Хайшенвей. Миллионка

Ирина Зиновьевна Мутовчийская, 2016

Перед Вами история земли, на которой стоит сейчас город Владивосток. Эта история состоит из шести книг. И начинается она с тех давних времен, когда на месте современного города Владивостока стоял древний город Юнминчен.

Часть вторая

ГЛАВА ПЕРВАЯ

СОЧИНЕНИЕ

— Коля, Николай, — кто-то теребил мальчика за рукав, — да проснись же, неужели не слышишь, что звонок прозвенел. Дед Степан, дворник, не любит, когда в школе кто-то после уроков остается.

— Ленька, отстань, — Коля попытался стряхнуть руку друга с себя, — я не сплю. Уже на секунду глаза закрыть нельзя!

— Коля, Коля, Николай, сиди дома не гуляй, — дразнил его Ленька, — не ходи на тот конец, не кради чужих овец!

— Ну, Ленек, погоди, — Коля, наконец, принял вызов друга и мальчишки начали тузить друг друга. — сейчас я тебе покажу овцу!

Неизвестно сколько бы продолжалась эта шуточная драка, если бы в дело не вмешался дворник Степан, он же по совместительству главный неформальный специалист по воспитанию.

— Вот неслухи, — Степан пытался разнять мальчишек, — идите уже домой! Сломаете казенную мебель, кто платить будет?

Видя, что на него не обращают внимания, Степан просунул древко метлы между озорниками.

— Это кто же у нас такой драчливый? — Степан вгляделся в мальчишек, — Леонид и Николай, что ли? Завтра господину Ратынскому все будет доложено!

— Ой, дед Степан, не надо, — мальчики успокоились сразу, имя господина Ратынского действовало на них как звук дудочки на удава, — мы же не дрались!

— А ты, Николай, после того как твое сочинение отправилось на большую землю, аж в стольный Петербург, должен вообще вести себя выше всяких драк! Чай, сама императрица с дочерьми будет твою писульку читать! А, ты вот так себя ведешь! Эх, мальчишки! — Степан махнул рукой и пошел вон, не забыв, впрочем, дождаться, чтобы мальчики вышли из помещения школы.

Коля расстался с Ленькой и пошел восвояси. Полсекунды он не мог взять в толк, о чем говорит Степан, о какой писульке речь?

Потом в мозгу у него прояснилось, и он вспомнил о сочинении, за которое получил много похвал от господина Ратынского и учителя словесности. Похвалы-дело приятное, однако вот незадача, Николай не помнил, как писал это сочинение. Все его воспоминания обрывались на том, как он бежал из Каторжной слободки. Кстати, как он туда попал и что там делал, Коля тоже не помнил. Остались воспоминания о том, как выбирали с Модестом Станиславовичем тему для сочинения, еще Николай помнил, как просидел целый день в классе за написанием вступления к этому самому сочинению.

Темой сочинения было «Будущее Портовой школы».

Юноша помотал головой! Странное состояние не проходило! Вернее, странности начинались в тот миг, когда Коля пытался сосредоточиться и вспомнить, как именно и где он писал сочинение. Стоило лишь ему напрячься, и попытаться вспомнить, как в голове начинало гудеть, и раздавался странный звук. Звук был как предупреждение о том, что нельзя пересекать опасную черту! Где эта черта и почему ее нельзя переступать, Николай, конечно же, не помнил, однако очень боялся повторения звука. Раз от раза звук поднимался по шкале громкости и грозил разнести напрочь мозги мальчика. Впрочем, звук тут же стихал, как только мальчик переставал себя донимать вопросами.

ГЛАВА ВТОРАЯ

БАЗАРНАЯ ПЛОЩАДЬ

«Базарная площадь (имеется в виду бывшая площадь у сада со сквером и так называемою „собачьею батарею“) была занята манзами и корейцами, почему представляла настоящее холерное гнездо. Прибывающие в г. Владивосток корейцы, для приискании себе заработков, без дозволения городской управы занимают места на базарной площади, и без того уже порядочно загроможденной постройками манзовских фанз, селятся возле этих фанз, устраивая себе для жилья землянки, через что густота таким образом заселившихся на базарной площади корейцев и манз заражает воздух и производит в местности этой зловоние, вредно действующее как на самих там живущих, так и на продаваемые ими для жителей г. Владивостока жизненные припасы. Принимая во внимание, что с приближением весны это зловоние увеличится и может произвести болезни, городская управа просила Думу не оставить своим определением об удалении корейских землянок с базарной площади.»

Н. Матвеев. «Краткий исторический очерк о Владивостоке»

Возвращаясь домой, юноша услышал вселенский шум и крик, околоточные пытались выселить корейцев и китайцев с базарной площади. Пока ловили одних, другие возвращались на место, а так как для околоточных все китайцы и корейцы были на одно лицо, то и конца края этому переселению не было. На взгляд Николая переселение должно было состояться уже давно. Площадь была сердцем города, а азиаты засоряли это сердце. Манзы и Коре не только торговали на площади, но и жили там, жили целыми семьями. В базарные дни вонь стояла ужасная. Коля никогда не покупал ничего у манз, предпочитая свежее мясо и рыбу, которую добывал сам, но не у всех горожан, конечно, была такая возможность. Юноша уже совсем отошел от площади, как вдруг почувствовал, что кто-то взял его за руку.

— Спрячь меня, — кто-то прошептал и затих, — я знаю, ты понимаешь меня!

Коля вгляделся. Сумерки не давали разглядеть человека полностью, но кто бы ни просил у Коли помощи, он был очень маленький и говорил по-китайски.

— Кто ты? — Коля тоже перешел на шепот, — чем тебе помочь? И откуда ты знаешь, что я знаю китайский язык?

— У тебя татуировка над левой бровью. Ты белый господин, но татуировка у тебя такая же, как делают в моей деревне. Помоги мне! Большой брат из Кантона убьет меня!

Только сейчас Коля разглядел того, то был перед ним. Это был мальчик лет девяти, он был мал ростом и сильно истощен.

— Как тебе помочь?

— Если можно, возьми меня за руку! Никто не посмеет приблизиться, если со мной идет белый господин!

— Хорошо, пойдем! Однако хочу тебе заметить, что я не господин!

Мальчик ничего не ответил, лишь жалко улыбнулся и робко взял Колю за руку. Коля оглянулся, на них никто не смотрел. На площади по-прежнему царила суета, кричали женщины, рыдали дети. Отцы семейства пытались что-то объяснить околоточным.

Пройдя несколько метров мальчик отпустил руку Коли.

— Спасибо, дальше я сам!

— Подожди, скажи хоть, больше тебе опасность не угрожает?

— Сейчас нет, — мальчик улыбнулся, — большой брат из Кантона боится белых господ!

— Тогда, — Коля помедлил, — тогда до свидания!

— До свидания!

Мальчишка растворился в ноябрьских сумерках, а Коля дотронулся до брови.

Татуировку сделал ему Чен, когда Коля добыл в тайге свой первый, с помощью Чена, конечно, корень женьшеня. Татуировку мог увидеть только посвященный. Серебристая, растительная краска не бросалась в глаза, но была отлично видна тем, то знал, как выглядит этот знак совершенства.

Коля оглянулся, ему показалось, что за углом мелькнула тень. Мальчик поежился, он знал китайский язык, но мастером восточных единоборств не был. Коля не любил драться, Чен пытался научить Колю нескольким приемам, но мальчик неохотно пользовался этими знаниями. И поэтому сейчас юноша поспешил укрыться в доме. В последнее время Коля полюбил долго спать. Иногда это происходило даже в ущерб чтению. Юноша не понимал того, что с ним происходит. За лишний час сна он готов был продать душу. Во сне Коля бродил по улицам подземного города, но утром не мог вспомнить ничего из того, что ему снилось.

А тем временем жизнь снова вошла в привычную колею. Ждали ответ из столицы, но хорошо понимали, что чудес не бывает. Почтовое сообщение восстановится только к весне. Тем временем пришло рождество. Батюшка Семёон сделал отличный рождественский обед из подношений прихожан для ребят из Портовой школы. Звучал рождественский хор, батюшка рассказывал рождественские притчи, статуя богородицы так нежно прижимала к себе младенца, что у Коли на глазах навернулись слезы. Николай думал о маме и папе. Всегда в рождество, когда отступала суета, мама с папой прятали под елку большую игрушку для Коли, а еще множество маленьких игрушек, завернутых в шуршащую бумагу, маленький Коля искал и находил по всему дому.

Отшумело рождество, пришли январские морозы. В Портовой школе вскоре должен был настать выпускной. Через месяц обучение Коли заканчивалось! Это не значит, что для Коли должен был закрыться доступ к школе и к библиотеке. Наоборот, после того как школа будет окончена, господин Ратынский предложил Коле в выходные дни приходить и помогать в библиотеке. Библиотекарь, Капитон Никодимович, был стар, плохо видел и слышал, а иногда даже плохо ориентировался в пространстве, и помощь Коли была бы старому библиотекарю как нельзя кстати! На предложение заведующего школой Коля согласился сразу, ему было страшно думать о том, что еще месяц и его жизнь кардинально изменится, а связь со школой обещала хоть и призрачную, но надежду на незыблемость.

Думая о маме, Коля невольно думал и об отчиме. Его мучила мысль о том, что же стало с его мамой, после того как он, Коля, бросил ее и сбежал!? Мысли вертелись и вертелись, доводя юношу до слез.

