Вдребезги: GREEN DAY, THE OFFSPRING, BAD RELIGION, NOFX и панк-волна 90-х

Иэн Уинвуд, 2018

Большинство книг, статей и документальных фильмов, посвященных панку, рассказывают о его расцвете в 70-х годах – и мало кто рассказывает о его возрождении в 90-х. Иэн Уинвуд впервые подробно описывает изменения в музыкальной культуре того времени, отошедшей от гранжа к тому, что панки первого поколения называют пост-панком, нью-вейвом – вообще чем угодно, только не настоящей панк-музыкой. Под обложкой этой книги собраны свидетельства ключевых участников этого движения 90-х: Green Day, The Offspring, NOF X, Rancid, Bad Religion, Social Distortion и других групп. Панк-рокеры никогда не были по-настоящему успешными или знаменитыми, и так оно и оставалось – пока не произошло обратное. «Вдребезги» – это история о том, как аутсайдеры наконец победили и навсегда изменили ландшафт музыкального мейнстрима. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Главный смысл панк-рока всегда заключался в том, чтобы не сидеть сложа руки и не ждать, когда загорится зеленый

«Try This at Home», Фрэнк Тернер

Пролог

Мы отчаянные, привыкайте к этому

Если говорить о пионерах, то эта честь отводится группе The Damned, которая оказала наибольшее влияние на американский панк-рок. Сегодня пальму первенства, как правило, разделяют между собой Sex Pistols и The Clash, но именно The Damned были первой в своем роде английской группой, которая пересекла Атлантику и подарила свой прекрасный хаос публике из Сан-Франциско, Лос-Анджелеса, Бостона и Нью-Йорка. Воздействие этих выступлений особенно сильно ощущалось в Лос-Анджелесе, где панк-сообщество не спешило зарождаться и неохотно объединялось.

«У нас были большие надежды, потому что с выходом в феврале их дебютного альбома [Damned Damned Damned] The Damned подвинули The Clash с пьедестала нашей любимой английской группы, — вспоминает «лицо» лос-анджелесской панк-сцены Плезант Геман в книге Джона Доу Under the Big Black Sun: A Personal History of L.A. Punk. — [Тот вечер], когда The Damned сыграли в клубе Starwood, стал для нас настоящим откровением, а также в некотором роде узаконил панк-сцену Лос-Анджелеса».

Зарождение панка происходило в пробирке Британских островов. На легендарном концерте Ramones в клубе Roundhouse в лондонском Камден-Тауне в 1976 году гитарист Джонни Рамон посоветовал участникам зарождающихся английских панк-групп заниматься своим ремеслом без промедления и страха. The Damned с величайшим энтузиазмом прислушались к этому совету. Уже на следующий вечер группа отыграла свой первый концерт. Сингл «New Rose», выпущенный на семидюймовой пластинке, стал первым релизом этих пионеров английского панк-рока

Будто возвращая должок Джонни Рамону, The Damned вскоре вдохновляли целые залы американских панков. На концерте в клубе Starwood группа из Лондона попросила аудиторию одолжить немного мелочи, и тотчас на них посыпался дождь из монет. По крайней мере, этот болезненный душ был шагом вперед, по сравнению с цунами из плевков, который обрушивался на группу во время каждого выступления в Британии. После и между сетами солист Дэйв Вэньен, гитарист Брайан Джеймс, басист Кэптен Сенсибл и барабанщик Рэт Скэбис позировали для камеры Polaroid со своими американскими фанатами, иногда взимая за эту привилегию по десять или двадцать долларов.

Помимо своей музыки The Damned принесли в Лос-Анджелес дух независимости. В отличие от Sex Pistols и The Clash, они не сотрудничали с крупным лейблом. Как сингл «New Rose», так и альбом Damned Damned Damned вышли из-под крыла невероятно бюджетной английской компании Stiff Records. У лейбла так плохо обстояли дела с финансами, что спустя две недели после производства первого альбома The Damned продюсер Ник Лоу записал поверх их мастер-ленты песню Элвиса Костелло «My Aim Is True». В другой раз The Damned пришли в лондонский офис лейбла с требованием денег, но Дэйв Робинсон, владелец лейбла, выволок их на улицу и вызвал на бой. А еще компания напечатала футболки с лозунгом «Если это не Stiff, то это ни черта не стоит».

