От ненависти до любви

Ирина Мельникова, 2010

У Марии Лазаревой совсем не женская должность – участковый милиционер. Но она легко управляется и с хулиганами, и с серьезными преступниками! Вот только неведомая сила, которая заманивает людей в тайгу, лишает их воли, а потом и жизни, ей неподвластна… По слухам, это происки шамана, охраняющего золотую статую из древнего клада. На его раскопках погибли Машины родители, но бабушка почему-то всегда отмалчивалась, скрывая обстоятельства их смерти. Что же хозяйничает в тайге: мистическая власть шамана или злая воля неизвестных людей? Маша надеется, эту тайну ей поможет раскрыть охотник из Москвы Олег Замятин. В возникшем между ними притяжении тоже немало мистики…

Глава 8

Обычно слово «клад» вызывает в воображении таинственные пещеры, кованые сундуки, старинные монеты, сверкающие драгоценности в золотых сосудах, вспоминаются волшебные цветы папоротника и страшные лесные разбойники. Тема скрытых сокровищ — одна из тех вечных тем, что волнуют человечество, и не просто волнуют, а частенько сводят с ума. Вон как загорелись глаза у Замятина, а вроде взрослый, солидный человек. И Сева, у которого по жизни все разложено по полочкам. А как возбудился! Как спорил с Шиханом, точно поставил себе цель: непременно нас разубедить, не дать поверить в стариковские басни.

Дед ехал впереди. Стоило нам покинуть избушку, разговорчивость его вмиг улетучилась. А меня так и подмывало расспросить его о некоторых странных событиях, свидетелем которых он оказался. Но для этого, по меньшей мере, требовалось ехать рядом, но было узко, на одну лошадь. Едва заметная среди камней и травы тропа вилась сначала по тайге среди гигантских деревьев и непролазного бурелома, затем вывела на дно ущелья.

Копыта лошадей скользили на камнях, на спусках они приседали на задние ноги, поэтому иногда приходилось покидать седло и вести животных в поводу.

Как только выдавался более-менее спокойный участок пути, я мысленно возвращалась к ночным событиям, стараясь понять, насколько они реальны. Почему-то не верилось ни в лунатизм, ни в прочие особенности моей психики, которые могли вызвать столь яркие видения. Я уже не сомневалась, что побывала на болоте. Изодранная в клочья юбка и грязная рубаха — лишь косвенные доказательства. Больше всего меня занимали кроссовки. К тому моменту, когда я пришла в себя, они уже были отмыты. Допустим, хозяин позаботился о своей обуви. Не это меня насторожило. В сенках, у самого порога, я заметила лист рогоза — болотного растения. Он был мокрым и весь в грязи, такое впечатление, что кто-то принес его на подошве. Судя по отпечатку — Шихан. Но если дед утверждает, что нашел меня недалеко от избушки, то откуда взялся рогоз в тайге? Выходит, Шихан побывал на болоте? И незадолго до того, как обнаружил меня? Правда, если он на самом деле нашел меня возле избушки…

Я незаметно подняла этот листик, надеясь, что он послужит вещественным доказательством того, что дед намеренно пытался ввести меня и мужчин в заблуждение. Если б знать, чем все закончится, я, скорее всего, сделала бы вид, что приняла дедовы россказни за чистую монету. Иногда стоит поверить в ложь, чтобы избежать нешуточных неприятностей, поберечь свои нервы и спасти душу от серьезных потрясений.

Места, сквозь которые вела тропа, были мне абсолютно незнакомы. Таким способом мы сокращали путь километров на двадцать. И лучше уж воспользоваться звериной тропой, чем пилить по разбитой тяжелыми грузовиками дороге.

Со всех сторон нас окружали заснеженные вершины. В ущелье было сумрачно и холодно, хотя солнце уже часа три как взошло над горизонтом. Узкая полоска ярко-голубого неба без единого облачка подтверждала: сегодня будет жаркий день. И это радовало. Должна же, наконец, погода устояться!

— Смотри! — прервал мои мысли голос Шихана.

Я не заметила, что он остановился.

Оказывается, тропа вывела нас на каменистое, лишенное леса угорье. Горы отступили, образовав скалистый котел.

Дед спешился. Я последовала его примеру. Омытая ливнем тайга буйно зеленела, а свободные от зарослей склоны гор затянуло оранжевым маревом. То пламенели жарки — чудо сибирской природы и символ ее чистоты. Они распускаются весной и цветут почти все лето, поднимаясь все выше и выше в горы. В августе их можно найти даже у подножия снежников.

— Узнаешь? — Шихан вытянул руку с зажатым в ней кнутовищем в сторону причудливо изрезанной каменной гряды, края которой виднелись за скальными стенами. — Это ж Хан-Таштык, токо с обратной стороны.

