Домовой на страже закона

Ирина Владимировна Соляная, 2023

Кто способен раскрыть череду необычных преступлений, победить неуловимого оборотня и остановить нашествие орды захребетников? Встречайте необычных кольчугинских сыщиков: хитрого следователя по особо важным делам, разжалованного домового Бороду и мелкую лейтенантку Степаниду. Они раскрывают все тайны, кроме своих. Эпичные звёзды Рунета на страже закона ждут вас!

Глава 4. Присвоение звания

Степанида обжилась в Кольчугинском отделе быстрее Бороды. Через пару дней она безошибочно ориентировалась в трёхэтажном здании, которое расположилось в самом центре Кольчугино.

Мышей, разумеется, там водилось немерено, но Степанида не думала о них и встреч с собратьями не искала. Ей было важно знать, сколько тут нечистых, и как они настроены к новому Хозяину.

Конечно, Бороде нужно кому-то служить и привыкать в новом доме, но как выполнять долг домового, если ты не завоевал авторитета у нечисти? Степанида чувствовала, что Матузков подозрительно хорошо разбирается в нечистом деле, но рассказывать, что к чему, явно намерений не имеет, подталкивая Бороду к самостоятельности.

«Мы и сами с усами», — решила Степанида. Три этажа вверх да полуподвал вниз — на неделю нетщательной разведки. После каждой вылазки из кабинета Степанида суммировала информацию, делала выводы и докладывала обо всём суженому. Пока Борода сидел на металлическом несгораемом шкафу, свесив ноги в худых лаптях, дёргая остатки роскошной некогда бороды, Степанида обживалась и знакомилась. Кроме кикиморы и запечника в отделе обитал Мехмед. Он служил банником и не выказал желания обащаться. Мехмед был поумнее Хаврошки, не хамил, но произнес с восточной хитростью: «Видно будет, что за хозяин».

А ещё она радовалась сытному и тёплому жилью. Милиционеры в отделе быстро узнали, что Матузков завёл себе дрессированную мышь. Они частенько заглядывали в его кабинет и приносили Степаниде разное угощение. Несмотря на это Степанида не могла избавиться от голодной привычки копить. Огрызки, ошкурки, крошки — всё это богатство требовало проверки и учёта. Можно, было слопать вкусное за один присест, но мышь помнила о безрадостном житье на хуторе Кривом, где корки хлеба в пустом доме было не сыскать.

Однажды за пересчетом запасов её застал незнакомый тучный мужчина в опрятном серо-синем кителе. Он по-хозяйски вошёл в кабинет Матузкова, снял форменную фуражку с красным околышем и огляделся. На вид мужчине было не больше тридцати пяти. Был он лощёный франт: форменные туфли блестели от свежей ваксы, на рукавах белоснежной рубашки блестели круглые запонки с гербом. Круглое улыбающееся лицо располагало к себе любого собеседника, ибо было начисто лишено хитрых морщинок, вредных конопушек и других отметин язвительного человека. Вошедший тонким платком вытер вспотевший лоб.

— Здра жла, товарищ подполковник Гургенов! — поприветствовал начальника милиции следователь Матузков и приподнял зад, но с кресла не встал.

Мужчины пожали руки друг другу через стол, и Гургенов сел напротив. Он потянулся за графином и стаканом, шумно налил тёплой воды и выпил.

— Ну и жара, Матузков, надо тебе кондиционер. Пиши рапорт, нам четыре штуки привезли. Пока не расхватали, пиши.

— Обойдусь, — добродушно ответил следователь, — я в кабинете один, а у девчат в штабе толкучка. К ним лучше установите.

— Как это один? — улыбнулся Гургенов, — говорят, что у тебя помощница завелась, хвостатая. А?

Матузков смутился. Он уже знал, что младший лейтенант Берёзкин из дежурной части растрезвонил по всему Кольчугинскому отделу, что капитан в своём кабинете мышей от скуки дрессирует.

— И где же это чудо природы? — не унимался Гургенов, наклоняясь то вправо, то влево, рискуя развалить кресло.

— Тута я! — пискнула Степанида, решившая взять удар на себя, раз Матузков трусливо отмалчивался.

Она выскочила из-за сейфа, резво вскарабкалась по штанине следователя и очутилась на столе прямо перед начальником отдела.

