Тень зиккурата

Ирина Ковальчук

Годы перестройки ворвались в нашу жизнь под энергичный ритм песни о Вавилоне в исполнении группы «Бони М». И вряд ли кто из любителей дискотек понимал тогда, что танцует под один из самых печальных библейских псалмов о потерявшем Сион плененном еврейском народе. Этот переворот смыслов продолжается и по сей день. Современная жизнь подобна блужданию по хитросплетениям лабиринта, черные стены которого кажутся белыми. И Вавилон сегодня ближе к каждому из нас, чем когда бы то ни было…

Глава 2. Сыны погибели

На следующий день, когда Ваня возвращался домой после занятий, у него было одно-единственное желание: поскорее добраться до постели и вздремнуть. Решив сократить путь, он пошёл через скверик, но не по центральной аллее, а по выложенной камешками дорожке, ведущей прямо к нужному ему боковому выходу, но, не пройдя и десяти метров, он услышал возню в кустах.

Несколько мальчишек лет четырнадцати на вид возбужденно разговаривали, усиленно жестикулируя. Подойдя ближе, Ваня увидел на траве лежащего с закрытыми глазами подростка, на бледном лице которого не было и кровинки.

— Что с ним? — спросил Ваня.

— Да слабак оказался, — ответил высокий худощавый парень в кожаной куртке и джинсах с дырками. — Мы тут собачий кайф ловили, а этот сознание потерял и в себя не приходит.

— Что еще за «кайф» такой? — удивился Ваня.

— Да это прикол. Дышишь быстро-быстро по-собачьи, а потом тебе или на грудь давят или горло шарфом перетягивают, ну, ты и улетаешь.

— Куда улетаешь?

— Да ты чё, из леса вышел? — вскипел Длинный. — Улетаешь — значит, кайф ловишь. Поэтому этот прикол «собачим кайфом» и называется.

— А прикол тогда в чем?

— Ну, у всех улетающих или глаза быстро-быстро дергаются или тело в конвульсиях бьется. Ухохочешься! А этот подрыгался и лежит теперь, как колода.

Ваня нагнулся и взял пострадавшего за руку.

— Сердце еле бьется, — сказал он. — Нужно «скорую» вызывать. Звони, давай. — Достав из кармана куртки мобильник, он протянул его «специалисту по кайфам». — А ты, — кивнул он головой невысокому веснушчатому пареньку, — бегом за нашатырем в аптечный киоск в переходе. Вот тебе деньги. Только быстро: одна нога там, другая — здесь.

Присев возле потерявшего сознание парня, он несколько раз сильно хлопнул ладонью по его щекам.

Парень простонал, но глаза не открыл.

— Нужно позвонить его родителям, — сказал Ваня, не сводя глаз с мертвенно бледного лица.

— А у него мобильник должен быть в кармане брюк, — ответил кто-то, стоявший у Вани за спиной.

— Нашли еще место для мобильника! Без потомков остаться хотите?

— На, сам со «скорой» разговаривай, — «специалист по кайфам» протянул руку с Ваниным мобильным. — А мне вообще-то домой пора.

— Стой, я тебе сказал! — крикнул Ваня, но окрик на парня не подействовал.

Махнув рукой, он поспешно покинул место происшествия, и его примеру последовало еще двое ребят.

— Скорая? — переспросил Ваня в трубку и повернулся лицом к пострадавшему. — Тут на улице мальчик сознание потерял. Похоже, у него что-то с сердцем.

В этот момент появился веснушчатый паренек с пузырьком нашатыря. Ваня жестами показал ему, что нужно открыть флакончик, а сам, как мог, отвечал на вопросы дежурного скорой помощи.

— Скажи адрес, — протянул он трубку Веснушчатому, а сам осторожно поднес раскрытый флакончик к носу пострадавшего.

Парень закашлялся и, открыв глаза, еле слышно спросил:

— Я что, умер?

