Меч генерала Бандулы

Кир Булычев, 1968

Фантастическая повесть. В удивительную, почти фантастическую страну попадает обычный школьник. Встретились Игорю настоящие друзья и враги, способные на любое преступление. Да еще таинственная история древнего меча, неведомым путем попавшего в Россию из далекой Бирмы. Какой же мальчишка устоит, когда перед ним невероятная загадка?! Да и девчонки, честно говоря, не менее любопытны…

Глава вторая,

действие которой, как и всех следующих глав, происходит в наши дни и в которой мы знакомимся с главными героями повести.

1

ИГОРЬ ЕДЕТ В БИРМУ

Днем пришли ребята из класса и со двора прощаться. Они сильно завидовали Игорю, что он едет в Бирму, и Игорю хотелось быть добрым, чтобы они не подумали, что он зазнался.

Он подарил Гере Шатрову свою коллекцию копеек, а Шурику отдал боксерскую перчатку. Ребята сначала отказывались и говорили, что эти вещи понадобятся Игорю, когда он вернется, но Игорь отвечал, что вернется не раньше чем через год и вещам лежать зазря не стоит — пусть уж лучше ими пользуются другие. Марки он отдал Лине. Правда, Лина в них мало разбиралась, но ему хотелось сделать ей какой-нибудь ценный подарок. Юрка Белов немного обиделся, потому что уже считал марки своими. Пришлось отдать ракетки для бадминтона, но Юрка все равно продолжал обижаться, хоть и не показывал этого. Игорь даже залез под кровать, чтобы поискать, не осталось ли там чего-нибудь еще, что можно подарить. Ребята тоже искали. Лина нашла под буфетом теннисный мяч, и Игорь хотел подарить его ей, но Петя сказал, что это его мяч и что, когда играли в прошлый раз в штандер, Игорь нечаянно унес его с собой. Игорь об этом не помнил, тем более что в последний раз играли в штандер по крайней мере полгода назад, но спорить не стал и вернул мяч Петру.

Тут пришла мама и застала полный разгром. Ребята потихоньку ушли, потому что обычно матери не любят, когда их дети раздаривают все товарищам, а Игорю пришлось убирать комнату.

Правда, он сначала сказал, что, может, убирать уже и не стоит — все равно уезжать, но мать сказала, что только дикари оставляют после себя такое безобразие, а она смеет надеяться, что ее сын все-таки не дикарь.

— А в Бирме дикари есть? — спросил Игорь.

— Не знаю, — честно призналась мать, — спроси у папы. Я думаю, вряд ли где-нибудь в мире остались дикари, особенно когда почти все уже добились национальной независимости.

— Даже в Африке?

— Даже в Африке.

Игорь все-таки решил выяснить этот вопрос у отца. Ему очень хотелось, чтобы в Бирме были дикари.

Он подмел комнату, а потом пришел в кухню и спросил у мамы:

— А слонов там много?

— Ты же знаешь, что много.

— Знаю, — сказал Игорь. Он читал статью о Бирме в Большой советской энциклопедии.

Потом Игорь помогал маме укладывать чемодан и даже сидел на нем, чтобы он закрылся. Они с мамой немного поспорили, брать ли серое пальто. Игорь полагал, что в Бирме всегда жарко и никаких пальто не нужно, а мама ссылалась на ту же энциклопедию и говорила, что в январе минимальная температура довольно низкая.

Когда чемодан все-таки закрыли, Игорь захотел пойти во двор, чтобы попрощаться по-настоящему с Герой Шатровым, который был его настоящим другом, и с Линой, но мама не пустила, потому что вот-вот должен был вернуться отец, а до отъезда оставалось всего два часа и сейчас приедут тетя Маруся и бабушка и с ними тоже надо прощаться.

— Очень интересно! — заметил Игорь. — Тете Марусе со мной прощаться надо, а моим лучшим друзьям не надо!

— Но они же только что ушли. Разве ты не попрощался?

— Ты их спугнула, мам. Они застеснялись.

— Я бы тебя отпустила, но ты обязательно пропадешь на полдня.

— Неужели ты не понимаешь, — удивился Игорь, — что в моих же собственных интересах не опоздать на самолет? И вообще.

— Принеси-ка лучше мне из шкафа простыни, — сказала мама.

