Каннибализм. Сборник произведений

Ирина Римарева

Человек с молоком матери впитывает ценности общества. Общество ему говорит, что есть добро, а что зло, и маленькому гражданину ничего не остается, как верить на слово в непреложность этих старых, как мир истин. Один раз поверив, больше не приходится сомневаться, но лишь разувериваться в справедливости жизненных устоев.Мы общество каннибалов. Жрём друг друга почём зря. Это прёт из всех щелей: телевизионных экранов, радиоточек, и по беспринципности не имеет аналогов в животном мире.

***

Пожиратель грехов

Бимагистральный акровенок акросонетов

***

Акростих: «Тайный код»

Зверь издал стон,

Напрасна жертва.

Астры свежих ран.

Небесные грабли.

Иноки вторят: «Аве»

Ему, не жалея слов.

Вероломный взор.

Рычит псов свора.

Ад — времён острог,

Горящих костров

Влекущее острие,

Еретический хор,

Распятые звёзды,

Ыдол потока слёз.

I

Знамение — дар неизменно видеть,

Вмещать в себя всю полноту луны.

Ему не сохраниться в этом виде.

Решив, вокруг продажные лгуны,

рЬян он в своём желании унизить,

И наказать за подлость предавать.

Зачем конец так бестолково близить?

Добро, лишь слабость низкое прощать.

А эта бесноватая примета:

Любовь способна душу исправлять.

Свой вакуум врачуя божьим светом,

Тоску по совершенству изживать.

Однако мыслит грешник об еде,

Наивно полагая, быть беде.

II

Наивно полагая быть беде,

Алтарь забрызган снова свежей кровью.

Палач в своей естественной среде,

Рукой не дрогнет и не выдаст бровью.

А роль овцы — быть съеденной толпой.

Сегодня претенденты тянут жребий.

На площади, забитой голытьбой

Авансом раздают святые требы.

Живём, достойно чтобы умереть.

Еретики огнями прегрешений,

Румянят и коптят земную твердь,

Трещат и тлеют в отблеске сомнений.

В апофеозе жертвенных соцветий —

Аддикция любить и ненавидеть.

III

Аддикция любить и ненавидеть,

Стократ сильней призванья просто жить,

Таская за собой немую свиту.

Разбрасывая землю, яму рыть.

рЫть, хороня последнюю надежду,

Создать для всех удобство и комфорт,

Воображая и теряясь между

Её корсетом, бархатом ботфорт.

Желанием влюбиться и расстаться,

Испытывая от разлуки боль.

Храня свой ум, с безумием сражаться,

Рискуя сгрызть с грехом и хлеб, и соль.

Аскеза и святое житие.

Неповторимо в людях бытие.

IV

Неповторимо в людях бытие.

Есть те, кому не впрок идут ошибки.

Бессмысленные слёзы и битьё —

Есть шишки, что на лбу краснеют шибко.

Слияние и битва Инь и Ян.

Назойливым желанием блаженства.

мЫ не умеем одолеть изъян

Единства слова, облика и жеста.

Горит пред образами тусклый свет,

Рассеивает дымный смрад кадила,

А те, кто верит в вездесущий бред,

Богам даруют плоть свою и силу.

Ликуйте иль рыдайте, человеки,

Исчезнет каждый без следа навеки.

V

Исчезнет каждый без следа навеки.

Намеренны страдания и боль.

Открытый взгляд, отрезанные веки.

Кружит над прахом пудровая моль.

И стряхивает свой налет мучнистый,

Вбивая воздух в вековую пыль,

Тревожась о намерениях чистых,

Отказываясь верить в божью быль.

Разбрасывая душ святые мощи,

Являя чудо жизни, тут и там.

Творить надгробий мраморные рощи,

А в сердце возводить безверья храм.

В реальной жизни, коли быть беде,

Его истлеет бренный прах в земле.

VI

Его истлеет бренный прах в земле.

Мозоль сухой души огнем пылает.

Убийственная жизнь в тугом ярме.

Напрасные молитвы с воском тают.

Ему бы всё забыть и повторить,

Животворящим осенив знаменьем.

Аггелов оберег, крылатым быть,

Любовь считая солнечным затменьем.

Ещё мгновенье и опять повтор.

