Девочки из первого "Г"

Ирина Геннадьевна Азина, 2022

Эта история о детстве. Но она не для детей. А лишь для тех, кто немножечко помнит себя "недостаточно взрослым". Или хочет вспомнить. Если среди будничных забот вас тревожат нежданные мысли и сны зовут вернуться в те года, где навсегда осталось что-то недоступное теперь, забытое, далёкое, манящее… где улыбалось солнце по утрам и пели на рассвете тополя – добро пожаловать! Здесь всё, как было раньше – верные друзья и добрые соседи, запах новых тетрадок и старый сарайчик – пристанище детских забав. Но тут же, внутри беззаботного лета, таятся причины всех наших дальнейших проблем – личный кризис, потеря себя и семейные ссоры… Что с этим делать? Вернуться! Увидеть, какими мы были, к чему устремлялась душа, не закрытая в тесные рамки… Тогда обернутся ушедшие, чтоб попрощаться с живыми, вскроются давние раны, утихнут былые обиды, и мы сможем вспомнить – откуда мы, кто мы, зачем мы пришли в этот мир.

Запечные жители

Проснувшись, я увидела перед глазами краешек зелёной половой дорожки, на которую из приоткрытой двери вполз багровый тусклый отблеск. Пахло снегом, мёрзлыми дровами и теплом. В ночной пижаме, в тапочках на босу ногу я прошлёпала в смежную комнату, служившую и гостиной, и столовой, и библиотекой в доме Илюхиных родителей. Все остальные домочадцы мирно спали. Было очень раннее, зимнее, воскресное утро, да к тому же ещё и каникулы. Разумеется, мне не спалось. Если б школьный будний день — спать бы хотелось просто дико! Но не сейчас, нет…Размышляя над странностями поведения своего организма, я сидела возле разожжённой печки и смотрела, как маленькое пламя лижет оранжево-синими, гибкими языками шипящие дрова. Кто-то из взрослых уже встал, принёс из сарая утреннюю порцию дровишек и развёл огонь, а потом опять ушёл на двор. Наверное, Илюшин отец. За ночь навалило кучу снега, и он большой лопатой расчищает все дорожки и крыльцо. Пойти, что-ли, одеться и помочь? А, впрочем, я сначала попью чаю…Выйдя в маленькую холодную кухню, я обнаружила, что чайник уже стоит на плите, и вот-вот закипит. Дожидаясь окончания процесса, я зябко, словно кура на снегу, переминалась в чьих-то явно мне не по размеру, жёстких тапках. Выключив горелку, налила себе и кипяточка и заварки, и вернулась к печке. Тихонько, чтобы никого не разбудить, взяла и притащила из соседней смежной комнаты большое одеяло, и, завернувшись на манер окуклившейся гусеницы, стала пить горячий чай…Тепло, уютно сидеть в кресле возле печки, укутавшись с ногами в одеяло…и смотреть на полыхающий огонь! Под печкой на полу лежали ещё стылые дрова, приготовленные в очередь, на смену первой утренней закладке. В комнате волшебно пахло хвоей, снегом…дымом от печи, и ни с чем на свете не сравнимым запахом каникул! Вы знаете, чем пахнут школьные каникулы? О, это прекрасный и сложнейший аромат! Летние каникулы пахнут белой зацветающей акацией, исписанными мятыми тетрадками, свежестью бушующей листвы, молодой крапивой, ягодой и пылью. В конце августа к этому прелестному букету примешивается очаровательный запах новеньких ластиков, не заточенных ещё карандашей, коленкоровых толстых тетрадей (тоже новых, разумеется), и свеже — глаженого белого белья. Осенние каникулы, конечно, отдают покоем, увядающими листьями, грибами, мокрой залежавшейся землёй…собачьей шерстью, старой книгой сказок, между жёлтыми шуршащими страницами хранящей неожиданные вещи — листки календаря за давние года, внезапно вспомнившийся сон, ночное вдохновенье…А вот новогодние, январские — ну, это мандарины, как без них? И шоколадные конфеты, и салатики, спрессованные в недрах холодильника, и старые картонные коробки, полные волшебных, хрупких ёлочных игрушек, смолистый хвойный дух и нестерпимо ледяной морозный воздух, легче и свежее нет в знакомом мире ничего…Не знаете, чем пахнут старые картонные коробки с золотыми шишками и яркими стеклянными шарами? Немножко пылью, чуточку мышами, старой прошлогодней хвоей…это если разложить на составляющие…Ну, а всё вместе — Чудом, разумеется! И запах снега — когда много, просто очень много снега! А также всяко-разно: шерстяные мокрые носки, горячий чай с малиной, новогодние костюмы…

Долго так сидела я, перебирая запахи каникул, глядя на огонь…и обнимаясь с притягательно-приятной чайной чашкой, греющей мои вечно холодные ладони. Как вдруг…скорее я почувствовала, чем нечётко, краем глаза увидала еле-еле уловимое движенье под дровами.

