Очень древнее зло

Карина Демина, 2023

Пропали невесты? Очнулось от тысячелетней спячки древнее Зло, некогда почти уничтожившее мир? И Проклятый город готов принять гостей? Пускай. Повелитель Тьмы готов ко встрече и с городом, и с древним Злом, и даже с невестами. К чему не готов? Так к тому, что подвиги подвигами, а свадьба свадьбой. Чья? А тут уж как кому повезет.

ГЛАВА 9

О том, что лошади — очень умные создания

«Во времена стародавние, когда небо глядело на землю и не могло наглядеться, а земля так же от любовалась небом, жил на самом краю мира народ. Ныне-то уже и старики позабыли, как он назывался. Ведаю лишь, что люди те были малы, вот с половину обыкновенного человека, но крепки так, что и ребенок способен был коня поднять, а взрослые и вовсе огроменные каменья двигали. Но это оттого, что жил тот народ в скалах, в самом нутре их глубинном. Даром они обладали удивительным — видеть горы, вот как мы все-то вокруг видим. Что жилы золотые да серебряные, что каменья драгоценные, что пещеры, что воды. Все-то им открыто было. И славились оные люди, как великие мастера, равных которым под солнцем не было»

«Рассказ одного старика из селения Никишки, записанный студиозусом Витой Лютым во исполнение задания практического»

Теттенике закопалась с головой в солому, так и сидела, пытаясь решить, что же ей делать. Рядом вздыхал и топал огромный драссар, которому сомнения человека не были понятны.

И… и вообще, он лошадь!

Это глупо — советоваться с лошадью. Но что, если больше не с кем? Нет, людей-то в конюшне собралось много. Они приходили. Уходили. О чем-то говорили, к счастью, не замечая Теттенике.

А потом и вовсе все стихло.

Но хуже всего, что дар не отзывался! Теттенике пробовала и так, и этак. И сейчас вот закрыла глаза изо всех сил сосредоточившись на будущем.

Будущего не было.

Мир не спешил истаивать. Напротив. В нос лезла сухая травинка, за шиворот насыпалось трухи, отчего грязное тело чесалось. И голова тоже чесалась. И кажется, в волосах копошились насекомые.

Отвратительно.

А главное, хотелось есть. И в туалет.

— Вот что мне делать! — воскликнула Теттенике, сжав кулачки.

Ничего.

Тишина. Даже ласточки под крышей и те уснули. И лошади дремлют. Лошадей здесь держат взаперти, в каменных коробах, пусть и просторных, но лошадям все одно свобода нужна.

Правда, кому объяснять прописные истины?

И надо ли вовсе?

Кто её послушает? Нет, её прежнюю, может, и послушали бы, а вот теперь… кто она вообще?

Теттенике выбралась из сена. Огляделась. Темно. Пусто. Лошади спят, порой вздыхая. Только драссар все еще держится рядом. Его боятся. И конюхи-то не заглядывают, а выводить так и вовсе не вывели. То ли сегодня так сложилось, то ли вообще… он же заболеть может.

И потому глядит грустно.

От этой грусти в животе узел завязывается. И совестно. Хотя Теттенике ничего дурного не сделала.

Она наоборот почистила вон. И даже воды принесла свежей. А все равно…

— Ты… ты только… — она отступила, но драссар потянулся, ухватив губами за край рубахи. — Мне идти надо… правда, не знаю, куда. Может, в Замок? Может, там хоть кто остался… но хоть кто мне не годится. Тогда что? Куда мне?

Драссар шагнул.

Какой он все-таки огромный. Теттенике у него под брюхом пройти может, только чуть голову наклонивши. И жутко от того. Такой, если наступит, точно не выживешь. А он ведь не добрый.

Лошади… им нельзя верить.

Как и людям.

Драссар с упреком покачал головой.

— Прости, — Теттенике смахнула слезу. — Я… я ведь на самом деле знаю, куда мне надо. Туда, куда все ушли, где… случится страшное. Но я боюсь, понимаешь?

От него пахло хлебом и еще дыхание драссара было горячим.

— Это ведь… это ведь нормально. Бояться мучительной смерти. И просто бояться. Я… я не хочу умирать. Ни там, ни здесь… и даже… если останусь вот этим…

Теплые губы коснулись щеки, утешая. Будто хотели слезу поймать.

— Это все равно жизнь. Какая-никакая, а… я могу стать конюхом. Смешно, да? Я боюсь лошадей. До дури. До ужаса боюсь. И тебя тоже. А в конюхи. Или… или еще чем заняться. Только правда в том, что… если я не пойду, то тоже умру. Просто позже. И… и шансов, что они мир спасут, немного.