— По-моему, ты ожил, — ответил Ваня и стал медленно просматривать списки контактов потерпевшего.

Увидев на экране «папа», он нажал на вызов и вскоре в трубке раздался голос.

— Извините, я не Саша, — сказал Ваня. — Я случайный прохожий. Ваш сын потерял сознание и сейчас находится в скверике возле метро. Мы привели его в чувство и вызвали «неотложку». Как скоро кто-нибудь из вашей семьи сможет добраться сюда?

Папин раздраженный голос в трубке пытался выяснить, не розыгрыш ли это и что произошло с его сыном, но Ваня оборвал его:

— Слушайте, я же выкуп с вас не требую, а вы, когда вашему сыну станет лучше, сами выясните у него все интересующие вас детали.

В трубке раздались короткие гудки.

— Ты тоже это пробовал? — спросил он Веснушчатого.

— Угу, — сказал парень и утвердительно кивнул головой.

— Ну и как?

— Я тоже сознание терял, но ненадолго… Прикольно было. Как будто тебя в трубу затягивает.

— Вот чем ваши приколы заканчиваются. Можно так, наприкалываясь, и здоровье потерять.

— Чё ты гонишь? — возмутился Веснушчатый, но не договорил — на дорожке появился врач скорой помощи в сопровождении фельдшера.

— Так, ладно, — замялся Веснушчатый, — мне тоже домой пора.

— Э, нет, дорогой, — Ваня схватил парнишку за воротник куртки. — Это я, что ли, за вас тут отдуваться буду?

Пока врач и фельдшер осматривали больного, задержанный Ваней парень нехотя отвечал на вопросы.

Через несколько минут к ним подбежала взволнованная, коротко постриженная женщина. На ней был стильный светлый брючный костюм, но она, не раздумывая, встала на колени рядом со слегка порозовевшим парнем.

— Сынок, что с тобой случилось? — спросила она. — Сашенька, ты слышишь меня?

Мама пострадавшего подняла голову и посмотрела на окружающих ничего не понимающим взглядом. Ваня попросил погрустневшего Веснушчатого объяснить ситуацию, а сам продолжил прерванный путь с чувством выполненного долга, но, не пройдя и ста метров, наткнулся на группу ребят, перегородивших ему дорогу. Среди них был и скрывшийся с места недавних событий Длинный.

— Ну, герой, — сказал рослый парень лет семнадцати с рыжинкой в волосах, на вид самый важный из присутствующих. — Больше всех тебе надо, да?

— Не понял, — спокойно ответил Ваня. — Мы знакомы?

— Вот сейчас и познакомимся, — хихикнул Рыжий.

— А ко мне какие претензии? — спросил Ваня и оглянулся — в поле зрения не было ни души.

— Ты брата моего, зачем в заложники оставил?

— Это Веснушчатого, что ли? — уточнил Ваня.

Вместо ответа Рыжий сделал шаг вперед.

— Тебе надо было спасателя из себя корчить, ну и корчил бы в свое удовольствие! Чего же ты тогда ушел, а брата моего отдуваться за всех оставил?

— Кто тебя ваще звал!

Длинный сделал шаг вперед. В присутствии Рыжего он чувствовал себя намного уверенней.

— А вот мы ему сейчас нос в сторону сдвинем, чтобы впредь наука была, — добавил худощавый подросток с прыщавым лицом.

— И фейс разукрасим, чтобы мама родная не узнала, — хихикнул коренастый брюнет с густыми бровями.

— Ребята, но пятеро на одного — не по правилам, — улыбнулся Ваня, надеясь разрулить ситуацию мирным путем.

— Если тебе правила нужны, так мы их сейчас на физиономии твоей напишем, — сказал брат Веснушчатого и выкинул вперед массивный кулак, направленный Ване прямо в нос.

Но не тут-то было. Атакуемый успел увернуться и оттолкнуть нападавшего. Рыжий не удержался на ногах и грохнулся на траву.