Словно подчеркивая статус The Damned как главной панк-группы Лос-Анджелеса, Дэйв Вэньен был избран звездой обложки недолговечного журнала Slash (Джонни Роттен удостоился передовицы только в третьем номере). Спустя год после того, как Slash впервые попал в музыкальные магазины и газетные киоски, издание расширилось за счет одноименного звукозаписывающего лейбла, на котором вышли альбомы таких ярких звезд Лос-Анджелеса, как X, The Germs, Fear и других.

Лонг-Бич, 1979 год. Гитарист Black Flag Грег Джинн выпускает свой дебютный EP Nervous Breakdown силами собственного лейбла SST. Осознав, что вряд ли получится найти лейблы, согласные сотрудничать с его грозной группой, Джинн решил прошерстить справочники в поисках оборудования для производства виниловых пластинок и отправиться в одиночное плавание. Уровень независимости, который пульсировал в жилах его группы Black Flag, достигал порой опасных значений. Следуя примеру легендарных Ramones, группа гастролировала в фургоне, порой без остановки слушая альбом-блокбастер Eliminator за авторством бородачей из ZZ Top. Они путешествовали в таком нищенском положении, что были вынуждены питаться белым хлебом и собачьим кормом: из последнего делали котлетки в форме бейсбольных мячей, которые съедали со сверхзвуковой скоростью. До распада группы в 1986 году Black Flag успели выпустить серию странных альбомов на SST. Жестокие копы из полицейского управления Лос-Анджелеса регулярно срывали их концерты без особых на то причин, а лишь потехи ради.

«Это звучит забавно, но сегодня я рассказываю ребятам, что в 1980-х панк был по-настоящему опасным делом, — вспоминает Декстер Холланд, фронтмен The Offspring, самой знаменитой группы из округа Ориндж. — Тебе кажется, что это угарно — выкрасить волосы в синий цвет, но в 1984 году за такое запросто могли поколотить».

Вытравить нигилизм и насилие из Лос-Анджелеса и соседнего округа Ориндж было нелегко. Панк-сборища таили в себе опасность. На концерте X один из зрителей получил ножом в спину в прямом смысле этого слова и без веской причины. Проблемы не обошли стороной и группу Suicidal Tendencies с Венис-Бич. Их разноплановый одноименный дебютный альбом был признан худшим в 1982 году по версии самого влиятельного панк-журнала Лос-Анджелеса Flipside, который был возмущен столь наглой мешаниной из панка и метала. В то время единственными, кто мог терпеть ST, была армия любящих помахать кулаками недобандитов, которые прозвали себя «суицидниками».

«В те времена насилие на концертах лилось через край, и это еще мягко сказано, — вспоминает Фэт Майк, лидер NOFX, одной из старейших панк-групп Лос-Анджелеса. — Но именно это нас и подстегивало. Тебе кажется, что ты неуязвим, даже если каждое шоу с пятью сотнями зрителей не обходится без десяти-двадцати серьезных потасовок. Я помню, как пришел с другом на концерт, он нагнулся к питьевому фонтанчику, а кто-то просто заехал ему по голове, выбив несколько зубов. Другому моему корешу треснули по харе разбитой бутылкой, раскрошив ему три зуба. Однажды я был на концерте группы The Dickies в маленьком клубе, и один мой знакомый всадил нож в моего друга, и нам пришлось срочно доставить его в больницу. Он чуть не умер. Поэтому я ничуть не преувеличиваю, когда говорю, что те времена были очень жестокими».

