцатого века в английской зоне. Он, гражданин Великобритании, в период службы влюбился в девушку из многодетной семьи. Её родители были против их женитьбы, но свадьба состоялась, что дало военному возможность остаться в Германии. Одна за другой родились две дочери. Вероника была старшей из них. Когда ей исполнилось три года, они всей семьёй навестили в Лондоне бабушку, мать её отца. Там Вероника жила с бабушкой в одной комнате под крышей. Однажды ночью, во время грозы, в комнату влетела шаровая молния. Больше об этом периоде жизни ничего неизвестно. Несчастье случилось по возвращении семьи домой, в Германию. Отец Вероники участвовал в мотогонках и попал в аварию. Испытывая страшные боли, он не смог жить без приёма большого количества обезболивающих. Однажды, находясь в квартире один, сразу принял много лекарств и умер от передозировки.

Мать девочки оставила работу, впала в депрессию, начала употреблять всё больше алкоголя, перестала следить за дочерями. С каждым днём она опускалась всё ниже и ниже. Родители, семь сестёр матери и два брата, не смогли остановить её деградацию, произошедшую на их глазах в короткий срок. Семейный совет принял решение определить девочку в Дом сирот при живой матери. Младшую внучку взяли на воспитание дедушка с бабушкой, проживающие в Германии. Веронику — они в приюте не навещали. Повзрослев, она начала поиски родственников.

В школьные годы, в интернате, девушка познакомилась с юношей, её ровесником. Они даже родились в один день. Любовь стала для неё спасением. Поженились. Как на одном дыхании прожили одиннадцать лет. Оба получили среднее техническое образование. Единственно что огорчает сегодня — детей нет. Психологи видят причину этого в событиях детства, повлиявших на развитие психики. Профессор на одном из последних изображений увидел на дисплее младенца.

В этот момент сеанс закончился. Девушка с улыбкой смотрела на профессора. В последнюю минуту она внутренним зрением увидела новорожденного, который протягивал к ней ручонки.

Профессор пожелал Веронике счастливого пути. Она ответила благодарным взглядом. «Всё будет хорошо?», — прочитал он вопрос в её глазах и утвердительно кивнул головой.

История Марселя

В один из дней поздней осени Илона обратилась к Паулю с просьбой — исследовать подсознание Марселя, её подопечного парня из Дома инвалидов. Пауль был в курсе, что Илона является членом городского объединения, участники которого на добровольных началах посещают больных в домах престарелых и других лечебных заведениях города.

Знакомство Илоны с Марселем произошло случайно. Во время чаепития на одном из музыкальных вечеров в Доме инвалидов, он подъехал к ней на коляске и представился:

— Меня зовут Марсель. А Вы здесь гость, или участник концерта, или — просто с друзьями?

— Я живу в этом городе, — ответила ему Илона. — Пришла со знакомыми. Помогаю людям…

— Тогда я к Вам обратился по адресу, — прервал её Марсель. — Мне как раз нужна помощь в поездках по городу, покупке продуктов, проведении совместно свободного времени, например, за чашечкой кофе в какой-нибудь кафетерии.

Они договорились о встрече на следующей неделе в это же послеобеденное время. С того дня начались их совместные походы по городу, посещения различных мероприятий. Илона рассказывала Марселю о себе, делилась своими мыслями по многим жизненным вопросам. Он умел слушать. О себе же в ответ ничего не рассказывал. По его словам, не помнил ни родителей, ни место рождения. От его знакомых по отделению Илона знала, что Марселю 37 лет, что у него есть сестра, проживающая во Фрейбурге, и что учился он в интернате недалеко от краевого центра.

Пауль, услышав от жены эту историю, связался с Домом инвалидов, в котором Марсель проживал последние пять лет. Получив разрешение от учреждения и от самого Марселя на проведение исследования по вопросу восстановления памяти, он пригласил молодого человека принять участие в экспериментах Лаборатории Памяти. Получив согласие, начал проведение опытов.

