Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно

Карстен Дюсс (2020)

Впервые на русском продолжение мирового бестселлера «Убивать осознанно»! Жизнь главного героя Бьорна Димеля изменилась к лучшему. Он уже не «грязный адвокатишка» на побегушках у мафии, но уважаемый бизнесмен и владелец детского сада. С помощью техники осознанности ему удалось выбраться «из стрессового тупика брачной рутины» и обрести видимость внутренней гармонии. Однако можно ли назвать Бьорна Димеля по-настоящему счастливым человеком? Он продолжает испытывать стресс, он продолжает бояться будущего, он продолжает… убивать. Проблемы с законом, с мафией, с личной жизнью вновь обступают его со всех сторон, заставляя еще раз обратиться за помощью к знаменитому Йошке Брайтнеру, специалисту по осознанности. И здесь Бьорн Димель наконец узнает, что между ним и полноценной счастливой жизнью стоит внутренний ребенок, со своими детскими травмами, неисполненными желаниями и капризами. Внутренний ребенок, который хочет любви и понимания и ради их достижения не остановится ни перед чем…

2. Отпуск

Смысл отпуска в том, чтобы от всего отключиться. Чем последовательнее вы отключите раздражители, которые негативно влияют на вас в повседневной жизни, тем больше вы расслабитесь. Отключиться не означает быть в изоляции. Просто замените рush-уведомления на мобильнике разговором с кем-нибудь из новых знакомых.

Йошка Брайтнер. Замедление на полосе обгона — курс осознанности для руководителей

Рассказывать о моем прошедшем отпуске я мог без опаски. Здесь было не слишком много такого, о чем требовалось умалчивать. Определенно, пару моментов мне пришлось бы креативно переписать. Например, смерть официанта, которая меня весьма тяготила. Но если это была верхушка айсберга, к которому прямым курсом направлялся корабль моей жизни, то пусть она остается видимой только мне. Господин Брайтнер, как профессионал, определенно распознал бы опасность столкновения.

— На прошлой неделе мы провели несколько дней в Альпах, — начал я.

— Кто — мы?

— Моя жена Катарина, моя дочь Эмили и я.

— Вы продолжаете жить раздельно? — Полгода назад Йошка Брайтнер посоветовал мне разъехаться с женой, чтобы мы могли более осознанно общаться друг с другом и разбираться с проблемами в браке. И это действительно улучшило наши с Катариной отношения.

— Да, и это работает.

— Настолько хорошо, что, несмотря на вашу пространственную разделенность, вы вместе поехали в отпуск?

— Ну, мы вместе подарили жизнь чудесному ребенку. Две наши разделенные жизни — и один чудесный общий ребенок. Та часть каждого из нас, которая есть в Эмили, навсегда останется любимой частью другого. На этой основе можно очень даже здорово вместе съездить в отпуск.

— Вы и ваша жена занимаетесь сексом? — непринужденно поинтересовался господин Брайтнер.

— Не могу сказать за жену, но если вы спрашиваете про меня…

— Я имею в виду — друг с другом. Вы женаты и вместе ездили в отпуск. У вас есть совместная сексуальная жизнь?

Я задумался, как бы поточнее сформулировать ответ. У нас была фантастическая сексуальная жизнь. В том смысле, что секс существовал только в нашей фантазии. По крайней мере, в моей. Я бы с удовольствием спал с Катариной в любое время. В постели мы всегда хорошо понимали друг друга. Но при нашем разделении в пространстве, которое шло нам на пользу, между нами выходила и телесная разделенность. О чем я сожалел. И выразил это так:

— В отпуске мы жили в одной комнате. Но «спать друг с другом» означало у нас максимум «спина к спине».

Господин Брайтнер кивнул, исполненный понимания:

— Да, эта позиция не упоминается в Камасутре. Вы когда-нибудь говорили с женой открыто об отсутствии у вас сексуальной жизни?

— Моя жена использует очки для сна и беруши, когда лежит рядом со мной в постели. Так что разговоры тут очень односторонние. Однако, честно говоря, отсутствие сексуальной жизни — не та причина, по которой я здесь.

— Две минуты назад вы не могли сформулировать причину, по которой пришли ко мне. Поэтому прежде всего давайте поговорим о поводе для вашего звонка. К причинам, по которым вы пришли, мы еще только приближаемся, — разъяснил мне господин Брайтнер. — Но я больше не буду вас прерывать. Значит, у вас был совместный семейный отпуск. Рассказывайте дальше, пожалуйста.

