Сосуд для иномирцев

Ирина Романова (2021)

Немой протест? Кто услышит и поймёт? Как выжить в чужом мире, где тебя не слышат? Меня украли, чтобы сделать матерью для трёх Ниратов. Потом я буду не нужна… Выход один… Побег! Смогу ли я найти в этом мире любовь и поддержку? Авторская раса

ГЛАВА 5

Утром я проснулась поздно, сегодня меня спозаранку никто не беспокоил. Сладко потянулась, и выбежала искупаться в прохладном ручейке. Сегодня, после занятий с Лилой хочу перешить старое платье в халат. Его будет удобно надевать на себя по утрам. Хочется что-то быстро накинуть на себя, чтобы добежать до ручья и умыться.

После завтрака я села на полюбившееся мне бревно на берегу озера и, прикрыв глаза, позвала Эклитэ. Сила охотно появилась, обвивая меня. И я решилась попросить вылечить связки. Эклитэ охотно обмотала моё горло и полностью растворилась. На место одной ленты пришла другая, которая сообщила, что лечение будет долгое, так как болезнь слишком запущена.

Но это не важно, зато есть шанс, что я смогу позвать своего ребенка вслух по имени!

После сеанса лечения взялась за готовку ужина и шитье халата. Пока чугунок томился на печи, распорола платье, раскроила его и принялась шить. После халата, ткани осталось много, так что я оставила ее и, свернув, убрала. Может, позже сошью из этой ткани белье. Халат я кроила с запасом на будущий животик — сделала приличный запах спереди. Похоже, сегодня не управлюсь — слишком тонкая ткань, скользит под пальцами, неудобно работать. Со вздохом отложила халат до завтра и собралась ужинать.

Вдруг зазвенела стена. Я выглянула из домика и обнаружила за чертой вчерашнего незнакомца.

Пошла к стене, удивляясь про себя, что сегодня он припозднился.

— Простите Малисса, не смог прийти раньше. За то я не с пустыми руками, — улыбнулся мужчина.

Протянув руку, пропустила его на поляну. В руках незнакомец нес объемный сверток. Я пригласила его к своему скромному ужину, и мужчина отказываться не стал.

— Благодарю, было вкусно, — сказал он, когда закончил с едой. — У нас женщины мало готовят, в основном этим занимаются мужья. Я вчера немного осмотрелся тут, и вот, принес вам новое постельное белье и одеяло. Здесь ничего не менялось уже больше двадцати лет.

Я наклонила голову, в знак благодарности. Сегодня мужчина хоть и прикрывал лицо, но был уже без перчаток. Положила свою руку на его, всю в шрамах от ожогов, и обратилась к Эклитэ с просьбой полечить. Две ленты из трёх, обвили его кисть и почти сразу растаяли. На наших глазах жуткие шрамы посветлели, а рубцы моментально стали менее выраженными.

«При мне можете не надевать платок на лицо, — сказала ему, — я в прежней жизни работала с людьми, которые получали ожоги, меня не испугают ваши шрамы».

— Люди — это ваша раса? — сказал незнакомец, с неохотой снимая платок с лица и ловя мою реакцию. Я ответила: «Да» — и спокойно осмотрела его лицо. Ресниц и бровей ожидаемо не было, но шрамы оказались, как по мне, не столь ужасны, чтобы их прятать.

— Меня зовут Фарид, — внезапно сказал он дрогнувшим голосом.

Мне стало понятно, что даже среди мирных Ниратов, этот мужчина — изгой. Его считают уродом, поэтому он прячет даже легкие шрамы. Я погладила его ладонь, жалея, а он схватил мою руку и, поднеся к губам, поцеловал. Тут же смутился:

— Простите, что позволил себе это, у нас не принято прикасаться к женщинам без разрешения, но я не мог не поблагодарить вас! Доброго Хаара*! — и буквально выскочил из домика, подхватив приготовленные мною у порога пустые корзинки.

