Снежная рапсодия. Цикл эссе

Ирене Крекер

Цикл эссе «Снежная рапсодия» Ирене Крекер – это песня в прозе о поэтах, посвятивших свои произведения зиме как времени года и вместе с тем, воплотивших в них мысли о вечных вопросах бытия: счастье, радости от общения с природой, нежности в отношении к окружающему миру.Автор пропускает поэтические строки через собственное видение и в то же время вплетает в текст воспоминания о своей судьбе, а также мысли и чувства, сопровождавшие во время написания книги.

А снег повалится, повалится…

«А снег повалится, повалится…

и я прочту в его канве,

что моя молодость повадится

опять заглядывать ко мне».

(Евгений Евтушенко)

Прошлое. Оно всплывает как кинолента из памяти. Молодость. Вроде, всё было недавно. Разве это срок — полвека? И событий за это время особенных не произошло, и душа по-прежнему волнуется, просит музыки. Вот только желания ведут по пути незнакомому, неизведанному в неизвестную страну белых облаков и неземной нежности.

Когда Евгений Евтушенко написал стихотворение «А снег повалится, повалится», ему было немногим более тридцати лет. С тех пор прошло полвека. За это время в его жизни, в судьбах близких ему людей произошли значительные изменения. Мы, современники поэта, почитатели его таланта, всматриваясь, вслушиваясь в «канву» его снега памяти, до сих пор пытаемся разгадать «старинный заговор огней, деревьев и пурги». Строки поэта по-своему отзываются в каждом уголке планеты, в каждом сердце. Они содержательны, несут в себе большую эмоциональную нагрузку, обладают высокой позитивной энергетикой. Однажды прочитав, их невозможно забыть. Перечитывая поэтические строки, я каждый раз открываю для себя новые страницы жизни поэта.

Оказывается у Евтушенко были белорусские корни:

«Мой дед по матери, Ермолай Наумович Евтушенко, во время Первой мировой войны был трижды Георгиевским кавалером. Он родился в селе Хомичи… Калинковичского уезда.

— Получается, что вас сюда влекут корни?

— Естественно, и корни, и то, что я всегда уважал этот народ, ту роль, которую он сыграл в Великой Отечественной войне».

«Достоверно и то, — поделилась со мой подруга из Белоруссии Наташа Ружицкая, — что поэт Евгений Евтушенко приезжал к нам, на Новогрудчину. Он отдыхал на Свитязи. Это озеро, воспетое Адамом Мицкевичем».

Сам Евгений Евтушенко вспоминает об этом времени так:

«Мы с Беллой случайно попали в музей Адама Мицкевича. Говоря честно, мы раньше и не читали его поэм; знали понаслышке. Два часа, проведённые в стенах этого древнего дома, перевернули наше представление о поэзии Мицкевича и о поэзии вообще. Мне стыдно за половину того, что я написал прежде.

Величие Мицкевича поразило нас. Новые дороги, которые мы выбрали с ней когда-то, всё же привели нас (судьба это, верно) к гениям, к старейшинам мировой поэзии. Поэмы Мицкевича — это наш новый этап. Трудно давать клятвы другим, но самому себе можно сказать, что с сегодняшнего дня я не смогу творить так, как творил раньше. И Белла тоже.

(Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, 28.6.64»).

На мою просьбу — назвать запомнившиеся строки Евтушенко — Наталья Ружицкая ответила:

«Здесь трудно определиться. Мне очень близки его строки:

«Не надо…

Всё призрачно —

И тёмных окон матовость,

И алый снег за стоп-сигналами машин.

Не надо…

Всё призрачно,

Как сквер туманный мартовский,

Где нет ни женщин, ни мужчин —

Лишь тени женщин и мужчин…»

Так книга памяти пишется каждый день. Жизнь добавляет в неё новые и новые страницы. А поэт из своего прошлого, подёрнутого завесой снега, продолжает исповедь, рассказывая о самом сокровенном, волновавшем его в молодые годы:

«И мне покажется, покажется

По Сретенкам и Моховым,

что молод не был я пока ещё,

а только буду молодым».

