Рябиновая долина: Когда замолчит кукушка

Ирина Юльевна Енц, 2022

Приключения героев из Рябиновой долины продолжаются. На этот раз Люся и Игорь попадают в самый центр странных и загадочных событий, вызванных яростным противостоянием между Хранителями подземной сокровищницы-библиотеки и их извечными противниками Радельцами. Странная история, произошедшая с их другом, прорабом Сергеичем, появление нового хозяина в усадьбе прежнего сторонника Радельцев, Мезенцева. Да, и Хранители ведут себя загадочно. Плен, потом побег с нечаянно обретенным другом. Собаки, идущие за беглецами по следу, и неожиданное спасение. Но спасение ли? Не угодить бы из огня да в полымя. Со всем этим предстоит столкнутся героям в новой книге из серии «Рябиновая долина».

Глава 7

Всю дорогу мы обсуждали с Игорем сложившуюся ситуацию. В конце концов, пришли к единому мнению, что пакет Степанову отдадим, но попросим держать это в строгой тайне. При упоминании мной об этой самой «строгой тайны», Игорь только головой покачал, да тяжело вздохнул. Не отрывая взгляда от дороги, я его с легким раздражением спросила:

— Что? Что ты так вздыхаешь? Я что-то не то сказала?

С улыбкой глядя на меня он успокаивающим тоном проговорил.

— Люсь, ты меня не устаешь удивлять. Где-то такая умная, а где-то… Ну, прямо, как чукотская девочка, наивна. Когда мы пакет отдадим следователю, мало того, что нам попадет, за то, что забрали улику с места преступления, так он, Степанов, эту улику к делу должен каким-то образом пристроить. Это же не частная лавочка, не какое-нибудь детективное агентство. Это вполне себе государственный орган, с, установленными законом, правилами и порядком. А ты, «строгая тайна». Через час половина народа в отделении будет об этом знать. Понятно, что они не будут об этом на каждом углу кричать, но, ты же понимаешь, что любое заинтересованное лицо при большом желании сможет об этом узнать.

Выслушав Игоря, я жалобно спросила:

— Ну, и что прикажешь с этим пакетом делать?

В его голосе звучала насмешливая нежность, когда он мне ответил.

— Как что? Конечно, отдать Степанову, и пускай дальше милиция с этим разбирается. А повод появиться у Юдина у нас будет вполне реальный. Деньги нашлись, но они в милиции. Когда вернут, неизвестно. А мужики, мол, без аванса работать не могут, им тоже хочется кушать. И вообще, чем больше правды и меньше тайн, тем мы быстрее сдвинемся с места.

Подумав немного над словами Игоря, я была вынуждена с ним согласиться. Но, какая-то заноза крепко засела у меня в мозгах, Мне казалось, что мы чего-то упускаем. Не видим чего-то очевидного, лежащего прямо у нас под носом. Может быть, поэтому и не видим, что слишком близко лежит? Но, размышлять на эту тему было уже некогда. Мы подъехали к районной больнице. И я, отложив эту мысль в дальний шкафчик в своей голове, решила, что обязательно подумаю об этом на досуге, еще раз прокручу всю ситуацию, когда останусь одна, чтобы не отвлекаться на другие мысли и эмоции.

В раздевалке больницы мы оставили свои куртки. Нам выдали белые халаты и одноразовые бахилы на ноги. И мы отправились плутать по этажам в поисках отделения травмы. Хотя, в регистратуре нам и назвали номер палаты, где лежал наш друг, но нам пришлось изрядно попотеть и поплутать по этажам, прежде чем, мы вышли на нужный маршрут.

На сестринском посту сидела миловидная барышня и, кокетливо строя глазки, болтала с молодым сержантом милиции. Я про себя присвистнула. А Степанов-то, серьезно отнесся к проблеме, пост возле палаты выставил. Мы постарались прошмыгнуть незаметно, но грозный окрик сержанта заставил нас остановиться. Болтать-то он болтал, но и службу бдил, что было очень даже похвально.

— Вы к кому, граждане?

