Сомнению всегда найдется место

Ирина Ребони, 2010

Сомнению всегда найдется место. Это первая часть трилогии о частном сыщике Максиме Морозове и его помощнице Нине Павловой. За два года работы Нина многому научилась у своего шефа и, когда Максим был в отпуске, взялась за самостоятельное расследование, не подозревая, что подвергает опасности не только свою жизнь, но и свое сердце.

Глава пятая

Два дня с утра до ночи мы сидели в офисе, собирая и анализируя всевозможную информацию. На третий день за утренним чаем решили подвести промежуточные итоги.

Наблюдение за Андреем пока ничего интересного не принесло. Он ежедневно наведывался в галерею и проводил там несколько часов, общаясь с посетителями и давая автографы. Поскольку на открытии выставки присутствовали журналисты, то ее широко разрекламировали, и в залах было полно народа. На мой взгляд, там было на что посмотреть. Похоже, он стал понемногу оттаивать, вместе с сотрудниками галереи обедал на террасе и даже смеялся. Вчера после галереи отправился на кладбище, принес цветы на могилу и долго сидел, склонив голову. Никаких встреч не было, и все остальное время он проводил дома. Из Москвы пока ничего интересного не сообщили, все то же самое, что я установила еще в феврале. Сейчас они ищут подходы к старым знакомым Андрея, чтобы выведать личную информацию.

Максу с помощью извилистой цепочки знакомых удалось установить, кому принадлежит таинственный телефон в гатчинском районе с загадочным именем «М». Это частная психиатрическая клиника недалеко от поселка Белогорка. Информация о ней закрытая, так что непонятно, как подобраться к этой клинике, чтобы ознакомиться со списком пациентов. У меня был знакомый психиатр, который вел у нас семинар, когда я училась на факультете психологии. Он выделял меня из других студентов, но прошло уже несколько лет, как я бросила учебу, так что он мог меня и забыть. А ведь психиатрам должно быть известно об этой клинике, иначе как туда попадают пациенты, если они никакой информации о себе не дают? Однако, если бывший преподаватель меня и вспомнит, то с какой стати захочет делиться со мной секретной информацией? Макс решил использовать личные связи. Его отец был невропатологом, так что ему такая задача по плечу. Но он только через два дня вернется из отпуска, придется подождать.

Появилась еще одна интересная зацепка. К «Хонде», за рулем которой находился Андрей, когда его оштрафовали за превышение скорости, Инна никакого отношения не имела. Автомобиль принадлежал Владимиру Ивановичу Боброву, проживающему в Питере на улице Крыленко. Этот сорокадевятилетний холостяк занимал высокий пост в известной фармацевтической фирме. На первый взгляд, было непонятно, что могло связывать солидного мужчину и бедного молодого художника, каковым был в то время Андрей. Макс высказал завуалированное предположение:

— Ты за Андреем никаких странностей не заметила?

— Что ты имеешь в виду? — уточнила я.

— Может, он и вашим, и нашим?

— Нет, не похоже, скорее, в нем есть что-то детское, какая-то незащищенность.

— Вот как раз такие инфантильные красавчики и попадают в лапы всяких сластолюбивых дяденек, — проворчал он.

Я с ним не согласилась, в Андрее не было ничего женственного или порочного. А вот надлом в нем чувствовался, и не только сейчас, после смерти Инны. В первую нашу встречу, когда он появился на пороге кафе, я обратила внимание на его отрешенный взгляд. Увидев Инну, он преобразился, будто почувствовав опору. Она была права, что-то его тяготило. Тогда мне не удалось установить, в чем дело. Может, сейчас удастся? Интересно, а Инна докопалась до истины? Среди абонентов Андрея номера, зарегистрированного на имя Боброва, не было. Это странно. Андрей был настолько хорошо знаком с ним, что тот доверил ему свой автомобиль. Неужели при этом они не обменялись номерами телефонов? Впрочем, доверенность на автомобиль в марте была аннулирована, может, тогда и соответствующий номер исчез из мобильника. Как раз именно в этот период у Андрея появился свой автомобиль, видимо, подарок Инны. Несмотря на множество новых подробностей, пока мы так и не узнали, куда и зачем ездил Андрей в тот зимний день.