— Ах ты,… — выругался он нецензурной бранью, вскочил и с криком «Мочи его!» накинулся на посрамившего его парня.

На этот раз его удар достиг цели, но Длинный и Брюнет уже лежали на траве.

— Ребята, я же могу и покалечить нечаянно, — выкрикнул Ваня, отбиваясь на все стороны. — Я боксом занимался!

— Заткни его, Мишель! — донеслось в ответ где-то сбоку, и Ваня пропустил еще один удар.

Кто-то вцепился ему в волосы сзади, кто-то бил кулаками в живот и ногами по бедрам. Вопреки ожиданиям положение становилось серьезным. Его снова настиг мощный удар, но в этот момент раздался звук свистка, и Рыжий скомандовал:

— Разбегаемся в разные стороны! Хватит с него для начала!

Через минуту на месте происшествия Ваня с кровоподтеком под глазом остался один, а из-за дерева появилась пожилая женщина со свистком в руке.

— Это они все тебя одного били? — удивленно спросила она.

— Да уж, — ответил Ваня, тяжело дыша. — Спасибо вам большое за помощь, — поблагодарил он свою спасительницу, осторожно касаясь пальцами травмированного места на лице.

Женщина достала из сумочки влажные салфетки. Одной она протерла Ване лицо, а другую приложила к кровоподтеку. Ее простой темно-зеленый плащ оттенял карие глаза и светлую седину волос.

— Я свисток всегда с собой ношу, — сказала она торопливым моложавым голосом. — Он уже не одну драку помог мне остановить.

— И что бы я без вас делал? — Ваня ощупывал ноющую руку.

— Да-а, — протянула женщина, — вовремя я появилась. — Но ты здорово отбивался, должна я сказать.

— Вы так считаете? — Ваня попробовал улыбнуться, но скривился от боли — губа была разбита. — Я-то думал, что просто раскидаю этих малолеток по сторонам, и на этом все закончится, а они, как мошка, всего меня облепили.

— Вы далеко отсюда живете? — спросила женщина, и ее добрые глаза внимательно осмотрели пострадавшего парня.

— Минутах в десяти ходу, — ответил Ваня, отряхивая одежду. — Вот только сегодня брюки чистые одел! Вы только посмотрите, что они с ними сделали!

— Идите быстрее домой. Вам нужно приложить лед или что-то холодное к ушибу, чтобы отек не увеличивался, а брюки постираете. Не велика беда!

— Спасибо вам еще раз за помощь, — сказал Ваня уже спокойнее. — Не скажете, как вас зовут?

— Мария Федоровна, — ответила женщина. — А зачем вам?

— Я помолюсь за вас. Если бы не вы, дорога в травмпункт была бы мне обеспечена.

— Ну, тогда скажите и ваше имя.

— Меня зовут Иваном.

— Замечательное русское имя, — Мария Федоровна на мгновение задумалась. — Такое имя не забудешь. Ну, что же, всего вам доброго, Ванечка. Желаю не встречать больше на своих путях драчливых бездельников. Вы идите быстро, а я медленно, по-стариковски, пойду за вами. Если что, еще раз свистну.

Ваня улыбнулся и быстрым шагом пошел прочь от злополучного места.

Поднявшись по ступеням, ведущим к верхнему уровню расположенных каскадом домов, он издали заметил человека, сидящего прямо на траве. Согбенная спина показалась ему знакомой. Подойдя ближе, он понял, что не ошибся.

— Ну и видок у тебя! — сочувственно сказал Ваня.

Пашка поднял взлохмаченную голову с торчащей, как в детстве, непокорной челкой, и губы его растянулись в кислой улыбке:

— С твоей рожей я бы не выступал. Тебя-то кто разукрасил?

— Да нашлись художники, — Ваня присел на траву рядом с Пашкой. — Давно тут прохлаждаешься?

— Да кто его знает! — вяло ответил Пашка, опустив голову.

— Напутешествовался?

Горемыка утвердительно кивнул, рассматривая потухшую сигарету.

