Любовь ведьмы на крыше Мира. Повесть

Ирина Cенкевич

История о вечном, где есть Он и Она… Только Она чудная. Непохожесть, которую нелегко понять. Он таких не встречал. Но пришло Чувство, которое было трудно распознать. Ещё труднее принять. Михаил от бессилия выбрал ненависть. Ксения выбрала Путь Познания, задавая вопросы Всевышнему на крыше. Бог послал Ангелов. Ведь за таким Даром, как Любовь, всегда надо присматривать и без охраны не оставлять. Мысли о жизни между строк про Любовь. Повод задуматься тем, кто жаждет распять непохожих на себя.

8. Первая встреча Ксюши и Михаила

После всех этих непонятных передряг и из пальца высосанных конфликтов пришло какое-то перемирие. Даже самая шикарная «война» все равно будет хуже самого скромного и неказистого мира. Именно этими словами своей мудрой бабушки Ксения воспринимала этот фактор. Ну и пусть. Тишина — это очень даже неплохо.

В тот злополучный день все было как всегда. Серо, буднично, тоскливо. Но внезапно появилась необычная компания, что-то бурно обсуждающая, и оказалось, что сегодня будут учения по пожарной безопасности. И пошло-поехало. «Цыганочка с выходом» на улицу, возвращение в помещение, беседы и опять выход. И опять вход. Каждый реагировал на это по-своему. Ксюшу очень это все смешило. Особенно ее донимал тот факт, что эти выходы были для всех. А не все были готовы подчиниться общей команде. Некоторые уж слишком давно чувствовали себя избранными. И это их напрягало.

О, как же мы ее жаждем… Избранности. Чтобы не стоять в очереди. Чтобы на взмах ресниц прилетали бонусы. Чтобы пальцы веером. Чтобы гордой походкой от бедра мимо неудачников. И аргумент. По статусу, по виду, по замыслу не положено им. Хотя те же две руки, две ноги и голова. И не всегда глупее эта голова, кому не положено быть «избранным». И как-то платить за Избранность хотелось только деньгами. И не хотелось, как у Бутусова. «Видишь там, на горе, возвышается крест…»

Но пожарникам было начхать на избранность. При неповиновении раздавался крик и к выходу бежали все. Избранные терялись в толпе остальных бегущих, и такая суета почему-то очень смешила Ксеню. Да она всегда была очень смешливая. А тут прямо не могла сдержаться. Старалась хотя бы не смотреть ни на кого. А то мало ли… Ксюша не любила это. Человек просто банально может не понять, что с ним не так, раз эту персону так разносит. Недоразумение. А их и так в жизни хватало. Но эта ситуация очень смешила ее. И она с удовольствием поддалась. Ее удивительный смех никого и не трогал. Ее не заметили. А может, и не хотели замечать. Чужой смех не всегда приносит радость людям.

В этом столпотворении Ксения почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Она всегда чувствовала взгляды. Кожей чувствовала. Сигнальные датчики сработали, и Ксюша повернула голову. И тут же взглядом столкнулась с темными глазами молодого человека. Он открыто смотрел на нее и не скрывал своего интереса. Потом взмах головы в сторону толпы, подмигнул, и уже вдвоем в два голоса они засмеялись. Это было так неимоверно. Они будто мгновенно превратились в сообщников. Переглядки и смех и опять уход каждого в свое помещение. После третьего изгнания из помещения Ксюша уже искала своими глазами того, кто понимал ее смех и без слов, и без объяснений. И он искал ее. Она это чувствовала. Она это понимала где-то на подкорке, где-то в солнечном сплетении, где-то у корней волос на макушке. И это было удивительно и не похоже ни на какое другое чувство.

Когда пожарные вдоволь нагоняли своих подопытных и уехали в своей красной огромной машине, оказалось, что полколлектива «уже с ног валятся» и у некоторых явно появились признаки то ли «инфаркта», то ли «инсульта». До конца рабочего дня оставалось полтора часа, и шеф из когорты «избранных» благополучно укатил домой. И где это видано, чтобы остальные задержались. Но тут оказалось, что уйти всем не получится. С охраной не договоришься. Единственный человек в коллективе была Ксюша, кому эти суровые дядьки улыбались. А ключи если сдать раньше, то в журнале так и запишут. Минута в минуту.

— Ксень, поговори со своими друзьями! Пусть запишут на час позже выход. А? — попросила Вера Васильевна.

Ксения пребывала в каком-то дивном состоянии. Сама не понимала, почему мысленно возвращалась к улыбке молодого человека из соседнего корпуса. Она точно раньше его не видела. Может быть, не заметила бы, потому что такую улыбку и глаза точно бы не забыла. Если бы раньше видела. Хотя внутри было такое чувство, что они знакомы уже лет сто как.

— Вы ко мне? Вы что-то говорили? Прошу прощения, я задумалась и не услышала. Что-то со мной не так?

— С тобой вообще все… — по привычке начала Тамара Петровна. Но тут же вспомнила, что они хотели попросить Ксюшу, торопливо проглотила конец фразы и уже елейным голосочком продолжила: — Попроси своих сторожевых, чтобы позже записали сдачу ключа.

— Кого? Сторожевые — это кто?

— Ну этих — на посту.

— В смысле? Это вы так называете нашу службу охраны? И с каких пор они стали мои? И вообще, следите за речью немножко, Тамара Петровна! А то, не ровен час, и прилетит ответ на ваши мерзкие слова.

