Невеста хозяина подземелья

Ирина Юрьевна Юрьева, 2023

Украл? Женись! Брак из любого змея способен сделать человека. Готова оказать посильную помощь в этом нелёгком деле. Как это у вас нужно пройти отбор? Двадцать претенденток? Студентам и бюджетникам без очереди! Без очереди! Женщина? Вы-то куда в вашем возрасте? У вас хондроз, радикулит и лицо вон перекосило! Как вы будущая свекровь? Здравствуйте, мама! Мы вас так любим!

Глава 2

Марьяша Лескова, студентка третьего курса. — Мне все время придётся сидеть в этой комнате? — спрашиваю Рухаму, дожевывая последний финик.

Паника в душе сдается, согласившись отступить на время обеда. Мы сидим на куче подушек возле низкого столика, заставленного блюдами с фруктами. Очень непривычно обходиться без стула, поэтому мне приходится часто менять позу.

— Пока Повелитель не решит иначе, — уклончиво отвечает женщина.

Нет, так дело не пойдёт. Нужно точно знать, в качестве кого здесь нахожусь.

— Я не могу так, — на эмоциях ударяю ладонью, задевая поднос с фруктами.

Возмущенное таким обращением яблоко скатывается на пол, а поддерживающий его персик растекается рядом с ним сочным пятном. Женщина осуждающе качает головой. Согласна, неудобно выходит.

— Ты слишком резкая для приличной девушки, — берет салфетку, чтобы убрать останки несчастного фрукта. — Нельзя так. В гареме свои правила, которым ты должна подчиняться.

Конечно, только я — слон в посудной лавке, танцующий микс из канкана и гопака.

— Каков мой статус? — опираюсь обеими руками на стол между нами. — Свободная? Пленница? Рабыня? Кто?

— Ты — гостья нашего Повелителя, — произносит совершенно спокойно, не обращая внимания на мои эмоции.

— Почему тогда идёт речь о правилах?

— Воспитанные гости соблюдают их.

— Если не подчиняться? — в душе все сильнее поднимается гадкое чувство безысходности.

— Госпожа прикажет наказать такую неразумную девушку, — все тем же спокойным, ровным голосом, словно речь идёт об урожае кабачков.

Елки зеленые!

От этого заявления у меня волосы встают дыбом, причем во всех местах, включая самые труднодоступные.

— Как?

— Все зависит от тяжести проступка, — Рухама поправляет сползший платок. — От лишесходство добавляет диадема из звёзд в каштановых волосах. Сзади, смиренно склонив головы, стоят две девушки в простых белых платьях прямого покроя.

— Встань, — умоляюще шепчет Рухама.

— Мой сын, верно, считает меня глупой, — говорит вошедшая. — Он действительно думает, что в гареме можно что-то скрыть?

— Здравствуйте, — не придумываю ничего лучше этого. — Грушу хотите?

Рухама бледнеет, становясь похожей на лист бумаги, девушки делают шаг назад.

— Откуда мой сын достал эту дикарку? — морщит нос Кальяни. — И как она посмела занять восточные покои?! Рухама!

— Простите, Госпожа, — женщина кланяется ниже. — Повелитель сказал, что сам сообщит вам о гостье.

— Не перекладывай свою вину на моего сына! — произносит резко. — Ты должна была доложить мне! Повелитель владеет всем Царством, но в гареме правлю я!

— Простите, Госпожа.

— Она из числа невест?

— Вообще-то, — проглатываю остатки груши, — невежливо говорить о присутствующих в третьем лице.

Рухама бледнеет ещё сильнее, чуть не падая в обморок.

— Научите эту дикарку мыть полы и держать язык за зубами, — фыркает Кальяни. — Не знаю, зачем такой зверёк сыну, но видеть ее не желаю.

— Взаимно, — замечаю, что руки дрожат от страха, но остановиться уже не могу.

— Яша! — сокрушенно закрывает лицо ладонями женщина. — Умоляю! Молчи!

— До вечера пусть посидит в темнице, — бросает Кальяни, разворачиваясь к выходу.

— Что? — возмущенно подскакиваю.

Но мне никто не отвечает. Только одна из девиц зовёт кого-то, эмоционально размахивая руками. Спустя минуту в комнату входят две мощные женщины, всем видом показывающие свои решительные намерения.

— Пошли! — рявкает одна из них, хватая меня за воротник.

— А на посошок? — уныло спрашиваю, чувствуя, как пятки отрываются от пола, а ткань платья больно врезается в шею.

Ощутимый тычок в спину от второй заставляет смириться с вопиющим несоблюдением традиций. Посошка не будет. Зе энд.

Последнее время я с завидной частотой сижу в каких-то малоприятных местах. Нет, конечно, темница тут вполне себе достойная, подозреваю, что, по сравнению с отечественными камерами, даже комфортабельная.