Макс поинтересовался у Лесовского, не слышал ли он о неком Алексее Крутикове, адвокате по уголовным делам. Оказывается, не только слышал, но и немного знаком, однако в галерее его не видел. Просмотр снимков, сделанных мной на открытии выставки, тоже ничего не дал. Откуда же этот Крутиков знает мое имя? Впрочем, искать ответ на этот вопрос пока некогда.

Я уже закончила анализ телефонных номеров из быстрого доступа. Большинство из их владельцев для нас интереса не представляли — это были сотрудники галереи, фотографы, работники кладбища, скульптор, которому Андрей заказал памятник на могилу жены, были еще магазины, где он покупал краски и кисти, и прочее, в том же духе. Лишь один номер привлек мое внимание, он принадлежал некому Рэму. С помощью телефонной базы я установила, что он зарегистрирован на имя Лидии Кирилловны Беловой, проживающей на улице Разъезжей, пенсионерке 1934 года рождения. По ее номеру в последний раз Андрей звонил накануне открытия выставки, впрочем, он мог это делать и позднее, но более поздних данных у нас не было. К сожалению, его телефон мы не прослушивали. Макс говорил, что технически это осуществимо, но он не собирается впутываться в подсудное дело неизвестно ради чего. Кое-какие справки о гражданке Беловой мы навели. Она прописана одна в крошечной отдельной квартире, квартира не приватизирована, о детях, внуках и других родственниках ничего не известно. Решили, что сегодня я к ней наведаюсь и постараюсь выяснить, какое отношение она имеет к Рэму и вообще, кто это такой?

Накануне вечером Макс встретился со следователем, ведущим дело о смерти Инны. Тот собирался его закрывать. У погибшей были все основания для того, чтобы покончить с собой, и только отсутствие прощальной записки не позволило закрыть его сразу. Возможно, сказал следователь, она находилась в прострации и приняла смертельную дозу транквилизатора по ошибке. Во всяком случае, злого умысла со стороны окружающих не выявлено. Муж в момент ее смерти находился в поезде, прислуга ушла к себе домой вечером, больше ни у кого ключей не было, а она умерла в районе полуночи плюс-минус час. В комнате было очень жарко, она в тот день не ужинала, это, конечно, несколько уменьшает точность.

Макс подробно расспросил насчет прислуги. По словам следователя, кухарка ушла около шести, так как хозяйка отказалась от ужина и попросила утром прийти пораньше и приготовить праздничный завтрак по случаю возвращения мужа из поездки. Горничная задержалась до семи, у нее следующий день был выходным, так что нужно было многое сделать. Их сведения проверили. Кухарка весь вечер провела в своей квартире вместе с семьей. Горничная сходила на восьмичасовой сеанс в кино, а потом на электричке доехала до станции Брусникино по Финлядской дороге, где постоянно проживает в своем доме вместе с родителями, они все подтвердили. Вообще-то, в квартире есть комната для прислуги, где при необходимости можно переночевать, но они нечасто пользуются этой привилегией.

Еще одним моментом, уточняющим время смерти, было общение Инны с мужем по мобильному телефону. Сев в поезд, а это было в начале двенадцатого, он послал ей сообщение с пожеланием спокойной ночи, она ему ответила аналогичным пожеланием. Все проверено, и никаких сомнений не вызывает. Потом следователь нехотя вспомнил, что Андрей пытался дозвониться жене раньше, но она не отвечала, видимо, спала, тогда он послал ей сообщение, чтобы она его увидела, когда проснется, но она ответила почти сразу.

После этой информации у меня в голове мысли устроили настоящий переполох. Инна не собиралась себя убивать! Она попросила приготовить праздничный завтрак! И она ни за что не уснула бы, не пожелав мужу спокойной ночи. И еще: Инна обязательно услышала бы его звонок. Если бы была жива. Значит, к моменту его звонка ее в живых уже не было, и сообщение послал кто-то другой. Она умерла значительно раньше полуночи, а чтобы труп не остыл, кто-то прибавил мощности обогревателям, наверняка в ее квартире имеется регулировка. Макс в принципе был со мной согласен, но не исключал и другой возможности. Инна вполне могла, обнаружив стихотворение дочери, напиться таблеток, уснуть и не услышать звонка. Через некоторое время, проснувшись, увидеть сообщение мужа и ответить. Возможно, она и впрямь была не в себе, как полагает следователь, и, забыв, что недавно принимала таблетки, выпила еще, да для надежности побольше. Да, могло быть и так. Сомнению всегда найдется место.