Игорь сильно обиделся на мать и чуть было не решил вообще убежать из дому и ни в какую Бирму не ехать, но на стуле около шкафа он увидел книжку «Янки при дворе короля Артура» и вспомнил, что не успел дочитать ее. Он сел на стул и начал читать про рыцарский турнир. Минут через пять пришла мать и сердито сказала:

— Тебя только за смертью посылать!

Зазвенел звонок, и появилась тетя Маруся, заранее заплаканная. Но Игорь знал, что тетя Маруся могла плакать по любому поводу. Потом пришел отец и принес билеты на самолет. Билеты были похожи на длинные книжки, и на обложке каждой был нарисован самолет, внутри же — фамилия и маршрут, по которому самолет полетит: Москва — Ташкент — Дели — Рангун.

Снова зазвонил звонок, и Игорь, не выпуская из рук билета, пошел открывать. Оказывается, пришла незнакомая женщина, которая хотела передать маме пакет с воблой для своего сына, который уж полгода работает в Бирме. Мама принялась спрашивать ее о всяких вещах, будто женщина только что сама приехала из тропиков, но та совсем не удивилась и отвечала подробно про жилищные условия и про то, что обязательно надо взять с собой кускового сахара, потому что там только сахарный песок.

Игорю стало скучно, и он, заметив, что на него уже никто не обращает внимания, потихоньку вышел на лестницу и спустился во двор, чтобы показать ребятам свой билет на самолет в Рангун.

Но на дворе никого не было. Только малыши возились в песке. Не им же показывать билет. Игорь расстроился и хотел уходить, но тут подошли Борис Солнышко и Марат — они учились в техникуме и обычно не имели с Игорем ничего общего. Но теперь они сами к нему подошли, потому что знали, что он уезжает в Бирму. Они разговаривали, как будто ему было уже шестнадцать лет, как им. Игорь показал им билет, и Борис Солнышко сказал, что в их техникуме один преподаватель ездил в Гвинею. Они спросили, какой в Бирме климат, и Игорь ответил, что муссонный. Потом Марат сказал, что Бирма маленькая страна, а Игорь возразил, что большая — две тысячи километров с севера на юг и двадцать миллионов населения.

В окно высунулась мама и сказала очень громко:

— Игорь, ты, по-моему, сошел с ума! Через полчаса уезжать, а ты даже пальцем не пошевелил!

Пришлось уйти. Только-только начали налаживаться нормальные отношения со старшими ребятами…

Отец спросил:

— Ты билета не брал?

— Брал. Только свой.

— Где же он?

Билета нигде не было. Ни в карманах, ни в руках. Билет остался у Бориса Солнышка.

— Сейчас, — сказал Игорь и съежился от ужаса.

У него было сильно развито воображение, и, пока он бежал до двери — восемнадцать шагов, — он успел представить себе все, что произойдет в ближайшие сутки. Ведь не могут же родители остаться в Москве оттого, что их растяпа сын потерял заграничный билет. Вот они, печальные и суровые, поднимаются на борт самолета и стараются не глядеть в его сторону, вот тетя Маруся берет его за руку, как маленького, и ведет обратно, в пустую квартиру, где ничего нет, даже марки и монеты раздарены, а когда он выходит на следующее утро во двор, его встречают обидными словами: «иностранец» или «таких, как ты, не то что в Бирму — в Малаховку пускать нельзя».

Но когда Игорь открыл дверь на лестницу, по ту сторону двери он увидел Бориса Солнышко, который уже протянул руку к звонку. В другой руке он держал книжечку билета.

— Не бойся, — сказал он Игорю, — ничего с твоим билетом не случилось.

— Вот спасибо тебе! — сказал Игорь. — А то я уже чуть не начал волноваться. Понимаешь, гляжу — нет билета.

Игорь был очень благодарен Борису, и, если бы у него что-нибудь осталось, он обязательно бы Борису подарил.

— Ну ладно, я пошел, — сказал Борис Солнышко. — Счастливого пути. Передавай привет бирманскому народу. Пиши.

— Спасибо, — сказал Игорь. Он так крепко сжимал билет, что чуть не смял его. — Обязательно напишу.

— Нашелся? — спросил отец, когда Игорь вернулся в комнату.

— Что с ним случится? — ответил Игорь.

— Ну, присядем перед дорогой, — сказала мама. — Ничего не забыли?

Все присели.

— Если что забыли, вышлю, — сказала бабушка.

— Тише, — сказала тетя Маруся. — Надо минуту помолчать. На счастье.