Однажды Коля уже совсем оделся и собрался идти на Каторжанку, но на полпути вдруг остановился. Он никак не мог понять, зачем же идет в сторону Каторжанки, если там так опасно!

Впрочем, какая опасность ему там грозит, и кто готов навредить ему, Коле, юноша никак не мог вспомнить.

Было холодно и уже очень поздно. Николай шел, преодолевая свой страх, он знал, что там впереди ответ на все его вопросы, которые скопились за последний месяц, но все же что-то мешало ему идти. Когда до смутно знакомого места, до трактира оставалось не больше пятидесяти шагов, сирена зазвучала в голове, приказывая остановиться!

Звук поднимался все выше и выше, а Коля упрямо шел вперед. Наконец мальчик сдался, боль в животе согнула его пополам, и Коля упал. Звук прекратился, но из носа пошла кровь.

Начался снегопад. Коля приподнялся. Он с легкостью мог найти путь назад, хоть метель и занесла все следы, но не хотел.

Николай хотел вспомнить, но страж, который поселился совсем недавно в его мозгу, не давал этого сделать.

Коля хотел спать, он лег плашмя и позволил снегу нежно укрыть его с ног до головы. Было тепло и спокойно. Николай больше ничего не хотел, никуда не стремился. Только он и снег, и никого больше!

Снежная шуба уже почти покрыла Колю полностью, как вдруг юноша услышал шепот.

— Белый господин, не надо спать, это опасно! Вставай!

Коля брыкнулся и попытался стряхнуть с себя руку, поднимающую его из сугроба. Впрочем, тот, кто пытался помочь юноше, был так мал и слаб, что даже не стал сопротивляться!

— Если господин не встанет, я лягу вместе с ним, и весной найдут два наших трупа!

Китайский мальчик, а это был он, демонстративно лег рядом с Колей.

Сон у Коли пропал, подав руку мальчику, он встал, отряхнулся и побрел сквозь снег вперед!

— Как ты меня нашел? — это все, что спросил Коля у мальчика

— Я видел господина в городе. Он был расстроен.

— И что?

— Мне пора, белый господин! Не спи больше в снегу!

— Не буду, — ответил Коля, но мальчик уже растворился в снежной дымке

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ВЫСОЧАЙШЕЕ ПОВЕЛЕНИЕ

«По распоряжению генерал-губернатора Восточной Сибири, которому первоначально был подчинен край, почтовое сообщение Владивостока с Хабаровкой (ныне Хабаровск) шло через озеро Ханка. Почта шла по два раза в месяц летом и один раз в месяц зимою»

Н. Матвеев. «Краткий исторический очерк о Владивостоке»

Чудеса встречаются, и Коля убедился в этом еще до того, как было окончено его обучение в школе. В один из февральских дней, а было начало февраля, число восьмое, Коля пришёл в класс последним. Он плохо спал в эту ночь, впрочем, как и во все последние за прошедшие две недели ночи.

Стараясь оставаться как можно более незаметным, Николай проскользнул в класс и сел за вторую парту. Он вначале не понял, почему в классе стоит такая тишина, а потом, когда поднял голову, то обнаружил, что все смотрят на него. Сейчас, когда до выпуска осталось каких-то две недели, в классе сидело всего лишь восемь человек, остальные ученики по разным причинам отсеялись за два года обучения.

Первым уроком по расписанию был как раз любимый урок Николая — словесность и вел урок Модест Станиславович. Когда Николай понял, что все смотрят на него, он встал и стал извиняться за опоздание, однако Модест Станиславович улыбался и ничего не говорил.

Юноша испугался не на шутку, конечно, он видел, что улыбка учителя не предвещает неприятностей, но на всякий случай стал лихорадочно обдумывать все свои промахи за последние месяцы. Наконец Модест Станиславович подошёл к Коле и попросил мальчика выйти из-за парты.

После этого Модест Станиславович, также улыбаясь и ничего не объясняя, вышел из кабинета. Николай опустил голову, всё-таки видимо что-то произошло, что-то такое, из-за чего Модест Станиславович начал гневаться.

Вскоре Модест Станиславович вернулся, но не один, вместе с ним пришёл заведующий школой господин Ратынский и капитан Алексиано, которого Коля знал в лицо, но с кем не имел чести лично беседовать до сих пор. Назревало что-то странное.

После того как трое мужчин вошли в класс, на несколько секунд повисла тишина. В руках у господина Ратынского был бумажный пакет, на котором хорошо были видны следы от сургучных печатей. После того как мужчины вошли в класс, все ученики поднялись. Однако господин Ратынский был настроен как видно сегодня неформально и поэтому тут же посадил учеников на место.

После этого Модест Станиславович вызвал Николая на середину класса. Коля нехотя вышел из-за парты, ситуация не нравилась ему с каждой минутой. Однако когда заведующий школой господин Ратынский показал содержимое бумажного пакета, и коротко рассказал о том, что произошло, в классе повисло ощущение праздника. Кто-то даже крикнул: «Ура!»

Ну, не буду интриговать больше своих любимых читателей, а скажу то, о чём вы, наверное, уже догадались. Сочинение Николая Матвеева, ученика Портовой школы при портовых мастерских города Владивостока заняло среди мастеровых школ и училищ России призовое место.

Это было невероятно! Россия-матушка огромна и среди сомна молодых талантливых юношей умеющих владеть, словом, ученик Портовой школы Николай Матвеев занял второе место. Как позже объяснил Модест Станиславович Николаю, что при присуждение второго места были сомнения.

Сочинение Николая достойно было первого места, но один момент, который присутствовал в сочинении, показался тем, кто проверял сочинения и присуждал места, несколько не этичным. Литературной комиссии и цензурному отделу не понравилось, что в сочинении Николая Матвеева, вернее, в том фантастическом будущем, которое видел Николай Матвеев, и описал в своём сочинении, вместе с юношами в одном классе учились и девушки.

Это показалось литературной комиссии из ряда вон выходящим. Ну что же, пришло время и вам дорогие читатели познакомиться с текстом сочинения, которое написал Николай Матвеев ученик Портовой школы, и которое было отослано в Петербург на конкурс сочинений.

«С самого детства я мечтал увидеть море. Сказки, которые рассказывала мне о море японская няня, будоражили мое воображение. Страшные и веселые истории о морских чудовищах, отважных моряках, далеких островах, маяках, якорях и парусах тревожили меня и врывались в мои сны.

Япония — это остров, который омывается морем, и мой отец обещал свозить меня на побережье, однако не успел выполнить свое обещание. Когда мой отец умер, то мама приняла решение вернуться на родину в Россию. Возвращались мы морем, но это было не то море, о котором я мечтал.

Если честно сказать, то возвращения на родину я не помню. И не потому, что был тогда маленьким, а потому что мои глаза застилали слезы. Мама всю дорогу пролежала в каюте, а я не уходил с палубы. Однако самого путешествия по морю не помню. Может потому что море ассоциировалось у меня с отцом и сказками няни, может по какой-то другой причине, но из всей поездки мне запомнились только капитан, кок, и, круглое окошко в каюте, иллюминатор, как называл его кок, когда водил на камбуз, чтобы угостить печеньем собственной выпечки.

Не о таком море мечтали мы с папой.

Когда мы вернулись домой, в Россию, выбор мамы пал на город Николаевск-на-Амуре. На корабле палубным матросом работал мужчина. Ему понравилась моя мама. Это был последний рейс мужчины. За драки, скверный характер и пьянство его списывали на землю. Мужчина был родом из города Николаевска.

Маме нужна была опора и поэтому вместо Камчатки, откуда была родом мама и куда мы собирались первоначально вернуться, мы оказались в городе Николаевске. Маленький, злой и вечно пьяный мужчина стал моим отчимом.

Я потерял двух родных людей — отца и няню-японку, но моя мечта о море никуда не делась. Эта мечта грела меня, когда я скитался по тайге с искателем женьшеня — китайцем Ченом, она помогла выжить, когда я остался в тайге совершенно один. Прошло время, и я оказался во Владивостоке.

Да, это было именно то море, о котором мы мечтали с отцом, и я понял, что положу все силы, чтобы выучиться той профессии, которая поможет мне строить корабли и жить у моря. А потом я попал в Портовую школу, и моя жизнь стала правильной.

Каждый день, отправляясь на работу в порт или на занятия в Портовую школу, я чувствовал, что живу так, как мне было писано судьбой. Я знаю, что папа и няня видят, что я иду к мечте, и улыбаются мне издалека!

Когда мой учитель по словесности дал мне на выбор несколько тем сочинений, я без колебаний, сразу, выбрал одну тему. Тема называлась: «Какой я представляю Портовую школу в будущем»

Удивительно, но как только я выбрал эту тему, образы будущего начали тесниться в моей голове. Я не знаю, откуда брались эти мысли и образы, моя задача была успеть записать то, о чем грезил мой ум. Так как тема давала полный простор фантазии, то я двигался по дороге грез без всяких сомнений. Мысли роились в голове, собирались в образы, образы выливались словами, слова ложились в строчки. Я был готов писать днем и ночью.

Многое из моих ведений я не понял, кое-что мне было не приятно, и об этом я писать не буду, я имею ввиду образы огня, пушек, выстрелов из револьверов, образы войны.

Темой моего сочинения стало будущее моей школы и именно об этом я и собираюсь написать.

В будущем город в котором я живу и который стал мне родным будет расти во всех направлениях. Владивосток станет красивым портовым городом, в котором будут жить счастливые люди, люди, которые будут строить будущее. Многие из этих людей станут выпускниками моей школы.