И я вспомнила, как впервые увидела эти причудливые скалы. Издалека они походили на лежавшего на спине великана в старинном шлеме с шишаком. На шишаке виднелся камень. Снизу посмотреть — не поймешь, на чем только держится…

«Таштык — большая каменная глыба. Каменище необхватное. Их много на курумах, — пояснил мне тогда Шихан, — но Хан-Таштык — всем камням царь… А под ним озеро есть, говорят, дна не достать. Вот как камень тот с шишака свалится в озеро, вода плеснет на богатыря, тогда поднимется Хан-Таштык, и все золото да серебро, что в земле лежит, наружу покажется. Повезет тому, кто в тот час в тех местах объявится. Лопатой можно будет грести. Только чтоб сам Таштык не заметил. Мигом в каменюку превратит…»

Помню, я долго оставалась под действием рассказа. Впечатлили меня не сокровища. Материальные блага меня тогда мало волновали, а вот помечтать я любила всегда. По ночам долго не могла заснуть. Раз за разом вставали перед глазами резкие очертания скалистой гряды, какими я их увидела впервые — особенно четкие на фоне вечернего неба. Чеканный профиль окаменевшего богатыря напоминал индейского воина в каком-то фильме о Диком Западе. Он был отчаянно красив, этот индеец в исполнении Гойко Митича… И я мечтала, что меня когда-нибудь полюбит такой же красавец, чертовски смелый и благородный… Способный на подвиги и великие жертвы ради моей любви… Но прошло время, я повзрослела и одновременно приобрела стойкую аллергию даже на слово «любовь»…

— Не бывала тут небось? — снова подал голос Шихан.

— Не бывала, — призналась я. — Да и зачем? Дальше метеостанции вплоть до Хан-Таштыка жилья нет. Несколько заброшенных зимовий, и все!

Дед покосился на меня и вытащил из-за пазухи кисет.

— И то дело! Не бабье это занятие по горам и тайге шастать!

Шихан опустился на замшелый валун и принялся сворачивать «козью ножку».

— Перекурить треба! — он снизу вверх посмотрел на меня. — Чего мнешься? Садись! В ногах правды нет!

— Дед Игнат, — я пристроилась рядом с ним, но с подветренной стороны, чтобы не вдыхать ядреный запах самосада, — что-то я тебя не пойму. Сам меня по тайге таскал, уму-разуму учил, а тут вдруг: «Нечего шастать!» Я ведь и тогда бабой была!

— Не бабой, а пацанкой, — проворчал Шихан. — Это другое дело. Только не знал я, не ведал, что ты себя заживо в наших краях похоронишь. Бабе нужно семьей жить, детей рожать. А ты че? Мужик в юбке?

— Дед, — я с удивлением посмотрела на него, — в последнее время я тебя не узнаю. Тебе вроде нравилось, что я порядок на участке навела. Нахваливал даже. Признавайся, что тебя укусило? И с чего вдруг про клады заговорил? Прямо соловьем заливался!

— Заливался, — кивнул головой дед, — а иначе как мужиков отвлечь? Они ж тебя вопросами засыпали бы. А тебе хотелось отвечать?

— Не хотелось, — вздохнула я. — Но ты ведь меня на болоте нашел? Правда?

— Правда, — буркнул дед. — И какая нелегкая тебя туда занесла? Туда ж ни тропы, ни дороги… И смотри-ка, на теле ни царапины…

— А ты рассматривал, что ли? — возмутилась я.

— Нужна ты мне больно, — нахмурился дед. — Я и мужиков-то разбудил после того, как ты под куртку залезла. Спали они, как убитые! Самих бы унесли, не заметили.

— Выпили, видно, крепко, — заступилась я за своих товарищей. — А мне такое привиделось, хоть водки хлебнула всего три глотка, чтобы согреться.

И я быстро поведала деду о своих приключениях, упустив кое-какие, на мой взгляд, ненужные подробности.

— Самое печальное, что я посеяла пистолет. А потеря табельного оружия, сам понимаешь, ничего хорошего не сулит.

— Постой! — Дед с неподдельным изумлением уставился на меня. — Ты ж сама попросила его спрятать. Ты ведь, девка, чуть не грохнула меня. — Он оттянул полу дождевика. — Глянь, дырка какая, слава богу, не в боку!

— Я? Стреляла? — на мгновение я потеряла дар речи. — Но я точно помню, пистолета у меня в руках не было.

Дед, хмыкнув, смерил меня насмешливым взглядом и, не переставая дымить, поднялся с камня и направился к лошадям. Отвязав притороченный к седлу «сидор», он перебросил его мне.

— Глянь! — приказал он. — И патроны посчитай! Три пули выпустила!

Руки мои дрожали от волнения, когда я, наконец, запустила руку в мешок. Пальцы коснулись холодного металлического предмета. Я вытащила его на свет божий. Точно! «Макаров»! Я бы узнала его из тысячи, как близкого родственника, как друга. Я вытащила магазин. Трех патронов не хватало!

