Под Ним

Катерина Авдюгин

В жизни многих из нас встречаются истории, которые побуждают к переменам. Истории, которые помогают расправить крылья. И истории, которые не придуманы человеком, а созданы руками Господа.Романы читают, чтобы сюжеты, описанные в них, были прожиты. Не поняты или восприняты, а именно прожиты. Читатель идёт рядом с главной героиней или за ней следом и оказывается не в своей жизни, а в описанной в книге.Чем этот роман отличается от подобных?Ничем. Это ещё одна жизнь. Это ещё один взгляд.

НУ, ЗДРАВСТВУЙ, МИР

Предположить, что будет с этой крошкой дальше, было практически невозможно. Кто же знал, какой станет её жизнь.

— Поздравляю! У вас девочка, — сказала доктор молодой маме.

Было видно, что только что родившая девушка расстроилась таким известием.

— Дочка? Но я так хотела сына, — ответила она и прикрыла глаза.

— Глупая, — прокомментировала акушерка, — ведь она всегда будет рядом. Всегда.

Моя история жизни началась с того, что ещё душой приняв свой земной урок, я выбрала под него и родителей, у которых и воплотилась в этом мире.

В конце июля 1981 года без боли и даже без схваток случилось мое лёгкое рождение. Моей маме было 17. Она-то и взяла на себя всю ответственность за будущее ребёнка и приняла материнство со свойственной ей великой силой и уверенностью в том, что у неё всё получится.

Мама рассказывала мне после, что она взрослела и обретала со мной иную мудрость. Мне кажется, что у нас этот процесс шёл параллельно. Мы росли друг на друге. У нас обеих была задача — помогать друг другу проживать жизненные удары, о которых я расскажу в этой книге.

Рядом с мамой некоторое время была её свекровь, моя бабушка. Она старалась помогать, наставляя на путь благополучного материнства и подсказывая выходы из непростых ситуаций, казусных моментов, острых сюжетов этого женского ремесла. К сожалению, поддержки от своей мамы она тогда уже получать не могла. В то самое время моя вторая бабушка была тяжело больна. Её силы, как и внимание большинства родных, были отданы на восстановительный период после операции и химиотерапий.

Вероятно, именно из-за болезни маминой мамы и случился страстный, безрассудный роман моих родителей и моё внезапное появление у них. Они оба (моя мама точно) искали в жизни любви, убегая в чувства от одиночества и страха. Можно ли сказать, что им повезло встретить друг друга? Спрятаться в тёплых чувствах, подменяя ими болезненные — это, вероятно, выход из многих непростых ситуаций жизни. Другое дело, может ли быть продолжение у отношений, родившихся из точки боли и страха.

Расскажи, что ты помнишь из своего детства. Из того периода, где совсем ребёнок.

Помню, я относительно немного. Больше узнала из маминых историй о моём детстве, когда уже подросла. По словам родителей, я росла спокойным, относительно беспроблемным ребёнком. Мама любила рассказывать, что я из тех детей, которых можно было оставлять с игрушками на три часа подряд и потом забирать ровно на том же месте, где оставили. Она говорила, что я не утраивала истерик, не была требовательной, не предъявляла ожидаемые детские «хочу». Ещё я легко засыпала и спала всю ночь. Вероятно, уже тогда на духовном уровне понимала, что болезнь бабушки отнимает у мамы возможность уделять время детским капризам, да и любой заботе выше нормы. Я не требовала ласки и совместных игр. Да-да, вот такой получился маленький мудрец, не требующий особого внимания.

Папа же с моим появлением продолжал обучение, планируя в будущем стать моряком и ходить в рейсы на грузовых рыболовных судах. Уже в более взрослом возрасте мама делилась со мной женской своей правдой, что их любовь с отцом была ярко-огненной. Они падали безрассудно в объятия друг к другу, признаваясь в пламенных чувствах, и при этом же ссорились со всей самоотдачей. Во время ссор они бросались друг в друга всем, что попадалось под руку. Мама рассказывала, что однажды это было картофельное пюре. Когда же скандалы затухали, они чувствовали себя самыми счастливыми, умея забывать и прощать. Их брак был построен на страсти и тех чувствах, которые способны испытывать только абсолютно неопытные супруги.

Закончив обучение, папа получил предложение уйти в первый серьёзный рейс. Мы с мамой, оставшись вдвоём, ежедневно навещали бабушку, чей процесс выздоровления шёл медленно. Но, несмотря на это, наша жизнь со слов мамы была размеренной и спокойной.

*

Это случилось в 1983 году, когда мне было два года.

В очередной визит к прабабушке меня оставили на кухне одну. Без присмотра мамы и близких. Придвинув табуретку к подоконнику, я взобралась на нее и наконец-то открыла шкатулку с лекарствами, которая так давно манила меня. В ней были и шуршащие упаковки, и блестящие обёртки. Как же любопытно было всё изучить и, попробовать на вкус…

Войдя вскоре на кухню, мама каким-то чудом успела поймать меня, падающую без сознания. Клофелин. Препарат, быстро снижающий давление.

Далее — скорая, реанимация. И несколько часов неизвестности.

В тот же день похожая беда случилась ещё с одной девочкой. Тоже клофелин. Потеря сознания и реанимация.

Ответа от врачей относительного моего состояние не было долгое время. Только спустя сутки в коридор, где ожидала моя утомлённая мама, вышел медицинский сотрудник:

— Вы мама девочки из реанимации?

— Да, — ответила бледная измученная мама.

— Сегодня утром одна из девочек умерла. Мы не смогли её спасти. Сильная интоксикация.

