Директива 22

Ирина Ростова, 2020

Что скрывает благочестивая организация? Как заглянуть внутрь того, что не просвечивается даже на сканере? Как владеть телепатией и не сойти с ума, или все-таки сойти? Как не начать межгалактическую конфронтацию и сохранить статус-кво? Все совсем не то, чем кажется на первый взгляд. Берите кофе и вместе с главным героем погружайтесь в расследование дела под грифом «Угроза национальной безопасности», иначе говоря – под директивой 22. Содержит нецензурную брань.

Глава 2. Believe / don’t believe

Если миру и вселенной есть за что сказать «спасибо» человеческой расе, несмотря на ее проблемы, драмы и нерациональный подход ко всему на свете, так это за кофе. Этим напитком родом со своей материнской планеты они одновременно пошатнули гормональный фон пары неблагонадежных рас и создали своего рода клуб причастных и утреннюю зомбиобразную очередь на кофепой во многочисленных процветающих кофейнях. Получение дозы кофеина местами похоже на обмен тайными знаками. Например, сейчас, по прошествии нескольких месяцев завсегдатайства, «наш» бариста, замечая меня, просто молча мне кивает и начинает варить кофе — на троих. Он никогда не спрашивает, какой именно вариант приготовления я изволю, или какой сироп мне добавлять, потому что уже давно выучил, что я никогда не могу выбрать и прошу сделать на его вкус. Так что счет для меня всегда выходит неожиданным, как и вкус напитка. Это своего рода лотерея, но, надо отметить, беспроигрышная.

Я терпеливо жду, пока он рисует на бумажных стаканах цифры вместо имен: ноль, один и два. Я привык думать, что я — это ноль, точка отсчета. Стакан один достается Кину, два — Дип, но они иногда меняются ими, точно так же молча и не обсуждая вслух, как и все остальное, что происходит в этом кофейном заговоре.

Я оплачиваю счет, киваю своему расовому врагу, он кивает мне, и я отправляюсь трудиться дальше.

— Ну и как, мир не рухнул, пока я спал? А то я не успел проснуться и оценить, пока ехал, — говорю я. Дип молча протянула руку за кофе и даже не попыталась сходу ерничать, из чего я делаю вид, что все складывается не очень. Кина нигде не видно, что тоже навевает скверные предчувствия.

— Рухнул, рухнул, — сказала она, отпив немного кофе и от этого немного же подобрев лицом. — Вот, Кина позвали подпирать, чтоб дальше не попадало все.

— Интересно, что там в мире можно подпереть Кином, — я ставлю локти на стол и кладу подбородок на сплетенные пальцы рук. — И еще интересней — что он оставил нам в наследство, уходя в закат спасать мир.

— Колбейн вызвал всех на ковер и дрюкает, — пожала плечами Дип. — Как будто впервой. Массовая хакерская атака, атататата, просмотрели, атататата, галактеко в опасносте, атататата, а особенно жирные счета жирных жадных людей, столпов экономики Альянса. Немедленно поймать, расследовать, не пущать.

— А, в этом ключе, — тут же скучнею я. — А нормальные новости какие-нибудь есть?

— Вот только что прислали информацию из твоего любимого посольства о нашем любимом фонде. Счета им блоканули вовремя, деньги никуда не ушли. С нами связалась оперативная группа Созвездия, созданная для расследования всей этой ситуации, ну и, естественно, обращение записали и запустили, о том, что они все такие белые и пушистые и нам помогают расследовать.

— Ты смотрела, чем там этот фонд занят на наших скорбных землях? Кого благотворят? И копала про владельцев что-то?

— Да, и я связалась с их операционным директором. Я думаю, трогать владельцев без Кина не стоит, но, может, нам съездить в этот фонд самим? Там сейчас инспекция нашей финансовой команды, все, как ты любишь — бардак, истерики, лекарства от нервов, кровь и мозги по стенкам.

— Думаю, это подходящая атмосфера для разговора по душам. Даже лучше камеры для допросов, — соглашаюсь я.

Мы оставили Кину его уже безнадежно холодный кофе и провокационную записку о том, что убыли искать счастья без него, и на флаере Управления отправились в недалекий на этот раз путь.

— Кин велел мне написать про вас с ним песню, — не забываю сообщить я Дип по дороге. — А поскольку ходят слухи, что это он — босс, а я всего лишь внештатный консультант, то я, наверное, послушаюсь.

Дип посмотрела на меня критично и недоверчиво, потом покрутила пальцем у виска в универсальном жесте «ку-ку».

— Что ты там рассказывал про своих безумных родственников? Может, проверяться пора?

— Да нет же, Кин в самом деле велел. Вернее, он предложил френд-фикшен, но я в этом не силен. Очень трудно держать персонажей в характере. Разве что, ты мне поможешь?

— Нет уж, пиши свою песню, — отмахнулась от меня девушка и переслала ссылку на один из общих файлов, чтобы перевести тему. Напрасно, я все равно не отстану — просто вернусь к вопросу позже. — Вот, глянь, это отчеты по фонду. В целом все выглядит так, что они здесь ничего не делают, кроме как собирают деньги. То есть, никакой благотворительной или иной деятельности по отношению к гражданам Альянса они не ведут. Только, как это, повышение социальной осведомленности?..

— Пропаганда, — перевожу я. — И выклянчивание. То есть, они нам тут и не нужны. Это им нужно быть тут, потому что они собирают на пропитание и домики для бездомных… мышат?

— Детей науки.

— Звучит чудесно. И как, много собирают?

— Очень прилично, — Дип выделила для меня в файле некоторые строки, и я мысленно соглашаюсь с весомостью названных цифр. Конечно, это не пять долбанных миллиардов, но и не жалкие копейки.

— Приятно осознавать, что у нас в Альянсе такие богатые и заботливые люди живут, — заключаю я. — О чужих детях науки готовы заботиться, обеспечивать им там, что именно, кстати?

— Судя по присланным данным, в основном, речь идет об образовании и социальной адаптации наиболее перспективных и одаренных детей Созвездия. Особенно сирот или жителей бедных планет.

— В Альянсе своих бедных планет навалом, — морщу нос я. — А в Созвездии с самого начала всегда было совершенно бесплатное образование, потому что у Тира на этом пунктик.

— Про Тира тебе виднее, конечно, но тут в переводе так сказано.

Я морщу нос сильнее и открываю учредительные документы, которые оформлены на весторне, как и в Альянсе, и дополнительные файлы отчетности, которые на весторн переведены торопливо и кое-как, и даже без приложенного нотариального заверения. Оригинал на квилли, правда, приложен, но квилли знает не так много людей. Это все поднимает мой уровень подозрительности куда-то за облака и до Тир-Нан-Ога.

— Они реально зарегистрированы на Квилай? — уточняю я, просматривая учредительные документы.

— Да.

— И это при том, что один из них сидхе, второй человек, а третий маворс?

— Ну, а что удивительного? Выбрали нейтральную планету.

— Супербедную нейтральную планету на отшибе Созвездия. Зато головной офис у них на Аваллоне, в столице. Как по мне, так прямо и воняет крысой.

— Иль, дорогой, успокойся уже. Кин рассказал, как ты вчера привязался к «Фаради» на ровном месте. Не стоит придумывать лишних сущностей: может, там на этой Квилай просто налоговый режим особый, или еще что такое.

— По-моему, просто воняет крысой, и все тут, — упираюсь я, продолжая ворошить файлы.

— Если тебе всюду воняет крысой, — наставительно сказала Дип. — То проверь, не от тебя ли это.

Я поднимаю на нее укоризненный взгляд, но она сделала такое невинное лицо, что любой наезд выглядел бы просто избиением младенцев, так что я затыкаюсь.

