Останься

Кара Линн

Все, чего хочет она – сбежать как можно дальше от своей боли. Все, чего хочет он – как можно скорее избавиться от капризной попутчицы. Если он бросит ее, то она не выживет. Но есть ли ему до этого дело?

Глава 4

«Начало грандиозного пути»

— Нет, нет и еще раз нет! Нет!

Машина стояла на обочине оледенелой трассы, напротив небольшого, обветшалого снаружи супермаркета. Было пустынно и, кажется, кроме нас сюда сегодня никто еще не заглядывал. На заднем сидении внедорожника мирно лежал пакет с продуктами.

— Я не поведу тебя через горы в таком виде.

Я надула щеки и недовольно покосилась на стопку вещей, лежащих рядом. Мужчина стоял у распахнутой передней дверцы, терпеливо ожидая, когда я перестану оказывать сопротивление и начну переодеваться. Его нахмуренные брови привычно темнели где-то в области переносицы.

— Одевайся.

— Я уже одета. Нет, спасибо, — наотрез отказалась я.

Натянуть на себя его запасные вещи, эти лохмотья, которые, помимо всего прочего, были просто огромного размера? Вот уже полчаса мы вели этот бесконечный спор. Кир стоял у припаркованной машины, а я сидела внутри, скрестив руки на груди в знак своей непоколебимости и решительности.

— Снимай эти дырявые кальсоны и надевай нормальные штаны.

— Нормальные?! — Неподдельно возмутилась я.

— Одевайся, — устало повторил спаситель. — Тебя никто не увидит, это последний отрезок пути, где есть люди.

Я насупилась еще больше. То ли мне просто хотелось поспорить с ним подольше, то ли я проверяла границы терпения своего спутника, но мне упорно не хотелось сдаваться. Но выбора не было. Я прекрасно понимала, что в своей одежде я далеко не уйду. Так что спустя пару минут я все же откинулась на спинку сидения, громко вздохнув.

Мужчина принял это, как безоговорочный сигнал капитуляции. Удовлетворенно хмыкнув, а затем захлопнув дверцу машины, он отвернулся, давая мне возможность спокойно переодеться. Я с легкой долей брезгливости схватила с верхушки стопки смятые толстые штаны. Они воистину выглядели устрашающе. Я снова громко вздохнула, постаравшись, чтобы это было слышно даже из закрытой машины.

— Поторапливайся, — грубо донеслось в ответ.

Делать нечего, придется напялить на себя этот ужас, именующийся его одеждой. Я принялась снимать свои вещи. Специально задержалась, когда стягивала с себя свитер. А вдруг он обернется? Думаю, я неплохо сейчас выгляжу в лифчике, пусть я и далека от его упитанных идеалов. Но он так ни разу и не повернул головы. Стоял, развернувшись спиной, глядя куда-то вперед, в непроглядную полосу елового леса.

Я с нескрываемым раздражением надела на себя его свитер. Он мог бы вполне сойти за спальный мешок. Рукава пуловера оказались невероятно широкими, и теперь болтались чуть ли не до колен. В последнюю очередь я накинула на плечи его куртку.

— Я так никуда не пойду.

Я вышла из машины, обогнула ее и встала прямо напротив него. Брючины зимних штанов тоже были слишком длинными, и мне пришлось подвернуть их чуть ли не до колена.

— Там никого нет, кроме волков.

— Волков? — Встревоженно переспросила я.

— И медведей, — лаконично добавил Кир.

Я заволновалась. Медведи, волки… Что еще обитает в тех краях? На юге, откуда я приехала, самым суровым хищником считалась продавщица разливного пива на общественном пляже.

— И что, часто они нападают на людей? — Осторожно поинтересовалась я.

— Только если встречают их.

Я закатила глаза. Просто чудесно! Теперь мне нужно было опасаться не только своего сопровождающего, но и диких зверей.

