Глазопял

Катерина Молния, 2021

Выросшая без отца Софья бессознательно копирует поведение любимой бабушки-мужененавистницы, отравляя жизнь любящему ее мужу Михаилу. Как долго он готов терпеть вечные подозрения в несуществующих изменах? Этот современный социальный роман, перемешанный с авторскими сказками-притчами, поможет вам по-другому взглянуть на обычные вещи и обратить внимание на чудеса, происходящие как вокруг вас, так и внутри.

Глава 3. Любочка

— Эй, отдай это сюда.

Мужчина, к которому обратился этот тоненько-скрипучий женский голос, усмехнулся и вернул бутылку обратно. Женщина стремительно притянулась к горлышку поллитрового пива и жадно стала допивать мутную жидкость. Несмотря на обычную картину посиделок дворовой компании местных алкашей около продуктового магазина, было в этом и что-то необычное.

— На, подавись. — Мужчина незлобно подмигнул Любаше. — Не могу отказать даме, — прошамкал он, смачно плюнул и погрузился в свои мысли.

Необычным пятном в этом тусклом соцветии и являлась сама Любаша в тонкой, почти что летней ярко-зеленой куртке. Любаша стала пить, вот так, по-серьезному, лет пять назад. Сначала утратила яркий цвет волос лучистых кудрей, затем осиную талию, приличный маникюр, работу главбуха. Список Любочкиных потерь можно продолжать бесконечно, водрузив на последнее место ее бывшего мужа Агафонова.

Впрочем, Агафонов остался там, в прошлой жизни, в роскошной квартире в Питере, а Любочка уже была тут, в Москве, у районного круглосуточного магазина. В детстве Любы, в девичестве Громовой, этого магазина еще не было. На его месте ютился маленький кооперативный магазин, куда все дети ходили рассматривать витрину с импортными сладостями. Однажды маленький Колян незаметно украл фирменную плиточку жвачки «Турбо». Возможно, про это бы никто и не прознал, но Коля неожиданно решил поделиться половинкой добычи с девочкой. Он сунул руки в боки и, копируя походку отца, подошел к Громовой и достал трофей. Мальчишка готов был ей отдать даже драгоценный вкладыш, но пронзительный крик внезапно остановил его.

— Вор-воришка, вор-воришка, — неожиданно громко крикнула Любочка и, схватив жвачку, выбросила ее в кусты.

На глазах у Кольки навернулись слезы. Он знал, что поступает нехорошо, но это был первый рыцарский его поступок, а его не то что не оценили, так еще и встретили таким прилюдным обвинением. Издевались над ним тогда еще долго, а бабки, мимо которых он возвращался из школы, то и дело бросали ему вслед ехидное «воришка». Отец же, на удивление, не ругал, видимо, вспомнив себя в его возрасте, когда жажда открытий новых впечатлений не всегда делила поступки на плохие и хорошие.

Столько лет прошло и вот — черт дернул Любу об этом вспомнить. Она посмотрела на ушедшее куда-то в бессознательное, пошатывающееся тело собутыльника-пьянчужки Жорика, и задумалась.

Денег не было, выпить хотелось. Свистнуть бутылку пива или попросить об этом Жорика не составляло особого труда, а тут эти болезненные воспоминания из детства заставили ее предательски наморщить лоб.

— Вор-воришка, — произнесла Любочка самой себе и заплакала.

Синие слезы — обычное явление. Неприятное, конечно. Будто слетаешь с лесной тропинки, по которой мчишь легко и радостно на велосипеде навстречу солнцу прямиком в колючие дебри. И вот уже ни радости, ни волшебного леса, одна досада да обида горькая, от которой слезы все сильнее льются. А вокруг крапива злая, словно сама пробирается к тебе и жалит больно, прям под кожу головы… Главное — поймать момент, чтоб перекрыть кран, за которым синие слезы скапливаются. А как поймать, если тебя самого надо кому-то ловить? Вот такой вот синий парадокс.

***

— Люб, пошли, домой тебя отведу.

Люба подняла заплаканные глаза, сжимая в руках пустую бутылку. Это была Маша, ее знакомая с детства. Так случилось, что, переехав назад в Москву, она стала соседкой той самой Машки, которая была ее соседкой по лестничной клетке, одногодкой, но не одноклассницей. Родители Маши Деревцевой возили ее в специальную школу с углубленным изучением английского языка куда-то в центр. А еще Деревцева была отличницей, о чем гордо сообщали ее родители Громовым.

Почему-то чем старше становятся дети, тем меньше любят отличников. По крайней мере, раньше так было. Отличники выделялись среди привлекательных хулиганов своей отстойной порядочностью. Прилежность была не моде. Все тянулись к неизведанному: сигареты, алкоголь, дискотеки, новые матерные слова. А такие привычные пятерки становились настолько ненужными, что тех, кто их продолжал в старших классах получать, считали белыми воронами. Для многих родителей главное было, чтобы их ребенок просто доучился в школе, быстрее поступил хоть куда-нибудь и быстрее пошел работать. Как? Это их волновало меньше всего. Родителям белых ворон приходилось несладко, как и самим школьникам. Ребята в буквальном смысле воевали с посредственностью других. Кто воевал и не сдавался, чаще всего вырастал победителем.

Конец ознакомительного фрагмента.