— Да ладно тебе. Все из себя непонятно что корчишь! Я тоже молодая была. Я все понимаю! Улыбочки, ужимочки, кокетство никто не отменял! Да и мне все равно. Каждому свой уровень! Тебе вот такой! Охранники.

— Скажите на милость, вы понимаете! Да все, что вы понимаете, у вас на лице большими буквами написано! Да у вас столько злости, что действительно эти достойные люди не вашего уровня! И не мне делать вам такие замечания, но вы сами напросились! Я не буду вас обсуждать и осуждать. Но и делать ничего не буду. Вам всем хочется домой? Да без проблем! Уходите. И нет никаких претензий. Я закрою и сдам ключи вовремя! — сказала Ксения раздраженно. — Но если еще раз вы позволите себе, Тамара Петровна, подобные намеки, я разрешу себе. Разрешу себе зеркальную реакцию. Ох как не советую я вам это на себе попробовать! Все на выход. Всем хорошего вечера!

Коллектив засуетился, засобирался и потянулся к выходу. Ксения задумчиво складывала разбросанные бумаги, папки, листочки… Канцелярия, одним словом. Мысли приходили в спокойствие. Ураган, так неожиданно обрушившийся, утих.

Так было всегда. Эмоции через верх, брошенные слова сгоряча, металл в голосе и… чувство Вины как результат. Терпеть невозможно эту предсказуемость при таком итоге. Но Ксения умела работать над собой. Ей в какой-то момент пришла мысль, что стоит научиться эти ураганы садить на цепь. Потому что в них была сила. Неконтролируемая сила. И Ксюша сама ее побаивалась. Ведь есть просто Сила… а в ее случае это огромная Силища! И она где-то жила внутри Ксюши. А этот тупой намек со стороны коллеги был настолько отвратительным и мерзким, на точку зрения Ксении, что пришлось показать зубки. Это же насколько надо быть пошлым, чтобы уважение и приветливость сравнивать с кокетством и ужимками?!

Ксюша реально дружила с мужчинами со службы охраны. А может, это только ей казалось, что это была дружба?! Как вариант. В чужую голову не залезешь. Да и лазить в чью-то голову никогда не было желания у Ксении. Со своей бы разобраться… Но она всегда здоровалась с этими молчунами грозными. Даже когда они поначалу изображали каменных истуканов, она все равно здоровалась и желала хорошего дня. Ведь жизнь — это не годы. Жизнь — это дни. Так решила она для себя. Когда-то. Давно. Много дней назад. И, видимо, своими улыбками она растопила сердца этих молчунов. Они начали ей отвечать взаимностью! И это очень радовало Ксюшу и грело изнутри. И чувство защищенности. А это, пожалуй, было самое Главное. Ксения очень ценила это ощущение. Ей так нужна была защита. Ей так этого не хватало. Ощущения крепкого мужского плеча. Но Ксюша все понимала. Тем более она никогда не была ханжой. Она шутила часто и молчала тоже часто. Только не по причине из области «нечего сказать» или высокомерия. Все намного проще. Не хотелось. И отсюда безразличие к стереотипам. Их у Ксюши не было. Не усвоились.

— И что это мы здесь зависли? Нам больше некуда спешить, молодая?

Ксения вздрогнула. Прямо перед ней стоял ее сообщник-пересмешник и лукаво улыбался.

— Ой! — это было единственное слово, что Ксения смогла произнести.

— Тихо! Тихо! Я не вор! И не убийца! Меня зовут Михаил. Я вот работаю в том офисе. Мне очень интересно стало, кто эта барышня, что может так смеяться.

У Ксении глаза просто вылезли из орбит. А дар речи пропал. Она стояла и молчала.

— Девушка, ну честное слово, я не хотел вас так напугать!

«Боже, помоги! Боже!» — в голове Ксении остались только эти слова. Она смотрела в его глаза и будто тонула. В этих глазах она видела Космос. И ничего не знала о нем. Она ничего не знала о Космосе. И про его устав тоже ничего не знала. Потому тишина. Ни мысли, ни смекалки. Ничего не сработало. Вакуум в голове. Как в Космосе. О нем она ничего не знала. Ноль. Даже хуже. Пустота. А Пустота для Ксении — это паника. Это спор Мозгов и Души.

— Ладно. Зовут-то как тебя, потеряшка? Или растеряшка точнее будет сказать?

— Я Ксения.

И Ксения рассмеялась. Михаил остолбенел. Он ко всему был готов, но только не к этому смеху. Ему стало как-то не по себе. На всякий случай осмотрел себя. Да кажется, все в порядке. И почему она вот так хохочет? Да и смех такой издевательский какой-то… Он на автомате положил перед Ксенией визитку и ушел. Несколько шагов до двери были сродни подъему на Эверест. И их пришлось сделать. Сделать во спасение своего Эго. Слишком долго он его холил и лелеял, чтобы из-за этой ненормальной дурехи потерять. Она реально не в себе. Планы на эту персону мгновенно рухнули. Никакое вино-домино не состоится. Она хоть и красивая, и смешная, но придурочная на всю голову! Совершенно не умеет себя вести с мужчиной.

— Эх! — только вздохнул уже на улице Михаил. Было желание, были планы. Остался какой-то непонятный осадок. Как в анекдоте. Ложки нашлись, а осадок остался.