В результате исследования памяти Марселя выяснилось, что он родился на территории восточной Германии. Молодая мать, испытав радость любви, была оставлена её избранником вскоре после того, как он узнал, что скоро будет отцом. Девушка, родив ребёнка с физическими недостатками, отказалась от него. Дальнейшая судьба Марселя связана с казёнными учреждениями.

Во время проведения опытов, Илона находилась рядом с Марселем в кабинете мужа. После окончания одного из сеансов, Марсель попросил написать о нём сказку.

— А я как раз сегодня хотела её тебе подарить, — радостно ответила ему Илона. — Интуиция меня не подвела. Я знала, что ты этого хочешь. Пауль, у тебя найдётся время послушать сказку для Марселя?

— Да, да, конечно. Я всегда располагаю для вас временем.

Марсель радостно улыбнулся, предвкушая удовольствие от того, что услышит. Илона начала рассказывать сказку о мальчике и ласточке, принёсшей ему веточку счастья.

Подарок для Марселя (Сказка)

Однажды утром мама девочки Эвелин обратилась к ней с вопросом:

— Дочка, я хочу сейчас навестить мальчика Марселя. Хочешь пойти со мной?

— Конечно, мамочка, с удовольствием.

Минут через десять Эвелин с мамой подошли к двухэтажному дому. У входной двери их встретила женщина в белом халате. Она узнала маму и сразу провела их по коридору на нижнем этаже. Мама рассказывала дома об этом мальчике, к которому они теперь шли. Эвелин его ещё никогда не видела, но знала, что у Марселя нет своих папы и мамы. Она уже начинала ревновать маму к нему. Этот Марсель каждый день писал ей многочисленные сообщения по смартфону. Он спрашивал маму о том, как она провела вечер, что ей снилось ночью, что готовила на обед, о ком и о чём её новая история? Вечером всегда желал ей спокойной ночи. Мама отвечала ему тем же и при этом лицо её освещалось доброй улыбкой.

Марсель встретил их приветливо. С мамой он разговаривал на «ты», как с подружкой или как с близким человеком. Эвелин поразило то, что он сидел в кресле-коляске. За всё время их пребывания в комнате, он ни разу не встал на ноги. Проговорили полчаса. Потом посетили вместе с Марселем магазин. Накупили ему сладостей. Попили кофе в кафетерии. Через час отвезли мальчика в здание, где он всегда живёт, и вернулись домой.

После этого случая прошло две недели. Однажды вечером папа с мамой о чём-то громко спорили. До Эвелин донеслись только слова: «ему плохо одному», «он всегда ждёт», «не разрешают… поймёт ли он?» Папа отвечал на слова мамы: «Не делай глупости. Подумай о себе».

Эвелин не поняла, о чём спорят родители. Мама говорила просительным тоном, а папа на чём-то громко настаивал. Он просил маму подумать и успокоиться.

Ночью Эвелин не смогла сомкнуть глаз. Утром слова, услышанные из разговора родителей, внезапно обрели смысл.

«Это папа не разрешал маме навестить Марсельку. Но ведь ему одному там грустно», — подумала девочка, и на её глаза навернулись слёзы.

Наступил вечер. Эвелин дождалась, когда родители ушли в свою спальню. Оделась и потихоньку вышла в коридор. Открыла своим ключом дверь и выскользнула из дома. Путь был недалёкий. Страх пробирал до костей. «Я отошла от дома ещё недалеко, — подумала она. — Может, вернуться…»

Девочка хорошо запомнила этот двухэтажный дом, не похожий на другие. Вскоре подошла к нему. На минуту задумалась:

«Мы с мамой шли сначала по длинному коридору. Справа было много дверей. В одну из них зашли к Марселю. Ага, в одном из окон нижнего этажа свет. Загляну-ка я туда. Может, Марселя увижу».

И, правда, подойдя к светящемуся окну, девочка увидела мальчика, сидевшего в кресле-коляске. В руках у него была книга. «Так это же мамина книга. Она по ней учит ребят русскому языку».

