Три восхода солнца

Ирина Омельченко (2023)

В современном мире каждый выживает как может. Мона, например, изгоняет нечисть. Кто-то же должен? В прошлом охотница уже заработала «производственную травму» — укус вампира; к счастью, превращения удалось избежать. Теперь Мона не отражается в зеркалах и не переносит солнечный свет, но это мелочи. А вот новая неприятность куда серьезнее. Царапина от оборотня ставит жизнь охотницы под угрозу.

Глава вторая

Солнечные брызги орошают меня с ног до головы, скользят по одежде и коже, ослепляют, несмотря на темные очки в пол-лица. Весна и лето — сезон обострения солнечных зайчиков.

Неудивительно, что я еще сильнее вжимаю голову в плечи, прячусь под высоким воротником куртки и козырьком кепки. Я привыкла работать в темноте, ночью. Что поделать, если жутики вылезают из подполья именно в это время суток, когда нормальные люди спят?

Я-то — ненормальная, потому как давно перестроилась на ночной график бодрствования.

Привыкли глаза — они лучше видят во мраке, чем при свете дня. Адаптировался организм, для которого шесть (то есть восемнадцать) часов вечера — раннее утро. Руки, ноги и голова вообще отказываются работать в дневное время, а отдыхать ночью.

Сейчас мои действия похожи на насилие над самой собой.

Жаркий полдень, а я, вся укрытая черной одеждой, ползу на улицу, со стороны больше напоминая разморенную муху в паутине, чем великую охотницу за вурдалаками и нечистью. А что делать? Заказчикам ведь не объяснишь, что я — существо ночное, не сова даже, а летучая мышь.

Им подавай встречи днем, при свете солнышка, с ощущением полной безопасности происходящего. В темное время суток они боятся выходить. Запирают двери на замки, засовы и сидят по домам, отгородившись всеми средствами от «невозможного, нереального» потустороннего.

Меня же вызывают, если не срабатывают ни двери, ни молитвы. В качестве тяжелой артиллерии. И Мона приходит. Куда она денется?

Сегодня вообще тяжкий денек предстоит. Хотя бы потому, что именно денек. Слишком мало времени и средств, чтобы дожидаться и работать ночью. Жаль.

Еще и потому, что погода ясная, солнечная. Нет чтобы облачность какая или дождик! А ведь это — Питер, где серая изморось с неба льется чаще, чем в Туманном Альбионе!

Вообще, такое впечатление, что жители Лондона придумали собственный туман, чтобы показать: «Мы, мол, не хуже». В Лондоне я, правда, не бывала, но сложно представить себе более мокрый, серый, дождливый город, чем Санкт-Петербург. А вот, поди ж ты, сегодня треклятое солнце! «Любит» меня город, как погляжу.

Для завершения картинки осталось вспомнить, что заказов несколько. Эх, кому сейчас легко…

Начнем, пожалуй, с кота. Все-таки звонок меня заинтриговал: что за загадочные надписи чертит на стене «милая» зверушка? Предупреждения? Проклятия? Или, может, извинения за причиненный ущерб?

Было бы неплохо…

Заказчиков я обзвонила заранее. Раскидала встречи по часам и территориям, чтобы везде успеть.

С хозяином кота мы договорились пересечься недалеко от метро «Василеостровская». Опознавательным знаком для меня служила газета, перевязанная яркой ленточкой.

Кстати, можно было бы и обойтись без опознавательных знаков. У ожидающего меня мужчины оказался такой настороженно-затравленный взгляд, что комментарии излишни. Я таких лиц за время работы насмотрелась по самое «не могу». Мол, помогите, Мона, без вас никак, но я-то знаю, что ваши действия — не что иное как ерунда и шарлатанство.

Раньше я негодовала: если, по-вашему, никаких потусторонних проблем нет, идите уже сразу к психиатру! А если есть — признайте их, и мою работу, соответственно.

Теперь уже не обращаю внимания. Привыкла.