— Время для отпуска мы выбрали совершенно сознательно. Катарина собирается с первого октября выйти на работу на полдня, в своей прежней должности руководителя отдела в страховой компании. Эмили уже хорошо освоилась в детском саду. В сентябре закончились школьные каникулы, самый большой наплыв туристов позади. Это идеальное время для совместного отпуска.

— А почему Альпы?

Я мог бы ответить, что у нас не было ни малейшего желания околачиваться с трехлетним ребенком в аэропорту среди толп туристов в первый и особенно последний день отпуска — если бы мы поехали, скажем, на Майорку. Но это прозвучало бы слишком банально.

— Нас очень тянуло в горы.

И с того момента, как мы решили ехать в горы, все складывалось превосходно. Алльгойское туристическое агентство рекомендовало нам небольшую семейную ферму, где можно было прекрасно отдохнуть от бешеного темпа городской жизни. И этот вариант оказался идеальным. В этом месте нам подходило буквально все. Усадьба идиллически располагалась в низине между двумя деревнями. В зоне отсутствия радио — и сотовой связи. Цифровая детоксикация была здесь не модным поветрием, а многовековой традицией. Дизельный двигатель использовался по своему прямому назначению: для преодоления — а не создания — дистанции между людьми. Коровы здесь на протяжении тысячелетий считались основой существования, а не убийцами климата. По ночам при открытых окнах было слышно, как шумят деревья, качающиеся на ветру, а не накачавшиеся под завязку гопники. Аккумуляторные батареи использовались для ограждения от крупного рогатого скота, а не для передвижения взрослых скотов на детских самокатах.

Короче: мир здесь был как прежде — в полном порядке.

— Отпуск был отличный. Пока мы не совершили этот поход в горный приют.

После двухчасового похода Катарина, Эмили и я, вспотевшие, мучимые жаждой, голодные, добрались до террасы дивного горного приюта. Хижина примостилась на маленьком плато, прильнув к северному склону Алльгойских Альп, выше границы леса. Близился полдень, и солнце, даром что это были северные склоны, освещало всю террасу. Плато круто спускалось с одной стороны в небольшое ущелье, от которого до приюта можно было добраться по канатной дороге. С других сторон хижина была окружена альпийскими лугами. Звон коровьих колокольчиков производил такой же расслабляющий эффект, как шум моря на побережье: эта звуковая дорожка мягким ковром ложилась на повседневные заботы, приглушая их. В точности так, как я надеялся.

Я уже полтора часа нес Эмили на плечах. Какая радость — глазами дочери заново открывать для себя горную вершину, канатную дорогу, коровье пастбище. Катарина пребывала в удивительно ровном настроении, такой я давно уже ее не видел. Ни капли язвительности. Казалось, она действительно внутренне успокоилась под впечатлением природы и от физической нагрузки. Время обеда еще не наступило, и на альпийском лугу восемь из десяти длинных столов с деревенскими скамьями были свободны и словно приглашали нас присесть. Только за двумя столами сидели туристы и в тишине и довольстве попивали свои напитки. Погода стояла фантастическая, и с любого места открывался вид на живописные горные ландшафты Алльгоя почти на сотню километров.

— Когда я снял Эмили с плеч и рюкзак со спины, мне не хватало для полного счастья только дымящейся тарелки с кайзершмаррном^[2] под сахарной пудрой, ледяной бутылки альмдудлера^[3] и отполированной до блеска охотничьей колбаски ландъегер. И еще туалета.

— Почему? — спросил господин Брайтнер.

— Приспичило.

— Нет, я имею в виду, почему именно такой набор? Дымящаяся тарелка. Кайзершмаррн под сахарной пудрой. Ледяной альмдудлер. Отполированные до блеска колбаски ландъегер. Это всё очень конкретные, очень наглядные описания.

— Потому что это были картинки из моего детства. Детские переживания, которые я хотел передать Эмили. Поесть кайзершмаррна вместе с дочерью. Уставшей, голодной и счастливой. После потрясающего горного похода. Вот что я намеревался сделать в этот день.

— Вы в детстве часто бывали в Альпах?