Главную угрозу для панк-сообщества Лос-Анджелеса представляли копы, готовые при первом же удобном случае пустить в ход свои дубинки. За их действиями стоял неулыбчивый комиссар Дэрил Гейтс, который будет изгнан со своего поста после беспорядков, охвативших город в 1992 году. «Гейтс ненавидел все субкультуры, даже панков», — вспоминает Декстер Холланд. Усердные патрули копов с радостью разделяли неприязнь руководства к панкам и подкрепляли ее рукоприкладством. Концерты регулярно срывались, а зрителей избивали. Беспорядки происходили на шоу Black Flag и Ramones. Конная полиция разнесла в щепки декорации ненавистной им группы Fear на уличном фестивале в Лос-Анджелесе, тем самым обеспечив еще один бунт. Выступление прожженных провокаторов Dead Kennedys в мемориальном комплексе Longshoremen Memorial Hall в промышленном районе Уилмингтона завершилось тем, что полицейские окружили здание, а затем ворвались внутрь и приказали всем разойтись по домам.

«Я помню, как прятался под столом, когда началась заварушка, — вспоминает Декстер Холланд, которому тогда было семнадцать лет. — Мы с друзьями наивно полагали, что нас не тронут, ведь мы не сделали ничего плохого. Внезапно в ход пошел слезоточивый газ. Не знаю, доводилось ли вам видеть баллончик со слезоточивым газом. Упав на пол, он издает характерный шипящий звук. Тогда я подумал: “Вау, я ведь еще никогда не чувствовал запаха слезоточивого газа, пойду-ка заценю, что это такое”. Если честно, приятного было мало. После этого я решил прорваться к одному из выходов, где, разумеется, толпились люди, которые отчаянно пытались вырваться наружу. Идти было некуда, но я помню, как полицейский орал на меня: “Уебывай отсюда!” Меня так сильно огрели дубинкой, что мне почудилось, будто я сломал руку. Было чертовски больно. Может быть, после этого случая мне резко перестали нравиться копы».

Частично первая волна южно-калифорнийского панка была пропитана атмосферой темных подворотен. «Пойду погуляю, / чем-нибудь закинусь, / если я не остановлюсь, / то закончу в могиле», — пел Кит Моррис, первый солист Black Flag, в песне «Gimmie Gimmie Gimmie», в то время как остальная группа грохотала на фоне, словно обеденный сервиз в стиральной машине. Моррис покинул группу на заре ее существования, когда Грег Джинн узурпировал в ней власть. Одурманенный алкоголем и кокаином, Моррис затем сколотил свою влиятельную группу под названием Circle Jerks. На своем дебютном альбоме Group Sex он радостно объявил: «Я был таким конченым… Я потерял голову». В то же время другая хулиганская группа из округа Ориндж — Social Distortion — пела о девочке-аутсайдере, которая «закидывалась эфедрином» и «занималась сексом в пятнадцать». Но самыми отмороженными провокаторами были Fear. «Стащи бабло у своей мамаши, / купи пушку», — задушевно пел Ли Винг в «We Destroy the Family». Также группа с довольно воинственным настроем коснулась насущных политических тем. «Ненависть — это чистота, / слабость — это болезнь, / мы вас похороним», — такое откровение прозвучало на треке «Foreign Policy». Последние строки были цитатой слов Никиты Хрущева, которые он адресовал западным послам на приеме в польском посольстве в Москве в 1956 году, в ранние годы ядерной эпохи.

Пожалуй, из всех южно-калифорнийских панк-коллективов того периода особняком стоят X. Группа сформировалась в 1977 году, после того как бас-гитарист и второй вокалист Джон Доу вместе с гитаристом Билли Зумом наняли Иксен Червенку, которая была соавтором текстов Доу, и барабанщика Диджея Бонбрэйка. X обладали удивительным даром наполнять свои песни тревожной и зловонной атмосферой, так что у слушателя натурально начинала кружиться голова. Они бесспорно были самыми изобретательным и значительными из первых панк-групп Города ангелов.

«Первыми панками, на концерте которых я побывал, были X, — вспоминает Фэт Майк. — Дело было в Whisky a Go Go в Голливуде. Мне тогда было четырнадцать. Мой друг обманом выманил меня, сказав, что мы идем в кино. Тем вечером все изменилось. Энергетика, музыка, прикиды зрителей, их вид… Я подумал: “Понятия не имею, что это такое, но я хочу стать частью этого”».