При моем появлении заказчик сразу сообразил, кто есть кто, и, похоже, уже настроился, что к психиатру мы идем вместе. Еще бы! С моим-то «зимним» прикидом посреди знойного мая! А может, просто решил сделать ноги подобру-поздорову? Кто ж ему даст!

Ловко подхватываю мужчину под локоток и, не давая опомниться, подталкиваю вперед, в муравейник дворов, подальше от толкучки метро, излишнего любопытства и солнечных лучей. Люблю проходные подъезды, питерские дворики-колодцы, вытянутые, словно трубы, арки-тоннели. Настоящий городской лабиринт, если вдуматься. То что нужно! Один на один, без посторонних глаз, в глубине божественной тени.

Арка… еще одна… двор… пересечение домов… тупик.

Здесь, в укромном и даже вроде как прохладном уголке я (наконец-то!) освобождаюсь от груза верхней одежды.

— Уф!

— Вы Мона, да? Я вам звонил, и потом мы договаривались…

Мужчина продолжает смотреть растерянно, но по его лицу я понимаю, что помощь медбратиков откладывается на неопределенный срок.

Еще бы! Я знаю себе цену. Мне есть что показать. Жаль только, всю красоту приходится скрывать от палящего солнца!

Представляю шок заказчика, когда из-под груды тряпья непонятной формы вдруг извлекается статное тело молодой девушки. Белоснежная кожа, которую любой поэтически настроенный обозреватель сравнил бы (без ложной скромности) с лепестками белой розы. Яркоалые губы, черные глаза и волосы — все натуральное, не испорченное косметикой. Ведь если бы я даже и захотела подкраситься, «навести марафет», физически не могу этого сделать.

В моем доме нет ни единого зеркала. Да и зачем оно мне, если подумать?

Бросаю на мужчину загадочный взгляд. А потом резко вспоминаю, что времени на «размусоливания» и «стрелялочки» глазами нет совсем.

Быстро договориться о цене, добраться до виновника несчастий и вмиг уладить проблемы. Получить «на лапу» и уйти красиво, по-английски. Ну, или можно на этот раз и попрощаться. Подумаешь.

Эх, люблю ночь и «дорогие» спецэффекты. Когда секунду назад ты еще беседуешь с заказчиком — раз — и тебя уже нет, растворилась во мраке, как не было.

Какая Мона? Не было никакой Моны…

— Мне нужно увидеть хоть одну, желательно последнюю надпись. Ну и, собственно, кота. Если вредительство, конечно, его лап дело.

Вот так. Сразу по существу: как, что и почему. А главное — сколько.

Но сначала договоримся о цене.

— Я не знаю расценок подобных услуг… Надеюсь, это не очень дорого?

Мужчина нервно обследует карманы, словно в поисках необходимой суммы. Но извлекает лишь мятую пачку сигарет. Как дрожат его пальцы! Волнуется? Должно быть, да.

— Относительно.

Зажигалка в моих руках. Стабильное пламя на уровне груди, и собеседнику приходится наклоняться.

В это время я ненавязчиво рассматриваю его, пытаясь оценить по критерию платежеспособности и общему впечатлению. Белая немного мятая рубашка. Нейтральный костюм, все та же перевязанная газета в руках. Чернильный след на ребре ладони, небольшое пятнышко на большом пальце, едва заметная мозоль от компьютерной мыши. Хорошая обувь, не самые дешевые часы, дорогие сигареты. Вполне платежеспособный субъект. Этакий работник отчетов и взаимозачетов, офисный синий чулок. Наверное, бухгалтер или менеджер без карьеризма и азартности. Работа, семья, друзья по праздникам и выходным. Его банальная жизнь как на ладони, без сюрпризов и событий. Мой стандартный клиент. Подобные субчики всегда бегут за помощью, когда случится что-то непредвиденное.

— Сколько?

А он нетерпелив, спрашивает напрямую.