Марсель перелистывал страницы. Девочка заметила, как на одну из них упала капля. Потом ещё и ещё. «Да, это же слёзы! Марселька плачет». Мокрое пятно расползалось по странице книги.

Сердце Эвелин сжалось. Ей было жалко мальчика, и в то же время страшно от того, что кто-нибудь её заметит и расскажет маме с папой, что она гуляет по ночам. Не любила Эвелин, когда родители ссорились, да ещё из-за неё. «Нет, надо быстрее возвращаться домой, чтобы не заметили». Но она не могла оставить мальчика плачущим, каким видела сейчас. Девочка в замешательстве огляделась вокруг.

Луна выглянула из-за облаков и осветила половину территории двора. Вдали высветился большой куст с белыми цветами сирени. Эвелин подбежала к нему, отломила обильно цветущую веточку. Вернулась к окну Марселя и, не зная, что делать дальше, беспомощно опустила руки.

В этот момент откуда ни возьмись прилетела белоснежная голубка. Она выхватила клювом из руки девочки веточку сирени, поднялась на уровень приоткрытого окна и молниеносно забросила её внутрь комнаты. Веточка упала на раскрытую страницу книги.

Марсель вздрогнул от неожиданности и поднял глаза. Он увидел лицо девочки и тень птицы, метнувшейся от окна. Мальчик прижал к груди подарок с воли и радостно улыбнулся. Девочка засмеялась ему в ответ.

Через четверть часа Эвелин уже была дома. Никто не заметил её отсутствия. Девочка на ходу переоделась, забралась под теплое светлое одеяльце и, уже засыпая, подумала:

«Дорогой Марселька, я приду к тебе ещё. Ты только не плачь. Жди меня и верь, что чудеса бывают». А для себя решила: «Не надо бояться приносить радость. Делать добро — очень приятно».

История Вернера Вольфа

На следующий день в кабинет профессора Замятина стремительно вошла Доротея.

— Рихард, я вчера навещала своих бывших пациентов в областном Центре психиатрии. Пообщалась с руководителем отделения, в котором когда-то работала. Он сообщил, что персонал отделения в восторге от изменений, произошедших с Идой Глайзер после пребывания в вашей Лаборатории. Заведующий обратился ко мне с просьбой исследовать память Вернера Вольфа, проживающего у них в течение пятнадцати лет. Я знакома с этим больным с 2005-го года. Он не знает своего прошлого. Мне его очень жаль. Дорогой Рихард, так Вы не против исследовать его память?

— Доротея, не волнуйтесь Вы так. Я непременно назначу встречу с Вернером Вольфом, — профессор взглянул на экран своего персонального коррелятора, выполняющего, наряду с другими, и функции записной книжки с неограниченным объёмом памяти. — Вот, как раз завтра у меня есть для него свободное время с десяти до одиннадцати часов.

— Прекрасно. Я приведу его к Вам лично.

На следующий день в кабинете профессора был проведён эксперимент по воспроизведению памяти Вернера Вольфа, который оказался привлекательным и на вид — интеллигентным мужчиной семидесятилетнего возраста. По его поведению и внешности нельзя было предположить, что он страдает отсутствием памяти. Но первый же вопрос, который он задал профессору, опроверг это мнение: «Вы мне не скажете, я на пенсии?». Во время сеанса он продолжал задавать вопросы, не дожидаясь ответов, вставал, беспокойно ходил по комнате, заглядывая каждому в глаза, обследовал ящики стола.

В какой-то момент его внимание привлекли картинки, меняющиеся на дисплее компьютера. Неожиданно он увидел себя мальчиком. Десятилетний Вернер читал толстую книгу. Отложил её в сторону. Внёс в тетрадь какую-то запись. На следующей картинке он уже у школьной доски ведёт разговор с учителем. По дороге домой спорит с другом, соседом по подъезду. Мать что-то заботливо готовит на кухне. Отец — учитель. Перед ним на письменном столе — стопа ученических тетрадей. Вернер Вольф в глубокой задумчивости прикрыл глаза. А на дисплее — юноша с девушкой. Улыбки. Смех. Много народу. Свадьба. Вернер заканчивает экономическое отделение университета. Ему вручают диплом.