Мы, будучи людьми законопослушными, честно ответили:

— Мы к Яковлеву Сергею Сергеичу. Он тут в 17 палате лежит.

Сержант сразу как-то напрягся. Взгляд стал подозрительно ощупывать нас с ног до головы. Особенно, это касалось Игоря. Видимо, его борода вызывала какие-то сомнения у парня. Я поняла, что пора активно включаться в процесс, иначе не повидать нам сегодня дорогого друга, Сергеича. Нацепив на лицо лучезарную улыбку, я запела:

— Товарищ сержант, мы же не просто какие-то праздношатающиеся. Мы по поручению Степанова Ильи Федоровича. Так сказать, навестить друга. Вы можете ему позвонить и поинтересоваться по этому поводу. Мы ведь ненадолго. Вот, только пирожков занести, да узнать, как у него дела со здоровьем. — Парень все еще недоверчиво смотрел на нас, но в глазах уже появилось легкая тень сомнения. Надо было его «додавливать», так сказать, включать тяжелую артиллерию. И я продолжила. Подойдя, почти вплотную к милиционеру, я понизила голос до тихого и таинственного шепота. — Вы же понимаете… Он очень важный свидетель. И информация, которая у него есть очень нужна Илье Федоровичу для поимки опасной банды. Но, он не может сам сейчас быть. Он у начальства отчитывается о проделанной работе. А информация нужна срочно. Вы понимаете, СРОЧНО… — При этом я загадочно закатила глаза, указывая куда-то наверх, намекая тем самым, КОМУ нужна эта информация. Но, судя по всему, чуток палку перегнула, потому что, сержант с испугом посмотрел наверх, видимо ожидая знака от самого Господа Бога. А я, не дожидаясь, когда он придет в себя, закончила. — Вот он нас и попросил, расспросить потерпевшего. А пирожки, это так, для прикрытия. — И добавила доверительно и со значением, опять подведя глаза под лоб. — Вы же понимаете…

Не знаю, конечно, что он там понимал, но столбняк на него напал конкретный. Похоже у парня произошел сбой в программе. Он вытянулся в струнку, и его рука непроизвольно потянулась к козырьку фуражки. Я покачала головой, будто не одобряя его действий. Потом строго нахмурилась, и прошептала почти по слогам:

— Конспирация…

Потом быстро схватила Игоря за руку и поволокла его по направлению к палате. У Игоря, похоже, тоже был легкий ступор. Двигался он уж больно медленно. Мне даже пришлось на него зашипеть:

— Да, шевелись ты живее, пока он в себя не пришел…!!!

Мы уже подошли к самым дверям палаты под номером семнадцать, когда мой друг пришел в себя и задал вопрос, который, последнее время становился у него привычным.

— Люська, что это было?

— Военная смекалка… — Ответила я ему, лихо подмигнув.

Приоткрыла двери, и мы просочились в палату. Сергеич лежал на кровати, опутанный какими-то трубочками и проводами. Он мне показался маленьким, несчастным, будто немного усохшим, что ли. Под щелочками глаз расплылись фиолетовые пятна синяков. Осунувшееся лицо заросло сизой щетиной. На меня вдруг напала такая жалость, что я чуть не разревелась. И уже, было, начала выразительно хлюпать носом, когда с кровати раздался вполне себе нормальный, я бы сказала, бодрый голос нашего дорогого друга.

— Ну и чего встали со скорбным видом, как на похоронах. Живой я еще. Садитесь.

Мы оглядели одноместную палату. Односпальная кровать у стены, на которой лежал Сергеич, небольшая прикроватная тумбочка с кучей каких-то коробочек и стаканчиков, один стул. Вот, собственно, и вся обстановка. Конечно, не номер люкс в презентабельном отеле, но вполне сносно. По крайней мере, чисто, большое окно, с видом на покрытые лесом горы. Посему как, стул был один, Игорь по-джентельменски придвинул его мне, а сам устроился на подоконнике. Я, усевшись рядом с кроватью, опомнилась, и положила сверток, который принесла с собой на тумбочку.