Вымыв посуду после нашего чаепития-совещания, я направилась на Разъезжую, чтобы встретиться с Лидией Кирилловной Беловой, надеясь, что она жива, здорова и никуда не уехала. В начале дня город просто запружен транспортом, так что я воспользовалась метро, и вскоре была на месте. Трехэтажный узкий серо-голубой дом был зажат между двумя более могучими и привлекательными соседями, в нем был только один подъезд, на двери которого имелся кодовый замок, а рядом с дверью висела аккуратная табличка с номерами квартир. Нужной мне квартиры в этом списке не было. Я зашла под арку, по счастью не перегороженную решеткой, и оказалась в типичном питерском дворе-колодце века этак девятнадцатого.

Несмотря на ясный день, солнце его игнорировало и казалось, что серые стены, в отличие от парадных фасадов давно не штукатуренные, вот-вот сомкнутся. Намеков на какую-либо растительность практически не было, только пара запыленных автомобилей и несколько перевернутых ящиков, наверняка используемых в качестве сидений, в настоящий момент на них никто не сидел. Казалось, что жизнь здесь замерла. Именно в таких местах могут рождаться причудливые сюрреалистические мысли, подумала я, фантастические истории, неформальная музыка и живопись, непонятная тем, кто живет на просторных и светлых улицах. И наверняка не одно преступление созрело в головах тех, кто сейчас прячется за грязными стеклами непропорционально узких окон. А может, кто-то заранее ничего и не замышляет, но накопившаяся от этой сконцентрированной серости агрессия вдруг выплескивается в нелепом и жестоком преступлении. Впрочем, это лишь мои фантазии. Мой район не сильно отличается от этого, а я в себе преступных наклонностей не замечала.

Осмотревшись, я увидела две двери, тоже с кодовыми замками и аккуратными табличками. Нужная мне квартира находилась за одной из них на первом этаже. Я постояла немного, ожидая, не появится ли кто-нибудь из жителей, но так никого и не дождалась. И опять появились неуютные мысли, что в таком месте жизнь пробуждается только к ночи. Я тут же их отогнала — нечего в мистику впадать. Присмотревшись повнимательнее к кодовому замку, я обнаружила три полустершиеся кнопки и нажала на них, дверь сразу открылась. Слева от входа, почти под лестницей, располагалась квартира под номером четырнадцать. Наверняка бывшая дворницкая, хотя теперь по документам числится отдельной квартирой. Я позвонила, никто не откликнулся, но и звонка я не слышала. Тогда я постучала в дверь, и вскоре услышала тяжелые шаги.

— Кого там принесло? — раздался грубый голос, который одинаково мог принадлежать как мужчине, так и женщине.

— Мне нужно поговорить с Лидией Кирилловной Беловой, — уклонилась я от прямого ответа.

Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы мы смогли видеть друг друга, и передо мной предстала одутоловатая неопрятная старуха с распущенными седыми космами.

— Чего тебе надо? — загромыхала она. — Если ты из этих, из сектантов, то я тебе сразу скажу: я православная!

— Я тоже православная, — с удовольствием вставила я. — Я просто хотела…

— И квартиру я приватизировать не собираюсь! Накось выкуси! — И продемонстрировала мне внушительный кукиш.

— Вот и правильно! — поддержала я. — А то и опомниться не успеете, как окажетесь в богодельне.

— Еще хорошо, если в богодельне, — примирительно сказала она, — а то и на кладбище, как Кондратьевна, спаси бог ее душу. — Она перекрестилась и открыла дверь пошире, пропуская меня в квартиру. — Заходи, красть у меня все равно нечего.

В крошечной квартирке оказалось гораздо чище и уютнее, чем я ожидала. Хозяйка усадила меня за круглый стол, а сама села напротив и, подперев щеку рукой, уставилась на меня в упор:

— Ну, говори, что тебе нужно.

К этой встрече я подготовилась основательно, так что достала из сумочки распечатанную из Интернета анкету и сообщила, что я социолог. Мы проводим опрос одиноких пенсионеров в этом районе, сказала я. Компьютер случайным образом выбрал двадцать кандидатур, которые мы и собираемся опросить.

— А зачем? — задала она вполне резонный вопрос.

— Местные власти хотят знать все ваши нужды, — я сказала это деловым тоном, не желая вникать в подробности. Этой старушке палец в рот не клади.