Лавка обита темной кожей, свет из окошка под потолком освещает помещение, особенно бросается в глаза ведро, многозначительно стоящее в углу. Крысы не бегают, пауков не видно. А вообще, в этом мире есть крысы? Надо будет спросить у кого-нибудь.

Время тянется невыносимо медленно. Как назло даже спать не хочется.

— Эй! — дверь открывается со скрипом. — Дикарка! Вставай! Работать пора.

У входа стоит женщина лет сорока, одетая в темно-коричневое платье, на голове такого же цвета платок. Единственное, что выбивается из образа — это пояс из металлических прямоугольников примерно пять-шесть сантиметров в ширину. Суровый вид не предполагает возражений.

— Переоденься, — она бросает кусок серой материи.

На мне сейчас платье гораздо лучшего качества, но, похоже, его не оставят.

— А обувь? — спрашиваю, сравнивая свои голые пятки с её аккуратными туфельками.

— Не заслужила, — резко бросает в мою сторону. — Поторапливайся.

Тряпка оказывается платьем, фасон которого взяли у мешка. Абсолютно прямое, без единой вытачки. Цвет тоже соответствует — грязно-серый. На голову велено повязать белый платок. С непокрытой головой могут ходить только госпожи и наложницы, как выясняется. Ни первого, ни второго я недостойна.

— Меньше слов — больше дела! — поторапливает женщина. — Не успеешь — твои проблемы! Но учти, еды не будет.

«Какая чудесная сказка получается», — думаю, шлепая босыми ногами по холодному каменному полу. Коридоры тянутся друг за другом, одна лестница, другая. Как они тут без навигатора ориентируются?

Впереди показывается просторный холл с ажурными, невесомыми, словно из хрусталя, колоннами. Посередине каменный фонтан, расписанный причудливыми узорами. На бортах играют нарисованные павлины, а внутри рассекают водную гладь настоящие красные и золотые карпы.

— Рада! — гаркает женщина. — Вот тебе новенькая в помощь!

Девушка, до этого усиленно натиравшая полы, тут же вскакивает на ноги.

— Да, Ары-бай, — кивает, расправляя складки на сером балахоне, — благодарю за заботу.

Старшая хмыкает, оставляя нас в компании ведра, тряпок и обитателей фонтана.

Не могу оторвать взгляда от крупных рыб. Интересно, если палец в воду сунуть, укусят?

Молодец, Яша! Именно об этом нужно сейчас думать!

— Привет, — произношу, смущаясь.

— Здравствуй, — улыбается напарница. — Меня Дерья зовут.

— Яша, — протягиваю ладонь, но она не понимает жеста. — Очень приятно.

— Давай, скорее берись за работу. Нужно все успеть, — суетится девушка, вручая рабочий инвентарь.

За работой время летит незаметно. Труд облагораживает. И прочее, прочее. Не знаю, кто это придумал, но мне кажется, что мою пол тут не меньше года. А он не кончается!

— Даша! — плюхаюсь обессиленно на пятую точку. — Почему нельзя взять швабру?

— Что? — она поправляет сползший платок. — Даша?

— Ты же не против? — пытаюсь расслабить затекшую поясницу.

— Нет, — снова начинает тереть пол тряпкой. — А что такое швабра?

В душе поднимается тоска.

— Палка такая, — развожу руки в стороны, — Длинная, чтобы не наклоняться, когда моешь.

— Такого нет. Лучше воды принеси чистой.

— Где? — спрашиваю, стараясь подавить стон от боли в заклинившей спине.

— Прямо по коридору, потом направо, вниз по лестнице. Там комната. Дверь маленькая, коричневая.

Елки зеленые. Объяснение шикарное.

Беру ведро с остатками грязной воды и топаю по пустому коридору, надеясь, что топографический кретинизм обострится не сегодня.

Рада стеснительная и не разговорчивая, но кое-какую информацию выведать все же удалось.

Попала я в гарем Повелителя Нижнего Царства. Он, как водится, силен, вонюч, то есть, могуч (хотя одно другое не исключает), безупречно красив (правда, девушка не видела его никогда), наг. Последнее вообще с трудом укладывается в моей голове.

Полузмеи-полулюди… Воображение рисует несколько вариаций, одна страшнее другой. Торс мужчины — хвост змеи. А откуда этот хвост начинается? От талии? Или от копчика? Ёж его знает. Может, наоборот? Голова змеи и две ноги?

Бред какой-то!

Смотрю по сторонам. Поворот прошла? Или нет?

Все-таки обострение неизбежно… Хоть бы кто-нибудь встретился уже! Дорогу спросить нужно!

Коридор вскоре заканчивается развилкой, правда, без указательного камня. Тщательно осматриваю стену. Могли бы таблички с указателями повесить.