Спустя минут двадцать мы покинули территорию с более-менее цивилизованным видом за окном. Вокруг нас сгрудились сосны, дорога стала ухабистой, глиняной. Внедорожник замедлил ход и осторожно продвигался по ней вперед. Сугробы здесь были совсем свежими, не расчищенными. Видимо, сюда вообще никто не ездил.

— Все, приехали.

Мужчина остановил машину у тупика, где внезапно обрывалась заснеженная дорога. Дальше со всех сторон торчали только зеленые пики верхушек деревьев. Мы вышли из внедорожника, и спаситель вытащил из багажника свой рюкзак. А затем запер его на ключ, сунув тихо звенящую связку в карман куртки.

— Ты что, бросишь машину прямо тут?

— Ее некому угонять.

Он спокойно шагнул вперед, сошел с дороги и сразу по колено увяз в рыхлом снегу. Я послушно потопала следом.

— И долго мы будем так идти?

— Пока не стемнеет.

Мы брели по зарослям и продирались сквозь лес от силы полчаса. А я уже успела порядком устать.

— А ночевать мы где будем?

— В палатке.

— В палатке?

Почему-то о ночевке я подумала только сейчас. И с ужасом представила, каково будет проводить ночи в таких условиях. Под покровом ледяной пелены. В окружении голодных волков и медведей. Да еще и бок о бок с этим недоделанным лесничим.

— А как… Ну, мыться и все такое? — Со сбитым дыханием поинтересовалась я.

Он обернулся на ходу, с каким-то презрением окатив меня взглядом своих наглых серых глаз, а затем отвернулся, так и не проронив ни слова. Ну, все ясно. Заботиться о личной гигиене в походе он явно не привык.

— Какая здесь может быть работа?

Я совсем вымоталась, и вскоре остановилась у ближайшего дерева, согнувшись пополам и упершись ладонями в свои колени. Мужчина продолжил идти вперед, а я спешно пыталась хотя бы немного отдышаться.

— Я вулканолог.

— А что, здесь разве есть вулканы?

— Маталлар, например.

Вот так новости, оказывается, это не просто гора, а самый настоящий вулкан… Надеюсь, что хотя бы спящий. Нужно будет поинтересоваться у этого самопровозглашенного специалиста, стоит ли мне включать еще и гору Маталлар в список потенциальных опасностей здешних мест.

Мы продирались через замерзший лес еще несколько часов. Я плелась позади, начиная тайно сожалеть о том, что не осталась в кафе. Но я упорно гнала эти мысли прочь. Все же, в этой одежде продвигаться через заснеженные дебри было гораздо удобнее. Резинки внизу штанов плотно прилегали к моим ботинкам, потому ноги и носки оставались совершенно сухими, а гладкая, не продуваемая ткань длинной куртки надежно защищала меня от мороза и холодного ветра.

Как-то очень внезапно лес остался позади. Я с удивлением обнаружила, что мы стоим у подножия горного склона. Он плавно поднимался ввысь, а затем трансформировался в высокую, темно-серую скалу. На склонах и на верхушке искрились комья снега, они слепили глаза и отбрасывали вокруг странные светящиеся точки.

Я пыхтела, оттряхивая с коленей снег, а мужчина о чем-то размышлял, окидывая местность своим суровым взором.

— Что дальше?

— Будем идти в обход, здесь не пройти. Прямой путь отрезан вчерашним снегопадом.

— Да здесь же везде снег, — логично возразила я.

— У подножия каменистый грунт, а в нем есть неровности и карманы, упасть в которые мне бы не хотелось. Сейчас вся гряда завалена плотным слоем снега. Я не смогу определить, где под ним скрывается опасность.

Он еще раз огляделся по сторонам, щурясь от бликов, отбрасываемых солнечными лучами.

— Значит, поход затягивается?

Я с какой-то тихой тоской подумала о том, как скоро я смогу принять горячий душ или поспать в нормальной кровати. Должно быть, этот безумный поход будет самым большим испытанием в моей жизни.

— Ты куда-то торопишься? — С насмешкой произнес спаситель.

— Ну что ты. Я с радостью проведу рядом с тобой лишние пару дней, — язвительно парировала я.