Мой ответ ее удовлетворил, и больше она меня не перебивала, отвечая на вопросы даже с удовольствием, видимо, уже давно никого не интересовала ее жизнь. Она приехала в Питер в пятидесятые годы из Псковской области. Работала на фабрике, потом вышла замуж, у них родился сын. Только вот с мужем ей не повезло, он несколько раз попадал в тюрьму. Уж больно горяч был, с ноткой восхищения сказала она. Чуть что — сразу в драку, а силушка у него была, дай бог каждому. Однажды так огрел своего противника, что тот чуть богу душу не отдал, за что он и угодил в тюрьму в первый раз. Там у него появились дружки и — пошло-поехало. Так и умер в тюрьме. А сынок выдался весь в отца, тоже на воле подолгу не задерживался, да и ее по миру пустил. Она ведь, как вышла на пенсию, свою квартиру, которую получила от фабрики, на дом в деревне поменяла. Так вот, как-то сын приехал с дружками, и устроили они там пир горой. Сил не было на это смотреть, она и уехала к подруге в Питер погостить, а когда вернулась, то вместо дома нашла пепелище. Сын куда-то сгинул, а у нее не было денег заново отстраиваться, вот она и вернулась в город, где по совету подруги устроилась дворником, так и в эту квартиру въехала. Почти пятнадцать лет в этой должности отработала, но три года назад пришлось уволиться — почки стали болеть, постоянно опухает, да и ноги еле ходят.

— А как же сын? — поинтересовалась я.

— Сын… через несколько лет объявился, письмо написал из тюрьмы. Мама, пришли то, пришли это…

— А где он сейчас?

— Помер. Два года уже прошло.

Я поинтересовалась внуками, но она в ответ равнодушно сказала:

— Да кто же захочет детей рожать от такого обормота?

Во время разговора у нее ни разу не выступили слезы, она рассказывала будто не о своих близких, а о ком-то чужом, наверное, все уже давно отболело. А у меня пропали надежды на то, что через своих родственников Лидия Кирилловна как-то связана с преступным миром.

Покончив с ее биографией, я осмотрела квартиру, хотя там и осматривать-то нечего: маленькая комнатка с подслеповатым окошком, кухонька с носовой платок и крошечный туалет. Потом поинтересовалась, есть ли у нее телефон. Она сказала, что в свое время об этом не побеспокоилась, а теперь это ей не по карману.

— Ну, как же! — вскричала я. — А если врача вызвать или скорую помощь!

— Обойдусь, — проворчала она. — Соседей позову.

Я стала объяснять, что мобильный телефон даже лучше. Можно купить подержанный аппарат, а ведь подключить — так просто!

— Да знаю я, как это делается, — проворчала она. — Гришка как-то попросил мой паспорт, чтобы этот мобильник себе подключить, а то у него и мобильник, и паспорт украли, но я свои документы никому в руки не даю, так что сама с ним отправилась, а он мне за это потом кран починил.

Ну вот, хоть что-то замаячило на горизонте. Надо бы побольше узнать про этого Гришку, но как бы ее не вспугнуть. Впрочем, наша долгая беседа дала свои плоды: Лидия Кирилловна мне доверяла, и никакие вопросы ее не настораживали. Так я выяснила, что Гришке где-то около сорока, он живет один в коммунальной квартире, любит выпить, но руки у него золотые: может починить что угодно и рисовать умеет, раньше афиши малевал, сказала она, а теперь вроде в какой-то фирме работает — почти не пьет и одевается хорошо. А обратился он именно к ней за помощью в покупке телефона потому, что они вроде как друзья. Раньше частенько вместе выпивали, не смущаясь сказала она, квартира-то у меня отдельная. Сейчас не пью, почки не позволяют, а раньше…

Я сделала несколько пометок в анкете, поблагодарила ее и поднялась.

— Тебя как зовут? — спросила она напоследок.

— Нина.

— Очень хорошее имя, мою сестру так звали, царствие ей небесное.

Поездку на Разъезжую нельзя было назвать очень удачной, но и бесполезной она не была, хоть какая-то зацепка появилась. Теперь предстояло узнать об этом Гришке всю подноготную. Пока же не было ничего кроме имени и приблизительного адреса. Лидия Кирилловна упомянула, что он живет в соседнем подъезде на втором этаже. Я сверилась со списком возле подъезда, так что известен примерный номер квартиры — 18 или 19. Надеюсь, там не слишком много Григориев живет.