Лошади ничего не понимают в спасении миров.

И Теттенике решительно шлепнула драссара по морде.

— Нет у меня тут времени… но… сама я не уйду далеко. А с тобой… с другой стороны, я ведь все равно боюсь! На самом деле боюсь! Это… это не шутка. И вообще нисколько не смешно. Но… еще поймать могут. Знаешь, что с конокрадами делают? Вот то-то и оно… и повесят. И не поверят, если стану кричать, что я дочь кагана.

Конь оскалился, явно демонстрируя, что он думает.

— Вот и как тут…

Он медленно опустился на колени, подставляя спину.

— Умный… брат говорил, что такие как ты умными были. Но это легенда. А легенды на самом деле — одно сплошное вранье. Нет, ты и вправду умный, но пока рано. Надо тихонько. Стой…

Она выскользнула в узкий проход.

Прислушалась.

Лошади… лошади почуяли кого-то, заволновались, забеспокоились. Нет. Нельзя им. И Теттенике, прикрыв глаза, запела. Может, она и утратила свой дар, случается такое, но вот песни не забыла.

Её помнят все, в ком течет золотая кровь солнца и ветра. И даже этот мальчишка, чье тело ей отдали, знал слова. И низкий гортанный голос его вплелся в ночную тишину, успокаивая животных.

Вот так.

И собак тоже.

Собаки кружили по ту сторону ворот. Но за ворота пока рано. Надо найти что-то, чтобы обвязать ноги драссара. Конюшни из камня. И дорога тоже. Если пойдет так, то услышат.

Погоню устроят.

Или еще чего.

Нет, надо осторожно. И к коню Теттенике вернулась с охапкой ветоши.

— Потерпи, пожалуйста, — она дрожащею рукой коснулась могучей ноги, и драссар послушно застыл, позволяя обвязать копыта тряпьем. Получилось не с первого раза. Тряпки расползались. И падали. И вовсе не держались на конских ногах. Но… он был терпелив.

И Теттенике справилась.

Подумала, что можно было бы и сбрую принести, но потом подумала, что обычная на драссара просто не налезет. А стало быть, какой смысл?

— Идем. Только тихонько. Я им еще спою…

Она оперлась на горячий конский бок. И поняла, что уже и совсем не боится. Не драссара. А собаки да, уснули. И человек, который развалился на груде соломы с той стороны, тоже спал. То ли песнею убаюканный, то ли выпивкой. От него дурно пахло, и драссар даже фыркнул.

Тихонечко.

Они вышли во двор.

И со двора.

На дорогу.

И только там уже Теттенике решилась вскарабкаться на широкую, что лавка, конскую спину.

— К замку, — сказала она. — Нам нужно к Замку. А там… будет видно.

Конь фыркнул и перешел на рысь.

Замок… до замка было далеко. До проклятого города еще дальше. И скорее всего Теттенике опоздает. Но… но это же не значит, что она будет просто сидеть и ждать.

Нет, сидеть и ждать у нее не получится.

Зеркало.

Проклятое зеркало! Я… мне не надо было смотреть. И уж точно — слушать демоницу, которая явно знала больше меня. Конечно. Времени-то у нее освоиться было куда побольше.

А я…

Дура!

Как есть, дура!

Дура, не способна отвести взгляда от черноты, что разлилась внутри рамы. Там, в этой черноте, проскальзывали искры. И тонули, тонули. И снова вспыхивали. Танец их завораживал. А потом их стало так много, что чернота поблекла. И я увидела корабль.

Даже в зеркале он, крадущийся по неестественно гладкому морю — пусть я там не бывала, но точно знаю, что море не бывает похожим на стекло — казался крохотным. Я видела и округлые борта, какие-то совершенно несерьезные. И палочки-мачты, с которых свисали сети канатов. И людей, что метались по палубе. И… не людей, которые пытались взобраться на корабль.

А еще тьму, что собиралась где-то внизу.

Она закручивалась спиралью, пока медленно, точно зная, что деваться людям и кораблю некуда. И это походило на игру. Вот тонкое щупальце скользнуло, распугивая тварей. И те беззвучно сыпанули в стороны. А щупальце погладило борт, будто примеряясь.

Я… я видела и людей.

Легионеров, что походили на черные статуи. И… и остальных тоже. Вот Ричард хмурится, прислушиваясь… к чему? К морю? Ко тьме?

Он ведь чувствует.

Он знает эти места лучше, чем кто-либо. И… и должен понимать, насколько тьма опасна. Или… он ведь Повелитель. И умеет управляться. С тьмой. Но та, внизу, она огромна. И следом за первым щупальцем тянется второе… третье… они пока ласкают борта корабля, но мне кажется, что я слышу треск.