Игорь тоже сел и помолчал. Квартира была странной, нежилой и опустевшей, хотя все большие вещи оставались на своих местах. Даже шторы.

— Все, пора, — сказал отец. — Машина уже ждет.

Все страшно засуетились, начали одеваться, понесли вниз чемоданы, и Игорю досталась довольно тяжелая сумка. Борис Солнышко стоял на дворе и махал Исаевым вслед, пока они выезжали со двора.

2

ЭВЕРЕСТ ПОД КРЫЛОМ

На аэродроме отец сказал Игорю:

— Купи «Огонек», а то читать нечего, — и дал рубль. — На сдачу, может, себе что-нибудь найдешь.

Игорь подошел к киоску, в котором продавались книги, журналы и всякие вещи, нужные путешественникам. Игорь купил «Огонек». Еще оставалось семьдесят копеек, которые нужно истратить, потому что наши деньги теперь не скоро понадобятся.

Игорь увидел записную книжку в синем пластиковом переплете. Он понял, что именно этого ему и не хватало. Ведь в дороге придется вести дневник и делать всякие записи. Книжка стоила полтинник и отлично умещалась в кармане. Остальные деньги Игорь потратил на яблочный сок.

Когда Игорь вернулся к своим, как раз объявили, что надо идти на регистрацию багажа. Исаевы поцеловались с бабушкой и плачущей в три ручья тетей Марусей и довольно быстро прошли таможню и всякие формальности. Таможенник попрощался с Игорем и пожелал ему счастливого пути. Потом все вышли на поле и долго махали бабушке и тете Марусе, которые остались за барьером. Маме тоже хотелось поплакать, но она, молодая и красивая женщина, сдерживалась и шла к самолету впереди всех. Отец нес сумку, в которой лежали фотоаппарат и разные разности вроде зубных щеток. Так началось путешествие.

Сначала внизу были поля и леса. Игорю уже приходилось летать в Крым, и он отлично представлял себе, какой должна быть земля сверху. Кроме того, самолет летел очень высоко, на девяти тысячах метров, и потому внизу все было не очень интересно, если не считать Волги и Аральского моря. В Ташкенте была последняя посадка, а потом самолет поднялся к горам, к государственной границе.

Игорь все смотрел вниз и ждал, когда же она будет. Не то чтобы он ожидал увидеть заставу и пограничников в дозоре. Он отлично знал, что пограничники не такие дураки, чтобы сидеть на самом виду. Но все-таки Игорь немного надеялся, что если повезет, то он увидит перепаханную полосу, которую диверсанты переходят, надев на ноги коровьи копыта. Он об этом читал в одной книжке про шпионов.

Но когда в проход между креслами вышла совсем молодая стюардесса и сказала, что самолет пересек государственную границу СССР, Игорь мог поклясться, что ничего внизу не изменилось. Были горы, наверное, невысокие, потому что до них было далеко, желтые и скучные. В горах не было ни деревьев, ни рек.

Отец дремал рядом и совсем не интересовался государственной границей. Во-первых, он уже летал за границу, а во-вторых, он вообще был недостаточно любопытным человеком. Мать читала «Огонек». Она мельком взглянула в окно и принялась читать снова. Игорь знал, что мама боится летать.

Потом горы увеличились. Настолько, что стали снежными и так близко подобрались к самолету, что Игорь забеспокоился, как бы не пришлось лавировать между ними. А вдруг откажет мотор «Ила»? Но мотор «Ила» не отказал, а между спинками кресел просунулась чужая рука, тронула Игоря за плечо, и когда Игорь обернулся, он увидел лысого нестарого дядьку, который крикнул:

— Смотри, Эверест, величайшая вершина мира!

Игорь не смог догадаться, какая из далеких вершин Эверест, но расспрашивать постеснялся и сказал только «спасибо».

Горы были настолько запутанны и бесконечны, что Игорь посочувствовал составителям карт, особенно старинным путешественникам вроде Марко Поло, которые всюду ходили пешком и не могли подняться на самолете, чтобы рассмотреть все поподробнее.

Игорь достал записную книжку и хотел записать в нее что-нибудь важное, но записывать было нечего. Все-таки он написал: «Перелетели Гималаи. Слева по курсу видна величайшая вершина мира — Эверест». Он еще посмотрел вниз, но никаких поселков, городов и деревень не было. Даже дорог не было. Это был очень дикий край, в котором можно запросто заблудиться и погибнуть. Игорь решил, что про это он запишет потом, когда будет время. И заснул.