— Слушай, а надпись на футболке твоей — как раз по теме: «Life is shit³». И клык какой-то на шнурке красуется, где раньше крест висел.

Пашка в ответ только скривился и махнул рукой.

— Голова трещит? — спросил Ваня.

Страдалец снова кивнул.

— А чего здесь сидишь?

— Разве могу я в таком виде домой заявиться?

— Знаешь, — поспешно начал Ваня, — самое интересное, что ты был в совершенно конкретном месте и не где-нибудь, а в «славном» городе Вавилоне лет так тысячи две с половиной назад. Вот и амулетик, не оттуда ли, случайно?

— Да чё ты гонишь! — Пашка с трудом поднял голову.

— Я тебе чистую правду говорю, — улыбнулся Ваня, насколько позволяла травмированная губа. — Я сейчас как раз материал по Вавилону собираю. Дорога, о которой ты говорил, называлась Дорогой процессий. Но было у нее и другое название. Именно в таком виде она тебе, видимо, и явилась.

— Ну, и какое было у нее название? — вяло поинтересовался Пашка.

— Дорога смерти.

— Во, — оживился «путешественник». — Это уже ближе. Ну, и чё там, дорога эта?

— Этот вымощенный туннель между двух высоких стен в случае войны превращался в последнюю ловушку для врага. Представляешь, чтобы попасть в город, нападающим сначала нужно было переплыть на надутых воздухом овечьих бурдюках через ров, наполненный водой из Евфрата, под неприятельским обстрелом. Потом им предстояло одолеть три линии толстенных стен, по которым свободно могли проехать шесть колесниц в ряд. И если бы им удалось совершить невозможное, то каменный мешок с разъяренными львами и драконами привел бы атакующих в трепет. Ну как, узнаешь картинку?

Пашка кисло улыбнулся.

— И это еще не все, — продолжил Ваня. — Лавина стрел, копий и асфальтовых ядер, низвергавшихся с семиметровой высоты, не оставила бы им и малейшей возможности для бегства.

— Да придумал ты все это, — махнул рукой Пашка.

— А я тебе ссылочку пришлю с картинками. Интересно, узнаешь ты обстановочку или нет?

— Ну, пришли! — В потухших глазах «путешественника» вспыхнул слабый огонек неподдельной заинтересованности.

— Слушай, а Вавилонскую башню ты видел?

— Никакой башни я не видел, — Пашка снова скривился. — Я вообще, если хочешь знать, реально на Красной площади оказался. Сам не пойму, как меня туда занесло.

— И что ты там делал?

— Что я мог там делать в половине пятого утра, соображаешь? Отдал честь вождю, и потащился в сторону метро, чтобы не привлекать к себе внимание ментов. Потом, замерзший, как собака, плюхнулся на сидение в первом появившемся поезде и проспал, как убитый, пока меня не растормошили на конечной станции и не вытолкали взашей, как бомжа.

— И до чего ты только докатился! — сочувственно сказал Ваня и тяжело вздохнул.

— А тебе не все равно? — огрызнулся Пашка.

— Вот, представляешь, мне не все равно! И физиономию мне по этой же причине разукрасили!

Пашка удивленно посмотрел на друга детства, но промолчал.

— Смотреть на тебя тошно, — сказал Ваня в сердцах. — А из-за чего все это, как думаешь? Молчишь? А я тебе скажу: всё это от безделья! Помнишь, как ты в сочинении о летних каникулах когда-то написал: «Жизнь — халява!» Вот от этой-то халявы все твои проблемы!

— Да достало все! — Пашка тяжело вздохнул, а Ваня поднялся с травы, на которой сидел, потому что земля была холодной. — Идешь? Ну, иди себе, — горе-путешественник вяло махнул рукой.

— Индейцы, — сказал Ваня, отряхивая брюки, — грибочки специальные жевали, чтобы войти в контакт со своими богами. А тебе-то, Павел Воронов, зачем чужие боги нужны?