Дип, однако, оказалась права в одном: в офисе Фонда такой бардак, что я чувствую себя в своей стихии. Прямо как на поле боя, к которому я привычен куда больше, чем к офисам, кофейным очередям и прочим милым пустячкам мирной жизни. Отец вообще неоднократно говорил, что мой главный талант — это умение действовать в условиях абсолютного хаоса, упорядочивая его себе во благо, а мать всегда в таких случаях добавляла, что это от того, что родится я изволил аккурат во время захватнической операции.

Что ни говори, у меня совершенно чокнутая семейка.

Просторный офис фонда в самом деле похож на зону боевых действий. Туда и сюда по большой светлой зале между рядами столов снуют деловитые люди в форме Министерства, с коробками, с блоками памяти, с целыми терминалами. Такие же серьезные парни нависают над каждым гражданским, тыкая пальцами в их мониторы и что-то выспрашивая.

— Многовато народу для организации, которая занималась только повышением социальной осведомленности, — комментирую я, пытаясь пролавировать в лабиринте столов так, чтобы ничего и никого не снести.

— Я разрешаю тебе откусить голову их операционному директору, если тебя это успокоит, — пообещала Дип, устремляясь вперед меня к мужчине с капитанскими знаками отличия, который явно тут заправлял разграблением. Рядом с ним на терминале явно была включена межпространственная связь, потому что на экране виднелся совершенно чужой и чуждый офис и мужчина-сидхе в знакомой мне форме Созвездия.

— Офицер Дипика Раук, Управление Быстрых Решений, я предупреждала о своем визите, — отрапортовала она. — Могу я переговорить с операционным директором фонда, пока вы здесь ведете анализ деятельности?

Это явный сарказм — если бы врачи так анализы проводили, это было бы что-то вроде изнасилования. Но капитан то ли не заметил, то ли не захотел заметить — только запросил разрешение на беседу у своего коллеги на экране и кивнул Дип на единственную закрытую часть залы, отделенную стеклянными перегородками.

Операционный директор, сутулый сидхе чуть постарше меня, при нашем появлении виновато вынул изо рта палец, с которого до того откусывал ноготь.

— Господин Мевз-ло-Джахеррам? — уточнила на всякий случай Дипика. — Мы из Управления Быстрых Решений, нам надо побеседовать с вами.

Мевз мимо нее бросил на меня полный надежды взгляд и поздоровался на сайедхе.

Я ехидно отвечаю ему тем же, но тут же добавляю:

— Только, простите, я не знаю ваш язык. Я альвар.

Впрочем, в альварском языке я тоже не мастер, но ему об этом знать не полагается.

Он несколько сник и перевел взгляд на свой стол. Мне даже его немного жаль, при всей моей подозрительности к деятельности фонда, сам этот парень скорей кажется мне злосчастной жертвой обстоятельств. Хотя, внешность бывает обманчива.

— Итак, ло-Джахеррам, — гладко и правильно выговорила его фамильное имя Дип, усаживаясь напротив него. Я пока не вмешиваюсь — кажется, Дип нервировала нашего печального директора куда сильнее, чем я. Да и не удивительно — он какой-то задрипанный для сидхе, а Дип — в самом деле, очень красивая девушка. Вероятно, ему с такими редко доводилось общаться.

Впрочем, если подумать, таких красоток, как Дип, и я сам видел маловато.

— Расскажите нам, пожалуйста, о Вашей работе в Фонде.

Я смотрю мимо него рассеянным взглядом, изучая выставку дипломов на стене. Вот что должно руководить человеком, чтобы вывесить в своем кабинете абсолютно все свои бумажки, начиная от похвальной грамоты за школьную успеваемость? По всей видимости, он человек, который работает за идею, похвалу и одобрение, а не за деньги. И как же такой отличник попал, как кур в ощип? Или злополучный фонд в самом деле всего лишь способ вывести деньги и такая же жертва, как и банки?

— Я руковожу деятельностью Фонда в Альянсе три года, — начал он, немного нервничая, но буквально через пару фраз его речь поменялась, становясь гладкой и плавной, словно переключился тумблер публичных выступлений. — Я сменил на посту госпожу Горун, которая раньше занималась этим сама. Однако, в Альянсе все еще есть предубеждение против маворсов, поэтому остальные руководители сочли возможным взять на работу на это место уроженца Альянса.

— Так Вы — не гражданин Созвездия, ло-Джахеррам?

— Нет, госпожа ээээ…

— Раук.

— Госпожа Раук. Я родился и вырос в Альянсе, но я дальний родственник ло-Лланнренна, и меня, вроде как, рекомендовали на это место. Я неплохо справляюсь! У нас хорошие результаты. Мы собрали только в этом месяце больше трехсот тысяч кредитов благодаря качественной социальной рекламе и проводимым акциям. Мы сотрудничаем с сетью семейных магазинов «Горран» и с целой плеядой школ, что позволяет нам эффективно находить целевую аудиторию для воздействия. В Альянсе живут прекрасные, неравнодушные люди, им просто надо иногда напомнить об этом.

Он явно сел на своего конька, а мне резко поскучнело. Я поискал среди дипломов нужные и в самом деле нашел нужные бумажки об окончании университета по направлению общественных отношений и нескольких дополнительных курсов в этом направлении. А вот про бухгалтерию и финансы — ничего.

— Ло-Джахеррам, — перебиваю его я. — Кто у вас отвечает за финансы? Не говорите, что вы — вы не отличите дебет от кредита, даже если они разденутся и напишут это на себе боди-артом.

Он сбился на полуслове и растерянно посмотрел на меня, потом потянулся к терминалу, но тот, конечно, был уже опечатан.

— Эндер Сорель, — назвал он имя и с оттенком отчаяния махнул рукой в сторону остального офиса, подвергаемого разгромлению. — Он сейчас там.

И его там едят, — хотелось закончить фразу мне.

— Приведите его, пожалуйста, сюда, а сами сходите кофе, что ли, попейте, — прошу я его с ощутимым нажимом. — Будьте так любезны.

Вероятно, я говорю и выгляжу достаточно убедительно — или достаточно безумно — чтобы он закрыл рот и послушался.

— Ты в курсе, что я вела допрос? — на всякий случай уточнила Дип, словно я мог бы пропустить мимо глаз такой вопиющий факт.

— Ага, — тем не менее, отвечаю я. — Но он точно не наш парень, только зря время на него тратить. Он пиарщик, может, немного маркетолог, и может тебе чудесно рассказать, как выжать денег из людей сравнительно честными способами, а вот про кражи и криминал — это не к нему.

— И я должна просто тебе на слово поверить.

— Ну, так все делают, — хмыкаю я. Дверь приоткрылась, в нее зашел новый персонаж. И я почти уверен, что это наш клиент.

Он выглядел уверенным и спокойным, но где-то далеко под фасадом бурлил даже не страх, нет. Скорее, желание показать всем, какой он крутой. Такие обычно заходят в реализации этой страсти слишком далеко.

— Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной, господа?

— Присаживайтесь, господин Сорель, — нахмурилась Дип. — У моего коллеги есть к Вам несколько вопросов.

О, даже так?

Хотя это, в самом деле, я попросил вызвать сюда Сореля.

— Господин Сорель, подскажите, пожалуйста, — начинаю я, устраивая целый спектакль из разглядывания его запонок. — Вы отслеживаете все поступления на счет фонда из Альянса, верно?

— А также оформляю документы для тех, кто хочет сделать пожертвование, и не знает, как, и занимаюсь оформлением всех электронных способов сбора денег, визирую счета на оплату, — с готовностью перечислил он.

— В общем, вся финансовая часть на ваших плечах, — с деланным сочувствием качаю головой я. — Скажите мне, пожалуйста, Вы видели поступление на счет Фонда всей этой легендарной суммы? Я понимаю, что она пришла в разбивку, но вы не могли не увидеть, что объем поступлений колоссальный, и никак не бьется с вашими обычными объемами.