— Кто так строит?! — бормочу знаменитую фразу.

Правый виток коридора заканчивается небольшим холлом, освещенным несколькими яркими розетками кристаллов. Между двумя расписными вазами расположена двустворчатая дверь.

Может, там спросить?

Прислушиваюсь. Изнутри доносится тихая, ритмичная музыка.

Тихонько приоткрываю, чтобы заглянуть.

Музыка становится громче, но в щелочку не видно ничего из-за темно-синего бархатного балдахина с тяжёлыми золотыми кистями.

— Эй, — зову тихонечко. — Можно спросить?

Слышится какой-то шорох.

— ЭЙ, — чуть громче.

Опять тишина, только какие-то чавкающие звуки. У хозяина комнаты поздний ужин? С удовольствием составила бы компанию.

Делаю несколько шагов, чтобы заглянуть за плотную ткань, и замираю.

На кровати, закрыв глаза от невыносимой боли, лежит молодой мужчина. Темно-каштановые волосы разметались по подушке, пальцы судорожно комкают алую простынь. На лбу бедняги выступают бисеринки пота, дыхание сбито.

Перевожу взгляд на причину его страданий. Огненно-рыжие волосы полностью закрывают лицо, но, судя по обнаженной фигуре (ну, не считать же прозрачные шальвары одеждой), это существо — девушка. С мерзким чавканьем она определённо жрет несчастного.

Внутренний голос вопит о том, что нужно срочно помочь. Эх! Елки зеленые!

С боевым кличем испуганных чаек выливаю на них содержимое ведра.Амрит, Хозяин Подземного Царства. Царь Северного клана.День с самого утра идёт не как запланировано. От пограничных князей приходят неутешительные новости. Соседний клан стягивает военные силы. Ещё невесты на мою больную голову.

— Ты звал меня? — Кальяни входит в кабинет, шурша подолом платья.

Как всегда прекрасная и холодная.

— Да, матушка, — подхожу, чтобы поцеловать её руку. — У меня к тебе есть дело.

Мама с дежурной улыбкой поправляет прядь моих волос, выскочившую из-под обруча.

— Чем же я могу помочь своему мальчику?

Голос звучит так приторно нежно, что внутри сразу начинает вопить интуиция: “Что-то случилось!”. Готов отдать хвост на отсечение.

— Думаю, пора найти подходящую пару для Пунам, — тщательно слежу за мимикой лица. — Она уже готова для брака.

— Сынок, — матушка в замешательстве опускает глаза, — сейчас не самое лучшее время. Гораздо важнее решить вопрос с наследником. Я ценю твою трепетную заботу о сестре, но нужно организовать отбор невест…

Вскидываю ладонь, останавливая словесный поток.

— Я не спрашивал твоего совета, — отвечаю излишне резко. — Ты должна найти мужа Пунам в течение месяца. Это слово Повелителя. А организацией займётся Улаш.

— Разве может мужчина выбрать невесту?! — презрительно фыркает Кальяни, вызывая у меня приступ злости.

— Мое слово для тебя ничего не значит? — зло смотрю прямо в глаза, сжимая золотой анкх.

Мать испуганно делает шаг назад.

— Твоё слово — закон, — произносит шепотом. — И я могу только молить тебя. Не будь таким, как отец.

Шорох ткани по полу заглушает удаляющиеся шаги. Злость внутри кипит, словно лава в кратере вулкана.

— Змеи преисподней! — отбрасываю ненавистный кусок металла. — Тысяча гарпий! Когда я принимал власть, поклялся кровью не быть таким, как отец! И что теперь, Рит? Злая змеиная сущность рвется наружу.

Гахиджи Третий, предыдущий хозяин Царства и мой отец, был жестоким правителем.

Но ещё более жестоко он обходился с жёнами, детьми. Адджо — его сын от Рухамы, первой жены — первой жены. Отец убил его в возрасте десяти лет за грубое слово в свой адрес.

Обезумевшая женщина пыталась войти вместе с ним на погребальный костёр, но отец запретил это. С тех пор она стала няней для следующих наследников.

Вторую жену, Амелию, Повелитель задушил, приревновав к первому советнику, которому приказал отрубить голову.

Третья, Айгуль, спрыгнула с балкона после первой брачной ночи. Моя мать стала четвёртой женой.

Умная, хитрая, расчётливая наследница раджей Верхнего мира успешно интриговала, добивалась своего, ухитряясь заводить фаворитов втайне от отца. Она родила пять детей и сумела уберечь нас от гнева Повелителя. После его смерти народ и дворец вздохнули спокойно.

А когда тяжёлый золотой обруч с расправившей капюшон коброй лёг на мою голову, я дал обещание Рухаме, что никогда не стану таким, как отец.

Снимаю раздражающий к концу дня усех, бросая в резное кресло, и выхожу на балкон.