На обратном пути я заскочила в кафе и перекусила, так что появилась в офисе полная сил и энтузиазма. Макс пребывал не в лучшем настроении, да и выглядел кое-как. На нем были потертые джинсы и футболка, видимо, воспользовался потайной дверью и наведался во флигель, чтобы переодеться. Я отчиталась о своей поездке, а потом поинтересовалась по какому случаю он так принарядился.

— Пойду горничную охмурять, — сказал он. — Лесовский упомянул, что Ларионов прислугу не менял, авось что-нибудь из нее вытяну.

— Бедная девушка, — посочувствовала я.

Макс хмыкнул и, помахав мне рукой, удалился. Я сразу же взялась за дело. Позвонила в жилконтору и под благовидным предлогом, который долго выдумывала, узнала фамилию Гришки. Григорий Аркадьевич Маслов, тридцати восьми лет от роду, проживал в восемнадцатой квартире. Других Григориев ни в восемнадцатой, ни в девятнадцатой квартире не было. Затем последовал звонок в милицию, где у нас было много знакомых. Выяснилось, что Григорий Аркадьевич Маслов в обозримом прошлом паспорт не терял. Я с удовольствием потерла руки: значит, он оформлял мобильник для кого-то другого, а если сам не захотел светиться, то этот «другой» наверняка какая-то темная личность. Зачем Андрею такой знакомый? Это был один из множества вопросов, на которые предстояло ответить. Позвонить в налоговую, чтобы выяснить место работы Маслова, я не успела, рабочий день у них закончился. А у меня?

Я решила, что и с меня на сегодня хватит. Макс не звонил, видимо охмурение горничной в полном разгаре, так что я выключила все устройства, поставила офис на сигнализацию и отправилась домой. Вечер был тихим, теплым и светлым, мне показалось, что и лица у прохожих просветленные. Люди, как и прочие представители животного мира, очень зависят от окружающей среды, а сегодня окружающая среда была что надо, и я ощущала это каждой своей клеточкой. Однако, когда вошла в свой подъезд, благостное и светлое настроение почему-то меня покинуло. Вдруг дошло, что радоваться нечему, меня ждет одинокий унылый вечер со скучными домашними делами, которых изрядно накопилось за последние дни, а потом, когда с ними расправлюсь, телевизор или книжка. Сколько таких вечеров было и сколько еще будет? Мне стало жаль себя до слез, и я решила убежать в одно из своих самых любимых воспоминаний.

В тот день я сдала последний выпускной экзамен, и мы с Олегом отправились ко мне на дачу, прихватив торт и шампанское. У Олега сессия закончилась накануне, и он успешно перешел на второй курс Академии Лесгафта. Мама уже ждала нас, а вскоре и папа подъехал. Мы сидели в саду, пили шампанское и мечтали о будущем. Затем родители пошли спать, а мы отправились к озеру, которое было километрах в четырех от нас. Там… Я вдруг представила лицо Олега, но не того, юного и влюбленного, а нынешнего, с мерзкой усмешкой произносящего: «Жирного карася подцепила», и поняла, что ни одно воспоминание, связанное с ним, больше не принесет мне радости и покоя.

Я машинально что-то делала, стараясь ни о чем не думать. Но ни о чем не думать не получалось. То и дело в мозгу вспыхивал вопрос: «За что мне это?». Вопрос был риторическим, я уже давно не пыталась на него ответить. И я задумалась о любви. Есть ли она вообще? Похоже, в моей жизни ее не было. Я ни для кого не была на первом месте. Для Олега важнее всего были танцы, Паша ради меня не захотел оставить семью, а ведь уверял, что любит. Влад… тут вообще не о чем говорить. Я была польщена, что он обратил на меня внимание, ведь все девчонки в конторе заглядывались на него. Мне он нравился, и я хотела продолжения отношений, но не такими бурными темпами! Однако долгое одиночество и ведро шампанского сделали свое дело, за что я до сих пор расплачиваюсь. Не только моя душа, но и мое слабое тело жаждут любви и ласки, но я держу себя в узде, чтобы еще раз не испытать такую боль и унижение. С тех пор я в компании почти не пью, опасаясь, что мое тело может меня предать. А вот сейчас, пожалуй, можно выпить.