Тогда, в 1965-ом году, Евгений Евтушенко посвятил эти стихи Клавдии Шульженко. Известная певица, прочитав, сохранила их, и однажды, встретившись в водовороте событий с молодым композитором Григорием Пономаренко, попросила написать к ним музыку: «Я ведь капризная! Далеко не всякие слова принимаю в песне. Хотите взглянуть на один текст? Всё меня в нём устраивает. А вот музыку никто не сочинит. Уже трём композиторам отказала».

Григорий Пономаренко пишет в своей книге памяти: «Это были стихи Евгения Евтушенко про поздний снег, который напоминает солдатскую седину… Недели через три выложил я перед Шульженко готовую песню. Называлась она просто: «А снег повалится, повалится…» До глубины души затронули меня строки поэта:

«Начну я жизнь переиначивать,

свою наивность застыжу».

Он писал о себе, а я в них слышала отзвуки своих мыслей и чувств. Сколько мудрости и светлой грусти в этих строках. Не случайно, ощутив близость содержания и интонацию настроения, Клавдия Шульженко увидела в них возможность новой песни для своего исполнения. Она исполнила её впервые в 1976-ом году последнем сольном концерте, посвящённом своему семидесятилетию.

Недавно я вновь услышала эту песню на одном из порталов интернета. Встреча с ней явилась для меня повторением того отрезка молодости, когда снег видится просто снегом, падающим на землю, окутывающим города и сёла своим покрывалом, а пушистые снежинки доставляют восторг, удивление и восхищение. На меня нахлынули прежние ощущения. Приятно было окунуться в мелодию старой песни, ведущей в прошлое через настоящие седины лет.

Поэтические строки Евтушенко свидетельствуют о жизни в её развитии, ведут память по меткам и зарубинам. Только теперь осознаю вечную значимость стихов. Они о нас, о прошедших событиях истории, обо мне, о быстротечности жизни, её мгновений. Высокая поэзия звучит в его строках.

Мне посчастливилось услышать их ещё в юности в заснеженном сибирском крае. Как сейчас помню: зима 1972-го, суровая, морозы до сорока градусов, а наш Дворец культуры имени Маяковского переполнен любителями поэзии. Там проходит литературный вечер. На сцене — пожилой мужчина. Он читает стихи Евгения Евтушенко, а я в восхищении повторяю за ним знакомые и заинтриговавшие мне строки.

К сожалению, на творческой встрече с поэтом Евгением Евтушенко, состоявшейся через десятилетие в Государственной филармонии Кузбасса, мне присутствовать не удалось. Далеко развела нас жизнь. Остались только воспоминания и понимание, когда-то услышанных слов:

«Я твой

угрюмо,

верно,

и одиночество —

всех верностей верней.

Пусть на губах моих не тает вечно

Прощальный снег от варежки твоей».

О выступлениях Евгения Евтушенко в 2004-ом году в городе Кемерово, я узнала от своих земляков, проживающих в Кузбассе. Поэт встретился там с губернатором области А. Г. Тулеевым, посетил памятник Эрнста Неизвестного шахтёрам. Первая творческая встреча Евтушенко на сибирской земле состоялась в Государственной филармонии Кузбасса. Конечно же, он и там читал давно полюбившиеся в моих родных краях стихи о снеге. К тому времени эта песня уже обрела свою вторую жизнь в музыке композитора Давида Тухманова. Её исполняли со многих сцен страны Муслим Магомаев, Анна Герман, Валентина Толкунова, Эдита Пьеха…

Наталья Ружицкая поделилась своим восприятием поэзии Евгения Евтушенко: «Я прочитала… перечитала… и послушала Клавдию Шульженко… И Магомаева… Его исполнение мне как-то ближе. Хотя, если честно, наибольшая радость — просто читать его стихи, без музыки. Они сами по себе. Знаешь, о чём я подумала, вот, Евтушенко… Такие дивные, глубокие стихи он написал в молодости. А ведь это его душа писала, как бы на вырост написано».

Последними строками стихотворения «А снег повалится, повалится…» поэт выводит нас на жизненную прямую, когда уже нет правил и обязанностей, когда ты свободен от условий и законов общества. Груз прожитых лет, седина на висках дают право на свободу воззрений и откровенность высказываний. Одно только удивляет меня, что уже в молодые годы Евгений Евтушенко мыслил категориями человека, познавшего мудрость, обычно приобретаемую с годами.