Гургенов от восторга хлопнул в ладоши, словно ребёнок.

— И, правда, чудо! А разве бывают такие?

— Какие такие? — досадливо крякнул Матузков, не ожидавший от мыши прыти. Отвертеться ему теперь не удастся, да ещё и влетит от начальства.

— Ну, такие… Славные и говорящие!

— И пушистенькие, — скромно потупилась Степанида.

— И пушистенькие, — эхом повторил Гургенов, качая головой.

— Место тут у нас непростое, — начал витиевато врать Матузков, — Кольчугино — город древний, кого только не встретишь. В общем, завелась. Шустрая, неглупая. Звать Степанидой.

— Конечно, она миленькая, — кивнул Гургенов, поднимаясь из кресла, — но и работать, товарищ капитан, надо, а не только мышей дрессировать. Вот, дело Плотникова как продвигается? Третий день пошёл, что по горячим следам удалось установить?

Матузков развёл руками.

— То-то, — погрозил перед мышью указательным пальцем Гургенов, словно во всём была виновата только она.

— Расследуем, отрабатываем версии, — бодро отчиталась мышь.

— Смотри, товарищ капитан, в конце квартала проверка. Не подведи. Вынь мне и положи сюда убийцу Плотникова. Дело резонансное.

Матузков вскочил и шутовски отдал честь.

— Эх, к пустой голове руку не прикладывают, — погрустнел Гургенов и поднялся из кресла, — и толку от мыши… Игрушка только.

Степаниде это очень не понравилось, и она решила вступиться за себя и за Матузкова.

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться.

Гургенов стоял уже у двери, намереваясь выйти из кабинета. Мышиный писк удивил его, и он обернулся и улыбнулся снова.

— Ну, обращайся, мелкая лейтенантка.

— Нас, мышей, напрасно недооценивают современники, — начала лекцию Степанида, — у народов древнего Средиземноморья общеприняты представления о прорицательном предназначении мышей и их хтоническом происхождении.

— Хто? Что? — переспросил Гургенов, явно не ожидая такой лекции.

— Ну… — замялась мышь, — многие цивилизации считали, что мыши имеют сакральный смысл и…

— Польза от вас есть? — прервал Степаниду Гургенов.

— Несомненная!

— Служи!

Гургенов хлопнул дверью и оставил обитателей кабинета Матузкова в молчании.

«Я бы могла рассказать, как мы погоду предсказываем, смерть, разрушения, войну, мор, голода, и болезни, — бурчала мышь, забираясь обратно за несгораемый шкаф, — но никто нас не воспринимает всерьёз. Мелкой лейтенанткой назвали, а, небось, в табели о рангах такого и чина не сыщешь».

Матузков мог бы объяснить Степаниде, что теперь вместо табели о рангах теперь действует система классных чинов, но Степанида уже скрылась из виду и нарочито шуршала. Домовой материализовался на сейфе и пристально посмотрел на Матузкова. Что-то было не так. То ли ветер зашумел за окном, предвещая ранее похолодание и отлёт журавлей. То ли Гургенов как-то легко разрешил всякой хвостатой хтони разгуливать по отделу.

— Иваныч, — осторожно шепнул домовой, — что-то не то. Отчего Гургенов не только слышал, но и понимал Степаниду? Отчего ты тоже с ней общаешься, а Берёзкин, скажем, нет?

Матузков пожал плечами, вместо него ответила мышь. Она шустро выскочила из-за сейфа и вскарабкалась по штанине следователя на стол.

— Со мной не то? Меня только что в мелкие лейтенантки произвёл самолично начальник милиции. Попрошу с уважением относиться.

— Тихо-тихо, — ласково погладил Матузков её по спинке, но Степанида не унималась.

— Разобраться тут со всеми надо. Кто тут нечисть, а кто служит бескорыстно, и… и… Вот дадут мне посмертный орден… Узнаете тогда!

Скупая мышиная слеза скатилась на ромашковый сарафан. Домовой потупился. Матузков не стал отвечать на обвинения Степаниды. Он подпёр кулаками подбородок и устремил свой взгляд в окно. Там качались верхушки тополей, над ними плыли кучевые облака, а запад темнел и предвещал непогоду. Наверное, неуверенность домового в завтрашнем дне, постепенно передавалась и ему, опытному следователю.