Правда, в моих видениях школа, которую я сейчас заканчиваю, будет носить другое имя. Странные имена, которыми в разное время будет названа моя школа вертятся в мозгу и дают простор для фантазии. Я сначала перечислю эти названия, а потом попробую дать им толкование. Сначала это будет школа с понятным названием, профессионально-техническая школа, а потом она превратится в ФЗУ, РУ, ПТУ. Если напрячь фантазию, то можно дать толкование этим сочетаниям букв, только не знаю правильным будет ли такое толкование?

Впрочем, я передумал, я не буду искать потаенный смысл в том, чего не знаю. Гораздо важнее рассказать о жизни ребят, моих ровесников, которые будут учиться в этой школе в будущем.

Странно, но, когда я пытаюсь успеть за грезами о будущем, я вижу разруху, войну. Место, где я сейчас работаю и учусь — разграблено и пусто, ветер гуляет по пустым цехам. Мне не нравится такое будущее, но я не властен над своими фантазиями.

Что-то происходит, и будущее начинает меняться в лучшую сторону. Выносится решение о том, что порт будет восстановлен, потому что флот на Тихом океане должен жить. В большом помещении при сухих доках открывается место, где смогут, совершенно бесплатно, жить и учиться очень много, более полсотни учеников.

Время идет, ребята, такие же, как я, начинают учиться с семи до девяти часов утра, а потом тут же, в этой же школе, но в других классах учатся тому, чему меня обучают сейчас в мастерских на территории порта.

Странная штука-мозг, там, где нет памяти, ибо какая память у будущего, она оперирует образами, картинками, которые, кстати, не всегда мне ясны. Вот ветер перелистывает сейчас страницы книги, точно так же листает картинки будущего мой мозг.

Моя школа носит новое имя-ФЗУ. Она становится очень важной для города и страны. В школе со странным названием ФЗУ, помещается сразу три класса. Каждый класс носит свое имя-Литейный, Котельный и Механический. Ребята учатся на модельщиков, кузнецов, котельщиков, столяров, слесарей, токарей и судосборщиков. Удивительно, но после уроков ученикам не нужно никуда уходить. Они могут ночевать прямо в казармах. Когда холодно, воздух нагревает 300-литровая бочка с горячей водой. Впрочем, это не всегда помогает, иногда по утрам в постелях ребят даже снег.

Ребятам платят 26 рублей — это большие деньги, и я вижу пищу, которую они едят на ужин. На столе хлеб и селедка. Школа находится в восточной части порта, в бывших мастерских.

Картинки меняются, и вдруг я слышу несколько слов, мои фантазии обретают голос. Мастер отчитывает ученика за какую-то провинность. Он грозит выгнать ученика из… Мастер произносит слово, которое вдруг приоткрывает мне загадку, которую я даже не пытался разгадать. Однако решение открылось само. Мастер грозит выгнать ученика из училища.

Моя школа называется отныне училищем. И мне приходит на ум первая отгадка. ФЗУ-это фабрично-заводское училище. Время бежит вперед. Страницы книги листаются, и ничто не может остановить это движение. Моя школа растет, увеличивается набор учеников и преподавателей. Школе, нет, училищу, становится тесно в рамках порта и принимается решение вывести училище из порта. У училища появляется собственное помещение. Большие, светлые классы, мастерские полные всякого оборудования нужного для обучения. Вместе с юношами в классе сидят девушки, это значит, что в этой школе нет разделения, здесь учатся все вместе.

Сейчас, чтобы донести до нас какие-то новости, заведующий школой, господин Ратынский, выстраивает нас в своем кабинете. Всех, кто учится в нашей школе, не наберется и тридцать человек, а в том будущем, которое я вижу, на улице, вдоль фасада здания училища, стоит не меньше восьмиста человек. Девушки и юноши разговаривают и смеются. Все, и девушки и юноши одеты в единую форму. На мальчиках полупальто на вате, гимнастерка, брюки, яловые ботинки и фуражки. На воротниках пальто, петлицы с металлическими буквами «РУ-1», на фуражках и петлицах-окантовка темно-синего цвета. Девочки одеты почти также, только вместо брюк-юбки, вместо ботинок-туфельки.

Появляется мужчина, он собран и сосредоточен. Вероятно, это заведующий училищем, он выполняет те же функции, которые выполняет сейчас господин Ратынский.

Мужчина что-то говорит. Лица у учеников становятся суровыми, у девушек на глазах слезы. Строй нарушен, ученики в едином порыве кидаются к мужчине, но он останавливает их.

Россию накрыло большое горе, произошло что-то страшное. Изрыгающие огонь орудия, взрывы, непогребенные тела людей-эти видения я передать не могу и не хочу. При воспоминании об увиденном меня бросает то в жар, то в холод. Надеюсь, что это будущее не сбудется и останется только видением в моем мозгу, фантазией.

Я вижу учеников училища, которые трудятся на заводах и фабриках, чтобы помочь своей изнывающей от войны стране. Ученики спят прямо у своих рабочих мест, чтобы рано утром снова встать к станку, чтобы помочь стране победить в страшной войне.

Я слышу взрывы, я вижу взрывы, я не хочу этого видеть, но у меня нет выбора.

Я начал писать это сочинение, чтобы рассказать о том будущем, которое вижу, и я дойду в своем рассказе до конца, хотя, видит бог, мне не хочется думать и говорить об этой стороне моих видений.

Когда я скитался по тайге, я встретил на своем пути хороших людей. Мне удалось оказать не большую услугу, и семья, которой я помог, приняла меня к себе в дом. Эти люди приняли меня как родного! В этой семье я узнал, что значит быть нужным, узнал о том, как это приятно, когда о тебе заботятся и любят.

Хозяин этой семьи научил меня читать! Простите меня за мое небольшое отступление, но именно в этой семье я узнал ценность книг. Главной книгой в то время стала для меня «История России». Я перечитывал эту книгу много раз.

В книге были любимые мной истории о прошлом моей страны, некоторые из этих историй я заучил почти наизусть. И главное, что я понял, читая эту книгу: Россию нельзя победить! Много раз пытались завоевать мою страну, поставить на колени, уничтожить! Однако в тяжелую годину жители моей страны поднимались, как один и всегда недруг бывал, изгнан и уничтожен!

Так случилось и в том будущем, которое я увидел, когда начал писать это сочинение. Враг, который хотел уничтожить русских людей, был побежден! В этой, неведомой мне войне, погибло много миллионов русских людей.

Погибло и много учеников училища, которые ушли на войну. Война коснулась и тех, то остался дома. Гибли отцы и братья.

Когда война закончилась, и в Россию пришел мир, изменилось и название моего училища. Теперь его называли ПТУ.

Я бы хотел учиться в это время. Заходить утром в светлые классы, слушать учителей, играть в большом зале в мяч. Не думать о том, что на улице холодает, а тебе нечего обуть. Училище заботилось о своих учениках, два раза в год ученикам выдавали бесплатно новую одежду, обувь, бесплатно кормили завтраком, обедом, ужином.

Тем ученикам, которым по какой-то причине во время обучения негде было жить, разрешали тоже бесплатно вместе с другими учениками жить в большом доме, где много-много комнат.

Я не знаю, таким ли будет будущее моей Портовой школы, может все, что я увидел — лишь мои фантазии, но я верю, что будущее будет прекрасно!

Теплое сентябрьское утро. Время сдвинулось вперед, и училище снова поменяло свое название, теперь оно называется колледжем. Ученики колледжа собрались после летнего отдыха, чтобы начать новый учебный год! Учеников так много, что площадка перед колледжем не вмещает всех. Более трех тысяч девушек и парней вместе со своими учителями стоят и ждут, когда к ним выйдет глава училища. Мужчина, который с любовью смотрит на своих учеников, конечно, не господин Ратынский, но занимает такой же пост. Мужчина начинает говорить, ученики внимательно слушают и смотрят на него. Ветер полощет множество флагов, которые закреплены на флагштоках. Это флаги России, флаги великой страны, которую невозможно поставить на колени. Страны, которая будет существовать всегда, благодаря свой отваге, своему мужеству и своим ученикам.»

АТТЕСТАТ ОБ ОКОНЧАНИИ ПОРТОВОЙ ШКОЛЫ

Прошло еще две недели и вот он настал этот день. Коля держал в руке документ, удостоверяющий, что он, Николай Матвеев, окончил Портовую школу. Школа была окончена с отличием, о чем свидетельствовал перечень отметок.

Школу закончило шесть человек. Один мальчик просто не пришел на экзамены, другого покалечили в драке, которая неожиданно вспыхнула между мальчишками и парнями из Матросской и Солдатской слободы.

После добрых, напутственных слов и вручения аттестатов возникла не большая пауза — это ждали писаря, господина Пржебытека. Наконец этот большой и неторопливый мужчина появился. Писарь был огромен, но имел красивые и холеные руки. Такие руки обычно бывают у барышень. Пржебытек дышал тяжело. Прежде чем войти в класс к выпускникам он, вместе с дедом библиотекарем, перевернул все книги, чтобы найти ту, единственную книгу, которой будет рад лучший ученик Портовой школы.

Да-да, речь идет именно о книге «История России» любимой книге Николая Матвеева, той книге, которую подарил мальчику Василий Иванович и которая погибла в огне. К счастью, в библиотеке у деда Капитона была такая книга, в свое время серия этих книг была выпущена большим тиражом и ее, вместе со сказками Пушкина, вручили Коле.