Ярило жёлтым обручем сияет.

Святая вера, как карманный вор,

Лжет пастве, что для вечности спасает.

Отныне правда вскрылась, человеки,

Врезаясь в память и садясь на веки.

VII

Врезаясь в память и садясь на веки,

Её сосала медленная смерть.

Роскошных рук, отравленные плети,

Обильно орошали венок сеть.

Лизали щеки алые зарницы,

Ошеломляя красками стыда,

Менялись масок бесовские лица,

Неся в себе все признаки вреда.

нЫряли в теле огненные рыбки,

Йод прижигал презрение и злость.

В углу качалась маленькая зыбка,

Зубастая греха дремала плоть.

Однажды, ты забудешь о еде,

Рискуя стать подобным скорлупе.

VIII

Рискуя стать подобным скорлупе,

тЫ забываешь о природной силе.

Читаешь, то что будет, по руке,

И избегаешь мысли о могиле.

Твоя судьба всегда в твоих руках:

Прими её и сделай главный выбор.

Сметая с плеч рутины серый прах,

Оправдывая каждый вдох и выдох.

Возьми воды живой, что точит камень,

С собой туда, где мёртвое живёт.

Врачуй водой свои земные раны,

Очистив память от людских невзгод.

Родись, неся внутри и лёд и пламень,

Апостолом прозрачным, как пергамент.

IX

Апостолом, прозрачным как пергамент,

Доверчивой святою простотой,

Вершится кем-то созданный регламент,

Решится суд над грешною душой.

Есть те, кто подвергает остракизму,

Молящихся языческим богам.

мЁд сладостного сердцу нигилизма,

Небрежно рвущий веру по слогам.

Отбрасывая тень на ход столетий,

Слагая байки о святых делах,

Троится божий лик, в дыму соцветий,

Разбрасывая слов священных злак.

От тех семян родится божья рать,

Готовясь тайны свету рассказать.

X

Готовясь тайны свету рассказать,

Останется лишь вкус святой облатки,

Резных узоров шелковая гладь,

Ядрёные частушки и колядки.

Щедры подачки ласковых господ.

Испорчены обласканные слуги.

Холопов нищебродных слабый род,

Клянущих каждодневные потуги.

Однажды всё получится, поверь,

Сгорят в огне все похоти и страхи.

Тревоги не открыть в блаженство дверь.

Разнузданность казнить свою на плахе.

Отринуть грязь греха и молвить: «Амен»

Вещать, не размыкая губ, как камень.

XI

Вещать, не размыкая губ, как камень,

Лелеять мысль о вечном бытие.

Ему подвластны и вода и пламень.

Кто может так, как Он? Никто. Нигде.

Ужели после нас лишь серый пепел?

Щепоть летящей пыли над водой?

Её разносит перекатный ветер,

Её терзает раскалённый зной.

Останется ли что-нибудь живое,

Способное на небо вознестись,

Творящее призвание благое?

Религия — кровавой веры спесь.

Иное не дано нам распознать.

Его тверда способность пожирать.

XII

Его тверда способность пожирать,

Разносится болотный запах серы.

Един в своей борьбе епископат,

Толкающий на путь публичной веры.

Используя и копья, и щиты,

Черпающие из бездонной чаши.

Его чело изранили шипы,

Святые кости с каждым годом старше.

Копают, оскверняя чей-то прах,

Испытывают силу амулетов.

Йад сотворенья, словно древний Птах,

Хоругвями спасающий планету.

Одних богов давно порвали в клочья.

Реликвия — святые его мощи.

XIII

Реликвия — святые его мощи.

Агония, безвременная смерть.

Светил небесных огненные козни.

Предчувствие, что после будет свет.

Явление божественного чуда.

Традиция — глаголющий пророк.

тЫ заберёшь грех смертный, как простуду.

Едою запасаться нужно впрок.

Забавы ради, разжигать кострища,

Восторженно и глупо ликовать.

Ёрш очищает от нагара днище,

Замызганной души. Тавро. Печать.

Дрожа в незнанье, как в кромешной ночи,

рЫдая он молился: «Аве, Отче…»

XIV

рЫдая, он молился: «Аве, Отче…»

Дивясь на свет священных образов,

Конец ознакомительного фрагмента.