Медовый месяц

Кай

Десерт для души. Вкушайте не спеша. В 19 веке многие семьи приняли, что даже самых близких людей может внезапно забрать болезнь. Потеряв свою мать, под чьим крылом она провела все свои годы, Лорелеи понимает, что совершенно не знает жизни. Ища себя и оживляя детские мечты, она познаёт мир, впервые позволяет себе испытать пламенное чувство любви, познать чарующий с детства мир искусства и принять потерю, которая с налётом времени уступает место благодарности и шлейфу приятных воспоминаний.

Увертюра: перья

Сколько я себя помню на улице Йем стояло небольшое кафе. Маленький чёрный домик незаметно втиснулся между гигантов из фресок и эркеров. Он прекрасно виднелся из моего окна за тонким тюлем занавесок.

Внутри, среди тёмной древесины, было уютно и стоял густой аромат кофе. Народу там водилось немного, да обитало там какое-то волшебство, так что для всякого захожего кафе становилось что второй дом. Туда часто приходили двое — мама с дочкой. Обе всегда держались за руки, одетые в пальто бурого цвета, вязаные тёмно-фиалковые шапочки и обвёрнутые зелёными шарфами. Их одежда пахла разогретым мягким пластилином. Из-под берета мамы падали каштановые волосы, а у девочки на голове творился беспорядок из огненных кудрей.

Каждый раз, когда у двери звенел колокольчик, кофевар поднимал глаза с надеждой встретить их. Они брали кофе со сливками и корицей и частенько засиживались в самом укромном уголке в уюте и тепле допоздна.

На вязаном диване мама с дочкой рассматривали большой альбом с рисунками. На них рядом с мамой часто появлялся какой-то дядя. Они выглядели так молодо вместе и оба счастливо улыбались. Мама называла этого человека папой. Она подолгу глядела на рисунки, и иногда из её глаз начинали течь слёзы. Мама запивала их кофе и крепко обнимала девочку. Лишь затем на её лицо вновь возвращалась улыбка.

Шло время, и маленькая девочка росла. Кафе ветшало и из раза в раз залатывало себя — от этого оно становилось как будто прекраснее. Время красило его. Девочка по-прежнему заглядывала туда, только теперь без мамы. В кафе она улыбалась за книгами с кофе да дымила из тонкой длинной трубки. За собой она оставляла лёгкий аромат вишни и белого шоколада.

Мама не знала, что девочка курит. Она слегла с тяжёлой болезнью, бледнела с каждым днём, а тело её холодело. Мама едва говорила и только изредка просила принести ей альбом. Она проводила пальцами по старой бумаге и нежно улыбалась. Мама увядала на глазах. Девочка волновалась, и больше всего ей хотелось увидеть папу рядом. Ей становилось интересно, кем был папа и куда он исчез. Почему его не было рядом в такое важное время? Она не могла вернуть его для мамы, поэтому согревала сердце мамы любимым кофе из кафе.

Не прошло много времени как девочка вовсе перестала появляться в кафе. В далёком поместье с бабушкой-графиней при слезах они простились с мамой и положили её в скромный семейный склеп.

Девочка ужасно скорбела. На первую пору она остановилась у бабушки. Молча они сидели в саду, вязали, смотрели на старые рисунки, пили чай и вспоминали любимую дочь и мать. Потом девочка вернулась домой и долго не появлялась в свет. Бывало она садилась на мамин диван с трубкой в руках и рассматривала альбом. Пусть она обещала себе не плакать, при виде маминой улыбки слёз ей было не сдержать.

Спустя некоторое время она заглянула в кафе. Девочка взяла кофе со сливками и думала направиться в свой уголок, как приметила там юношу. Он внимательно читал книжку с чашкой кофе в руке. Девочка хотела было занять другое место, как он поднял глаза и улыбнулся ей. Она присела супротив, закурив трубку, и стала пить кофе. Незнакомец молча рассматривал её украдкой. Волей-неволей их взгляды встречались, и девочка ненароком принялась разглядывать его. Оттого она и не чуралась ответить на его вопрос.

— Меня зовут Лорелеи, — тихо сказала она.

— Какое красивое имя, — ответил незнакомец. — Я Скайт. С детства обожал мечтать и забираться на высокие места, чтобы видеть всё вокруг, вот родители назвали так. А у твоего имени есть история?

— Да. Так зовут водяных духов с прекрасными голосами, которые посылают моряков на верную гибель к утёсам своими напевами. Но моя мама считала Лорелеи добрым лесным духом с одеждой из листьев и шляпкой из птичьего гнезда. Своим ангельским голосом она чарует всех лесных жителей. А так уж вышло, что петь я совсем не умею.

Скайт улыбнулся. Невольно Лорелеи позволила уголкам губ подняться. Через запах кофе до неё долетели исходящие от Скайта ароматы моря и смолы.

— Ты здесь в первый раз? — спросила Лорелеи. — Я никогда раньше не видела тебя здесь.

— Так бывает, — мягко отвечал он. — Иногда глазам видно только то, чего хочет сердце.

— Значит ли это, что сейчас ты нужен мне?

— Возможно, — пожал плечами Скайт. — Только сердце может знать наверняка.

Оба продолжили знакомство молча. Лорелеи стала распускать в воздухе клубы вишнёвого дыма, а Скайт вернулся к желтоватым страницам книги. Когда кофе между ними закончился, Лорелеи подняла взор и попрощалась со Скайтом.

— Была крайне рада нашему знакомству!

А его уже и след простыл — на столе осталась только его книжка в бордовой обложке. Лорелеи положила томик в вязаную сумку и вышла из кафе. Дома она уселась на мамин диван и бережно и медленно перелистывала страницы за чтением, неспособная оторваться. Перед сном Лорелеи открыла последнюю страничку и тепло улыбнулась маленькой подписи.

«Мне тоже невероятно повезло встретить тебя здесь!»