Прижимая к себе аттестат и книги, Коля чуть не промахнулся мимо лавки, когда садился на свое место. Сказать, что он был счастлив-значит ничего не сказать!

Николай знал, что его мама, будь она сегодня с ним, была бы тоже счастлива. Мама была неграмотной женщиной, но это не значит, что она не хотела лучшей доли для сына. Когда Коля был маленьким, мама сокрушалась о том, что не может прочитать Коле на ночь сказку.

Сказки читала няня-японка, которая происходила из обедневшего рода самураев. В этой семье знали цену слова, и девочек учили грамоте. Николай знал, что для няни сегодняшний день стал бы самым счастливым. В тот год, когда умер отец Коли, няня даже начала учить Колю японским иероглифам, но, к сожалению, из-за трагических событий, обучение не было завершено.

И, конечно, аттестат об окончании Портовой школы стал бы главным подарком жизни для отца Николая.

Давайте же вместе с Колей еще раз откроем аттестат и внимательно прочитаем.

«Аттестат

Дан сей ученику Портовой школы мастеровому

Николаю Матвееву модельного

мастерства в том, что он обучался нижеследующим предметам и показал успехи при отличном поведении.

В законе божием отлично

— арифметики отлично

— алгебра отлично

— геометрия отлично

— русский язык отлично

— география отлично

Технологии дерево отлично

— металлов отлично

Модельному делу отлично

Практика кораблестроения отлично

Рисование отлично

Черчению отлично

Начальная пароходная механика отлично

За что был награжден двумя книгами

Члены комиссии

Подпоручик

Штабс-капитан

Капитан

Капитан

Председатель комиссии капитан

19 мая 1886 года»

Однако никого из этих трех родных людей рядом с Колей сейчас не было.

Коля обвел глазами класс. Вручение аттестатов и подарков выпускникам было завершено.

А потом выпускников пригласили в кабинет господина Ратынского. Там уже ждали ребят все учителя, а также сторож Степан, писарь Пржебытек и библиотекарь, дед Капитон. Каждый из взрослых принес в честь праздника какую-то еду.

Пока писарь накрывал на стол, господин Ратынский подозвал к себе Колю. Ратынский сказал юноше, что, как и было договорено, порт принимает Колю к себе на работу модельщиком. Заработная плата на первых порах будет не очень высокой, но если Коля будет трудиться также усердно, как и учился, то через полгода зарплата начнет подниматься.

Ну, и как было договорено, в свободное время Коля может запросто приходить в школу, помогать Модесту Станиславовичу и деду Капитону. Уже было все оговорено, но было видно, что Иван Ратынский искренне переживает о будущей судьбе Николая Матвеева и не хочет его отпускать от себя.

Наконец писарь сообщил, что можно уже пригласить к столу учеников и преподавателей, и заведующий школой со вздохом отпустил Колю.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ОТРУБЛЕННАЯ ГОЛОВА

Через неделю Николай стал полноправным членом коллектива рабочих порта. Никаких резких поворотов судьбы не предвиделось. Коля остался работать в том же цеху и у того же мастера, где и работал, когда был учеником Портовой школы. Мастер уважал Колю за незлобивый нрав, и главное, за умение читать, и на первых порах не давал Коле большой объём работы.

Потом, когда прошел месяц, второй и начальство стало спрашивать с мальчика полностью, только тогда мастер стал допускать Колю к более серьезным работам.

Впрочем, кое-что все же в жизни Николая поменялось. Он, наконец, съехал с прежней квартиры. Теперь Коля получал заработную плату и мог позволить себе нанять хоть и скромную, но хорошую комнату.

В тот день Коле предложили на выбор даже две съёмные комнаты. Вечером, после работы Коля пошел знакомится с хозяевами комнат.

Для мальчика была важна не столько комната, сколько возможность жить без опеки. Жизнь у прежней хозяйки оставила у Николая тягостные и неприятные воспоминания.

Одна комната находилась в доме, который был прямо в центре города, на Светланской. Хозяин дома долго расспрашивал Колю. Когда разговор был окончен и даже вроде ударили по рукам, хозяин вдруг запросил большой залог за мебель в комнате. Якобы прежний жилец спалил спинку кровати, когда заснул с папиросой.

Комната Николаю понравилась, она выходила окнами на море, в ней было много воздуха и света, однако залог был столь большим, что пришлось бы отдать почти всю месячную зарплату.

Коля со вздохом сказал хозяину, что подумает и уже собрался уходить, когда хозяин схватил Колю за рукав рубашки и шепотом начал уговаривать. Он даже пообещал скосить сумму почти на половину, если Коля даст деньги прямо сейчас.

Денег у Коли не было, о чем он и сказал хозяину, однако мужчина крепко держал юношу за рукав и не хотел отпускать. Глаза у мужчины вращались и стали странными.

Коля оторопел, он о чем-то спросил мужчину, но мужчина вдруг замолчал, и его лицо стало наливаться краской.

И только тут Коля понял, что происходит что-то неладное.

Вырваться не получалось, поэтому, чуть подумав Коля решил отогнуть пальцы хозяина квартиры, чтобы освободить рукав, и это сработало. После этого Коля отбежал от мужчины, отряхнул рукав и быстрым шагом покинул дом.

Вторая комната была в районе Семеновского ковша. Юноша уверенно шел к той улице, адрес которой дал ему Ленькин брат. Юрка, брат Леньки, состоял в странной компании. Мальчишки и девчонки-друзья Юрки, не то, чтобы были ворами, но никогда не проходили мимо того, что плохо лежит. Они могли очистить карманы пьяного матроса, но никогда бы не полезли в чужой дом.

Юрка дал Николаю адрес родственницы своей подружки.

Коля шел к Семеновскому ковшу, и дорога показалась ему вдруг знакомой. Однако почувствовав приближение головной боли и услышав в мозгу истошный звук сирены, Коля даже не стал пытаться что-то вспомнить.

За последние несколько месяцев Коля стал держаться от воспоминаний на расстоянии. Он по-прежнему желал все вспомнить, но не хотел страдать от боли.

Комната, которую предложила хозяйка дома, не была такой просторной и красивой, как комната у странного хозяина, однако Коля сразу понял, что останется тут жить. Во-первых, цена была подходящей, в пяти минутах ходьбы был берег моря, и самое главное, поселившись здесь, Коля стал бы обладателем не одной комнаты, а двух с половиной. Половина была кухней, а две маленькие комнаты можно было использовать как кабинет и спальню.

Хозяйке было все равно, каким образом Коля планирует обустроить комнаты. Дом был поделен на две половины. В одной половине жила хозяйка с мужем. В другой мог жить теперь Коля. Единственным условием хозяйки было, не пользоваться маленькой кладовой, которая была в конце коридора. В кладовой лежали вещи племянницы хозяйки.

Женщина рассказала Николаю свою грустную историю. У женщины не было детей, мужа не очень волновало это обстоятельство, а женщина страдала, и когда сестра мужа померла, не вынеся тягот переселения, Варвара Степановна, так звали женщину, приняла годовалую племянницу в свою семью как дочь. Девочку растили в любви, когда она подросла, стали думать к какому делу пристроить. Варвара Степановна хорошо шила, Зоя, так звали племянницу, тоже начала осваивать профессию швейки. Все было хорошо, пока однажды Зоя не исчезла. Искали долго, всем миром, немалые деньги прошли через руки околоточных, но результата не было. Девушка как сквозь землю провалилась. Через полгода, когда женщина поняла, что племянница не вернется, она решила сдавать комнаты. Если в комнатах поселится посторонний человек, то может боль утихнет и отступит, именно на это понадеялась Варвара Степановна, когда сказала Юрке, другу Зои, что хочет подыскать жильца.

Коля принял близко к сердцу рассказ хозяйки и пообещал не трогать вещи Зои. Через неделю Коля почувствовал себя в комнатах Зои как дома. Варвара Степановна не лезла в жизнь Коли, ни о чем не расспрашивала, не поучала, зато после возвращения с работы юношу на столе ждал горячий ужин. Не привыкший к такой заботе Коля сначала смущался и отказывался, а потом понял, что своим отказом может обидеть женщину. В Варваре Степановне было много неизрасходованной материнской нежности и заботы, и Коля стал таким объектом, на которого отныне была направлена эта забота. Хозяина Коля видел несколько раз, мужчина работал тоже в порту, но в другой его части, и часто уходил в море. Коля старался не злоупотреблять заботой хозяев и не любил ходить в хозяйскую половину дома.

Однажды, возвращаясь, домой с работы, Коля вдруг осознал, что с момента как он окончил Портовую школу прошел ровно год. Это обстоятельство взволновало Колю, но ненадолго. В нынешней ситуации Коле нравилось именно то, что вокруг ничего не меняется. Работа в будние дни, уборка и работа в библиотеке по выходным, вечера за книжкой-все это нравилось Коле именно своей повторяемостью и незыблемостью. Юноша понимал, что дом, к которому он сейчас идет, всего лишь съёмная квартира, но ему нравилось фантазировать о том, что это его дом и в этом доме его ждут и любят.