Пашка не ответил.

— Ты-то хоть учишься на своего менеджера, я надеюсь? — спросил Ваня после небольшой паузы.

— Конечно, учусь, — ответил Пашка и тяжело вздохнул. — Папа платит, а сынок — обалдуй.

— Трезвая самооценка это уже первый шаг к покаянию.

— Чего-чего? — напыжился Пашка. — К какому еще покаянию?

— Об этом я тебе в другой раз расскажу, — спокойно ответил Ваня, рассматривая новенькую Пашкину куртку в пятнах засохшей грязи. — С такой замороченной головой ты все равно ничего не поймешь. Так, давай, поднимайся. Я тебя до дома доведу, а то мне тоже нужно холодное к ушибам приложить.

— А что я отцу скажу?

— Скажешь, что избили тебя… Хочешь, синяк тебе под глазом поставлю?

В глазах у Вани заиграли веселые огоньки, но в ответ на его предложение послышалось только невнятное мычание. Тогда Ваня, взяв Пашку под мышки, стал поднимать его изможденное тело.

— А ты когда-нибудь был «под грибами»? — спросил Пашка, когда они одолели крутые ступени. — У тебя творчество, знаешь, как бы попёрло!

— Нет, дружище, я реалист, мне «грибного» творчества не надо, — сказал Ваня и задумался. — Фантазии — это путь, уводящий от Бога. Что-что, а это я точно знаю!

— Да что ты мне лапшу свою вешаешь! — возмутился Пашка. — Ну и плевать! У каждого из нас есть право выбора! Мне пока просто хочется все попробовать!

— Что все-то? — спросил Ваня. — Покурить вонючую травку, запить водичкой таблеточку, вызывающую искусственное расщепление сознания или, другими словами, шизофрению? Ну, и попробовал ты это «все», а как оно называется, можешь сказать?

— Ой, достал ты уже, — скривился Пашка.

— Так не только же я тебя достал, — улыбнулся Ваня. — Тебя и твои экскурсы достали. Сам же пять минут назад говорил!

Пашка скривился, как если бы ему всунули в рот кусок лимона.

— Нет, ты не кривись, — продолжал Ваня, — раз уж позвонил мне посреди ночи…

— А я чё… — Пашка поспешно перебил друга. — Мне, знаешь, ночью, после разговора с тобой, немного легче стало. Хоть эти красные твари исчезли!

— Вот видишь, — обрадовался Ваня. — Слушай, мне кажется, я знаю, почему твое путешествие закончилось на Красной площади.

— Ну, и почему? — безразлично спросил Пашка.

— Потому что в послепотопном мире в Междуречье образовалось два государства, боровшихся между собой за власть. Это были Египет и Вавилон. Египет, ослабленный «казнями» ради исхода евреев, не устоял под сильной рукой Вавилонского царя Навуходоносора. Паритет был нарушен, и Вавилон впервые в мировой истории, на самой ее заре, поставил себе задачу стать центром мира.

— Я не понял, — возмутился Пашка, — причем здесь Красная площадь?

— А притом, что в начале двадцатого века новые навуходоносоры, заразившись вирусом богоборчества и идеей мирового господства, имя которым ВАВИЛОН, на месте разрушенного храма Христа Спасителя начали сооружение новой башни — символа воинствующего атеизма. Этот «зиккурат» должен был стать Дворцом Съездов с венчающей его фигурой Ленина такого размера, что в одном пальце его планировалось разместить две библиотеки и кинотеатр. Но «поспорить с небом» богоборцам снова не удалось — война началась, поэтому пришлось ограничиться небольшим Мавзолеем в честь вождя, рядом с которым ты чудесным образом в пять утра и оказался.

Они уже подошли к Пашкиному дому, но «замороченный путешественник» домой не спешил.

— Идем, покачаемся на качелях, — неожиданно предложил он. — И ты мне еще какую-нибудь story⁴ расскажешь.

