Пётр – внук Петра. Исторический роман

Ирина Павлычева

Гремит на всю российскую столицу грандиозный праздник – помолвка юного императора Петра II с дочерью светлейшего князя Меншикова. Неужели многоопытный помощник Петра I не слышит в ударах литавр гром, что рокочет над его головой? Неужели не понимает, что эта помолвка может отправить его в изгнание?

ГЛАВА XIV

Коль скоро вечер у императора был замышлен как небольшой и семейный, то и собирались на него, просто, как домашние в гостиную. Петр и Иван были уже там, когда следом друг за другом появились Мария и Александра Меншиковы и великие княжны Елизавета и Наталья.

— Смотри—ка, Иван, у нас две Минервы, только одна — фальшивая, — отметил император со вчерашнего дня настроенный крайне раздражительно по отношению ко всем Меншиковым, да и сегодня княжны подлили масла в огонь, не вовремя появившись у Елизаветы.

— Ой и правда, глядите—ка, ваша невеста, государь, тоже оделась Миневрой, как Наталья Алексеевна, — подтянул в тон Петру Иван Долгорукий. — Прикажешь открывать вечер, ваше величество?

Петр кивнул. Иван дал сигнал, и зазвучал первый контрданс. Петр незамедлительно направился приглашать Елизавету, Иван — Наталью Алексеевну. Остальные последовали их примеру: Бутурлин ангажировал Екатерину Долгорукую, испанский посланник, герцог де Лириа — Марию Меншикову, Милезимо — Наталью Борисовну Шереметеву. Словом, все с готовностью и удовольствием включились в танец. В момент когда присутствовавшие перемещались наиболее беспорядочно и суетливо, в зал тенью скользнул некто завернутый чуть ли не с носом. Трудно было понять, кого он собою представляет, но было очевидно, что он исполнен намереньем не быть узнанным никем. Более того, казалось, что к тому же он не хочет быть и замеченным, потому что бесшумно войдя, он, мягко ступая, проскользнул в самый дальний и темный угол гостиной и там замер у колоны, как бы стараясь слиться с ней. На первых порах ему это более чем удалось. Все танцевали, были заняты своими партнерами и беседами, и никто, действительно, никто не обратил на его появление ни малейшего внимания, даже бдительно отслеживающие происходящее родители, воспитатели и прочие заинтересованные лица, к танцу не присоединившиеся.

— Позвольте мне поблагодарить вас, государь, первым делом произнесла Елизавета, лишь Петр вывел ее к танцу на середину зала.

— За что, Лиза? — искренне не догадался тот.

— За то, что вспомнили и выполнили свое обещание, — пояснила она.

— Какое, Лиза? — не припомнил государь.

— Открыть праздник со мной, — растолковала, наконец, цесаревна.

— Я тебе сразу сказал, Лиза, что счастлив буду и другого не мыслю, — искренне говорил Петр.

— Мне лестно ваше внимание, государь, — держалась официального тона Елизавета.

— Что ты, Лиза, все государь, да государь! — подосадовал император.

— Ваша твердость с Меншиковым вчера мне так запечатлелась, что я иначе не смею ныне, — вела она свою линию.

— Будет, Лиза, зови меня по—прежнему Петрушей, — попросту попросил племянник.

— Как прикажешь, Петенька. А что, я гляжу, Наташа невесела? — перевела разговор на другую тему тетушка.

— Должно быть, как всегда, ревнует меня к тебе, Лиза.

— Не перестаю удивляться, ты так её любишь! — немного досадливо произнесла Елизавета Петровна.

— Люблю, но тебя много больше, и она чувствует. Я тебе очень, очень люблю, — страстным шепотом закончил он.

— Полно, Петруша, ты молод и не понимаешь, что такое любовь, — попыталась охладить его великая княжна.

— Зря ты, Лиза, меня коришь: молод, да молод. Не ребенок я, и понимаю, понимаю, отчего ты не хочешь быть моей женою.

— Отчего, по—твоему, государь?

— Ты любишь другого, и я подозреваю, кого.

— Ну говори, а сама я не знаю.

— Александра Борисовича Бутурлина. Сегодня я застал его у тебя. Ты была так ласкова, так счастлива.