Я задумался. Вообще-то, я только один раз отдыхал с родителями в Альпах.

— Нет… Не так уж часто.

— Но вы всегда заказывали в приютах кайзершмаррн, альмдудлер и ландъегер?

Я снова задумался и почувствовал, что даже здесь, у господина Брайтнера, мне вдруг ни с того ни с сего стало нехорошо от этой темы.

— Это важно?

— Может быть. Впрочем, рассказывайте дальше.

Замечание господина Брайтнера на секунду сбило меня с толку. Но я продолжил.

— Как бы там ни было, Катарина уселась на солнце, Эмили бросилась к ближайшей корове на пастбище, а я к туалету — он располагался в хижине.

По пути к санитарным удобствам я встретил Нильса. Он стоял у входа в хижину, пил альмдудлер из бутылки и пялился в свой мобильник. Судя по электронному блокноту для заказов, торчащему из его поясной сумки, передо мной был официант приюта. К тому же у него был бейджик.

Я дружелюбно спросил Нильса, должен ли я сообщить о своих пожеланиях внутри, в хижине, или же мы можем сделать заказ снаружи, сидя за столом. Нервное «да-да, сейчас подойду» — вот все, что он пробормотал мне, не отрывая глаз от телефона. Это не было ни ответом на мой вопрос, ни предупредительным поведением, которого я ожидал в альпийском приюте, будучи гостем.

— Я только вежливо спросил вас, можно ли… — Я попытался привнести какую-то гармонию в этот кусочек своего отпуска, который вынужден был провести здесь с этим парнем.

— У меня перерыв. — Сейчас-Подойду-Нильс отвернулся от меня, очевидно погрузившись в свой перерыв и обслуживая там исключительно свой мобильник.

Я чуть более внимательно осмотрел ту его часть, которая была доступна для обзора.

Хотя Нильсу было лет двадцать с небольшим, выглядел он как человек, которому жизнь надоела до смерти минимум лет сорок назад. Гости приюта носили походные ботинки, походные штаны, намокшие от пота футболки и рубашки, у всех был здоровый загар на лицах. Нильс был бледный, как покойник, и носил лиловые замшевые кроссовки, черные джинсы-скинни и слишком свободную темно-зеленую футболку с V-образным вырезом и яркими камуфляжными блестками. Блестки образовывали красивую надпись «Save the Рlanet»^[4]. Нильс с таким же успехом мог бы изображать бариста в Пренцлауэр-Берге^[5]. В Альпы он вписывался примерно как Хайди в Бергхайн^[6].

При росте примерно метр семьдесят пять он казался при своем весе почти на полметра выше. Единственное в нем, что гармонировало с окружающей картиной, — это прическа. Волосы его выглядели так, будто их корова языком лизнула. А покрытая пушком верхняя губа, в свою очередь, не подходила ни к Альпам, ни к его лицу. Нильс принадлежал именно к тому типу людей, из-за которого вы уезжаете в отпуск в Альпы: чтобы не встречаться с ними по крайней мере неделю.

Чтобы его «сейчас подойду» не натолкнулось на логистические барьеры, я, перед тем как продолжить свой путь в туалет, снабдил его всей информацией, необходимой для того, чтобы нас найти:

— Хорошо. Мы сидим за третьим от входа столом. Но вы и сами увидите нас, когда подойдете после перерыва. Ведь на террасе почти пусто.

— Да-да, — откликнулся Нильс, по-прежнему не глядя на меня.

Для всех причастных к этой истории было бы лучше, если бы мы с Нильсом никогда не встречались.

Примечания

2

Кайзершмаррн (нем. Kaiserschmarrn) — блюдо австрийской кухни наподобие омлета. Подается как сладкое основное блюдо, а также как горячий десерт.

3

Альмдудлер — австрийский газированный напиток на травах.

4

«Спаси планету» (англ.).

5

Пренцлауэр-Берг — богемный район в Восточном Берлине, известный своей оживленной ночной жизнью, со множеством пабов, кафе и клубов.

6

Хайди — героиня книги Иоханны Спири «Хайди, или Волшебная долина», маленькая девочка-сирота, живущая в швейцарских Альпах у своего дедушки, вдали от цивилизации. Это произведение считается классикой мировой детской литературы. Бергхайн — известный ночной техно-клуб в Берлине.