1990-ый год. Господин Вольф — служащий в банке. И вдруг — тень набежала на лицо мужчины. На дисплее — изображение соперника, обнимающего его жену. Вернер Вольф вскочил из кресла вне себя от бешенства. Схватил стул и готов был запустить им в дисплей коррелятора или в одного из присутствующих. С трудом удалось его успокоить, поставив на стол шахматную доску с расставленными на ней фигурами.

Сеанс продолжился. Господина Вольфа бросила жена. Комната наполнилась пустыми бутылками разной величины. Его уволили с работы. В какой-то момент он упал в подъезде со ступенек, сломал ногу.

Дальнейший жизненный сценарий ещё трагичнее. После операции — потеря памяти. Он не узнавал больше родителей, навещавших его почти каждый день. Вскоре умер отец. Мать заболела неизлечимой болезнью. Вернер не замечал их отсутствия. Большую часть времени проводил в комнате. Иногда удавалось незамеченным покинуть отделение клиники. В такие моменты его можно было встретить в продовольственном магазине, где он незаметно опускал одну или две дозы с пивом в карманы широких брюк. Достаточно было одной небольшой дозы алкогольного напитка, чтобы он терял сознание и ориентацию. Медработники вызывали полицию. Его находили в ближайшей к клинике канаве.

Сеанс окончился. В кабинете профессора ещё долго стояло молчание. Всем было о чём подумать. Доротея задумалась о краткосрочности жизни. Профессор — о том, как можно помочь этому мужчине. А практиканты молчаливой толпой отправились в перерыве в парк, где так призывно сияло солнце. Печаль ещё не коснулась юных душ. Трагедия мужчины казалась им выдумкой профессора для их воспитания.

История Марго Шейн

Громкий резкий возбуждённый женский голос слышится уже в течение нескольких лет в каждом уголке Неврологической клиники. Его хозяйка, доводя себя до бешенства, борется за свои права. Ночью и днём она пишет письма адвокатам, в суды, обвиняя всех и вся в том, что произошло и происходит с ней сейчас. Утром она отказывается от помощи по вопросам ежедневного соблюдения личной гигиены. Во время принятия пищи постоянно недовольна её приготовлением, оскорбляет персонал, обвиняя его во всех несуществующих грехах. Пациентка перекрывает своим неприятным голосом все остальные шумы, царящие в отделении. Хамство, грубость, бешенство — основные её качества во время агрессивной фазы. Во время депрессивной — замкнутость, отстранение, отсутствие эмоций, отрешённость от реального мира, уход в себя.

Сеанс по исследованию её памяти показал, что, родившись в 1946 году в Чехословакии, в немецкой семье, она росла и развивалась среди двух культур. В семье говорили на немецком и чешском. В школе изучала ещё и русский. По рекомендации учителей гимназии Марго Шейн поступила в Чешский университет на факультет славистики. Там занялась основательно и изучением русского языка и литературы. После «Пражской весны» 1968-го года Марго переехала вслед за любимым в Германию. Он получил здесь по обмену опытом место преподавателя факультета лесного хозяйства. В следующем году они поженились. На новой родине Марго так и не нашла для себя место работы учителем.

Они прожили с мужем одиннадцать лет. Внезапно расстались по его желанию: к нему пришло большое чувство любви. По обоюдному согласию, они развелись, но в течение жизни пути их часто соприкасались. После того, как женщина была навсегда определена в отделение психиатрии, бывший муж часто навещает её, вывозит на коляске для прогулки по парку. Они вместе выпивают в кафе-закусочной по чашечке кофе, говорят, только им ведомо, о чём.