Я налила себе бокал мартини, бросила в него два кубика льда и закурила. Скорее, не сам алкоголь, а весь ритуал подействовал на меня расслабляюще и успокаивающе. Я наконец перестала себя жалеть и даже опровергла предыдущий вывод относительно отсутствия любви. Любовь есть! Далеко ходить не надо. Андрей и Инна, как это ни парадоксально, любили друг друга. Я видела их вместе, и даже Лесовский несмотря на то, что не является поклонником Андрея, это признал. И сейчас на страдания Андрея невозможно смотреть без боли. Иногда и случайная встреча может закончиться Большой Любовью. В моей жизни случайных встреч не было. Конечно, они могли быть, со мной часто пытались познакомиться, я была привлекательной девушкой. Но в юности у меня был Олег, и я других парней не замечала, с ним помимо прочего нас связывали танцы. Потом Паша, далеко не случайная встреча, а с Владом мы работали в одной фирме. Вот и все. Остальные знакомства бесследно исчезли, не оставив после себя практически ничего.

Хотя нет, одна случайная встреча была, и весьма удачная. Ведь с Максом мы встретились совершенно случайно. Но это из другой оперы. Я не допущу, чтобы наши отношения перешли в личную плоскость, все равно из этого ничего хорошего не получится. Я достаточно его изучила и знаю, что для него, как ни для кого другого, важна внешность женщины. А я очень боюсь потерять в нем друга и соратника. В последнее время круг моего общения, если не считать деловых встреч, значительно сузился. По существу, общаюсь только с ним, с Машкой и мамой, с остальными эпизодически, все больше по телефону и интернету, да и с мамой мы созваниваемся далеко не каждый день.

Налив себе второй бокал мартини, я решила, что не стоит унывать, лучше буду надеяться на случайную судьбоносную встречу. Случайная встреча…, как у Инны с Андреем. Наверное, это очень романтично, а что бы там ни говорили, романтики всем хочется. Я опять задумалась о паре, жизнь которой уже несколько дней пытаюсь постичь. Если бы в тот ноябрьский день Катя не подвернула ногу, то она вместе с Инной пошла бы на выставку. Вряд ли Андрей присоединился к такой противоречивой парочке. Я представила Катю, так, как описала ее Инна: старая, морщинистая с грязной повязкой на ноге. И подскочила с места, едва не расплескав бокал. Грязная повязка! Как она могла запачкаться всего за несколько часов даже в грязной квартире? Никак. Значит, повязка была у нее уже давно, и она с самого начала знала, что ни на какую выставку не пойдет. Вместо нее пойдет Андрей. Неужели любви все-таки нет?

Сразу возникло множество вопросов: «Как? Зачем? Почему?». И я тут же нашла на них ответы. Андрей познакомился с Катей в галерее, видимо, специально выбрал не самую крутую, чтобы навести справки, где можно заработать художнику. Катя решила ему помочь. Возможно, у нее ничего не получилось. Но тут тусовка в университете, где она узнает, что ее бывшая сокурсница стала богатой меценаткой. Можно, конечно, прямо обратиться к Инне с просьбой, но будет лучше, если она с Андреем случайно познакомится, и сама захочет помочь. Все получилось, как и было задумано. А если бы Инна не пошла одна на выставку? Но я и на этот вопрос нашла ответ. Он наверняка караулил ее у входа, и, если бы она развернулась, пошел бы за ней следом и придумал повод, чтобы познакомиться. А как он ее узнал? Вряд ли это так просто, если они с Катей не виделись с юности. Немного подумав, я включила компьютер и набрала в поисковике имя и фамилию Инны. Информации о ней оказалось вполне достаточно, и фотографии имелись.

Мне тут же захотелось позвонить Максу и рассказать о своей догадке, но взглянув на часы, я решила отложить разговор до утра, так как было уже около полуночи. Неужели Макс до сих пор охмуряет горничную? Интересно, как далеко он готов пойти, чтобы выведать нужную информацию? Впрочем, это его дело. А девчонку все равно жалко…

На следующий день Макс появился только к обеду, весь начищенный, наглаженный и благоухающий (совсем чуть-чуть) дорогим парфюмом.

— Куда это ты так вырядился? — не слишком вежливо поинтересовалась я.

— Я не вырядился, а просто прилично оделся, — напыщенно произнес он, — веду девушку в ресторан.

— Горничную? — удивилась я.

Он удивился не меньше:

— При чем здесь горничная? На общение с ней много времени не понадобилось, но единственное, что удалось узнать, так это то, что хозяйка и хозяин очень любили друг друга, и что сейчас он по ней очень убивается. Так это мы и без нее знали.

Конец ознакомительного фрагмента.