Господи, сколько же сил было дано свыше женщине, получившей в ту минуту такое страшное известие. Как ей было такое пережить? Не представляю, как вообще материнское сердце смогло выдержать такой натиск чувств.

У мамы случился психический удар, который проявился как полнейшее непонимание серьёзности сложившейся ситуации. Она словно не умещалась в её сознании и поэтому не была воспринята к сведению. То есть будто бы ничего не произошло, никто никому ничего не сказал, никто не умер.

Но на самом деле, трагедия произошла: девочка умерла, только не я, а другая, которая попала в реанимацию вместе со мной. Вскоре маме сообщили об ошибке, о том, что я жива, что моё давление и общее состояние стабилизируется. Была ли эта новость воспринята как счастливая? Не знаю. Из маминых историй мне не понять.

Что же это было? Урок потери? Не знаю. Для чего он был преподнесён мне и маме? Тоже не знаю. Но когда-то я или мы обе согласились его пройти. Вероятно, он был дан моим родителям. Несколько мгновений пережить осознание смерти ребёнка, а потом узнать, что состояние стабильное, что беда не зашла в дом. Что после этого приходит в жизнь к человеку? Что меняется? Скорее всего, у каждого что-то своё. Что было у моей мамы, я не понимаю. Да она и сама не может сформулировать. Наверное, это что-то, что выше слов.

Этот урок наша семья получила во время самого расцвета Советского Союза. Люди, как мне кажется, тогда иначе относились к подобным происшествиям: не воспринимали их как «подсказку» на жизненном пути. О духовной литературе мало кто знал, да и никто не расценивал какие-либо коварности судьбы как знаки, уроки.

Почему же это произошло именно со мной? Трудно сформулировать чётко. Говорят, что до 12 лет дети на себе проживают ошибки родителей. Возможно, я в какой-то момент устала слушать пусть и недолгие, но частые ссоры родителей и ушла через азарт попробовать новое лакомство в виде таблеток в бессознательное, таким образом показывая им, себе, да и всему миру яркое нежелание продолжать жить так, как живу. Детское здоровье — один из лучших показателей гармоничных или проблемных отношений между родителями.

*

Во время написания книги я изучала курс психосоматики, и сейчас могу с большей уверенностью сказать — та моя кома была вызвана семейными проблемами. Обсуждая со мной случай 1983 года, мама признавалась, что отношения с отцом именно тогда были на грани развода. Поэтому объяснить трагедию, случившуюся со мной, можно: я привлекла внимание родителей к себе, таким образом сохранив их брак.

*

Шло время, я неизбежно росла, а отношения между родителями ухудшались с каждым годом.

Снова и снова они принимали решение о разводе. Но всякий раз на сцене их жизни появлялась моя душа, сохраняя их брак. Неоднократные воспаления легких, больницы, антибиотики — всё это были рабочие инструменты моей души.

Но и я не всесильна. В 1986 году мои родители всё-таки развелись.

Мама начала учиться жить без отца, а он вернулся к бабушке, то есть к своей маме. Почти каждые выходные я проводила в гостях у бабушки и отца. Только благодаря ей у меня и оставалась возможность его видеть. К папе я испытывала безграничную любовь.

Каждый раз, когда выходные подходили к концу, я возвращалась к маме с тяжёлым сердцем. Я всё время думала о том, как было бы здорово жить всем вместе. Словно забыв об их разногласиях, я не осознавала, что возобновление семьи было бы хорошо только для меня, и то до первых повторов ссор. Они же — взрослые люди, которые так и не смогли договориться. Не смогли ужиться. Понять и принять друг друга. Мне казалось, что такого быть не может, или я просто забывала подумать об их чувствах. Лишь опиралась на свои, проявляя здоровый детский эгоизм.

Я любила отца всем своим существом. Любила его сильные руки, доброе сердце, чувство юмора. Любила искрящуюся улыбку, которая появлялась на его лице всякий раз, когда мы встречались. Я просто обожала, когда он подкидывал меня вверх. Так тепло и спокойно мне было с ним. Мне нравился его простой взгляд на жизнь.

Таких людей в стране, где я родилась, называют «душа нараспашку». Все заработанные за месяц деньги он мог отдать кому-нибудь в долг по просьбе друзей. Кого-то вызывался спасать даже посреди ночи. А еще, что тоже точно в его стиле — мог выйти на улицу с мусорным ведром и вернутся обратно только через трое суток. Он путешествовал в своих мирах и попутно предавал дом своей семьи: захаживал к другим женщинам, заводил с ними мимолётные связи, о которых знала моя мама. И, как я понимаю, сильно страдала. Он был добрым человека. Он жил не для себя, а для всего мира: кому-то помогал, с кем-то общался на важные для них темы, кого-то «спасал» иллюзией отношений. Видимо, ему казалось, что кому-то он был нужен сильнее, чем домашним, с которыми жил.

Заграничные диковинки, которые привозил маме, он с легкостью раздавал без её согласия жёнам друзей и приятелям. Словом, мог снять с себя последнюю рубашку только потому, что в ней кто-то нуждался больше, чем он. В этом и есть суть благотворительности: отдать своё тому, кому нужнее.

Отношения родителей длились всего 7 лет. Когда я смотрела на их семейные фотографии, мне казалось, что они созданы друг для друга. Но они своей жизнью распорядились иначе. Инициатором развода была всё-таки мама, но главной причиной стали папины «шалости».

Через некоторое время после развода мама встретила другого мужчину, за которого также стремительно вышла замуж. Они ждали появления на свет моей сестры.