— Ну, пожалуй, я могу рассказать тебе о Вавилонской башне по нашей с тобой теме, — начал Ваня, и, оттолкнувшись ногами, взлетел вверх.

— Эй ты, террорист, осторожней! — Пашка скривился из-за удара качели о землю. — Я еще жениться собираюсь, — выкрикнул он и заразительно засмеялся.

— Слышишь ты, прекрати! Мне больно смеяться, — еле сдерживался Ваня. — Будешь смеяться, «стори» не получится.

— Получится, — щеки Пашки порозовели. — Просто она веселая будет.

— Ну, в общем, эту башню строили сыны погибели, — начал Ваня уже в другой манере. — Нагнали рабов, чтобы таскать и укладывать камни, архитекторов, чтобы разработать концепцию и дизайн, и, конечно же, инженеров, чтобы постройку осуществить. И все это ради идеи.

— И какая же была идея? — Пашка блаженно улыбался.

— А идея была доказать, что жить можно и без Бога. Ну, как в песне поется: «мы свой, мы новый мир построим». Да только проблема у них была с Потопом. Тогда еще все о нем помнили, а он был карой за непослушание Творцу. Поэтому человеческие гордецы, которые «сами как боги», решили построить башню высотой до небес, чтобы у Бога на ее затопление воды не хватило!

— Молодцы-то какие, — крикнул Пашка, в очередной раз взлетая вверх. — Слушай, их бы в Клуб веселых и находчивых. Всем бы фору дали! А Бог-то им, Ваня, языки смешал, я знаю! — самодовольно улыбнулся Пашка и продолжил: — Могу даже рассказать, как это было.

— Ну, если знаешь, расскажи, — ухмыльнулся Ваня.

— С пребольшим удовольствием, — Пашка на пару секунд задумался и, тряхнув головой, начал свой рассказ: — Раб спрашивает, какой камень нести, а инженер ему «кулды-булды» в ответ. Инженер архитектору чертежом в нос тычет, мол, правая здесь ось или левая, а он ему в ответ «кульдиссимо-бульдиссимо». Инженер от злости рабу между глаз как засветит! Бедный раб, не удержав равновесия, налетел на архитектора, да так, что чуть с ног его не сбил! Тогда возмущенный архитектор, в свою очередь, с разворота засветил и рабу и инженеру, и такая пошла потасовка, что у всех рожи похлеще твоей стали! Крик и гвалт — отовсюду, с башни то один, то другой вниз рыбкой ныряют! Трое нырнуло — ни один не вынырнул! Вот так и закончилось строительство, а сыны погибели на костылях и колясках разбрелись по свету в поисках тех, кто или «кулды-булды» или «кульдиссимо-бульдиссимо» понимает.

— Ну, Пашка, — давился смехом Ваня, стараясь не растягивать губы, — я это твое «кулды-булды» на заметку возьму, не возражаешь?

— Бери, друг дорогой, — довольный Пашка был щедр, как сытый лев. — Обращайся, с тебя копейки не возьму.

— Так, ладно. Слезай с качелей! — скомандовал Ваня. — Ты на них, как «под грибами».

— Слушай, а ты прав, — Пашка озадаченно свел брови. — Качельки-то и для здоровья полезны, и удовольствие — совершенно бесплатное. Жаль, что я раньше ими не баловался! Ванька, а я после твоих историй домой румяный и веселый приду. Никому и в голову не придет, что меня полночи колдыбасило.

— Вот и хорошо, — Ваня хлопнул «путешественника» по плечу.

— Пойду я, ладно? — сказал Пашка и махнул на прощание рукой.

— У нас акция через неделю. Ты как?

— Это еще что такое? — удивился Пашка.

— Придешь — узнаешь. Я тебе позвоню, идет?

Пашка ничего не ответил и, открыв дверь, исчез в глубине подъезда.

Примечания

3

Life is shit (англ.) — Жизнь — дерьмо

4

Story (англ.) — история