Холодный ветер Нижнего Царства обжигает кожу. Возьми себя в руки, Рит.

— Повелитель! — за спиной раздается взволнованный голос Улаша. — Случилось ужасное! Неслыханное!

— Что такое? — мгновенно подбираюсь, прокручивая в голове все возможные варианты. Кто-то нарушил границы Царства? На дворец напали? Что?

— Вам лучше самому все увидеть, — кланяется хранитель покоев.

Проклятье! Спешу за нагом по пустым коридорам, тормозя у спальни брата. Из-за двери доносятся громкие крики.

— Пустите! — давешняя девица бьется в крепких руках стражников.

Тёмные волосы полностью скрывают лицо, серое платье служанки разорвано. На полу валяется белый платок. Шумно втягиваю воздух, ощущая запах свежей крови. Это немного пьянит, пробуждая инстинкт охотника. Великий наг!

Вайбахо в полутрансформированном обличье шипит, отдергивая руки от других стражей, которые стараются держать ситуацию под контролем. Мокрые волосы облепляют злое лицо, рядом рыдает, не забывая сыпать проклятьями, его любимая наложница. Почему-то тоже насквозь мокрая.

— Что здесь произошло? — спрашиваю, обводя присутствующих тяжёлым взглядом.

— Она сумасшедшая, — прорывается что-то, кроме оскорблений. — Она окатила нас водой во время…

Звонкая пощечина заставляет ее замолчать.

Правильно. Нельзя наложнице говорить прежде хозяина. Женщина должна знать свое место.

— Девушка напала на нас, — презрительно сплевывает брат. — Надеюсь, в воде не было яда.

— Это правда? — сурово спрашиваю.

Девчонка поднимает голову, глядя испуганно. Губы разбиты, щеку перечеркивает длинная, кровоточащая царапина, скорее всего, от когтей Вайбахо. Смотрит, как котёнок.

— Я нормальная, — пищит, не в силах нормально разговаривать.

— А про воду?

— Правда, — сокрушенно опускает голову. — Кроме яда. Обычная, грязная.

Рыдания наложницы усиливаются.

— Зачем? — отслеживаю каждую её эмоцию.

Неужели подослали? Не похоже. А если все-таки? Змеи преисподней!

— Я хотела дорогу спросить, — шмыгает носом. — А потом увидела, что она его, — поднимает глаза, — жрет!

–Что? — Вайбахо давится воздухом в приступе смеха.

Могу предположить, чем парочка тут занималась, но перепутать ЭТО с едой? Сколько лет ей? И в какой изоляции её воспитывали?

— Ну, кушает, — поправляется.

Губы невольно растягиваются в улыбке. Смешной котенок.

В спальню, причитая и шурша юбками, заходит Кальяни. Распущенные волосы наскоро прикрыты шарфом, а платье заменяет просторный, многослойный халат.

— Какой стыд! — женщина картинно заламывает руки. — Какой позор! — девушке прилетает звонкая пощечина. — Как ты, маленькая дрянь, оказалась одна на мужской половине?!

— Матушка, — сжимаю кулаки, чтобы не сорваться, — почему эта девушка в платье служанки? Я, кажется, объяснил, что она моя гостья!

Матушка замирает на секунду, беря эмоции под жёсткий контроль.

— Не думала, что я должна советоваться при распределении обязанностей, сын, — отвечает удивленно Кальяни. — Ты сам поручил заботиться о гареме.

— Моего слова недостаточно? — поднимаю бровь вверх. — Я оставил гостью с Рухамой.

— Она такая рассеянная, — улыбается женщина. — Рухаме давно пора на покой…

О, великий наг! Как же сложно.

Прерываю все разговоры жестом.

— Не хочу больше слушать оправдания. Всем спать, а девчонку ко мне в покои.

— Но…

Матушка удивленно хлопает глазами.

— И не заставляй меня вникать в дела гарема, — бросаю, выходя.

— Я сохраню твоё сокровище, — произносит с показательной нежностью.

Проклятье!ния еды до порки плетью.

— Черт-те что, — нервно вгрызаюсь в грушу.

Нужно придумать, как сбежать из этого филиала дурдома в отдельно взятом гареме. И как можно быстрее.

— Девушкам нельзя ругаться, — тут же поправляет женщина. — Нужно быть скромной, тихой, послушной. Речь должна литься, как мед из чаши.

Дверь в комнату практически слетает с петель.

— Внимание! — раздается громкий голос. — Госпожа Кальяни!

Рухама сразу поднимается на ноги, жестом показывая, что мне нужно сделать то же самое.

В помещение входит женщина лет пятидесяти на вид. Пышное синее платье так щедро расшито камнями, что его хозяйка издалека напоминает новогоднюю ёлку. Особенно