— Прекрати! — я стиснула кулаки.

Надо успокоиться.

Во-первых, моя истерика точно никому не поможет. Во-вторых… во-вторых, с чего я вообще взяла, что все это вот происходит на самом деле? Может… может, демоница решила развлечься? Что я вообще знаю о её способностях?

И о зеркалах.

И… и может быть, Ричард спокойно спит. Время-то позднее… именно. Поэтому… поэтому мне надо включить голову. Даже если она включаться не хочет. И губы перестать кусать. С обгрызенными губами я буду так себе невеста.

Вот.

Думать надо о хорошем… о свадьбе, например. О том, как он вернется и…

Корабль качнулся, будто в яму нырнул.

— Убери, — приказала я, шлепнув по зеркалу ладонью. И то послушно погасло. Интересно… так… а… а если… если попробовать… — Так. Покажи мне принцесс.

Зеркало издевательски молчало.

Может, оно не понимает?

Я поднялась. Походила по комнате.

— Покажи мне… Мудрославу Виросскую, — попробуем так. А то вдруг да принцесс по всему городу раскидало, и зеркало просто не знает, с которой начать.

Несколько мгновений ничего не происходило. Потом тьма чуть дрогнула, и поверхность треклятого зеркала пошла мелкой рябью. Как испорченный телевизор. Но сквозь помехи пробился истошный крик. А потом где-то там мелькнула зубастая пасть.

Ага.

— Превратилась, стало быть, — сказала я вслух, разглядывая матерую тварюгу. Драконы… кто сказал, что они прекрасны? Это летающее нечто было огромно, что ощущалось даже через отражение, когтисто, клыкасто и чешуйчато.

В общем, на любителя, так сказать.

Тварь кувыркнулась в воздухе и издала еще один низкий воющий звук. Мать твою… а ведь сложно девушке в личной жизни придется с этакой-то ипостасью.

С другой стороны… жизнь вообще штука тяжелая. И порой дракон очень даже в тему.

— Хорошо, — я почесала рог. Интересно, зеркало надо как-то… подпитывать? Или пока держится и так? — А… а Брунгильда где?

Брунгильда сидела на каком-то обломке, слишком изысканно-белоснежном, чтобы счесть его обыкновенным валуном, и какой-то тряпицей чистила секиру. Губы островитянки двигались, но на сей раз зеркало решила, что я и картинкою обойдусь.

Обошлась.

Хорошо.

Две из пяти живы…

— Летиция Ладхемская?

Тоже на камушек забралась. Хотя… кажется, это остатки древней скамьи. Резной. С виноградом вон даже, пусть и потрескавшемся. Забралась она на скамью с ногами. С босыми, что характерно, и теперь пыталась закутать бледные ступни в обрывки ткани.

Ничего не понимаю. Но выглядит она живой.

— Ариция?

Зеркало снова мигнуло. Кажется, я начинаю ценить такую замечательную вещь.

Ариция… была. Где-то. Не понять, где именно, потому что там было сумрачно и, кажется, немного пыльно. Ладхемская принцесса кралась, явно настороженно вслушиваясь в то, что происходит вокруг. Она то и дело останавливалась, замирала, напряженная и готовая то ли бежать, то ли драться.

Но живая.

Хорошо.

Осталось… нет, я не буду смотреть на море. И на корабль. И на тьму. Я… я просто буду верить, что он справится.

— Теттенике, — выдохнула я. — Покажи мне Теттенике.

Зеркало потемнело как раз в тот момент, когда ладхемская принцесса потянула на себя что-то… в общем, что-то большое и грязное.

Несколько мгновений ничего не происходило. И я просто любовалась собственным отражением. Потом появился замок. Далекий. Скорее даже силуэт замка, хотя и вполне узнаваемый.

— Что за…

Дорога.

И огромный конь, который нес на спине чумазого и совершенно точно незнакомого мне мальчишку. Так… спокойно. Если зеркало показывает, то… то или оно сломалось, или что-то произошло.

Я погладила раму.

Сломалось оно вряд ли. Шанс есть, конечно, но вот что-то мне думается, дело не в поломке. Если вместо Мудрославы мне показали дракона и я не удивилась, то почему удивляюсь сейчас?

Этот конь, я ведь видела его. Такого не забудешь и не спутаешь с другим конем.

И мальчишка…

Кто из них Теттенике?

Выясним.

— Спасибо, — сказала я зеркалу. И все-таки удержалась.

Пока удержалась.

Я встала.

Оглядела комнату. И тихонько вышла. Конь, человек… на месте разберемся.