— Видел. Но мы не так давно запустили новую вирусную рекламу, и на нее хорошо отзывались люди. Мы с Мевзом даже не так давно писали отчет для головного офиса о росте эффективности благодаря этому подходу. Я подумал, что, может быть, нас настиг настолько… крупный успех. История, в конце концов, знает такие случаи.

Тут он, конечно, прав — знает. Некоторые сборы денег на помощь или на производство какого-то товара оказываются экспоненциально более успешными, чем предполагалось, а вот предугадать, что вот так может «выстрелить» — практически нельзя.

Однако, господин Сорель чем-то взволнован. Не очень сильно, не критично, но взволнован.

— Действительно, такое могло случиться. Вы проверяете, откуда поступают средства?

— Конечно, мы фиксируем отправителя. Это нужно для финансовой отчетности, и это все есть в бумагах. Но вы, наверняка, уже со всем этим ознакомились.

— Что Вы сделали, когда обнаружили такое количество поступлений? Когда, кстати, это произошло?

— Вчера в начале рабочего дня. Я, конечно же, сообщил об этом Мевзу, и мы успели порадоваться успеху компании. Как вы понимаете, потом мы были крайне разочарованы.

Он не радовался. И не разочаровывался. Он был в недоумении, и в недоумении он до сих пор. О чем бы тут ни была речь, каким бы скользким типом он мне не казался, он совершенно не ожидал этих денег, и понятия не имел, откуда они на него свалились. И я понятия не имею. Он, скорее всего, ни при чем, но любопытство заставляет меня немного вскопать тут пашню еще.

— Говорите, ваша вирусная реклама незадолго до того принесла достаточно много средств?

— Да. Порядка двухсот тысяч за две недели. Это серьезный успех.

— Я могу получить образцы вашей… вирусной рекламы и медиа-план? — прошу я. — Мы думаем о запуске информационных роликов о нашем Управлении, и я хотел бы ознакомиться с действительно удачными примерами социальной рекламы.

Он никак не проявил этого внешне, но я чувствую за ровным фасадом короткую, яркую нервную вспышку.

— Конечно. Куда могу Вам переслать материалы?

Дип протянула ему визитку Управления.

— Последний вопрос, господин Сорель. Когда вы сообщили в головной офис об аномально большом денежном потоке?

— Мы не успели, — сдержанно ответил бухгалтер. — Пока мы обсуждали ситуацию, от Службы Безопасности Созвездия пришла информация о срочной блокировке всех счетов и приостановке операций. Я могу идти?

— Если у моей коллеги нет вопросов, — вежливо киваю я.

— О, нет, нет, — отмахнулась Дип. — Мне все кристально ясно.

— Не забудьте, только, пожалуйста, о моей просьбе, — еще раз напоминаю я. — Наш шеф достаточно тщеславен, ему нужен успех, а ваша история меня заинтересовала. Если я не получу от вас материалы, мне придется, не приведи Великая Алхимия, снимать копии ваших документов в финансовом управлении.

Я почти добиваюсь от него внешней реакции, но он все-таки умудрился удержать себя в руках, хоть я и почти физически чувствую, что здесь что-то нечисто.

— Тщеславен? Иль, в самом деле, — покачала головой Дип, когда мы покинули Фонд. — Зачем тебе сдались эти видео? Опять твои крысиные духи нюх отбили?

Я поднимаю руку и демонстративно принюхиваюсь к своему плечу, но, конечно, пахнет не крысой, а привычной смесью одеколона, чистого полотна, корицы и шоколада.

— Это были его крысиные духи, — деланно высокомерно отвечаю я.

— А если серьезно?

— А если серьезно, я думаю, что ни директор, ни бухгалтер не причастны к краже. Это не снимает подозрений с головного офиса, но эти? Они ни при чем.

— А в чем же крыса?

— А вот это только предстоит выяснить. А я еще предыдущую не загнал в клетку, — вспомнив про банк «Фаради», я быстро проверяю комм на предмет ответов на свои вчерашние запросы, но там пока тихо, и это меня не слишком радует.

— Ты считаешь, что они не причастны, только потому, что не побежали срочно докладывать о деньгах в свой центр?

— Ага, — киваю я. — Но ты проверь их звонки и все такое. Запроси у Созвездия, если надо. Я даже готов послу позвонить, если просто так не дадут.

— Хорошо, — Дип сделала пометку у себя в комме. — Знаешь, я думаю, и головной офис не причастен. Когда у нас было раннее утро, у них была ночь, но вот когда ты был у посла — уже утро, и кто-то мог вполне заметить эти деньги. Тем более, если бы их ждали, их бы караулили, и сразу вывели бы. А так получается, что никто не просек, и счета успели заблокировать до того, как они очнулись. То есть, для них этот золотой дождь был неожиданностью.

— Я думаю, это похоже на правду, — вздыхаю я. — Хотя они так подозрительно выглядят и так подозрительно существуют, просто идеальные преступники! И с владельцами фонда я все равно хочу поговорить.

«Где вы там шляетесь?» — судя по тому, как подпрыгнула на месте Дип, гневное и несправедливое сообщение шефа настигло нас одновременно.

Я хмыкаю вслух, и сообщением же отвечаю: «ездили ловить крыс но нашли только крысиную приманку».

«Вообще-то мы пытаемся раскрыть конкретное дело, а не поймать всех крыс Альянса».

«но крыс то попутно можно».

«Жду в Управлении».

— Тебе тоже влетело? — уточнила Дип, поднимая от комма грустноватые глаза.

— Ага. Я так понимаю, это «передай другому». Колбейн совершил заезд чайка-менеджмента, и его хорошенько обосранные подчиненные побежали распространять эту благую весть дальше.

— Чайка-менеджмент?

— Прилетел, наорал, обосрал и улетел.

— А, — хихикнула Дип. — Похоже. Ну, или там без нас кто-то прорыв совершил.

— Об этом нам Кин уже десять раз сказал бы и носом потыкал, — не соглашаюсь я. — Так что думаю, просто никаких продвижек нет.

Я оказываюсь, конечно, почти прав.

По приезду вместо того, чтобы огорошить нас почти раскрытым мощным умственным усилием делом, Кин принялся долго и нудно выспрашивать нас о поездке, и по сто раз уточняя все детали, особенно те, которых нет.

— И зачем тебе сдались эти видеозаписи?

— Хочу кое-что проверить, — пожимаю плечами я.

— Это ничем не поможет в расследовании кражи.

— Но это может дать зацепку в другом деле.

— Каком еще другом деле, если мы сейчас ведем одно? Всего одно? Или у вас, альваров, особая система счета? — он укоризненно тыкает в мой пустой стакан с цифрой ноль, который с утра стоит на столе Дип.

Я невозмутимо выбрасываю стакан в помойку, но по аналогии систем исчисления тут же думаю про нашего загадочного хакера.

— Там что-то выяснили про взлом или про схему переводов?

— Не очень много. Но зато пару «прачечных» накрыли — часть проводок было через счета финансовых организаций, которые не выдержали даже достаточно поверхностной проверки.

— Еще не разобрались, как он добрался до стольких банков одновременно?

— Предполагают, что сломал каким-то образом защиту Центрального финансового узла.

— Это почти нереально.

— Но оттуда было очень легко подключиться ко всем этим банкам. Они все входят в резервную систему и хостят бек-ап сервера межбанковской системы обмена данными. И, конечно, их защита к проникновениям в их сеть из центра минимальна. Проверяют только протоколы доступа, но не сами данные.

— Просто никто никогда не думал, что кто-то сможет взять и взломать Центральный узел.

— Там, конечно, сейчас ад. Все ищут этот вирус, или бекдор, или шпионскую программу, что бы это там ни было.

Я тру шрам на щеке и думаю, что трудно искать черную кошку в темной комнате… особенно если ее там нет. Центральный узел был очевидной идеей, но что, если дырка не там?

— Что-то еще проверяют так массивно?

— Например?