А я взяла оброненный им платок и сжала в ладони.

Вечером, укладываясь спать, почесала засыпающую Лилу и засунула платок под подушку из трав, одетую в новую наволочку. Сегодня я спала на новом, мягком постельном белье, которое испускало приятный легкий аромат трав.

Фарид

Мечтал ли я встретить женщину, которая меня примет таким, какой я есть? Да, много раз да! И пусть я понимаю, что девушка меня просто жалеет, но и жалости к себе я прежде не видел… Даже сестра, родная кровь, относилась к моему уродству спокойно, запрещала лишь появляться у нее без платка. Я уже почти смирился с тем, что у меня не будет семьи. Никакой…

Вышло так, что мой триумвират погиб в бою, а я тогда, непонятно зачем, выжил. Хотя, может предки заранее знали, что придет та, которая сможет вылечить меня? Без триумвирата — не слыша их, не ощущая их эмоции — я чувствовал себя ущербным. Но даже будучи здоровым, я не смог бы иметь детей. Только втроем получится зачать ребенка.

Так, может, новая Малисса — и есть мой шанс стать частью семьи? Я могу быть хотя бы другом для юной девушки и отцом ее ребенку. Но, захочет ли она довериться мне, после того, что с ней сделали те чистокровки? Буду пытаться, упорства мне не занимать. К тому же, мое хобби — это выпечка, а все женщины сладкоежки. Решено, буду каждое утро вставать с восходом Сайрин* и печь пироги, а после этого идти на лечение. Да и мяса надо не забыть с собой захватить, ведь Малиссе надо хорошо питаться, она ждет малыша.

***

Хаар — ночное светило — он.

Сайрин — дневное светило — она.

***

Первым делом, проснувшись утром, занялась практикой с Эклитэ — лечила голосовые связки. Завтрак пока отложила, поем позже. Вместо него сразу села за шитье. Едва я приступила, как завибрировала стена, привычно предупреждая о вторжении.

Оставив шитье, заглянула за дерево. Фарид, сегодня без платка на лице. В руках очередное лукошко. Я пропустила его и махнула рукой, приглашая в дом. Еще не переступив порог, Фарид сунул лукошко мне в руки, а сам пошёл ставить чайник.

— Вы завтракали? Нет? Тогда я вовремя, — улыбнулся он.

Я вытащила из корзинки вкусно пахнущую выпечку и вдохнула приятный аромат. До чего же вкусно! Не удержавшись, я вцепилась зубами в румяный бок булочки, не дожидаясь чая.

— Рад, что вам понравилось, — сказал мужчина. Я подняла взгляд и заметила, что он улыбается. Как может, учитывая, что губы покрытыми рубцами. Спокойно накрыла его руку своей, запуская Эклитэ для лечения. Сегодня я легко отдала на это две ленты. Они впитались, и, видимо, почувствовав моё желание, преобразили лицо Фарида. Вместо шрамов остались только белые полосы, на глазах появились ресницы, а над ними — две широких брови.

«Вот теперь намного лучше, — сообщила ему, уминая последний пирог, — лечение идёт хорошо».

Кажется, я всё же объелась.

— Спасибо, — он снова поймал мою руку и поцеловал, а я неожиданно покраснела от такой вроде пустяковой ласки.

Дни потекли, словно ручеек за моим домом. Мой день был строго разделен на учебу, лечение и заготовки на зиму. Да, оказалось, что в этом мире уже конец лета, и скоро придут холода. Благо, они недолгие. Узнав новости о порах года, я стала носить в дом хворост не только на сегодняшний день, нужно было сделать запас на будущее. С пузом то особо не находишься. Однажды за этим занятием меня и застал Фарид.

— Ты зачем? Тебе нельзя же, — сразу высказался он. — На зиму Малиссу обычно принимали в дом в городе. Да и сейчас, только сообщи, что пора — все будут предлагать выбрать именно их дом.