Впрочем, у меня тоже нет времени на игру «прием заказа», поэтому отвечаю сразу, назвав стоимость. Очень редко (зависит от клиента на самом-то деле) я позволяю себе ее увеличить, но никогда не уменьшаю. Принцип.

— В случае непредвиденных осложнений я беру еще двадцать пять процентов. Обычно это касается заказов с высокой степенью риска. Особенно, если сам заказчик знал об опасности, но не предупредил заранее.

Невольно передергиваю плечами. Крохотная, едва заметная царапина горит огнем, словно отзываясь на слова, но, возможно, виной тому всего лишь разыгравшееся воображение?

— Вас устраивают мои условия? Будем работать?

— Да… да…

Мужчина горестно вздыхает. Смотрит, как на вымогателя, ей богу!

Ну, смотрит — ладно. Бывают клиенты, что начинают торговаться, уговаривать, давить на жалость. В таких случаях я просто разворачиваюсь и ухожу.

— Когда?.. В смысле, когда нужно заплатить, и когда работа будет сделана?

— Если не возражаете, с надписями будем разбираться прямо сейчас. Оплата — по окончанию, и заранее предупреждаю! Не пытайтесь меня обмануть. Избавив вас от одной проблемы: привидения, оборотня, хм, кота — я могу обидеться и подселить кого-нибудь другого. Как это говорится? Баш на баш?

— Не-е н-надо… — Начал заикаться мужчина (видимо, услышав про оборотня), — Я с-согласен-н…

— Вот и славно.

Я снова облачилась в свой наряд. Предстоял поход в гости, а я даже не знаю на каком конце города живет заказчик. Бывают же люди — «великие конспираторы», назначающие встречи подальше от дома. В моей работе конспиратором прикидывается каждый второй клиент. И ведь не жалко же им времени!

— Идемте.

Мне тут подумалось невзначай, что сегодня, должно быть, среда. Не уверена, конечно, могла и перепутать (с текущим графиком работы я даже не всегда знаю какой сегодня месяц). Но уж точно не воскресенье, а значит — не выходной. А у человека обязательства, обстоятельства, посекундный отчет начальнику (бедняга). И только лишь в обеденный перерыв, скорее всего, не получится уложиться…

— Сейчас дома никого нет. Жена на работе, ребенок в школе. Я сегодня отгул взял специально… — Словно откликаясь на мои хаотичные мысли, продолжал вещать собеседник.

Удивляюсь его прозорливости. И словоохотливости. Рот не закрывается. Должно быть перенервничал. Что ж, чужая болтливость — дополнительный стимул для меня поскорее закончить с делами. Я так привыкла к одиночеству, что теперь подобное «общение» меня ужасно раздражает.

— Вчера оно разбило напольную вазу. Очень красивую и ужасно дорогую… кхм… Послание было рядом, на стене. Я не стал его убирать.

— Чем оно написано?

— Кажется… возможно, я ошибаюсь, но… это фломастер сына. Прямо на фотообоях, представляете! Но могу сразу сказать, ребенок тут точно ни при чем. Он лишь во втором классе. Подчерк хромает, буквы колыхаются, и вообще, откуда он мог знать странный язык?!

Мужчина искоса посматривает в мою сторону, но когда я в очках и одежде — трудно определить даже направление взгляда, не то что мимику или ход мыслей. Пока я никак не комментирую его рассказ. Лишь задаю вопросы.

— Надписи всегда одни и те же? Или разные?

— Чаще они содержат лишь одну фразу, но иногда это целый текст, который на данную фразу заканчивается. Что-то вроде «сло-глыслыс»…

Так-так-так, что-то начинает прорисовываться.

Может, я и ошибаюсь, ведь дети действительно рисуют на обоях, а родители склонны выдумывать разное. Но похоже на заклинание.

Сказать точнее смогу, когда увижу лично. Кот-маг — это еще интереснее, чем кот-саботажник. Правда непонятно, зачем вещи-то ломать?