— Большая мышь… — подумалось лениво мне…Мышей, конечно же, я не боялась; мыши были повседневным делом в своём доме. Бывало до смерти, иной раз, жаль, увидеть в мышеловке совсем маленького, глупого мышонка…Тут движение повторилось. Я по-прежнему смотрела на огонь. Глаза мои уже почти слипались, и надо бы пойти обратно до кровати; только неохота…Внезапно я увидела такое… от чего сонливость моя тут же улетучилась. Передо мною, супротив печной заслонки, на раскиданных дровах, сидело странное, неведомое Нечто. Небольшое, с крупный апельсин, мохнатенькое и почти округлое…А цветом оно было…нет, не знала я такого цвета. Да, навряд ли кто-нибудь и знал! В его шерсти переливались отблески пламени…и она вспыхивала синим, красным, оранжевым, жёлтым, золотым и ярко-коричневым, как спелые гладкие каштаны. Потом по раскалённому радужному золоту шла волна, и шерсть существа тускнела, покрывалась серым пеплом…и сворачивалась черными хрупкими стружками, словно горящая бумага. А следом за чернотой опять выглядывало тусклое, слабое багровое пламя…цвело, набирало силу и переливалось… я смотрела и смотрела, как заворожённая. Идти куда-либо мне резко расхотелось…более того — я чувствовала, что практически приклеена к «закукленному» одеялом креслу. Ноги страшно затекли, и руки крепко зажимали чашку. Силилась я было закричать…Но, как в плохом и страшном сне, звук отключили. Существо посмотрело на меня озабоченно. Я уверена, что именно озабоченно: ни злобы, ни даже досады в этом взгляде не было. Странно, что я сразу не рассмотрела его лица — маленького, сморщенного, с горящими, как угольки, глазками; но не красными, а гладко-коричневыми, яркого каштанового цвета. Лишь в глубине зрачки отливали огнём.

— Ты меня видишь, что-ли? — спросило оно без всякого предупреждения.

— Вижу… — голос-то, оказывается, был, никуда не делся.

— И как я тебе, нравлюсь? — огненный мохнатик покрутился, словно шерстяной клубок, когда его нарочно резко тянут, чтобы выправить закрученную нить.

— Не знаю… — честно отвечала я.

— Тогда узнай! — вскричало существо, сменив скрипучий голос свой на резкий крик. «Кажется, оно рассердилось» — пронеслось у меня в голове. Что же делать?!

— А-аа, да ты меня боишься, — усмехнулась эта невероятная сущность и подкатилась почти к самому креслу. На меня дохнуло жаром, словно от огня, и стало ещё чуточку страшнее…

— Да не бойся… — неожиданно миролюбиво сказал огненный шарик, — Чего тебе меня бояться? Ты ведь гореть не будешь…

Произнеся эти престранные слова, очевидно, призванные меня успокоить, оно откатилось обратно к печке и снова уселось на дрова.

— К…кто ты? — выдохнула я.

— А ты кто? — в свою очередь спросило существо.

— Я Ника…

— Ну, а я Огнивка.

— Огнивка?

— Да, мы запечные жители. Слыхала про таких?

— Не… не знаю…может… Вроде домовых?

— Ну не-ет, — поморщился мой новый удивительный знакомый, — Мы за-печ-ные! По дому не помогаем, молока не пьём, и кошками не оборачиваемся.

— А-аа… а что же вы тогда делаете?

— Раздуваем огонь, разумеется! Не даём ему угаснуть.

— Но он же гаснет всё равно, когда дрова-то догорят…

— Кто тебе такое сказал? — прищурился Огнивка, — Даже когда догорят все дрова, и кажется — нет надежды, даже когда превратились в золу, и кажется — нет надежды, даже когда зола стала землёй, и кажется…

— Нет надежды… — шёпотом повторяла я вслед за ним.

— Да…и кажется, что нет надежды…а ты соображаешь! — похвалил меня Огнивка, — Так вот, даже тогда остаётся крохотный-прекрохотный уголёк, в котором теплится Живой, Негаснущий, Жаркий Огонь!

— Негаснущий, Жаркий Огонь… — как красиво! Расскажи ещё немного про Огонь, пожалуйста! — я умоляюще смотрела на Огнивку, и ни капельки его уже и не боялась.

— Расскажу…ну почему ж не рассказать, если желаешь слушать? — Огнивка выглядел довольным, — Только в другой раз! Сядь перед огнём и скажи Заклинание. Я и приду.

— Заклинание? Но… — Я не успела завершить — тут отворилась дверь и в комнату вошёл Илюшин папа, раскрасневшийся и свежий. В руках его плескалась чашка с чаем.

— Ника! Ты чего не спишь?

— Я…здрасьте, дядя Коля, доброе вам утро! Вот…проснулась… — довольно сбивчиво пробормотала я ему, — Проснулась вот, а все ещё лежат… А я чего-то и не сплю…И чаю налила…

— Ну, давай пить чай! Дровишек счас подбросим только…

В тревоге обернувшись к печи, я ожидала, что сейчас и дядя Коля увидит Огнивку, но… никого уже не было на кучке дров.

— Смотри-ка, сколько золы насыпалось… и угли вылетели… — дядя Коля смёл сор, и железным совком забросил его обратно в печь.

Конец ознакомительного фрагмента.