В 1980-м группа выпустила свой дебютный альбом Los Angeles, пластинку из девяти острых как бритва песен. Эта работа пропитана беспределом высшей пробы. Титульный трек был вдохновлен подругой группы, Фэррой Фасесс Майнор, которая оставила Лос-Анджелес и уехала в Англию вслед за Кэптеном Сенсиблом из The Damned. В песне ее решение отправиться в путь объясняется глубоким разочарованием в городе. «Ей пришлось уехать из Лос-Анджелеса, — поет Доу, — [потому что] она начала ненавидеть каждого негра и еврея, / каждого мексиканца, который поливал ее дерьмом, / каждого гомосексуалиста и праздного богача». Очевидно, песня содержит самую грубую лексику. При небрежном отношении слова песни легко истолковали бы как точку зрения авторов, а не персонажа, о котором они поют. Мораль ранних работ X зиждется на беспристрастной подаче. Слушатель волен поступать с информацией, как хочет. X не утруждают себя объяснениями, что такое хорошо и что такое плохо. Их песни напичканы потерянными персонажами, которые ищут свое место в Лос-Анджелесе, где «день в мгновение ока сменяется ночью».

«X — это группа, определившая лос-анджелесскую панк-сцену бескомпромиссным содержанием своих песен, которые вызывают у слушателя приступ клаустрофобии», — писал Грейл Маркус в своей книге «The Fascist Bathroom». Он добавил, что «видение X целостное, не вторичное, а и их цель — дискредитировать любое мнение, которое гласит, что в жизни есть нечто большее, о чем они поют».

Мир хаоса и опасности лос-анджелесского панка был спасен от забвения силами режиссера Пенелопы Сфирис. Она успела побывать сценаристом ситкома «Розанна», однако ее первая попытка в документальном кино увенчалась рождением картины, которая в 2016 году была включена Библиотекой Конгресса в Национальный реестр фильмов США как «имеющая культурное, историческое или эстетическое значение». «Падение западной цивилизации» — полуторачасовая лента, которая рассказывает о таких группах, как X, Fear, Black Flag, Circle Jerks, The Germs, Alice Bag Band и Catholic Discipline. Съемки концертов перемежаются с отрывками неформальных интервью, включая мнения поклонников и участников движения. Фильм наделал столько шуму, что вскоре после премьеры летом 1981 года уже известный нам комиссар Дэрил Гейтс написал открытое письмо с требованием запретить фильм в Лос-Анджелесе. Перед первым публичным показом на экране высвечивалось предупреждение: «Смотреть фильм в кинотеатре, где обеспечены все меры безопасности и никто не пострадает». Это предостережение лишь на первый взгляд казалось надуманным.

«Мне еще не доводилось видеть реакцию аудитории на фильм, и вот после показа в зале встает женщина, и я слышу ее вопрос: “Как вы вообще можете жить на свете и прославлять эту нехристь?” — вспоминала Пенелопа Сфирис несколько лет спустя. — Таким был первый отзыв, что я услышала!.. Но если вам удалось вызвать такую отрицательную реакцию, то, возможно, через лет тридцать-сорок на ваше детище будут смотреть уже под другим углом».

Шок от просмотра «Падения западной цивилизации» лишь частично можно объяснить физической и музыкальной жестокостью, которой изобилует лента. Куда сильнее бросается в глаза атмосфера беспросветного нигилизма. Практически все, что попадает в кадр, кажется чужим и оторванным не только от человеческого общества, но от самой реальности.

Дарби Крэш, фронтмен группы The Germs, продемонстрировал это, как никто другой. Урожденный Ян Пол Беам, Крэш был на самом деле добрым и милым парнем. В детстве мать купила ему пишущую машинку, и на ней он мог целыми днями сочинять стихи, уединившись в спальне, откуда выходил лишь для того, чтобы поесть. Когда The Germs впервые начали выступать в Лос-Анджелесе, другие группы, такие как X, отказывались воспринимать их всерьез, и на то была веская причина — The Germs не умели играть. Дарби Крэш пытался скрыть это, умышленно травмируя себя на сцене.

