Перцовка

Ирина Сойфер

После тяжёлого расставания с мужем Анна пытается вернуться к нормальной жизни. Её мучают воспоминания, отношения с другими людьми не складываются. На работе Анну тоже перестали ценить, поскольку она всё дальше и дальше уходит в мир воспоминаний. Однако ей удаётся выбраться из такого состояния, доверившись случаю.

2

Он мне и говорит:

— Закрой рот.

Точнее, не совсем так сказал, но смысл был примерно тот же. «Не самая удачная презентация, лучше вам ещё подучиться и послушать других» — где в этих словах хоть намёк на уважение?

Что ж, придётся сидеть и слушать.

Я написала Лёхе сообщение — «Ну что, нашёл работу?». Лёха не отвечал крайне долго, минуту или две. Я даже начала прислушиваться к чужим презентациям, как мне и посоветовали. Но нового ничего не узнала за эту минуту.

Лёха работу не нашёл. Начинал бодро, с размахом, но на вопросе о профессиональных достижениях тушевался, и его отбраковывали.

— Скоро и мне придётся искать.

— Ммм?

— Не ценят меня тут, Лёха, ой, не ценят. На собрании при всех велели заткнуться.

Лёха ничего не ответил.

Я попыталась вникнуть в суть доклада, который делал мой коллега, но не смогла — основное я пропустила за перепиской с Лёхой. Уж я-то рассказывала бы повеселее, чтобы слушатели не отвлекались на Лёх и Наташ в телефонах. Ну честное слово, нельзя же так уныло бубнить!

Вывернуться наизнанку, чтобы понравиться другим. И самое страшное, что не кому-то конкретному, а глобально, всем, каждому, в общем. Вот ещё один скелет в моём музее. Я думала, он надёжно упрятан под стекло, но нет — видны трещины. Не ровён час, проклюнется, стуча тупой мордой, раскалывая стекло.

Не слушают? Не беда! Сейчас пошутим, уместно или нет — не мне решать. Сделаем глупость, намеренно допустим ошибку, чтобы оживить слушателя. Вот так сделала бы я на месте моего коллеги с нудным рассказом.

Скелет зашевелился. На фалангах появились полупрозрачные белые когти.

А ещё лучше обратиться к каждому по имени. Адресовать часть своего доклада кому-то одному.

На лапах скелета появилась чешуйчатая кожа, скелет заскрёб когтями по стеклу. «Помнишь, как было в тот раз?».

Конечно, помню. Я изворачивалась ужом, лишь бы не прогнали, не усомнились в моём опыте. Закончилось всё как раз наоборот — усомнились и прогнали. Этот скелет и лежит сейчас под стеклом и скребет ожившими лапами по гранатовому бархату.

Маленький скелет, не динозавр даже, а крыса. Но сколько их, таких крыс в моём музее. И каждая норовит напомнить о себе, ожить в самый неподходящий момент.

Каково Лёхе без таких крыс? Он не смахивает пыль с экспонатов бессонными ночами, не краснеет внезапно, вспомнив свою неудачу.

А в минуты сомнений в себе не оглядывает широкие залы музея и не убеждается, что да, жизнь — полнейшее дерьмо, и состоит она из скелетов, осколков, обрывков, огрызков. Где яркий солнечный свет? Где свежий ветер?

В музее тишина. Окна открывать нельзя — экспонаты не любят. Посетителей тоже пускать следует дозированно — пожаловаться, поныть о прошлых неуспехах. Желательно, незнакомым. Случайный сосед в зале ожидания, бывший коллега по работе, которого не видел сто лет и ещё столько же не видел бы. Вот им можно ненадолго зайти в твой музей. Но стоп! Только в один зал. Покажи им вот эту страничку из дневника, а когда они заметят, что выпачкана она не романтичными слезами, а обычными человеческими соплями, которые ты пускала, переживая уход бывшего, сразу выдворяй их вон. Да они и сами не захотят идти дальше. Вежливо покивают и откланяются, а иногда расскажут историю «Уменятожесамоебыло». Но дальше не пойдут.

Лёха, безусловно, потерял прекрасную возможность наладить контакт с попутчиком в поезде. О чём он будет рассказывать, когда речь зайдёт про гулящую жену или деспота-начальника? Он не распахнёт заботливо двери своего музея — входи, дорогой попутчик, ознакомься.

Позади у него мутная пустота. Некуда пригласить этого странного человека в спортивном костюме, с которым он коротает вечер в вагоне поезда «Новороссийск — Мурманск».

А о том, что он может попасть в больницу, Лёха и вовсе не подумал. Представить страшно, что будет. Лёха, у тебя острый гломерулонефрит. Ты проведёшь в стационаре много дней. Что ты будешь делать? Разгадывать кроссворды или смотреть фильмы? Ну да, неплохо, только потом тебе это надоест. Тогда надо будет разговаривать с соседями по палате. И что ты расскажешь им? Про своё мутное пятно вместо воспоминаний?

Это очень важно — понравиться попутчику в поезде и соседям по палате. Да не скребись ты, чёрт, помню я, помню. Выгнали меня с позором.

Когда рабочий день закончился, я позвонила Лёхе. Он ответил удивлённо. Я не менее удивлённо спросила, почему он не отвечает на мои сообщения.

— Некогда. — Коротко и робко сказал Лёха.

— На собеседовании?

— Нет, работаю уже.

Ну надо же! Лёха преодолел сверхзвуковой барьер. Перелетел сквозь мутную пелену чёрной дыры — и сразу к успеху.

— Позвони мне, когда сможешь. — Сказала я.

— Хорошо. — Кротко ответил Лёха и попрощался.

Мне было немного неловко. Я поучала Лёху с умным видом, давала советы, а вот теперь он на коне, а я валяюсь внизу, поверженная неудачной презентацией и недовольством начальника.

И с чего я раньше думала, что Лёха нескладный и застенчивый? Сейчас его робость показалось милой и полной достоинства. Лишнего не болтает, а дело делает. Да и вообще — он отлично выглядел при встрече. Сразу видно, незаурядный человек…