— Например, Центральный узел был сам только звеном в сети, и там уже все вычищено, а червяк сидит где-то еще. В Министерстве Финансов например, или у кого там еще есть относительно прямые доступы? Хоть какие-то доступы? Небось, какой-нибудь особо хитрожопый админ сделал себе выделенный проброс до терминала в собственном сортире, и с домашнего компа с порнухой подцепил туда вирус, когда «удаленно администрировал» это безобразие.

— Ты параноик и плохо думаешь о людях.

— По-моему, недостаточно параноик, — не соглашаюсь я. — И думаю о людях куда лучше, чем они того заслуживают. Сколько раз у нас весь архив летел к чертям, потому что кто-то открыл письмо с вирусом? А? Продолжалось же до тех пор, пока всю архитектуру сервера не сменили начисто и не наставили фаерволов на каждом шагу.

— Давайте зайдем с другой стороны, — примирительно подняла руки Дип. — Кто вообще мог такое сделать? Наверняка не просто любой паренек, возомнивший себя, как говорит Иль, кулхацкером. Для такой операции надо обладать какими-то реально крутыми навыками.

— И еще более крутой наглостью, — добавляю я. — Можно попробовать поднять информаторов полиции и пошерстить на предмет того, что, может, кто-то хвастал такой мощной победой, или участием, или что-то такое. Или просто про кого-то ходят слухи, что он так крут, что может взломать даже сервера Правительства.

— Да, — согласилась Дип. — Я свяжусь с ребятами из полиции, которые нам в прошлый раз помогали.

— У нас еще есть счета людей, через которых была осуществлена часть переводов. Как тот в банке «Фаради», — сверяясь со своими записями, сказал Кин.

— Ах, да, — спохватываюсь я. — Владельца прозвонили?

— Одноразовый номер, еще вчера проверила, — Дип повернулась к своему терминалу и прислала нам с Кином ссылку на очередной документ. — Зарегистрирован на те же учетные данные, что и счет, но это виртуальная карта связи, и владелец подтвержден дистанционно, по чипу ИД. А вот сам чип ИД…

— Дай угадаю. Клонированный.

— Точно, — подтвердила Дип. — Ну, у нас как будто бы должен был бы быть голос этого чувака на записи, поскольку ему звонили и он поднял трубку. Вот только голос синтезированный, и отвечал на вопросы очень хороший чат-бот. Я не поленилась — проверила другие потенциальные номера и ИД с счетов людей, по которым точно были проводки по этому делу. И вот все ИД либо клонированные, либо сгенерированные, номера все виртуальные, все отключены со вчерашнего дня, но я более, чем уверена, что там мы бы тоже мило поговорили с шикарными чат-ботами.

— А ты отслеживала сами клоны чипов, или комм-карты?

— Они отвечают из распределенной облачной сети на Тайрене.

— Ну, — заключаю я. — Это сужает район поисков, правда? По крайней мере, наш загадочный мастер-хацкер скорее всего, где-то рядом с нами, а не сидит где-нибудь под сиреневым небом Алихорна, потягивая коктейль под звуки прибоя.

— Оптимист, — фыркнул Кин. — Он может и там. А все автоматизированные штуки — тут. Разве не для этого они придуманы?

— По межпространству было бы трудно следить за срабатыванием всех элементов, — не соглашаюсь я. — Я думаю, он тут. Или, хотя бы, был тут на момент кражи. В любом случае, надо попробовать найти этого наглеца. Может, кто-то что-то слышал, все-таки. Я, конечно, могу представить, что он так крут, что провернул это все в одиночку, но шансы, что у него были какие-то помощники или контакты, все-таки есть.

— Ах, да, кстати, — Кин вскинулся, словно его озарила некая светлая идея. — Дип, проверь, пожалуйста, когда были созданы эти счета на левые данные. Тот бухгалтер в «Фаради» сказал, что счет был не самый свежий, но не использовался все это время.

Дип нахмурилась, повернулась к экрану и мы почтительно замолчали, пока она колупалась в цифрах, запрашивая какую-то несчастную, задерганную жертву из финансового управления на каждом шагу.

— Такая важная, — шепотом комментирую я.

— Да. Деловая, — так же тихо согласился со мной Кинслеер, украдкой улыбаясь. Я записываю эту улыбочку на счет своих гипотез.

— Что там Кольбейн? Он же дрюкал вас всех с утра пораньше?

— Еще как, — Кин даже сморщил нос. — Невзирая на чины, заслуги и звания. Директива 22! Надо бороться, надо препятствовать, угроза безопасности у нас под носом. Мы, сам понимаешь, виноваты, что, допустили такое безобразие под носом, и даже парочка накрытых «прачечных» его не порадовала. Он объявил само их существование признаком того, что мы ни хрена не делаем.

— О, конечно. Как насчет налоговой, чье это дело, вообще-то, — буркаю я. Впрочем, Колбейна я понимаю. Это его дело — брызгать слюной и орать, когда что-то идет не так, иначе кто-нибудь наверху подумает, что это он не справляется. — Он хоть что-то дельное сказал?

— Что за всем этим дерьмом пристально наблюдает Совет, так что нам предлагается расковырять это дело побыстрее.

— Значит, Созвездие не будет ерепениться и вернет деньги, — делаю вывод я.

— Потому что испугаются?

— Именно. Сейчас издадут специальный какой-нибудь приказ по этому поводу, и вернут все бабки.

— Ты так уверен?

— Готов поспорить. Хочешь поспорить, Кин?

— Только с тобой, — хмыкнул он. — Я так и не пойму, ты можешь или не можешь меня считывать?

— Только когда ты сильно фонишь наружу, — пожимаю плечами я. — Я могу, скорее всего, сломать твои щиты, но они вполне хороши. Кто их ставил? Кольбейн?

— Нет, другой парень, — отмахнулся Кин. — Старик тогда не мог.

Подозреваю, что не мог потому, что еще не родился — но Кин тщательно следил за своими словами, а я не налегаю, потому что это совсем не та тайна, которая меня на самом деле интересует.

— У тебя есть плазменная пушка?

— Причем тут это?

— Ну, будь снисходителен. Есть?

— Есть. Не табельное оружие, конечно. Думаешь, потребуется?

— Нет, — удовлетворенно отвечаю я, и образ малыша-Кина с плазменным оружием обретает больше веса и правдоподобия.

— Это все подстава, — прервала наш тет-а-тет Дип, кидая на стол стилос.

— Счета-проводки ведут к нам, и мы немедленно должны арестовать друг друга? — с юмором предполагаю я.

— Не настолько. Но у них явно левые даты создания, потому что мы проверили по «Фаради», и, в общем, там дата пять лет назад, но в бекапе годичной давности этого счета нет. Не мудрено, что ваш этот Дональдс его не помнил.

— Кстати, сколько там, все-таки счетов? — уточняю я, пока речь зашла об этом.

— Сто пятьдесят семь, — с неудовольствием ответила Дип, не слишком довольная тем, что я не прямо-таки впечатлен результатами ее проверок.

— Сколько потребуется времени, чтобы определить точные даты подсадок этих счетов в базы данных?

— Да, это дало бы нам дату настоящего взлома, — согласился Кин. — Управление кибербезопасности просто в дерьме. Получается, они проморгали взлом еще хрен знает когда.

— Не забудь макнуть их с головой, чтобы Кольбейн орал именно на них, а не на тебя. Я знаю, как бесит его брызгающая слюна, — ехидно советую я.

— О, она прекрасно будет смотреться на море дерьма, — мечтательно сказал Кин.

— Обещают до завтра все просмотреть по всем счетам, которые уже установлены точно, — терпеливо дождавшись конца нашего пререкания, сказала Дип. — И нас даже поблагодарили за выявление подлога, потому что следов раннего взлома там не было, и они даже не думали проверять по бекапам.

— Да там и следов текущего взлома, наверное, нет, — фыркаю я.