«Городская управа постановила: «Назначить срок 1 число ноября для сноса всех на базарной площади фанз, назначив место для постройки таковых в горе Семёновского покоса или в другой местности Владивостока, но с тем, чтобы в том или другом случае, они участки эти приобрели с торгов и в городе, хотя дозволяется строить более правильные фанзы, которые должны быть крыты отнюдь не соломкой, а тесом. Общественный староста г. Федоров доносил военному губернатору, «что Владивостокская площадь, на которой предположены красные ряды и базар, занята и занимается китайцами без всякого разрешения и даже вопреки приказаниям полиции и общественного управления. Манзам указано место для постройки на Семёновском покосе, выходящем на Амурский залив, но каждый раз манзы, под разными предлогами удерживают это место за собой, принося ущерб в денежном и сани тарном отношениях, так как они торгуют и живут в одних и тех же помещениях, сгруппированных в одну сплошную массу. Там можно найти предметы роскоши рядом с испорченной рыбой и прочее, что, конечно, при жарком климате, также может дурно повлиять на местное население».

Н. Матвеев. «Краткий исторический очерк о Владивостоке»

Однажды, в воскресный день, после посещения церкви, Варвара Степановна пришла очень расстроенная. Соседка, непутевая Наташка, рассказала, что усилия полиции, наконец, принесли плоды, и китайцы с корейцами стали массово переселятся сюда, к Семеновскому ковшу. Конечно, это произошло не из-за того, что азиаты вдруг массово стали законопослушными, просто градоначальник наконец принял решительные меры. Усилиями полицейских лавчонки азиатов стали сносить. Когда манзы и коре поняли, что на этот раз положение серьезное, они, наконец, задумались о том, что предлагалось им давно, о переселении.

В связи с этими обстоятельствами Варвара Степановна переживала о том, как изменится жизнь всех, кто живет в районе Семеновского ковша, когда рядом появятся беспокойные соседи-китайцы и корейцы. Когда хозяйка заговорила о китайцах, Коля вдруг осознал, что давно не видел своего маленького китайского дружка.

Прошёл год с той истории, о которой и вспоминать то Николаю было сейчас стыдно. В тот зимний вечер Коля чуть не погиб. Если бы не маленький китайский дружок, то Коля замерз бы тогда насмерть. И вдруг, как год назад, в Коле проснулось страстное желание снова оказаться в районе Каторжной слободы.

Кое-что за этот год прояснилось у Коли в памяти, он вспомнил по крайне мере о том, что столкнулся возле трактира с отчимом. И сейчас, помня об опасности, юноша никак не мог понять своих ощущений. Он знал, что ему нельзя даже думать о том, чтобы отправиться на Каторжанку, но в то же время какое-то странное чувство, сладкое желание как канатом тянуло его идти и найти какое-то место.

Ожидая звукового удара, Коля привычно согнулся, чтобы боль не была такой интенсивной, но на его удивление сирена на этот раз не прозвучала. Робко исследуя опасную территорию, Николай двинулся в своих воспоминаниях дальше.

Он вспомнил совет друга Леньки и свое первое посещение Каторжной слободы, вспомнил, как впервые за много лет столкнулся возле трактира с отчимом. Он даже вспомнил, как убегал от преследователей и добрался до скалы, в которой был пролом.

«Но какие же достопримечательности во Владивостоке? Разве длиннокосые, женоподобные манзы, в синих кофтах, на базаре. Или корейцы, в белых балахонах, разъезжающие по городу верхом на рыжих коровах. По части грандиозных строительных сооружений вроде доков, набережных, арсеналов и т. д. здесь пока еще нет ничего; по части монументальной, вроде памятников, дворцов или храмов, тоже ровно ничего, — это все в будущем, и вероятно, в очень отдаленном. По части красоты природы — есть, говорят, места — красивые, но не в городе, а там, за замыкающими его горами, к северу; городские же места, если и замечательны почему-либо, то разве по своим действительно оригинальным кличкам. Как и почему эти клички сложились и как вошли вообще во всеобщее, даже официальное употребление — неизвестно, только надо отдать им справедливость, что далеко не все они изящны и благозвучны. Так, например, здесь есть «Голопуп», или иначе «Гора безобразия», «Гнилой угол», «Речка Объяснений», «Машкин овраг», «Блокгауз Свиданий»

Н. Матвеев. «Краткий исторический очерк о Владивостоке

Вечерело. Внезапно Коля понял, что ему не хочется читать. Идти было некуда, и не к кому, но дома тоже сидеть не хотелось. Наконец собравшись, юноша решил прогуляться по берегу моря, но прогулка не принесла удовлетворения. Море замерзло еще в конце ноября, и гулять по льду было холодно. Однако Николаю не хотелось еще возвращаться домой.

Сев на большой камень, он стал думать о будущем. В настоящем времени ему было хорошо, но уже возникли чувства, которые начали разрушать его незыблемое спокойствие. Коля говорил себе и напоминал о том, как ему было плохо и одиноко, когда он остался один, но тело тосковало по неожиданным находкам, необычным ощущениям, новым знаниям. Почувствовав, что замерз, Коля двинулся вдоль берега. Нужно было возвращаться домой.

Песок захрустел под ногами, когда Коля покинул ледяную кромку, разграничивающую лед и песчаное пространство. Покидая песчаный берег, Коля наткнулся на что-то круглое, немного похожее на мяч. Юноша уже совсем хотел пнуть ногой то, что лежало перед ним, но вдруг страшная догадка заставила его похолодеть. Николай вгляделся в находку. Так и есть, то, что лежало перед ним, не было мячом или круглым камнем, перед ним лежала отрубленная голова. Вышедшая из-за туч луна осветила даже маленькое озерцо крови. Кровь быстро застывала, видимо человека убили совсем недавно.

Коля попятился. Он хотел убежать, а потом остановился. Он просто не знал, что делать. Если сообщить околоточному, при условии, что сейчас такой найдется поблизости, то околоточный, не разобравшись, может и упечь его, Колю, в каталажку. Но и уйти просто так Коля не мог.

Найдя палку, Коля перевернул голову мертвеца так, чтобы стало видно лицо. Погибший был китайцем. Возле глаза погибшего была такая же татуировка, как у Коли. Вернее, татуировок было не меньше полусотни, они как спираль обвивали левый глаз покойника.

Мужчина был искателем женьшеня. Скорее всего, именно из-за этого его и убили. Женьшень в этом диком краю, во Владивостоке, ценился намного, намного выше золота! Только не понятно, почему такой опытный таежник и добытчик дал себя так просто убить? Коля подозревал, что убийца не будет найден. Во-первых, полиция не будет искать убийцу какого-то китайца, во-вторых, если никто не опознает голову, а этим вряд ли кто-то будет заниматься, то никто и не узнает, что убитый был искателем женьшеня.

Коля не мог уйти, он чувствовал, что совершит неправильный поступок, если просто так возьмет и уйдет, будто и не было страшной находки. Чуть подумав, Коля нашел на берегу плоский кусок дерева. Найдя самое высокое дерево, которое стояло на берегу и трещало от мороза своими ветвями, Коля залез почти на верхушку и осторожно положил на ветви этот маленький помост.

После этого он спустился вниз. Осторожно, чтобы не запачкаться свежей, кровью, взял голову за длинные волосы и снова полез на дерево. Извинившись перед головой, Коля как мог, заплел волосы трупа в косу и сделал из косы небольшой пучок.

Поместив голову на помост, Коля хотел уже слезть, но вдруг вспомнил, что не сделал самого главного. Подражая Чену, Коля запел погребальную песнь. Коля устал, может, поэтому ему показалось, что глаза покойного, которые были открыты все это время, после песни вдруг закрылись.

Так это было или нет, Коля проверять не стал, допев последние слова, он отвернулся от головы и также, не поворачиваясь, слез с дерева, а потом стал пятиться. Когда дерево скрылось из виду, Николай развернулся и побежал к дому. Несколько раз ему казалось, что за ним кто-то идет, но, когда он оборачивался, на ночной улице никого не было.

На следующее утро Коля, как ни в чем не бывало, пошел на работу. Шоковое состояние сделало его на какое-то время невосприимчивым к страшным воспоминаниям. День прошел как в тумане.

Следующий день был выходным. Впервые за год Коля не пошел в библиотеку. Он лежал и смотрел в одну точку. Белая стена показалась ему похожей на сугроб, и он прижался к ней лбом. Юноша ругал себя, называл неженкой и девчонкой, напоминал себе, что видел за время хождения по тайге не один такой труп, удивлялся сам себе и высмеивал, говоря, что слишком расслабился. Однако ничего не помогало, широко открытые глаза убитого китайца смотрели прямо в душу и требовали возмездия.

Был уже вечер, когда Варвара Степановна заволновалась о том, что за весь день силуэт Коли ни разу ни промелькнул мимо ее окна. Когда она вошла, то первое что услышала — это голос Николая. Юноша с кем-то говорил. Однако в комнате кроме юноши никого не было.

Коля говорил по-китайски, его голос то взмывал ввысь, то падал до шепота.

Когда хозяйка комнаты окликнула Колю, он ей не ответил. Варвара Степановна еще раз, боязливо, позвала Колю, но юноша вдруг запел. Пересилив страх, женщина подошла к кровати и наклонилась над мальчиком. Приложив руку ко лбу Коли, женщина через несколько секунд поняла-ее жилец заболел!

Коля бредил. Чем выше поднималась температура, тем дальше от реальной жизни уходил Коля. Зубы его стучали, тело тряслось. Ему казалось, что он лежит на снегу в тайге.