— Та-а-ак! — Я посмотрела на деда. — Ты мне никогда не врал. Но я ничего, абсолютно ничего не понимаю! Отчего такое случилось? Откуда этот странный звук, огни, костры… Как я нашла Поганкину Марь, если сроду там не бывала? Но самое главное, что ты делал на болоте ночью?

Дед снова присел на свой валун и, закряхтев, вытянул ноги в сапогах.

— Что-то притомился я, — он зевнул и вопросительно посмотрел на меня. — Может, доберемся до метеостанции да передохнем пару часиков? Да и живот с голодухи подвело!

— С чего вдруг тебя на метеостанцию потянуло? — я с подозрением посмотрела на Шихана. — Туда же добрых километров десять. Я не могу терять время. Сам говорил, начальство меня обыскалось…

— Перебьется твое начальство, — дед спрятал кисет на груди и с кряхтением поднялся. — Не хочешь, и ладно! — Он из-под руки посмотрел на солнце. — Часа через три будем дома.

— Начальство не перебьется, — проворчала я и направилась к своей лошади. Проверила, не набило ли ей спину под седлом, подтянула ослабшую подпругу.

Дед, взгромоздившись на коня, молча наблюдал за мной.

— Мне голову открутят, — продолжала я сердито. — И за то, что стреляла, отвечать придется. Как ни крути, а я покушалась на твою жизнь. С перепугу, конечно, но теперь придется объяснять, при каких обстоятельствах… Думаешь, мне поверят?

— А ты не объясняй, — глаза деда сверкнули из-под капюшона, и, как мне показалось, совсем недружелюбно. — Я Севку и этого мужика, Замятина, кажись, предупредил, чтобы не болтали лишнего.

— Ну, ладно, про болото можно не рассказывать, но как объяснить, почему я стреляла?

— Дам я тебе патроны, — дед отвернулся и последние слова бросил уже через плечо. — Завалялись у меня как раз штуки три или четыре…

— Завалялись? — изумилась я. — С каких это щей у тебя завалялись боевые патроны?

— С таких! — буркнул Шихан, не поворачивая головы, и направил свою лошадь вверх по тропе. — Все тебе расскажи-доложи!

— А мне интересно, — я заставила свою лошадь прибавить шаг и нагнала деда. — Может, у тебя и пистолет завалялся?

Шихан резко натянул поводья и остановил лошадь.

— Марья, — усы его грозно шевельнулись, и он пробуравил меня взглядом, — ты хоть в тайге про протоколы свои забудь! Года два назад охотников я возил на гольцы. Так у одного из них пистолет был. С пластинкой на рукоятке. Именной, значитца. С приятелем он самогона моего надрался, по банкам стрелял. И рассыпал патроны. В коробке они у него хранились. Вот несколько штук между половиц в зимовье и закатились. Я их в прошлом годе случайно нашел. Половица сгнила, я ее начал менять, а там эти, патроны… Я их и подобрал. Или, скажешь, выбросить надо было!

— Их надо было сдать, — буркнула я.

Шихан хитро прищурился:

— И кто б тебя тогда выручил? Вишь, как пригодились!

— Вон как ловко вырулил, — я усмехнулась. — Мало того, что иду на должностное преступление, так еще и тебе по гроб жизни обязана!

— Ничего, сочтемся, — дед снова обвел меня взглядом. — По-суседски! Давление когда придешь смерить или лицензию на отстрел медведя подсобишь достать. В прошлом годе мне отказали…

— Да уж, — покачала я головой, — давление я тебе и так измеряю, а насчет лицензии — не жирно будет за три патрона-то?

— Три патрона? — усмехнулся дед. — Забирай выше, Марья. Я ведь и проговориться могу! Севка твой уже подкатывался…

— Так ты меня шантажируешь? — у меня даже перехватило голос от возмущения. — Что стряслось? Сколько раз я тебе помогала? И что? За ответные услуги?

— Ладно, закипела, как самовар! — Дед вновь направил свою лошадь по тропе. — Пошутить нельзя! Вон, как кошка, когти выставила.

— Дед Игнат, — покачала я головой, — все равно что-то не так. Раньше из тебя при посторонних слово клещами не вытянешь, а тут то шутишь, то сказки сказываешь! Что случилось?

— Езжай ужо, да помалкивай! — Дед махнул кнутовищем в сторону Таштыка. — Вишь, тучи в кучку сбиваются. Того и гляди снова ливанет.

Я посмотрела в том же направлении и ничего, кроме сизой дымки, не заметила, но если Шихан говорит, что скоро пойдет дождь, то непременно так и случится.

— Поспешай, — прикрикнул дед на меня, — а то перевал закроется! Придется в камнях ночевать…

Я решила не перечить. У меня еще будет время разобраться со странными отклонениями в повадках Шихана.