— Если у нас Центральный узел взломали даже полгода назад, страшно представить, сколько всего можно было успеть наворотить, — с крайней степенью ненависти к миру в голосе прокомментировал Кинслеер. — И тот, кто это сделал…

— Везучий и крайне умный гавнюк, мы это уже установили. В связи с чем меня все еще мучает мысль о том, что мы что-то очевидное упускаем из виду. Построив такую схему атаки, он просто не мог потерять деньги на финальном витке — у него бы уже был готов вывод со счетов этого дурацкого фонда, да такой, что никто и глазом бы не моргнул.

— Значит, деньги были, все-таки, для самого Фонда, и они надеялись, что сыграют в святую невинность, делая вид, что они ни при чем, и им это все просто нажертвовали в ходе рекламной кампании.

— Или наш кулхацкер просто очень хотел позаботиться об образовании детей с бедных планет.

— По-моему, это все редкая глупость, — не соглашаюсь я. — Я все еще за версию финансового терроризма.

— И где же его заявление?

— Вот мы окончательно запутаемся, тогда и будет, — с готовностью предрекаю я.

— Это все версии, — примирительно сказал Кин. — Предлагаю вернуться к насущным делам, раз мозговой штурм эту крепость не берет, и позвонить в Созвездие, пока там на Аваллоне еще день, и мы можем застать всех учредителей.

Идея выглядит неплохой, но только выглядит, конечно же.

Первым мы дозвонились до Джонатана Хастингса.

С экрана нас поприветствовал благообразный пожилой мужчина, и фон за ним немного подергивался, словно он был сгенерирован, чтобы закрыть бардак или что-то, что нам не полагается видеть. То, что Хастингс выглядит настолько пожилым, отодвигает его возраст куда-то ближе к двумстам годам, потому что стопятидесятилетний Кольбейн смотрится куда живее.

— Готовы? — уточнил Кин. — Вернее, более конкретно: Иль, ты готов молчать?

— Никогда. Но ради тебя постараюсь, тем более, что тут от меня мало проку.

Я не лукавлю: межпространственная связь прекрасно защищает от телепатов и их фокусов, поскольку работает с задержкой. Фактически, это пересылка коротких видеороликов туда-сюда, потому что потоковую передачу данных через ретрансляторы движущихся маршрутных кораблей так и не удалось пока что наладить. Это дело будущего. Может быть, когда-нибудь. А пока то, что мы имеем — видео, записанные за много световых лет друг от друга, обмен пакетами данных через сотни узловых пунктов, что дает настолько сильно опосредованное взаимодействие, что телепат бесполезен. Остается полагаться только на свою внимательность и природный ум (если он, конечно, есть в наличии).

— Господин Хастингс, мы вынуждены потревожить Вас в связи с произошедшим недоразумением, и просим ответить на несколько вопросов. Прежде всего, когда Вы первый раз услышали о возникшей ситуации с переводом на счета Вашего фонда денег, украденных из банков Альянса?

Щелчок, отправка. Ожидание. Кин и Дип, находящиеся в кадре, старательно сохраняли прежнее положение, чтобы не создавать впечатления, что они тут, пока ждут, жрут или кофе там пьют. Это обычный жест вежливости во время межпространственной связи: не отвлекаться, хоть это и трудно.

— Дорогие коллеги, я очень опечален происходящим. Мне очень жаль, что «Дети науки» оказались замешаны в преступлении, совершенном в вашей стране, которую я, несомненно, очень уважаю. О проблеме мне сообщила моя дорогая Элснер сегодня утром. Я совершенно не ожидал, что какой-то наглец может воспользоваться нашим общим благим делом для такого наглого преступления.

Пользуясь своим невидимым для него положением, просматриваю полученные из Созвездия данные о нем. Ему, внезапно, вовсе не ближе к двумстам, а всего лишь около девяноста, но он происходит с одной из отстающих планет, где продолжительность жизни еще не поднялась до среднестатистической по обитаемой галактике.

Зато он профессор нескольких Университетов, ученый-экономист, занимающийся исследованием бедности и борьбы с ней. Судя по всему — прекраснодушный «свадебный генерал» от которого мало толку в наших вопросах. Я теряю к нему интерес, потому что это согласуется с моим впечатлением о нем, но продолжаю следить за беседой.

— Подскажите, пожалуйста, Вы участвуете лично в операционной деятельности фонда, господин Хастингс? Если да, расскажите, пожалуйста об этом.

— Да, конечно, конечно, участвую. Я лично разработал шкалу для оценки интеллекта и возможностей детей, многие из которых лишены доступа даже к базовому образованию. Это альтернативная метрика по сравнению со стандартными тестами, и работает она очень хорошо. Выбранные мной дети показывают чудесные результаты в дальнейшем развитии. Конечно, к сожалению, во многих случаях бывает трудно объяснить родителям, чего они лишают своих детей, когда препятствуют Фонду заниматься с ними или забирать их на Аваллон. Иногда, конечно, удается их уговорить. Другие же готовы буквально продавать своих малышей — их не волнует дальнейшая судьба их сына или дочери, их интересуют только деньги, на которые можно прокормить себя и других… отпрысков.

Свадебный генерал, но не прекраснодушный? Я бросаю вопросительный взгляд на Кина, и тот отвечает мне практически зеркальным.

— Подскажите, пожалуйста, господин Хастингс, каков объем деятельности Фонда по поиску и воспитанию таких детей? Сколько человек сейчас вы курируете?

— Если быть точным, тысяча четыреста девятнадцать, — ответил он на следующем отрывке видео, видимо, сверившись с бумагами. — Это дети разных возрастов, от самых маленьких до уже выпускающихся из образовательных учреждений. Деньги расходуются на обеспечение им достойной жизни, дополнительные занятия, медицинское обеспечение. Кроме того, много ресурсов отнимает поиск новых подопечных.

Фабрика талантов?..

На деньги, которые они собирают в Альянсе, вполне можно содержать эту тысячу пятьсот, и искать новых. Но ведь они не только в Альянсе собирают ресурсы?

Такая же мысль, видимо, пришла в голову и Кину, потому что он задал вопрос именно об этом.

— Господин Хастингс, я понимаю, что Вы, скорее всего, редко касаетесь финансовых вопросов. Однако, по Вашему мнению, Вы собираете на потребности Фонда больше денег в Созвездии или в Альянсе?

— О, конечно же, в Созвездии. Кроме пожертвований от неравнодушных к будущим поколениям людей, мы получаем грант от Тир-ар-Ллеа лично.

Кин едва успел убрать с лица такое выражение, как будто съел лимон до того, как снова включил запись.

— Спасибо за помощь, господин Гастингс. Последний вопрос: кто, по Вашему мнению, больше в курсе ситуации с кражей — госпожа Горун или ло-Лланнренн?

— Я думаю, милая Элснер поможет вам больше, коллеги. Кирс обычно занят нашими проблемами внутри Созвездия.

Мы отключились, и Кин сразу же картинно прижал пальцы к вискам.

— Ну? — сказал он с надрывом.

— Что «ну»?

— Где же неизбежное заявление про крыс?

Я выгибаю бровь и смотрю на него.

— Ты его только что сделал. Сам. Чуешь крысу, Кин?

— Чую полное фиаско. Они собирают больше денег, чем тратят, это явно. Но если они там обогащаются за счет грантов и пожертвований, нас-то это как волнует?

— Не знаю. Не волнует, если они в самом деле отбирают детей только у себя там, и не трогают Альянс.

— Вряд ли они так рискуют. Думаю, на границах Созвездия достаточно нищих планет — бывших колоний, чтобы дать им достаточно… детей.

— Думаете, это работорговля? — подала голос Дип, видимо, тихо переживавшая этот страх внутри в последние несколько минут.