В его лице вновь на мгновение промелькнуло что-то странное, когда он обернулся и бросил короткий взгляд куда-то поверх моей головы.

Признаюсь честно, если бы сейчас вокруг царила весна и сносная погода, то я бы, наверное, действительно не отказалась задержаться у горы подольше. Должно быть, в теплое время года здесь очень красиво. Летом у подножия наверняка раскидывается живописная зеленая поляна с дикими цветами, а вечнозеленый лес смотрится не так отталкивающе и сурово.

Но сейчас здесь царил холод и безжизненная серость. И задерживаться здесь, пусть и на один лишний день, мне бы совсем не хотелось.

— Рад это слышать. Путь в обход займет не меньше недели.

— Не-недели? Недели?!

У меня как будто что-то оборвалось внутри. Я в ужасе замерла на месте, пытаясь прийти в себя. Стало жарко, показалось, что мне не хватает воздуха. Хотя здесь его было более, чем достаточно. Целую неделю продираться сквозь снег, с трудом переставляя ноги по сугробам, огибая горную гряду. Без горячей воды, без теплой постели, без всего! У меня начало темнеть в глазах.

«О господи, ну почему я не умерла ночью там в лесу?»

В носу предательски защипало, пейзаж вокруг смазался. Я стояла внизу серых скал, словно смешное и отвергнутое миром ничтожество, одинокое и беспомощное среди невыносимых условий здешнего края.

Я не могла вернуться, потому что я просто не нашла бы дороги назад, а мой суровый спаситель вряд ли согласился бы тратить на меня свое время. Я не сомневалась ни секунды, что не выдержу здесь и пары суток, о какой неделе могла идти речь? Я просто устану до такой степени, что упаду замертво в рыхлый снег. И мое тело останется здесь навечно.

Сейчас я ненавидела все, что могла разглядеть за колеблющейся пеленой своих отчаянных слез. Я ненавидела и эти горы, и бескрайние снежные поля, и оставшиеся позади темно-зеленые деревья. Но больше всего я ненавидела его, человека, который вынудил меня сейчас оказаться здесь. Который не оставил мне никакого выбора. Он без спроса и моего согласия заставил столкнуться с чем-то доселе мне неведомым, чем-то огромным и страшным. С тем, к чему я не была готова.

Я тихо роняла крупные слезы в сугроб, застыв на месте. Мужчина молча смотрел в мое лицо, хмурясь и спрятав руки в карманы куртки. Кажется, он и сам уже всерьез жалел о том, что взял меня с собой. Но мне было все равно. Плевать, что он думает сейчас обо мне, меня это волновало меньше всего на свете.

— Что ты здесь делаешь? — Внезапно спросил он.

Его глаза продолжали сверлить мое заплаканное, начинающее замерзать лицо. Его странный вопрос на секунду ошеломил меня, заставив прекратить рыдания. Я шмыгнула носом, стряхнула ладонью капли со своего подбородка.

— Что?

— Зачем ты приехала сюда?

Мне нечего было ответить. Да и зачем мне давать ответ на этот вопрос? Он явно считает меня сумасшедшей. Или, как минимум, странной. Что бы я не сказала ему сейчас, он просто решит, что я спятившая и взбалмошная южанка, не знающая настоящей жизни, притащившаяся сюда в поисках острых ощущений.

Открыть ему правду и излить душу, выложив карты на стол? Объяснить, что за последние месяцы моя жизнь укатилась в пропасть? Что я похоронила ребенка, потеряла работу, семью и смысл своего существования? Что я притащилась сюда от отчаяния, находясь на грани того, чтобы наложить на себя руки?.. Зачем?

— Решила попутешествовать.

— Другого места для этого не нашлось?

По интонации его голоса я поняла, что он не поверил мне. Но решил то ли подыграть, то ли ему было совсем неинтересно докапываться до правды.

— Люблю дикую природу, — буркнула я в ответ, вытирая глаза краешком безразмерного свитера.

— Это заметно.

