Глава 8. Макс Питерсон. Операция «Бабуин»
Человечество открыло ящик Пандоры очень давно.
Тогда еще даже Пандоры не было.
Да и человечества, по правде говоря, тоже.
Все случилось, когда Адам сожрал это дурацкое яблоко.
История грехопадения
Я очнулся в светлой комнате на диване. Оглядевшись кругом, я понял, что эта комната не может быть моей комнатой у меня дома, так же, не может она быть и комнатой в доме кого-то из моих знакомых. Уж слишком колоритной была обстановка.
Вдруг, откуда ни возьмись, появился доктор Хелмски. В руках он нес поднос с двумя чашками горячего какао.
— Прошу вас. Выпейте какао. Обычно транскорпоральная коммутация происходит тяжелее и дольше, но вам все-таки немного повезло…
— Трансокор… что за хрень?
Я сидел и отхлебывал какао какими-то неловкими глотками. Конечности мои были, словно ватные. Выпив половину, я поставил чашку с дымящимся напитком на переносной стеклянный столик, который стоял рядом.
–… и в первую очередь вам все-таки повезло благодаря Луи…
Я почувствовал какую-то вибрацию. Столик мелко затрясся.
–… а повезло вам благодаря Луи именно потому…
Чашка какао слегка накренилась, и я шестым чувством понял, что сейчас произойдет.
–… что у Луи…
Она все-таки опрокинулась. Полпинты кипятка горячей ароматной струей устремились прямо на мои босые ноги, нервная система уже приготовилась получить шок от ожога. Но тут произошло непредвиденное.
–… замечательное…
Какая-то сила вдруг заставила меня вскочить с дивана. Краем глаза я увидел, как струя дымящейся жидкости проливается именно на то место, где я только что сидел, отметив при этом, как красиво расправляются складки на диване.
–… тело.
Я еще не пришел в себя, сделал еще пару шагов в сторону трюмо, обернулся и посмотрел на себя в зеркало.
— Отличные рефлексы, натренированные годами.
Из зеркала на меня смотрела небритая рожа заправского головореза Луи. Теперь я понял, почему мне было так неловко — губы, нос, язык, руки, ноги, голова, даже прибор в штанах, все это для меня было слишком большим.
— Да-да, у Луи замечательное тело. Именно поэтому вы так быстро пришли в себя. Успокойтесь.
Теперь я посмотрел на доктора. Взгляд у меня, наверное, был, как у белки, которую порывом ветра забросило куда-то ярдов за триста от родного дупла.
— Да, события разворачивались слишком быстро. Как оказалось, следом за Блэйнти следовали два типа из ФБР. Поэтому Луи сейчас в вашем теле решает с ними вопросы о допуске вас к этому проекту.
— Ммм… — промычал я, ощупывая себя со всех сторон.
— Да не бойтесь вы! Ваше тело ничуть не пострадает, Луи — мастер подобных манипуляций. Единственное, что обратный переход будет несколько более утомительным. И перестаньте себя щупать — не портите Луи его рефлексы. А-ха-ха-ха…
Теперь я уже немного пришел в себя, и доктор предложил рассказать мне что-нибудь интересное, чтобы ожидание не было таким утомительным.
— Что же вам такое рассказать?! Ах да… Я хотел рассказать вам, знаете о чем?
— О чем?
— Я же хотел вам рассказать про первые эксперименты проекта Янус. Да, когда появился ВИЧ…
И доктор начал рассказывать. А я слушал, изредка издавая нечленораздельные звуки и односложные предложения.
— Это началось в середине 70-х годов двадцатого века. Как я уже говорил, конвенции о запрещении химического и биологического оружия не встречали сопротивления именно из-за опасности данных видов оружия для атакующей стороны, и, следовательно, недостаточной эффективности.
Военные постоянно думали о том, как обезопасить себя. Противогазы, антидоты, все это были полумеры, которые не обеспечивали надежности, согласитесь. И вдруг кто-то придумал разделять поражающий агент на несколько компонентов. Ну я вам уже об этом говорил, если вы помните…
— Угу — без какого-либо энтузиазма ответил я.