Фарид давно перешёл на ты, наши отношения были странными. Он вроде как взялся меня опекать, а я и не была против, привыкнув, что он постоянно рядом. Можно сказать, я доверила ему себя и моего неродившегося ребенка. Об отцах младенца я старалась вообще не вспоминать. Фарид рассказал о том, что все Нираты живут в триумвирате, практически с рождения зная, кто в нём будет. С юношества мужчины распределяют роли, выбирая, кто будет главенствующим Альфой, кто станет Бетой, а кто — опекаемым всеми, младшим.

«Кем был ты?» — однажды спросила я.

— Бетой, — с горечью ещё не забытой потери, произнес он.

«Значит, я твой младший, — сказала я, пытаясь, как могла, поддержать его, — а потом будет ещё и третий, когда родится малыш. Мы тоже станем триумвиратом!»

Фарид посмотрел на меня странным взглядом, и кивнул.

Месяц пролетел незаметно, проходя в заготовках и лечении Ниратов из города, поток которых и не думал уменьшаться.

Наши отношения с Фаридом развивались, но скорей в сторону дружбы. По крайней мере, я так считала. Со временем понимала, что нуждалась в нем все больше и больше. Теперь я стала бояться остаться одна, ждала его, всегда с волнением заранее чувствуя, что он уже идёт ко мне.

Фарид

Она называла себя странным именем Лина, по буквам нарисовав на листе, я долго привыкал к нему, все, порываясь назвать ее Малиссой. Наше общение быстро переросло в доверие: она научилась доверять мне себя, а я научился чувствовать ее волнение, когда задерживался в городе, словно Лина — одна из моего триумвирата.

Но, к сожалению, я не видел в ее глазах влечения ко мне, как к мужчине, хотя лечение уже было почти закончено. Я не знал, как ей сказать о своих чувствах, потому закрылся в душе, боялся напугать. Ведь у нас принято, чтобы первый шаг делала женщина. Она должна дать мужчине разрешение на ухаживание.

****

Солнце сменилось дождями, и однажды утром Фарид пришел не один.

— Тебе нужно собраться и переехать в более теплое жилище, — сказал он. — Одна из женщин, готова принять тебя у себя дома на всю зиму.

Услышав эти слова и посмотрев на женщину, отрицательно мотнула головой и, закутавшись в теплую шаль, ушла в домик, поближе к очагу.

— Прости, но уже пора, — он зашёл следом за мной, — холода с каждым днём всё сильнее.

— К тебе можно? — прошептала я, изо всех сил напрягая связки. Совсем недавно я пошла на поправку и начала говорить, но пока мало, односложно и шепотом.

— Можно, но только если ты разрешишь мне ухаживать за тобой, иначе это будет нарушение закона, — ответил Фарид.

— Я должна дать его? — испуганно замерла. А готова ли я на это?! Да и зачем я ему, беременная чужим ребенком. Не заметила, как начала передавать ему свои мысли, через руку, которую схватила в панике.

— Ты не можешь не нравиться, — тепло улыбнулся Фарид. — Ты очень красивая, а твой ребенок — это чудо, данное мне за потерю триумвирата. Я ведь не полноценен…

Он поднял на меня глаза с оттенком грусти:

— Вопрос в другом: нужен ли я тебе такой? Ведь ты можешь выбрать лучших из свободных.

— Никто, только ты! — поспешила уверить я. И внезапно испугалась, что он оставит меня, и я опять останусь одна.

— Ты должна сказать при свидетелях, что даёшь мне дозволение ухаживать за тобой.

— Скажу, — кивнула, поднимаясь, и повела его на улицу к стоящей там женщине.

— Разрешаю ухаживать, — сказала из последних сил, совсем теряя голос. Столько говорить с непривычки тяжело.

— Это хорошо, — неожиданно спокойно отреагировала женщина. — Нельзя столь юной девушке жить одной. Я рада за вас, Фарид! — она поклонилась и ушла прочь.