— Нет, — подумав, отвечаю я, и вовсе не для того, чтобы ее успокоить. — Тут скорее что-то вроде экспериментов по… воспитанию новой расы. Тир бы дал на такое грант, могу точно сказать.

— Придется пока поверить твоему представлению о Тире. Но, может, попросить наших коллег в Созвездии прогнать проверку? Хотя бы по судьбам… известных выпускников.

— Может.

— Это все прекрасно, — почти раздраженно сказал Кин. — Но мы только закапываемся в это дело дальше, и никаких концов пока не нашли. Допустим, у них там евгеника и фабрика младенцев, но это не решает наш вопрос о том, способствовали ли они краже, или нет.

— Да уж, зато подняли кучу мути в воде, — хмыкаю я. — Кто дальше, маворска или сидхе?

— Предлагаю начать с госпожи Горун, раз нам ее прорекламировал господин Хастингс. И, кстати, я не уверен, что женщина-маворс это «маворска». Кажется, это будет просто «маворс».

— Да знаю я. Просто по аналогии с «давоской», — хихикая, поясняю я, вспоминая не к месту свой любимый анекдот.

— Почему он всегда ржет? — трагично поинтересовался Кин у Дип, но та только отмахнулась, дозваниваясь нашей следующей жертве.

— Зато я точно обещаю молчать и не маячить, пока вы общаетесь с гражданкой Горун, — искренне обещаю я. — Потому что кому как не мне понимать, что мое присутствие может тут сильно покачнуть, так сказать, международные отношения.

— Я так понимаю, твои ежеутренние покупки кофе у того маворса в кофейне международные отношения покачивают не очень сильно.

— Именно. И заодно толерантность к ядам у нас всех развивается. Классно, правда?

Кин неодобрительно посмотрел на меня, словно оценивая градус правды в моей болтовне, но счел ниже своего достоинства это комментировать, тем более, что Дип все-таки дозвонилась.

«Милая» госпожа Элснер Горун, которую я наблюдаю на боковом видеомониторе, милой мне совсем не кажется — скорее, она, как и все представители ее расы, похожа на несколько недружелюбный бульдозер с дизайном элитного спорткара. Или элитный спорткар с дизайном бульдозера, да еще и причудливо украшенный. У нее на коленях стоит красивая сумка стоимостью в пару среднестатистических квартир на среднестатистических планетах Альянса, а на серьги, наверное, можно прикупить еще десяток. Я не знаток женских шмоток — но прикинуть на глаз стоимость драгоценных камней в таких возмутительных «люстрах», что аж до плеч, я вполне могу. В них красиво играет свет, подсвечивающий сзади, и роскошный интерьер прекрасно освещен, тоже.

— Прошу вас, быстрее. У меня мало времени, в отличие от вас.

Несмотря на мое предусмотрительное отсутствие в кадре, она совсем не приветлива, так что, может, стоило ее понервировать мной? Или нет?.. Пока я размышляю, Кин свел брови под очень опасным углом и начал допрос.

— Госпожа Горун, пожалуйста, назовите свое полное имя.

О, да. Да! Кажется, Кин разозлился на отлично. Когда он начинает опрашивать по всей форме, это занудно, долго, бесполезно и раздражающе, но, кажется, он намерен оторваться по полной.

— Элснер Грей Горун, — раздраженно ответила она. — Это все, что вы хотели узнать?

— Госпожа Горун, пожалуйста, соблюдайте спокойствие. Есть определенные процедуры проведения опроса свидетелей, и мне не хотелось бы, чтобы Вас потревожили еще раз просто потому, что я не задал все полагающиеся вопросы.

Голос Кина прозвучал так мило и дружелюбно, что я начинаю тихонько похрюкивать от смеха, едва не наматывая на нос шарф, чтобы приглушить неконтролируемое веселье.

— Задавайте уже свои вопросы, офицер. У меня в самом деле мало времени.

— Подскажите, пожалуйста, госпожа Элснер, правда ли то, что раньше Вы работали директором операционного отделения фонда на Альянсе?

— Да.

— Когда это было, подскажите, пожалуйста.

— С момента начала работы в Альянсе шесть лет назад. Два года.

Я делаю про себя ставки на то, сколько она продержится до взрыва.

— Госпожа Горун, в Вашем профиле есть упоминания о том, что после заключения договора с Маворсом Вам предлагалось гражданство Альянса, но Вы отказались. Это правда?

— Да.

— Почему Вы отказались?

— По личным причинам.

— Испытываете ли Вы неприязнь к каким-либо народам Альянса, или его законам?

— К чему все эти вопросы? — уже явно начала она психовать и злиться. — Я ненавижу альваров и лично вашего обожаемого Палача из Эвердена — по его вине и от его рук погиб мой отец. И я совершенно не хотела быть причастной к его делам даже косвенно, приняв гражданство вашего альварского до мозга костей Альянса.

— Понятно. Тем не менее, Вы жили в Альянсе, как минимум, два года, пока занимались делами Фонда. Как Вы можете описать это время?

— Отвратительное и тревожное. Это личные вопросы, если хотите знать!

— Вы всегда можете отказаться отвечать, — почти промурлыкал Кин, не договаривая, но явно имея в виду, что это произведет на него сопутствующее впечатление. — Почему именно Вы, а не Ваш коллега ло-Лланнренн занимались делами фонда в Альянсе?

— Потому что он куда полезней в Созвездии. Это наше внутреннее дело, как именно распределять обязанности в нашей организации.

— Но разве это не выглядит для Вас самой подозрительно? Вы, которая настолько не любит Альянс, отправляетесь сюда и проводите здесь два, как Вы сказали? Отвратительных и тревожных года.

— Это выглядит рациональным решением на тот момент, при тех ресурсах, которые у нас были. И, если Вас интересуют только мои проблемы с принятием Альянса, пожалуй, нам не о чем больше разговаривать! Я ответила на Ваш звонок потому, что меня просили это сделать, но терпеть оскорбления я не намерена. И непременно составлю жалобу на ваше дурацкое ведомство через посольство.

— Погодите же, — мягко сказал Кин. — От кого и когда Вы узнали о поступлении на счета Фонда средств, не принадлежащих ему?

Мадам уже кипела, как вода на огне, и ожидание ответов от нее становится все дольше. Но что-то заставляло ее держаться и продолжать. Я даже немного уважаю ее за терпение, особенно с учетом ее признания в сугубой нелюбви к нам и нашим делам.

— Увидела сама. Вчера рано утром. Я учредитель, в конце концов.

— И каковы были ваши действия?

— Я сочла, что эти суммы будут мне объяснены позже и не стала, конечно, делать ничего. И не обязана отчитываться перед вами, между прочим, в своих решениях. Я не смотрю новостей Альянса, и тем более, конечно, не могла знать, что вы претендуете на эти деньги.

— И когда же Вам удалось получить объяснения?

— Через несколько часов с ло-Лланнренном связались из администрации Тир-ар-Ллеа, и наши счета были заблокированы. Это крайне неудачная ситуация, поскольку там находятся не только эти спорные деньги, но и наши собственные средства. Так что я требую в самом ближайшем времени вернуть нам контроль над счетами. Забирайте свои деньги, солите их, жрите их, купайтесь в них, и оставьте нас в покое.

— Как Вы понимаете, госпожа Горун, мы никакой властью над Вашими счетами не обладаем. Решение об изъятии денег и разблокировке счетов должно исходить от властей Созвездия, поскольку именно они и наложили на Вас вето.

— Но из-за вас. Кто-то из вас, кто-то достаточно важный попросил, и отказать не смогли. Кто-то, кто для Тир-ар-Ллея важней друзей детства, видимо. Не сам ли Палач? — почти выплюнула этот уничижительный титул она.

Она, конечно, все путает. Кровавый злодей для Маворса и герой для Альве, палач Эвердена уже тридцать четыре года, как воссоединился с Великой Алхимией. Меня назвали в честь него, собственно, и после его смерти, если на то пошло. Но его потомки здравствуют, процветают и чрезвычайно походят на него, что несколько объясняет путаницу. Видимо, маворсы тоже такие же, как я, «девочки с Давоса» в отношении альваров.