— Решено было использовать в качестве медленного — химический агент, а в качестве быстрого — бактериологический. Так и был синтезирован дедушка вируса иммунодефицита — генетически модифицированный вирус лейкоза кошачьих. Абсолютно безобидный вирус, вызывающий легкое недомогание и анемию… До тех пор, пока… он не будет взаимодействовать с неким органическим веществом, ну, допустим, циклогексилфенолом. Тогда вирус многократно увеличивает скорость размножения и активность, и вызывает молниеносную болезнь, чрезвычайно летальную и вирулентную, чем-то похожую на геморрагическую лихорадку Эбола. Был еще и третий компонент этой адской смеси — блокиратор вируса — еще одно органическое вещество… именно оно снижало активность вируса до нуля и полностью выводило его из организма. Назовем это вещество, например, фентанил.
После того, как была отработана теоретическая часть проекта и были проведены кое-какие эксперименты с мышами, кроликами и прочими мелкими млекопитающими, было решено провести максимально приближенный к реальности эксперимент, который имел кодовое название «Бабуин». Тогда этим вирусом заразили две популяции ближайших генетических родственников человека — карликовых шимпанзе. Это сделали в естественных условиях где-то на территории Заира вдали от людских поселений. Суть эксперимента была в том, чтобы, отгородив участок джунглей колючей проволокой, накормить часть карликовых шимпанзе бананами с циклогексилфенолом, а затем отследить, насколько серьезны будут последствия заражения вирусом для двух популяций.
— Но, позвольте, ведь существуют доказательства, что этот вирус у обезьян существовал еще в девятнадцатом веке…
— Вздор! Это все заметание следов… Тот вирус — именно он был скрещен с вирусом лейкоза кошачьих, чтобы получить то, что стало вирусом иммунодефицита обезьян.
А вот вирус иммунодефицита человека получился весьма интересным образом. Экспериментаторы предусмотрели все: они даже исключили воздушно-капельную передачу, чтобы случайно не заразить местных жителей, а по окончании эксперимента весь участок должен быть обработан фентанилом, а обезьяны — отловлены и, после проведение необходимых анализов, все без исключения, до единой особи, усыплены и кремированы.
Но, в ход эксперимента, как всегда, вмешался человеческий фактор.
Во-первых, для обработки участка джунглей прибыл не чистый фентанил, а смесь фентанила с галотаном, что, с финансовой точки зрения, было экономичнее. Обезьяны после такой обработки стали крайне агрессивными. Их пришлось отлавливать сетями и уничтожать огнеметами.
Кроме того, вирус не окончательно прекратил свою активность, он как бы впал в спячку. Некоторые обезьяны вырвались из западни и разбежались по джунглям, продолжая разносить этот спящий вирус. Переходя от особи к особи вирус мутировал и восстановил свою смертоносную активность, правда не в полном объеме, но в объеме, вполне достаточном, чтобы медленно, но уверенно убивать свою жертву.
Вопрос передачи этого вируса человеку был лишь вопросом времени.
В итоге мы имеем то, что имеем, вирус смертоносной неизлечимой болезни стал распространятся по всему миру. С одной стороны, повезло, что вирус не достиг пика активности, что замедлило распространение, но с другой стороны, такая форма, с многолетним инкубационным периодом, стала бомбой замедленного действия.
Теперь вы понимаете, как это опасно! Можно выпустить страшного демона из табакерки.
— Да, но вы же такая могущественная организация, почему вы не предотвратили эксперимент?
— Могущественная, но не всемогущая, заметьте. Да и за всем уследить практически невозможно… Но в итоге, нам все-таки пришлось вмешаться в ситуацию.
— И как?
— Знаете, если бы мы не вмешались, масштабы эпидемии были бы катастрофическими. Учитывая то, насколько безответственно люди относятся вообще ко всему… Пришлось немного поработать, мы откопали мутацию CCR5, которая гарантирует устойчивость к вирусу. И знаете, пришлось немного ее форсировать — мы вызывали ее искусственно, где-то у процентов десяти населения, и этого, в принципе, оказалось достаточно, чтобы болезнь распространялась не так быстро. По крайней мере, мы достигли стабильной ситуации, а потом вирус стал опять мутировать и немного ослабел.
Доктор замолчал и прислушался. За дверью раздались тихие шаги, и через минуту в дверь постучали.