Варвара Степановна укрыла Колю одеялом, но это не помогло. Озноб сотрясал худенькое тело мальчика. Тогда женщина сходила на свою половину дома и принесла еще два одеяла. На этот раз юноша, наконец, согрелся, озноб проходил, но резко начала подниматься температура.

Варвара Степановна растерялась. У нее были припрятаны деньги на тот случай если кому-то из домашних станет плохо и нужен будет врач, но она боялась уйти из дома и оставить Колю.

Коля расслабился, озноб прошел, и боль в горле стала вроде терпимой. Ему очень хотелось пить, и память услужливо перенесла его в подземный город. Однако бочки для питьевой воды были пусты, фонтаны высохли. Несмотря на темноту, царившую в городе, Коля все отлично видел, однако толку от этого не было никакого. Священные книги были закрыты, а воды больше не было. Коля вспомнил, что в тот раз, когда он был в городе, ему было тепло и уютно в кровати, которая стояла в доме. Однако сейчас в этой кровати Николай не смог найти успокоения. Вокруг было холодно, сыро и одиноко. Тело Николая лежало в бреду в домике Варвары Степановны, а дух ходил по улицам подземного города. Но одного духа было недостаточно, чтобы город вновь ожил.

В дверь дома постучали, Варвара Степановна подняла выше свечу и пошла к двери. На пороге дома стоял китайский мальчик. Когда Варвара Степановна спросила мальчика о том, что он хочет, мальчик застенчиво улыбнулся и кивнул. Повисла пауза. На кровати заворочался Коля и закричал

— Закройте ему глаза! Кто-нибудь, закройте ему глаза!

Дело принимало плохой оборот. Женщина хотела вернуться в дом, но мальчик вдруг заговорил

— Ветер, сыро, — с трудом выговаривая русские слова, мальчик пытался помочь себе жестикуляцией, — холод поселился у него в почках. Надо холод выгонять!

— Что ты хочешь, малыш? — взгляд женщины был прикован к кровати в глубине комнаты, а китайский мальчишка отвлекал ее, — ты голоден? Тебе дать еды?

— Не надо еды, — мальчик продолжал улыбаться, — мой друг, — мальчик махнул в сторону кровати, — друг заболел, я хочу помочь!

— Ты говоришь о Коле? — женщина, наконец, поняла, — Он твой друг?!

— Да, я говорю о Ко-ле, Ко-ля спас меня, теперь я должен спасти Ко-лю.

— Мальчик, — хозяйка дома вдруг решила проявить строгость, — ты уходи. Тебя, наверное, мама ищет, уже поздно.

— Надо помогать Ко-ле, — мальчик просительно посмотрел в глаза женщины, — я хочу помочь!

— Ну, хорошо, — Варвара Степановна сдалась и отступила в сторону, — заходи. Если ты его друг, ты можешь быть здесь. А что ты хочешь сделать?

— Я, — мальчик задумался, — я не знаю, как это будет по-русски. Нужно выгнать злой, холодный ветер из Ко-ли.

— Ну, хорошо, — женщина сдалась, — делай, что считаешь нужным! Только бы он перестал так жалобно стонать!

Мальчик, где словами, где жестами, но объяснил женщине, что ему нужно подогреть снадобье на печке. Варвара Степановна не возражала, печь она затопила давно, еще, когда только обнаружила, что у Коли озноб.

Снадобье, которое подогрел мальчик, имело резкий запах. Да что там резкий, снадобье просто воняло! У женщины запершило в горло, но она сдержалась. Ради здоровья Коли можно было потерпеть.

Разогрев лекарство, мальчик развел его водой и дал выпить Коле.

Для этого ему пришлось воспользоваться помощью хозяйки дома. Коля брыкался, отталкивал невидимого врага и кричал. Когда юноша все же проглотил лекарство, китайский мальчик велел женщине снять с Коли все одеяла.

Варвара Степановна чуть помедлила, но все же послушалась китайчонка. Более того, китайский мальчик даже попросил разрешения снять с Коли рубаху. Варвара Степановна хотела возразить, это показалось ей уже через чур, но китайский мальчонка бухнулся на колени и обнял ноги женщины. Странное чувство покоя и тепла обволокло Варвару Степановну, когда она поднимала мальчика с колен.

Рубаху сняли вдвоем, тело Коли стало тяжелым и неподъёмным. Потом мальчик сел около печки и закрыл глаз. Варвара Степановна тоже села на лавку. Она ждала неведомо чего и дождалась. Через десять минут Коля стал потеть. Впрочем, происходило это не так, как мы привыкли. Влага начала стекать с тела юноши буквально ручьями. Такого Варвара Степановна не видела никогда.

Китайчонок заволновался. Он велел подставить таз. Вода стекала с пальцев рук и ног. Повернув Колю таким образом, чтобы вода ни в коем случае не впиталась в постель, а стекла в таз, мальчик стал что-то бормотать по-китайски. Впрочем, процесс потоотделения длился не дольше десяти минут. Как только Коля перестал потеть, китайчонок попросил Варвару Степановну вытереть Колю насухо, а сам зажег кусочек ветоши и бросил ее в таз.

Вода горела! Варвара Степановна с любопытством покосилась на китайчонка, тот смотрел на горящую воду и чего-то ждал. Женщина хотела одеть Колю в сухое, но мальчонка вдруг подскочил к женщине и отрицательно покачал головой! А потом снова бросился к тазу!

Дно таза лопнуло с ужасающим шумом. Женщина отбежала к окну, а китайский мальчик с удовлетворением улыбнулся. Остатками снадобья он натер руки и ноги Коли, а потом разрешил женщине наконец одеть на Колю сменную одежду.

Пока Варвара Степановна натягивала на Колю чистую рубаху, китайский мальчик взял таз, или вернее, то, что от таза осталось, и вышел на улицу. Варвара Степановна укрыла Колю и протерла то место, где стоял таз. Женщина ждала китайчонка, чтобы поблагодарить и дать сладких сухарей, которые всегда лежали у нее в кармане для соседских детей, но китайский мальчик не возвращался. Наконец она не выдержала и решила выйти посмотреть все ли ладно с китайчонком. Но на улице никого не было. На занесенном снегом кусте лежал кверху дном негодный теперь таз. Осмотревшись еще раз, Варвара Степановна пожала плечами и пошла назад в дом. Коля спал спокойно. Приложив руку ко лбу юноши Варвара Степановна вздохнула с удовлетворением, температуры не было. Убедившись, что с Колей все в порядке, Варвара Степановна пошла готовить мужу ужин.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ЗОЯ

Лечение китайского мальчика было таким сильным, что уже вечером Николай пришел в себя почти полностью. Он был очень слаб, но был в сознании. А еще Коля вдруг почувствовал зверский голод. Когда пришла Варвара Степановна и принесла ужин, юноша просил добавки целых три раза. Он даже заметил, что хозяйка дома пришла не с улицы, а через маленькую кладовую. Кладовая была проходом соединяющим две половины дома.

Муж Варвары Степановны поужинал и ушел на рыбалку, поэтому хозяйка дома могла не торопится.

Сев возле Коли, она начала кормить его с ложки. У Николая тряслись руки и когда он пытался есть сам, то суп проливался. Пока Варвара Степановна кормила Колю, она попыталась до рассказать историю, которую начала рассказывать в прошлый раз. Несколько раз рассказ прерывался, вспомнив о приемной дочери, женщина начала плакать. Дом Варвары Степановны и Ивана Лукьяновича раньше не имел перегородок. Перегородили его только тогда, когда Зоя начала взрослеть. Всё-таки Зоя не была родной дочерью и поэтому Варвара Степановна посчитала, что будет лучше, если у девушки будут отдельные комнаты. Впрочем, даже не это обстоятельство заставило перегородить дом.

Чем больше Зоя взрослела, тем более становилась странной. Хотя Зоя приходилась родной племянницей мужу Варвары Степановны, но, тем не менее, муж бывал часто не доволен странным поведением Зои. Проснувшись ночью, Зоя могла встать возле окна и простоять с закрытыми глазами всю ночь. Если это обстоятельство обнаруживала Варвара Степановна, то она тихонько уводила Зою в кровать, однако если не дай бог странное поведение Зои обнаруживал Иван Лукьянович, то он с криками начинал будить жену и требовать, что та приняла немедленно меры. Муж боялся всего не понятного и не желал сдерживать себя.

Дальше-больше, вскоре Зоя стала выходить ночью из дома. Однажды Варвара Степановна обнаружила, что Зоя копает голыми руками землю. Нежные пальчики девушки стерлись в кровь, но она продолжала копать. Варвара Степановна не могла тогда увести девушку с улицы, девушка плакала, тянула руки к только что вырытой яме и что-то глухо бормотала. После этого случая двери дома перед сном стали закрывать на ключ.

Муж Варвары Степановны в это время отсутствовал дома, он ушел в море, и поэтому женщина своим терпением и любовью смогла как-то затормозить процесс распада личности девушки.

Утром Зоя ничего не помнила. Она плакала, глядя на свои распухшие пальцы, или жаловалась со слезами на головную боль. Голова болела, потому что Зоя билась о закрытую дверь.

Пока муж Варвары Степановны был в море — Зоя спала спокойно, когда же Иван Лукьяныч вернулся, в доме опять началась чертовщина. Если Зою не выпускали на улицу, ветер в трубе начинал завывать так, что закладывало уши. Ветер выл в любую погоду, даже если на улице было солнце. Дрожали двери, в буфете звенела посуда. Хозяйка дома понимала, что происходит, но держала рот на замке. И однажды случилась катастрофа.