Впрочем, поправлять ее я не собираюсь — мне нравится цирк, но усугублять я его не собираюсь.

— Оставим такие тонкости на совести дипломатов, — покачал головой с деланным сожалением Кин. — Я чрезвычайно сопереживаю возникшим у Вас проблемам, и надеюсь, что скоро ситуация разрешится к вящему удовлетворению всех сторон. Госпожа Горун, какая сейчас ваша основная сфера деятельности в фонде?

— Я организатор, — коротко бросила она.

— Вы организуете поиски талантливых детей, или мероприятия по сбору денег?

— Я организую ВСЕ. Послушайте, это смешно! Вы битый час задаете мне дурацкие вопросы, не имеющие отношения к расследованию. Если вас не пугает жалоба на вашу контору, то, я, пожалуй, потребую, чтобы ноту протеста направили против вас лично! Как вас там? Кинслеер? Раук? Погодите у меня. Думаете, можно издеваться над гражданами другой страны безнаказанно?

Она отключает связь, и я, наконец, выдыхаю.

— Кинслеер! Раук! Гиллернхорн! — перечисляю я, смеясь. — Жаль, она не видела, что тут еще и я.

— Смех смехом, но толку чуть. Она явно что-то знает, или подозревает, но нам не скажет.

— Принципиально не скажет, — согласилась с шефом Дипика, которая, кажется, уже устала молчать и фиксировать основные пункты разговора на планшете. — Вызываем последнего?

— Да, — потер переносицу Кин. — Иль, не хочешь с ним сам поговорить? Как, так сказать, личный друг Тира с личным другом Тира?

— Сомневаюсь, что могу считаться его личным другом.

— А по-моему, это приравниваемый титул, — вставила Дип. — Неэквивалентный, но того же уровня значимости, как минимум. У большинства людей, знаете ли, есть слабое место насчет тех, кто их спас.

— Обычно совсем не так, — не соглашаюсь я. — У нас есть слабость к тем, кого мы спасаем, а не наоборот. Тот, кто спасает нас самих обычно вызывает раздражение. То есть, в начале, конечно, восторг и радость, но потом чувствуешь себя нелепо.

— Ты это исходя из своего опыта говоришь? — осторожно уточнила Дипика.

— Очень, — лаконично отвечаю я, потому что даже мое личное прозвище связано с неудобным моментом спасения меня, в конечном итоге.

— Итак, ты не будешь с ним говорить.

— При всем уважении, Кин, от меня в такой ситуации больше толку, когда я могу смотреть на ситуацию со стороны и не отвлекаться на мороченье чужих голов, — я кидаю на него критический взгляд, пытаясь сообразить, надо или не надо напоминать ему об очевидном.

Кинслеер сощурился.

— Ты что-то хочешь мне сказать?

— Не забудь спросить о причине создания фонда. И о «Трек-Аваланш».

— Почтовая служба? — не понял он.

— Он владеет ей через подставных лиц.

— О, кажется, кто-то сделал свою домашнюю работу?

— Если бы домашнюю работу делал не только я, у нас была бы куча зацепок. Где моя информация о «Соджорне»? А про делишки «Фаради»? А про подходящих хакеров?

В отместку Дипика снова кинула в меня бородатой рыбой — и снова неудачно.

— Отставить шутовство, — Кин перехватил рыбу в воздухе рукой, безо всяких затей и отправил куда-то в угол. — Если есть лишние силы — лучше кидайся фактами, а не рыбами. Откуда у нас вообще это уродство?

— Финансисты на зимнепраздник подарили.

— Лишний повод считать их дебилами. Иль, что-то еще?

— Звоните, — говорю я и отодвигаюсь обратно вне границ поля охвата камеры.

Кирс-ло-Лланнренн был словно готов сорваться со своего места и задрать своей активностью весь мир вокруг. Он весь лучился какой-то нервной кипучей энергией, весь нарядный и яркий. За его плечами был виден роскошный сад, и я рассеянно скольжу взглядом по растениям. Сгенерированные, что ли? Колыхаются в разные стороны.

— Господа, господа, сразу скажите, какого черта вы к нам привязались? Мы всего лишь не такой уж большой благотворительный фонд и не делали ничего плохого, а Тир мне велит сидеть тихо и говорить правду, как будто мы тут все под следствием.

Я обращаю внимание на то, как он назвал имя Тира — очень казуально, нарочито небрежно. Словно пытался сакцентировать внимание на то, что находится в Созвездии на особом положении.

— Мы пока просто проясняем ситуацию, ло-Лланнренн, — с готовностью пояснил Кин. — Чтобы понять, по какой причине был выбран именно ваш фонд для вывода денег.

— Все наши системы проверяют — вероятно, нас тоже взломали, как и вас, — дернул плечом сидхе. — Тут даже особенно нечего выяснять.

— Если это действительно так, то, во-первых, остается непонятной причина, по которой вас выбрали для взлома. Если же у хакера были какие-то зацепки у вас, это может помочь вычислить его. Возможно, вы даже знаете того, кто вас поставил в такую неприятную ситуацию.

Ло-Лланнренн сложил руки вместе и посмотрел поверх сцепленных пальцев на Кина, видимо, обдумывая его слова.

— Спрашивайте.

— Проводились ли за последнее время в Фонде какие-либо работы с привлечением внешних экспертов, так, чтобы они получали доступ к корпоративной сети?

— У нас это происходит на регулярной основе. Много проектов, вы понимаете. Под каждый собирается команда на временной основе, и им предоставляется распределенный доступ.

— За последний год, сколько новых проектов было, и сколько человек получило доступ в вашу сеть?

— У нас было семь проектов, — на следующем куске видео у сидхе в руках появился планшет. — Но все люди, которые задействованы, уже работали с нами раньше.

Может, он врет? Внешних признаков нет, но мне все равно что-то не нравится. Хотя очень похоже на правду. Может, я в самом деле просто чокнутый параноик?

— Менялись ли у вас системные администраторы или контракты с охранными компаниями?

— Нет, все по-прежнему.

— Есть ли связь между инфраструктурой фонда и каким-нибудь вашими другими организациями?

— Я не являюсь владельцем никаких других организаций. Возможно, Элснер может что-то сказать на этот счет? У нее пара фирм.

— А как насчет «Трек-Аваланш»?

Следует пауза, несколько более длительная, чем в предыдущие разы, мы все трое даже успеваем поиграть в гляделки, делая друг другу страшные глаза.

— Вы хорошо осведомлены. Боюсь, если я буду отпираться, вы сочтете меня записным лгуном и поставите на контроль. В рамках… установления доверительных отношений, могу сказать, что «Трек-Аваланш» иногда подхватывает те проблемы, которые мы сами в рамках фонда не можем оперативно решить. Но это отдельная компания, не имеющая пересечений ни по персоналу, ни по системам безопасности. Им передаются готовые документы для обработки, или конкретные задания, но они не включены в документооборот или что-то такое.

Врет-не врет?

Скорее, нет.

— Спасибо за откровенность, — поблагодарил Кин, демонстративно делая пометки на планшете. — С учетом вашего… участия в совладении такой значимой транспортной империи, однако, вынужден спросить — в чем для вас была выгода в организации фонда?

— Это была комплексная причина. Политическая, социальная, моральная. Вы же представляете, насколько юным, неокрепшим и… маленьким выглядит Созвездие по сравнению с Альянсом, с СОНМом, с Империей. Наша сила — в общей мечте и тех защитных системах, которые породил гений Тира. Мы все верим в него, поддерживаем его и делаем все, что в наших силах, чтобы помочь стать реальностью той прекрасной идее, которую он нам всем показал. Идее справедливого мира, управляемого разумом. И люди — наша смена, наше продолжение — это то, что нам нужно больше всего. Молодые, талантливые, преданные Созвездию. Их надо… воспитывать. Понимаете? Мы в самом деле хотим им самого лучшего, хотим для них светлого будущего — того, которое они построят в Созвездии. Именно с этой идеей я пришел к Тиру, и он одобрил и поддержал ее — и меня.