«Почему ты из раза в раз истязаешь себя?» — спрашивает Пенелопа Сфирис в одной из самых сильных сцен «Падения западной цивилизации».

«Ну, поначалу я делал это специально, чтобы было весело», — таков был его ответ.

«Что было самое худшее, что ты вытворял с собой?» — спрашивает она.

«В Whisky a Go Go я порезал ногу».

«Как это произошло?»

«Я спустился с лестницы, чтобы типа сыграть на бис, и сиганул на битое стекло… Пришлось наложить около тридцати швов».

С его слов становится понятно, что Дарби Крэш конченый человек. К 1980 году он впал в чудовищную зависимость от героина. Он лишился творческой энергии и работоспособности, в то время как мир стремительно уходил у него из-под ног. 7 декабря в половине одиннадцатого вечера Дарби и его девушку Кейси Колу не пустили на вечеринку в престижном районе Бель-Эйр. Парочка направилась в панк-клуб Hong Kong Café на концерт группы Sexsick. Тем же вечером одному из членов дружного (и по большей части девичьего) фан-клуба The Germs под названием «Круг номер один» поступил телефонный звонок от человека, который встретил Крэша и узнал, что тот планирует совершить самоубийство. Обеспокоенного звонившего фаната попросили не беспокоиться, поскольку такие разговоры были обычным делом. На возражения ему ответили: «Расслабься. Иди домой и отдохни. Все будет хорошо».

В тот же вечер Дарби Крэш накупил героина на четыреста долларов. Вернувшись в гараж родителей Кейси Колы, где проживала парочка, певец вколол своей подруге несмертельную дозу. Затем он ввел в свою вену объем наркотика, способный убить четырех человек. Когда следующим утром Кола проснулась на полу, она обнаружила рядом бездыханное тело своего парня. Впоследствии Кейси рассказывала, что они намеревались совершить двойное самоубийство, но в последний момент Крэш пощадил ее. Менее чем через двадцать четыре часа у здания «Дакота» на Манхэттене Марк Чепмен застрелил Джона Леннона. Под этот сокрушительный аккорд история последних часов жизни Дабри Крэша разнеслась по миру.

Но так не могло продолжаться долго — так оно и вышло. В чистой взрывоопасной энергии панка лос-анджелесского калибра таились изъяны, которые было невозможно исправить. То же самое происходило в пяти часах езды к северу в Сан-Франциско и Ист-Бэй. Многие группы погибли быстрой смертью или изменились до неузнаваемости. У большинства не оставалось выбора. Любая группа, которая решала заявить о себе через музыку, полной ярости, нигилизма и силы, быстро оказывалась в тупике, выбраться из которого под силу только самым талантливым музыкантам. Число американских панк-групп, которым это удалось, можно пересчитать по пальцам.

«Многие из этих групп изменили свое звучание, — говорит Билли Джо Армстронг. — Проще говоря, они пошли на компромисс. Сейчас много кто отзывается об этих группах так, словно они какие-то божества. Но правда в том — и мне очень не хочется использовать это слово, — что они продали свою жопу».

Во второй половине 1980-х даже те панк-группы, которые никто изначально не покупал, торопились поскорее продать свою шкуру. В 1985 году, спустя три года после своего дебютного альбома The Record, Fear выпустили пластинку More Beer — халтурная поделка, банальность которой уже выдает само название. Пластинка отличалась ужасающими текстами, типа «задушу суку и брошу ее в канаве», и таким невнятным звуком, что его можно было воспроизвести, приложив к уху морскую ракушку. В том же году Circle Jerks, надеясь снискать расположение более широкой аудитории, выпустили унылый альбом Wonderful. Шансов на успех у альбома было не больше, чем вероятность найти горшочек с золотом в конце радуги, нарисованной баллончиком на стене общественного сортира.