Зоя заснула, как всегда, в одиннадцать часов. Она нежно пожелала хорошей ночи своим приемным родителям и сладко заснула.

Хозяева дома проснулись от страшного шума. Казалось, что трясется земля! Мебель подпрыгивала, посуда звенела. Завершала картину Зоя. Она выла и стучала кулаками в закрытую дверь. Иван Лукьяныч страшно испугался.

Пока хозяйка успокаивала дочь, а потом мужа, начало светать. Вот тогда и решили разделить дом на две половины. Перегородки делали мощные, чтобы шум, если он будет, не просачивался на хозяйскую половину. Оставили лазейку — кладовую, через которую комнаты соединялись. Каждую ночь Варвара Степановна проходила через кладовую и проверяла, как спит ее названная дочь. Дверь на половине Зои нельзя было открыть изнутри. Только снаружи. Когда в доме поселился Николай, задвижки на дверях, конечно, переделали.

А пропала Зоя совершенно неожиданно и не ночью, а днем.

Мадам Ивановская заказала платье Варваре Степановне, муж мадам был офицером. В штабе флота намечался большой рождественский бал для высшего командования флота. Офицеры хотели, чтобы все было как в Петербурге. К балу начали готовиться чуть ли не в октябре. Дамы шили платья, женский комитет хлопотал о рождественских украшениях и пожертвованиях для бедных. Батюшка Семеон готовил прочувствованную речь.

Варвара Степановна заранее купила подарки мужу и дочери.

Итак, значит, в то утро Зоя понесла на примерку почти готовое платье. Мадам Ивановская жила в Офицерской слободе. Настал полдень, время перевалило к четырем часам пополудни, а Зои все не было. Варвара Степановна побежала в слободу. Мадам Ивановская заволновалась. Она сказала, что Зоенька приходила. Примерка шла часа полтора. После этого Зоя ушла. Однако вот что странно. Коробку с платьем Зоя забыла. Ее чуть позже принесла горничная. Еще мадам Ивановская сказала, что Зоя была бледна и рассеяна. Она не отвечала на поставленные вопросы, или отвечала с опозданием. От чая с пирогом Зоя отказалась, хотя всегда с удовольствием принимала приглашение чуть передохнуть от примерки и попить чая.

Получается, что Зоя ушла из дома мадам в полдень. Больше девушку никто не видел. Горничная сказала, что вроде слышала голоса друзей швейки, которые поджидали Зою за воротами. Но когда Варвара Степановна прибежала домой к Леньке, он сказал, что не видел Зою уже неделю. Дело зашло в тупик. Потом, как я уже говорила, вызвали околоточного, Иван Лукьяныч позвал друзей, отозвались соседи. В общем, искали Зою всем миром, но не нашли.

Вспомнив о Зое, Варвара Степановна еще пуще расплакалась и ушла на свою половину.

Так, как времени сейчас у Николая было много, он впервые задумался о том, куда же, в самом деле, делась приёмная дочь хозяев дома? Впрочем, если судить по небольшим странностям девушки, она могла быть сейчас, где угодно.

Мысли юноши прервал стук в дверь — это явились незваные, но всегда желанные гости-Иван Ратынский и Модест Станиславович.

Учитель словесности и заведующий школой были встревожены, юноша не пришел помочь в библиотеке, и не вышел на работу. Как только гости вошли, им сразу стало ясно то, что произошло. Николай был сильно болен. Юноша пытался что-то рассказать своим благодетелям, но кашель, который душил его, не дал ему сказать и слова.

Как было условлено, Коля постучал в стену. Ещё вчера, так как хозяйка квартиры боялась оставить Николая одного, они договорились, что в случае необходимости юноша постучит в стену. Впрочем, хозяйка дома и так уже собиралась перейти через кладовую на половину жильца. Она приготовила Николаю чай и собиралась уже принести его, когда услышала стук. Прикрыв чашку полотенцем, она поспешила к больному.

Увидев гостей, она сначала смутилась, впрочем, узнав, что перед ней учителя Николая, она вскоре успокоилась. Беседовали долго, Варвара Степановна принесла варенье и самовар. Впрочем, когда минуло два часа, и гости увидели, что глаза у больного слипаются, они стали собираться восвояси. Перед уходом Иван Ратынский обещал прислать Николаю лекаря. С тем и откланялись.

Со слов Варвары Степановны Коля знал, что в разгар его болезни явился китайский мальчик. Сейчас, когда Николаю стало легче, он даже начал припоминать горький вкус того снадобья, которое дал ему китайский мальчонка. Коля хотел поблагодарить мальца и ждал его до вечера, но мальчик не пришел. Зато пришел кое-кто другой.

Неожиданно домой вернулась блудная дочь. Произошло это так.

Коля всегда запирал за собой дверь, когда приходил с улицы. Сегодня же у него не было сил закрыть дверь за гостями. Юноша не хотел больше тревожить добрую хозяйку дома и решил закрыть дверь, когда появятся силы. Силы не появлялись, зато появилось сильное желание снова заснуть. Сопротивляться этому желанию Коля не смог.

Была глубокая ночь, когда юноша проснулся. Сердце колотилось, дышать было нечем, входная дверь билась об косяк, и холодный ветер проникал даже под одеяло. Это уже было слишком! Цепляясь за спинку кровати, Коля с трудом поднялся и, чуть пошатываясь, побрел к двери. Он шёл, шёл и шел, а дверь никак не приближалась.

Наконец, когда до двери оставался один шаг и юноша протянул руку, чтобы ее закрыть, дверь вдруг закрылась. Даже не закрылась, а захлопнулась. Более того, после того как дверь закрылась, что-то вдогонку стукнуло по ней. Коля остановился и обернулся на кровать. Кровать была так близко и все же так далеко!

Коля протянул руку к задвижке, но закрыть не успел. Дверь открылась с такой силой, что даже задела чуть-чуть юношу. В дверь забежала девушка, оттолкнув Колю она закричала

— Отойди от двери, быстро!

Закрыв дверь на все запоры и задвижки, она кинулась к обеденному столу и с трудом толкая его перед собой подтащила его к двери и подперла столом дверь.

После этого она, наконец, обратила внимание на юношу

— Ты кто? Что ты делаешь в моем доме?

— Я.…Я здесь живу

— Давно?

— Почти год

— Не бреши! Меня не было дома один день, вернее даже не так, я ушла из дома вчера после полудня и вот сегодня вернулась.

— Я говорю правду. По разрешению твоих родителей я живу в этом доме уже почти целый год.

— Этого не может быть!

— Твои родители не сразу решились сдавать твою половину дома, а только после того, как минуло полгода после твоего исчезновения.

— Значит, меня не было…

— Тебя не было полтора года.

— Я.…Я не могу в это поверить!

— А кстати, где ты была?

— Я.…Это долго объяснять! И если честно…

— Что?

— Я не помню! Что ты так смотришь? Не веришь?

— Нет… Я.…Почему, я верю тебе! Просто, понимаешь… Слушай, а от кого ты убегала, это то хоть помнишь?

— Убегала?

— Ну, стол зачем придвинула?

— Это помню! Два мужика за мной гнались!

— Долго?

— Что?

— Гнались долго?

— Нет, не долго. Что смотришь? Знаю я, что скажешь! Нельзя шлындать ночью по нашим улицам! Это хотел сказать? А я и сама это знаю! И никогда не гуляю по ночам!

— А что же сегодня?

— Сегодня я вдруг оказалась в том районе города, где никогда не была, вернее даже не так. Неожиданно для себя я оказалась за городом. Я бродила между развалин какого-то большого китайского дома. Бродила и никак не могла выбраться наверх. Был какой-то подземный проход. Когда выбралась, оказалась в лесу. Долго шла, и как оказалось, не в ту сторону. В общем, когда показалось море, уже смеркалось. Мужики были трезвыми, от пьяных я легко бы убежала. А тут пришлось силы приложить. Вот и вся история. А как тебя зовут то?

— Коля. Николай!

— А я…

— Знаю, Зоя.

— Хорошо, что знаешь! Что? Что ты делаешь?

— Зову твою маму. Стучу в стену, не видишь, что ли?

— Странный ты! Чего это ты мою маму зовёшь? Это моя мама!

— Извини. Я тут заболел, и пришлось выдумать этот странный сигнал. Варвара Степановна боялась, что мне станет хуже, и я не смогу позвать на помощь!

— Да, моя мама такая! Всем готова помочь! А что же она не идёт?

— Спит. Ночь же! Она умаялась за день! Итак, дел по дому по горло, а тут ещё и я со своей болезнью.

Хозяйка дома пришла вслед за последними словами Николая. Я не буду описывать встречу мамы и дочки. Слезы следовали за вопросами, вопросы перемежались слезами, мать то бранила дочь, то обнимала. Конец всему этому положил громовой удар в стену. Проснулся хозяин дома. Он был крайне недоволен. Мужчина решил, что жена пошла решать проблемы больного жильца.

Женщины притихли, Зоя не хотела сейчас появляться на глаза отца. Начали решать да думать, но ничего не придумали. Коля был болен, его нельзя было перемещать, а другой кровати в этой половине дома не было. Да и не прилично было бы девушке спать рядом с юношей, пусть даже в другой комнате. Перекрестившись, мать и дочь пошли радовать отца семейства благой вестью.