Повисло неловкое молчание. Я таращилась куда-то сквозь серые скалы, в голове было пусто. Зато у моего сопровождающего, судя по всему, мозговая деятельность кипела. Он явно о чем-то всерьез размышлял, продолжая изучать меня глазами.

— Я не поведу тебя обратно, — наконец, вымолвил он.

— Кто бы сомневался.

— Мы продолжим путь.

— Иди без меня.

— А ты заночуешь здесь в снегу?

— Именно.

Подтверждая его слова, я тут же свалилась спиной в сугроб, обмякнув, словно пустой мешок. Лицо наполовину завалило снегом, сугроб оказался глубоким, рыхлым и мягким. Я закрыла глаза и раскинула руки в стороны.

Вот она, моя граница. Моя финишная черта. Я достигла своего лимита. Больше бороться у меня нет сил. Не за чем.

— Поднимайся. Скоро стемнеет, нужно успеть обогнуть скалу с другой стороны.

— Нет.

Обогнуть скалу, куда-то идти, стемнеет… О чем он вообще говорит? Неужели не понятно, что мне плевать? Сейчас мне безразлично абсолютно все. Даже если бы из леса выбежал медведь и начал разрывать меня своими когтями. Мне просто все равно. На все. Совершенно…

— Поднимайся, я сказал.

Я не ответила. Пусть идет, куда ему нужно. Как будто я его держу.

— Вставай.

Голос прозвучал настолько резко, словно это дикий разъяренный зверь зарычал откуда-то из дебрей норы. Я слегка поежилась. То ли от этой интонации, то ли от того, что мне становилось холодно лежать в снегу.

— Я тебя ненавижу.

Слова сами вырвались из меня, и я удивилась тому, что внезапно произнесла. Это было смешно, ведь мы были чужими людьми, едва знакомыми. К тому же, он действительно меня спас, отрицать это было глупо. Но…

Я услышала, как рядом захрустел снег. Он шел ко мне.

«Сейчас запинает меня своим ботинком до полусмерти. А потом уйдет…»

Но меня ничуть не волновало то, что ждало меня сейчас. Я продолжала лежать с закрытыми глазами, практически не дыша. Мне хотелось, чтобы он просто ушел. Убрался прочь, оставив меня здесь одну.

Резкий рывок заставил распахнуть глаза. Я ощутила жгучую боль где-то пониже своих лопаток, а потом мое тело очутилось у него на плече. Рядом виднелась натянутая лямка огромного рюкзака, а внизу увязали в снегу его темно-коричневые ботинки.

— А ну отпусти!

Я попыталась вырваться, но он продолжал невозмутимо идти вперед, придерживая меня одной рукой. Мой живот упирался в его набитый до отказа рюкзак. Должно быть, ему было очень непросто так быстро продвигаться по сугробам, волоча на своей спине столько груза.

Он молчал и шел вперед. Я попыталась пинать его спину своими коленями, но рюкзак не давал мне этого сделать. Затем я несколько минут плотоядно щелкала зубами рядом с его шеей, чтобы вцепиться в нее изо всех сил. Но он просто убрал голову в другую сторону, не замедлив свой ход. Я висела на его плече, как подстреленная вялая добыча, а он резво шел вперед, загребая носками ботинок белоснежные комья.

Затем я начала кричать. Я вопила сперва протестующе и истерично, срываясь на визг. А затем из меня полез какой-то животный, душераздирающий рев. Я болтала ногами, доставляя ему все больше неудобства, пыталась лишить его равновесия, повалить на мерзлую землю. Но он все так же молча шел дальше. Это длилось долгих полчаса, а потом силы покинули меня.

Судорожно выдохнув, я начала возмещать недостаток кислорода после своей истерии, жадно глотая воздух. У меня закружилась голова, все потемнело перед глазами. А потом глаза закрылись сами собой. Стало спокойно, очень легко и тихо.

Только звериное медвежье сердце тихо постукивало откуда-то издалека. И умиротворенно скрипел снег под подошвами чьих-то ботинок…