— Мы тут пирожков тебе принесли. С ливером и еще с брусникой. Я же помню, ты такие любишь. Они, конечно, не горячие, но свежие, вчера вечером пекла.

Глаза — щелочки подозрительно заблестели, и Сергеич хрипло проговорил.

— Спасибо… — У меня от его хриплого «спасибо» тоже защипало в глазах.

Игорю вся эта хлюпающая картина, по-видимому, надоела, и он спросил.

— Сергеич, ты вообще как?

Сергеич, с готовностью, ответил:

— Да, говорят, что через неделю буду, как новый. Голова только кружится все время. Слабость, и ни хрена не помню. Помню, как поехал к Юдину за авансом, как приехал к его домику, вышел из машины, и, вроде бы даже в дом зашел. А потом, все, как отрезало.

Я нахмурилась.

— Подожди… Так ты в дом зашел или нет?

Сергеич глянул на меня из своих щелочек виновато и тихо, с отчаяньем в голосе проговорил:

— Да, не помню я…!!

Я похлопала его по руке, пытаясь приободрить и успокоить.

— Ладно, Сергеич, не волнуйся и отдыхай.

— Как же, отдыхай! Следователь говорит, что вспомнить надо, иначе… — И он слабо махнул рукой. — Да, еще же там мужики без аванса остались. А я, Алексеевна, ей Богу, не пил. Поверь, ну ни капли…!! А аванса нет. Как же там мужики то…

Он начал волноваться. И тут вступил Игорь. Спокойно, безо всякого сюсюканья, он выложил всю информацию. И как его нашли под вагончиком, и как я потом нашла его сгоревшую машину по Сашиной наводке, и пакет с авансом, который не успел сгореть. И что мы с ним собираемся идти к Юдину, и хлопотать за мужиков. Конечно, он не словом не обмолвился о наших сомнениях и догадках. Просто голая информация, так сказать. Я от негодования аж рукам всплеснула. Ну, нельзя же так, на больного человека все это вываливать, особенно, про сгоревшую машину. Но, к моему удивлению, Сергеич, к потере боевого коня отнесся вполне спокойно, я бы даже сказала, философски. А, вот найденный в багажнике пакет его явно озадачил.

— Так это что же тогда получается… — Начал было он.

Но, тут, ход его мыслей прервали. Дверь распахнулась, безо всякого тебе деликатного стука, или, в крайнем случае, вежливого вопроса, типа «можно?». И на пороге возник следователь Степанов Илья Федорович собственной персоной. За его плечами маячила голова сержанта. Сейчас, взгляд его всегда усталых глаз, метал молнии. Чего-то подобного я ожидала с того самого времени, как мы с Игорем «прорвались» в палату к Сергеичу. И все равно, мне захотелось срочно спрятаться под кроватью, или, в крайнем случае, втянуть голову в плечи. Увидев нас, он, вроде бы, слегка расслабился, но в его глазах все еще были видны грозовые всполохи.

— Та-а-а-к… — Протянул он, оглядывая нас, как будто сторож, который застал ребятишек, залезших воровать яблоки в охраняемый им сад. — И что мы тут делаем?

Я посчитала, что вопрос был риторическим, потому что, «что мы тут делаем» было абсолютно очевидным. Следователь сделал несколько шагов в палату. За ним по пятам шел сержант, одна рука которого покоилась на кобуре с пистолетом. И по его лицу было понятно, что он готов все смести на своем пути, или на крайний случай, всех арестовать. Степанов обернулся к своему подчиненному, который в буквальном смысле слова, наступал ему на пятки, и раздраженно пробурчал.

— Свободен… Мы с тобой потом разберемся.

Бедный парень, повесив свою буйную головушку, поплелся вон из палаты. Мне его стало жалко, и я принялась канючить.

— Илья Федорович, сержант не виноват. Не наказывайте парнишку. Это все я, со своим языком. — И я, не иначе, по примеру сержанта, тоже повесила голову, бросая время от времени виноватые взгляды на следователя.