Такой реакции не ожидал никто. Увидев дочь, отец вскочил, прижался к стене и начал крестится. Он страшно побледнел, и у него началась икота. Был уже рассвет, когда, наконец, все прояснилось. Поцеловав жену и чуть помедлив, дочь, мужчина ушел на работу. Глядя вслед отцу, Зоя поняла, что отец почему-то не рад ее возвращению, хотя мама уверяла дочь в обратном.

На следующий день, когда пришёл врач, он подтвердил, что Коле ещё нельзя подниматься с кровати. Поэтому пока решили, что Зоя будет жить на половине родителей. Девушка часто забегала к Николаю, чтобы поболтать.

Однако настал день, когда юноша почувствовал себя полностью здоровым. Это был хороший день и в тоже время плохой. Коля предвкушал посещение библиотеки в школе, а также он соскучился по своему мастеру, но в то же время Коля понимал, что теперь, когда блудная дочь хозяев нашлась, ему необходимо будет искать себе другое жилье.

Но, в конце концов, как-то разместились, и жизнь постепенно вошла в свою колею. Возвращаясь домой с работы, Николай чувствовал, что в доме, который приютил его, что-то происходит. Зоя, которая была возбуждена и весела в первые недели своего возвращения, сейчас впала в странное состояние. Девушка ничего не хотела, если не было работы и не надо было некуда идти, она могла пролежать целый день на кровати отвернувшись к стене. Добрейшая Варвара Степановна пролила столько слёз, что, наверное, хватило бы на небольшое озеро.

Видя страдания женщины, Николай в один из дней нашёл друга Лёньку, который работал в соседнем цеху и во время обеденного перерыва рассказал ему про проблему, которая возникла в доме, который его приютил. Лёнька пообещал вечером сходить к двоюродному брату Юрию и поговорить с ним. Друзья понимали, что с Зоей произошло что-то страшное, и девушку надо было сейчас спасать.

Вечером Юра вместе с компанией друзей пришел к Зое. Варвара Степановна обрадовалась и стала собирать на стол, чтобы угостить друзей дочери. Однако Зоя отказалась подниматься. Она велела друзьям сейчас уходить и пообещала, что завтра сама найдёт их на улице.

Друзья потоптались и ушли. Когда Коля заглянул на хозяйскую половину, то увидел картину, к которой в общем уже привык. Зоя лежала, отвернувшись к стене, а Варвара Степановна плакала, положив голову на стол. Чай в стаканах остывал, а угощение, которое с такой любовью делала Варвара Степановна, лежало никому ненужное.

Прошёл месяц.

Благодаря стараниям родителей и друзей Зоя постепенно полностью пришла в себя. Варвара Степановна, так и не добившись ответа о том, где была её дочь полтора года, перестала, наконец, задавать вопросы и решила, что главное сейчас это то, что дочь с ней рядом.

Николай несколько раз заводил вопрос о том, что пора ему и честь знать!

Он считал, что у Зои должно быть свое собственное жилье, вернее свои комнаты, где девушка может расслабиться, но неожиданно сама Зоя сказала, что не хочет, чтобы Коля уходил. Варвара Степановна поддержала дочь. Зоя объяснил свое решение тем, что просто боится оставаться теперь одна на своей половине дома. Коля скрепя сердцем согласился с решением хозяек дома. Зоя, после того как вся работа была переделана, уходила на улицу с друзьями, это радовало Варвару Степановну, но огорчало хозяина дома. Приемный отец Зои был недоволен тем, что в компании, с которой вводится Зоя, много молодых людей.

Однажды хозяин дома уличил момент, когда женщин не было дома и попросил Колю, которого очень уважал, приглядывать за Зоей. Николаю не очень нравилось компания, с которой гуляла Зоя, но отказать хозяину дома он не смог.

В один из дней, совершенно неожиданно, можно даже сказать, стихийно, между компанией, с которой водилась Зоя и ребятами, которые жили на улице Пологой возникла драка.

Позже никто не мог вспомнить из-за чего, собственно, она вспыхнула, то-то кого-то задел нелестным словом и понеслось. Николай не присутствовал на начале драки, в этот момент он как раз выходил из порта, за пределы мастерских, но конец драки он застал.

Дрались все, и мальчишки, и девчонки, Николай попытался в клубке тел разглядеть Зою, но так как уже смеркалось, то вначале ничего не увидел. Клубок тел никак не желал распадаться. На подмогу мальчишкам и девчонкам бежали друзья, это касалось не только друзей Николая, но и тех ребят, которые пришли с Пологой.

Наконец Коля вроде бы разглядел цветастый платок Зои. Бросившись в гущу потасовки, Коля, получая тумаки со всех сторон, попытался найти Зою, однако девушка вдруг как сквозь землю провалилась. Юрий, брат Леонида, сплевывая кровь, которая текла из-за того, что ему только что выбили зуб, подтвердил, что действительно пять минут назад Зоя была здесь и дралась наравне с мальчишками. К сожалению, больше ничего Коля выяснить не смог, он увидел вдруг, как в лицо ему летит пудовый кулак здоровяка, который только что примчался, чтобы поддержать ребят с улицы Пологой.

Драка принимала нешуточное размеры. Вдруг раздался свисток околоточного, и драчуны брызнули в разные стороны. Конечно, это касалось тех ребят, которые ещё стояли на ногах. Те, кто сильно поранился в драке, отползали самостоятельно или их уносили друзья. Компания с Семёновской, в которой были Юрий и его друзья, пострадала очень сильно. Юрий взвалил на плечи потерявшего сознание друга и пообещал Николаю, который только что пришёл в себя, что скоро вернётся и за ним. Свистки околоточного придвинулись вплотную.

Николаю совсем не улыбалось провести ночь в участке, и поэтому он попытался идти. Голова кружилась, однако молодой человек заставлял себя идти. Когда же ему показалось, что сейчас он упадёт, то вдруг почувствовал, что кто-то пытается поддержать его. Опустив глаза, Коля с удивлением увидел китайского мальчика. Мальчик немного подрос, но был все таким же тащим и почти прозрачным.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Коля. Когда юноша говорил, то почему-то плохо слышал свой собственный голос

— Я услышал шум. — мальчик говорил и пытался удержать Колю, тело которого стремительно клонилось к земле

— Ты хороший. — Коля попытался погладить китайчонка по голове, но почему-то промахнулся. В глазах стремительно темнело.

— Пойдем! — китайский мальчик пытался держать Колю, но понимал, что у него не хватает силенок.

— Погоди! — Коля отвел руку мальчика, — ты не видел тут девушку? Она тоже дралась, а потом исчезла!

— Ту, которая вернулась вместе с ночью?

— И откуда ты все знаешь? Да, она пришла ночью.

— Я видел ее. Она отважно боролась, но зов был сильнее ее!

— Что ты такое говоришь? Скажи, куда она ушла?

— Тебе надо домой, к доброй женщине, она залечит твои раны!

— Нет. Я останусь лежать здесь, если ты мне не скажешь, где Зоя.

— Она пошла в то место, где шепчут духи.

— Веди меня туда!

— Нет. Ты не дойдешь! Тебе надо к доброй женщине, домой!

— Хорошо. Но поклянись, что отведешь меня в то место, куда ушла Зоя!

— Мне туда нельзя!

— Тогда я сейчас лягу на землю, и буду лежать!

— Хорошо. Завтра, как только растает снег, я отведу тебя, но сам туда не пойду!

— Это хорошо. Теперь я сам попытаюсь дойти до дома. Мне жаль добрую хозяйку, я принесу ей плохую весть, что ее дочь опять пропала.

Но дойти до дома Коля не успел, Юрка, который вернулся за раненным другом, сказал, что видел Зою, которая бежала к морю. Когда Николай решил расспросить Юрия поподробнее, тот только досадливо махнул головой и буркнул, что видел, как платок Зои мелькнул там, где два года назад в земле появилась дыра. Это место было недалеко от моря. Одно время банда Юрки даже пряталась там от мальчишек с Фонтанной, но потом банды вроде примирились и необходимость в тайнике отпала. Зачем бежала туда Зоя — было не понятно, девушке было гораздо ближе добежать до дома, чем хорониться в старом убежище. Коля помог Юрке нести друга. Пока шли домой, Юра смог более подробно объяснить, где находится эта дырка в земле.

— Там дом рядом недостроенный. Землю иностранишке какому-то продали, он уже и фундамент вроде возвел, а земля оказалась негодной, стала осыпаться. Часть фундамента ушла под землю. Да ты сразу увидишь этот дом. Там колонна с голым мужиком — это все что осталось от дома. Ладно, я пошел! Если Зойку найдешь, тащи домой, хватит уже мамке ее плакать!

Юрий ушел. Коле тоже хотелось домой, но он понимал, что просто не может вернуться один, без Зои. Нужно было идти за девушкой, другого выхода не было. Чуть потоптавшись на месте, Коля, в конце концов, решился и выбрал направление. Как только он сделал несколько шагов, как рядом опять появился китайчонок. Мальчишка подошёл тихо, но Коля уловил его шаги.

— Не ушел? — юноша наклонился и посмотрел в глаза мальчика

— Я пойду с тобой.

Китайчонок говорил серьезно, и Коля не стал спорить.

— Ты знаешь, куда она ушла. Веди меня.

— Хорошо. Вниз мне нельзя, но я подведу тебя как можно ближе, а потом уйду.

— Спасибо.

— Лучше бы тебе туда не ходить.

— Я не изменю своего решения.

— Это очень плохо, но я должен идти туда, куда идешь ты, даже если это опасно!