— Оставь, никого я не люблю! — буркнула Елизавета.

— И то хорошо, — уныло подытожил Петр.

Они оба угрюмо замолкли. Она переживая, что у нее вылетела неудачная фраза, а он то, что услышал. Однако, когда танец подошел к концу они заметно оправились, и Петр спросил:

— Следующий танец со мной, Лиза?

— Как прикажешь, государь, — учтиво ответила та.

— Я не приказываю, а прошу, Лиза, — поправил император.

— С удовольствием, мой дорогой, — искренне проговорила великая княжна.

Елизавета любила танцевать с племянником. Он, несмотря на свой юный возраст, был заметно выше своей тетушки и уже приобрел стать, фигуры знал прекрасно и выполнял их с изяществом, при том всегда с нескрываемым и неподдельным восхищением следил за ее движениями, а она гордилась своим умением и ценила его признание.

В перерыве между танцами император лишь чуть отошел от своей партнерши, но к нему успела подбежать сестра:

— Извини меня, Петруша, на два слова.

— Слушаю тебя, Наташенька, — предельно ласково проговорил Петр.

— Меня отзывал Андрей Иванович и рассказал, что Меншиков выговорил ему за то, что ты — его воспитанник, не соблюдаешь приличий, не проявляешь достаточно внимания своей невесте.

— Что Андрей Иванович ему ответил?

— Сказал, что ты был много занят приготовлениями к вечернему празднику, поэтому сегодня рассеян, и обещал доложить тебе о твоем поведении, да вот меня попросил.

— Разве не довольно Меншикову, что я держу невесту в сердце, внешние знаки излишни. А что касается до женитьбы, я уже говорил, что не намерен жениться ранее двадцати пяти лет. Поди, и пусть Остерман передаст мои слова Меншикову, — договорил скороговоркой император и заспешил к Елизавете, так как зазвучал следующий танец.

Все направились приглашать партнерш. Лишь закутанный с головой странник остался стоять вжавшись в колону. С первыми звуками он было качнулся, чтобы направиться к кому—то, но, видно, опоздал потому что тут же принял прежнее положение.

Иван пригласил Марию Меншикову. Милезимо — Екатерину Долгорукую. Музыка стала громче и энергичнее танец захватывал новые и новые пары. Герцог де Лириа и Наталья Алексеевна присоединились позже всех.

— Ах, Ваше Высочество, великолепна ваша Россия, не медля завел беседу посланник. — Но наша Испания! Я говорю так, не потому что я — испанский посланник. Испания — воистину волшебная страна!

— Разумеется, герцог, разумеется, — поддерживала разговор сестра императора.

— Вам непременно надо побывать в Испании. По секрету должен вам сказать, наш инфант, Дон Карлос, чрезвычайно заинтересован вами заочно. Я писал ему о вас, — не откладывая дела в долгий ящик, продолжал работать де Лириа.

— Неужели? — нескрываемо удивилась Наталья Алексеевна.

— По чести вынужден признаться, что послал ему ваш портрет. И в последнем письме он пишет, что в восторге и восхищении…

— Как же так…

— О, вполне естественно. Ведь вы — небесное создание, и все от вас — без ума!

— Вы сильно преувеличиваете, герцог.

— Ничуть! А наш дон Карлос, такой впечатлительный, такой нежный и в то же время столь порывист и горяч, что я просто не знаю, что может случиться, если вы оставите его без надежды, — ковал железо пока горячо дипломат.

— Но я… — залепетала было великая княжна. Герцог ее перебил, как бы подхватывая ее мысль:

— Да—да, вы даже не видели его. Вот его портрет.

Быстрым, неуловимым движением он вложил что—то в руку вконец растерявшейся Натальи.

— Зачем… — силилась воспротивиться она.

Но у опытного и ловкого посланника все было рассчитано до секунды. Танец закончился. Партнеры начали раскланиваться. Герцог же, не давая Наталии возможности возразить или вернуть портрет, вел свою партию:

— Я так благодарен вам за танец, Ваше Высочество. Вы танцуете божественно.

С тем он подвел ее поближе у обществу, в частности, к Петру, чтобы она оставила попытки вернуть ему портрет, еще раз раскланялся и отошел.