Для панк-рока наступили смутные времена. В Сан-Франциско Dead Kennedys распались при зловещих обстоятельствах после того, как шайке безжалостных цензоров из PMRC (Родительский центр по делам музыкальной продукции) и в прокуратуру Лос-Анджелеса были отправлены письма с жалобами от матери, чей сын-подросток купил третий альбом группы Frankenchrist. Причиной возмущения стал вкладыш с «Работой 219: Пейзаж XX», более известный как «Пенисный пейзаж» кисти художника Х. Р. Гигера. Четверо участников группы и другие лица, задействованные в распространении альбома, обвинялись в нарушении уголовного кодекса Калифорнии. Но отсутствие доказательств стало причиной снятия обвинений со всех, за исключением фронтмена Джелло Биафры и Майкла Бонанно, бывшего менеджера лейбла группы Alternative Tentacles. На последующем уголовном процессе жюри присяжных не смогло прийти к согласию, а Верховный суд Лос-Анджелеса отклонил ходатайство о пересмотре дела. Есть основания полагать, что государство поставило под угрозу свободу группы и ее партнеров просто потому, что могло себе это позволить. Отсутствие защиты крупных корпораций сделало их легкой добычей. Это испытание высосало все соки из Dead Kennedys. Через год от группы ничего не осталось.

«Начиная с 84-го до 88-го и даже 89-го панк-рок был мертв, — сказал Грег Хетсон, бывший гитарист Circle Jerks и Bad Religion. — Его низвергли обратно в андеграунд. Все отращивали длинные волосы. Многие бывшие панки внезапно начали играть глэм-рок или спид-метал. За исключением парочки групп, все раскололись или начали превращаться во что-то иное. Лишь единицам удалось выжить».

Острый упадок американского панка в целом и его калифорнийской разновидности в частности вызван не только повальной озадаченностью участников по поводу дальнейшего творчества. Свою роль сыграли также внешние силы. Где-то в Калифорнии начало зарождаться движение, которое небрежно окрестили трэш-металом. Трэш был необузданным и жестоким. В отличие от панк-рок сцены, в нем не было ни показушности, ни натянутой крутизны. С выпуском своего дебютного альбома Kill ‘Em All в 1983 году Metallica намекнула миру, что намечаются недетские перемены. Три года спустя, под руководством продюсера Рика Рубина, Slayer представили скрежещущий и пенящийся Reign in Blood — альбом столь инфернально яростный, что в мгновение ока разделил жанр на до и после. На фоне этого панк просто не мог составить достойную конкуренцию.

В плане текстов панк тоже утрачивал свою способность шокировать. К концу 1980-х рэп приковывал к себе столько внимания, что панку и не снилось. Это произошло не из-за того, что рэперы отказывались от компромиссов, а, наоборот, благодаря их бескомпромиссности. Рэп вскрыл гнойник расовых проблем, который давно беспокоил американское общество. В то время как панков избивала полиция, вооруженная дубинками, молодые афроамериканцы умирали от пуль. Звучание рэпа было таким опасным и настоящим, что порой казалось угрожающим. Группа из Комптона N.W.A. (расшифровывается как Niggaz Wit Attitudes, или «Ниггеры с характером») попрала все старые порядки своей вооруженной до зубов музыкой. «Я молодой ниггер на тропе войны, / После себя я оставлю кровавую баню / Из подыхающих копов в Лос-Анджелесе», — читал Ice Cube на бескомпромиссном треке «Fuck the Police». По сравнению с этим панк-рок уже не звучал особо шокирующе или круто.

Только в США дебютный альбом N.W.A Straight Outta Compton продался тиражом в три миллиона копий. Такого ошеломительного результата удалось добиться, даже несмотря на то что пластинка была выпущена на независимом лейбле Ruthless. Ошеломительный успех рэп-группы не остался незамеченным ключевыми участниками панк-сообщества. В 1988 году Бретт Гуревич был владельцем лейбла Epitaph и по совместительству гитаристом Bad Religion — он помог основать эту панк-группу еще в подростковом возрасте, но за последние пять лет она не выпустила ни одного альбома. Ребята редко играли за пределами Калифорнии и были практически неизвестны остальной Америке, не говоря уже о других странах. Им удалось продать менее двадцати тысяч пластинок. Даже по меркам панк-рока 1980-х группа была второсортной.

Но к всеобщему (и даже к их собственному) удивлению, весь мир скоро будет чествовать Bad Religion как спасителей американского панк-рока.