— То есть, ваш фонд занимается… выращиванием кадров для Созвездия?

— Именно. Вы можете обвинить нас в том, что мы привлекаем средства граждан Альянса для того, чтобы улучшить положение своей страны, но это здоровый эгоизм, больше ничего.

— И как с этим согласуется регистрация на заштатной планете, но при этом — офис на Аваллоне?

— На Квилай упрощенные формы отчетности и оформления опеки, — коротко ответил сидхе.

Выслушав ответ, Кин некоторое время сидел молча, не включая запись, переваривая полученные сведения, и потом вернулся к основным вопросам, видимо, решив не развивать тему.

— Вы передали информацию по всем людям, имевшим доступ к вашей системе, оперативной группе?

— Да, насколько я знаю, эти данные даже уже передали вашей стороне. Как я уже сказал, Тир велел нам всем говорить правду и содействовать.

— Я так понимаю, не все этим довольны.

— Конечно. Если бы нас всех всем устраивал Альянс, мы бы не пытались поднять на своих плечах Созвездие, разве не так?

— Когда Вы узнали о ситуации с деньгами и от кого?

— Мне сказала Элснер, когда узнала. Потом со мной связались из администрации и сообщили о приостановке операций. Это, как вы понимаете, тоже не слишком способствует всеобщей любви и желанию содействовать. У нас куча дел сейчас просто висит в воздухе, пока на счетах болтаются эти краденные деньги, и всюду рыщут оперативники.

— Мы сделаем все, чтобы завершить расследование в кратчайшие сроки. Возможно, нам потребуются еще раз побеседовать с вами после того, как мы изучим все документы.

— Звоните, — взмахнул рукой он. Планшета у него уже снова нет. — До связи, господа.

— Я одного не понимаю — если они в самом деле организовали эту кражу, то какого хрена они не вывели деньги вовремя? — демонстративно не понимаю я, когда мы заканчиваем и этот звонок.

— Может, они надеялись на «личную дружбу с Тиром» своего этого ло-Лланнренна, — Дип пожала плечами. — И совершенно не ожидали, что в дело вмешается еще и «спаситель Тира», против которого дипмиссии запрещено и слово поперек сказать.

— По-моему, «Дип-миссия», ты преувеличиваешь мою значимость.

— А я считаю, что вполне возможно, что нет. И ты до конца не осознаешь, какие условия им можешь ставить.

— Спасение спасением, — я пытаюсь свести концы с концами и от этого тру шрам на щеке, словно бы это была волшебная лампа, из которой можно выдрать решение. — Но никто там не станет делать то, что не выгодно, просто потому, что я попросил.

— Зато нам начали отдавать статистику, собранную при проверке счетов, — сказала Дип, возвращаясь к своему терминалу. — Они были созданы не позднее, чем пять месяцев назад, и не раньше, чем четыре месяца назад, даты отличаются немного в разных банках, которые уже проверили, но это примерно тот период.

— Данные с фонда нам передали?

— В процессе.

— Сравни с тем, какие они проекты в это время делали, и какие люди к ним были подключены.

— И кто-нибудь уже мне проверит «Соджорн»? — встреваю я.

— Да что тебе сдался этот «Соджорн», — отмахнулся от меня Кин. — Лучше расскажи, что думаешь про нашего ло-Ланхрена.

— Лланнренна, — педантично поправила Дип.

— Я почти уверен, что он говорил правду. Или ту версию, которую сам готов считать правдой, — добавляю я, подумав. — Однако, мне вот что показалось: у них у всех были сгенерированные обои сзади, а не реальное окружение.

— И о чем это нам говорит?

— О том, что надо запросить оперативную группу в Созвездии об оконечной точке принятия нашего сигнала.

— Да зачем это?

— Может, это ничего и не значит, — соглашаюсь я. — А, может, это даст нам какую-то ниточку и зацепку. Потому что я считаю, что все они были в этот момент в одном месте, скорее всего, присутствовали все при всех разговорах, что крайне не рекомендуется, и не сочли нужным об этом сообщить. Это уже считается за подлог. Кроме того, в этом случае они сознательно выстраивали беседы определенным образом, чтобы создать у нас то или иное впечатление. Например, что Хастингса допрашивать бесполезно, а Горун — неприятно, и стоит все серьезные вопросы адресовать самому вменяемому — Лланнренну. А он, как раз, скорее всего, лучше всех умеет манипулировать информацией. Это все пришить им и в чем-то обвинить не получится, но зато позволит определиться, так сказать, с основным параметром.

— Это с каким? — с подозрением уточнил Кин, а Дипика закатила глаза, не отрываясь от каких-то таблиц. Во имя ее и своего спокойствия я искренне надеялся, что это, наконец, «Соджорн».

— Конечно же, с запахом крысы, — резюмировала она. — Разве не ясно? У него же пунктик. Возможно, он у нас — кот-оборотень?

— А, может, просто психованный? — в тон ей предположил Кин. — Ладно, это, по крайней мере, полезно. Никто так не вцепляется в детали, как Иль, и никто не трясет людей за эти детали так, как он.

— Как-то много деталей, за которые не получается тянуть. Но я уверен, что заявленная социальная миссия у Фонда в самом деле есть, хоть и, скорее всего, как ни прискорбно, они все-таки ставят опыты на детях. Обычно такие вещи взаимосвязаны. Меньшее зло во имя большого добра или общей выгоды, и все такое.

— Ну, по крайней мере, эти дети выживают, — сказала Дип. — Тут у меня отчеты по их выпускникам, не от них, от министерства просвещения и науки, и от социального департамента. В общем, сколько детей приняли, столько, грубо говоря, и выпустили в мир. Их первый проект начался пятнадцать лет назад, так что результатов достаточно для выводов.

— И все выпустились гениями?

— Не гениями, но все получили профессию, работают по распределению. Все нормально.

— Ну, хотя бы не убивают, — философски заключил Кин. — Дети все оттуда, из Созвездия?

— Оттуда и с независимых планет, но тут есть корреляция проектов вне Созвездия и поступления принятых под опеку с этих планет. Я думаю, тут все чисто, несмотря на Илевы подозревашки.

— А возил детей, конечно, «Трек-Аваланш».

— Ну, — Дип некоторое время тянет это «у», даже начиная какую-то мелодию на этой букве. — Нуууу, вроде бы да.

Я не удовлетворен. Было бы куда интересней, если бы этих детей пускали на органы, или что-то такое. Но, с другой стороны, по крайней мере, стоит порадоваться за детей, которым, наверное, в самом деле повезло.

— Можешь сделать сводку, на каких планетах они копошились? — прошу я.

— Да, сейчас. Все никак не успокоишься?

— Искать, пока не найдешь — разве не это девиз любого следователя, любого выпускающего эксперта и любого налогового инспектора?

— Только вот ты не первое, не второе и не третье.

— Недосмотр, — соглашаюсь я и кривляюсь. — Дяденька, а возьмите на работу следователем!

— Иди отсюда, мальчик, — добродушно ответил мне Кин. — Переваривай там свои подозрения и своих крыс и возвращайся завтра с нормальными идеями.

— А мне кто-нибудь «Соджорн» проверит до завтра?

— «Кто-нибудь» тебе его проверит до сегодня. Достал! — пообещала Дип.

— Слова твои — пустые обещанья, — цитирую я классику.

— И твои тоже? Кто мне песню обещал написать?

— Все, все, понял, ухожу, — тут же сворачиваю наезды я, потому что, конечно же, ни до какой музыки вчера не добрался.