Проснулся он, когда самолет уже стоял на земле. В салоне стало жарче, и винты лениво докручивали последние обороты. Записная книжка лежала на коленях, карандаш свалился на пол, и Игорь рассердился на себя, что заснул, и на отца, который его не разбудил вовремя.

За окном были синие сумерки, и самые настоящие индусы в белых одеждах и с голыми худыми смуглыми ногами катили к самолету трап.

На длинном здании за полем было написано по-английски «Нью-Дели». Отец уже завязал галстук и собирался выходить из самолета.

— Ты обо мне забыл? — спросил Игорь.

— Не хотел будить. Уж очень ты сладко спал, — сказал отец.

— Ты намучился, — вмешалась мать.

— С вами намучаешься! — ответил Игорь недружелюбно, но отец только улыбнулся.

В этот момент дверь открылась, и все пошли к выходу. Игорь сунул книжку в карман и пропустил маму вперед, как настоящий джентльмен… Он уважал маму. Она была самой молодой и стройной из мам в их классе.

— Вот мы и в Индии, — сказал отец.

Игорь ступил на первую ступеньку трапа и чуть не бросился обратно в самолет — такой густой и горячий воздух встретил его. Воздух с трудом залезал в горло, и хотелось сначала прожевать его, а потом уж вдыхать по кусочкам. Воздух был наполнен чужими запахами, и даже знакомые, перемешиваясь в нем, приобретали странные, чужие свойства. Бензин пахнул сладко и приторно. Еще пахло чем-то жареным, и душистым маслом, и цветами, и как будто в церкви, куда Игоря раз, давно, водила няня.

Игорь пытался дышать нормально и делать вид, что ничего особенного не произошло. Тем более что остальные пассажиры спокойно спускались по трапу и становились рядом с индийской девушкой в сари и синем берете. Игорь тоже был совершенно спокоен. Он сказал девушке «гуд ивнинг», что значит — «добрый вечер». Игорь учился в Москве в английской школе, и что-что, а уж поздороваться по-английски он мог.

Потом все пассажиры пошли через поле к огням аэропорта. Отец спросил маму:

— Не жарко?

— Шутишь, — сказала мама. — Кошмар какой-то!

Игорь вспотел, пока дошел до здания аэропорта. Ему хотелось даже загребать руками, чтобы легче плыть в воздухе, но он был в зарубежном государстве, и приходилось вести себя, как полагается настоящему советскому школьнику.

У низенькой загородки стояли индийцы и даже индийские дети и смотрели, кто прилетел. Они громко переговаривались и, видно, никуда не спешили. Игорь тоже посмотрел на них, но деликатно. Мимо проехал большой бензозаправщик, и слово «бензин» на нем было написано по-английски. На бензозаправщике сидели два индуса в белых комбинезонах с надписями на груди и на спине, чтобы видно было, на какую частную компанию они работают. На поле стояло еще несколько самолетов, и все разные. Но марок самолетов Игорь не разглядел.

Внутри в здании вокзала было совсем прохладно. Отец объяснил:

— Кондиционирование воздуха, кондишн — другими словами. У нас в комнате тоже так будет.

В большом зале стояло несколько киосков с удивительными индийскими сувенирами и сокровищами, и, пока официанты в белых с зеленым костюмах накрывали на столы, чтобы накормить пассажиров, Игорь пошел к киоскам и протолкался поближе, чтобы разглядеть внимательно, что там продают.

Продавали деревянные статуэтки и бронзовые головы богов, бусы, украшения, какие-то игрушки, расписные тарелки и даже кинжалы и ножи. Один меч Игорю показался чем-то знакомым. Где-то он его видел, то ли в музее, то ли у кого-то. Он стал рассматривать меч внимательнее.

— Смотрите, — сказал за его спиной голос по-английски, и Игорь даже удивился, что он почти все понимает. — Смотрите, бирманский старинный меч. Интересно, как он сюда попал.

Игорь обернулся и увидел двух человек. Один — толстый, белый, добродушный, с круглым, почти детским лицом, хотя ему было не меньше сорока лет. Он был одет в черную сутану, и у горла виднелся полоской очень чистый белый воротничок. Второй — куда меньше ростом, худой и смуглый. На нем синий костюм с галстуком, украшенным золотыми колечками, и ботинки его так начищены, что на них больно смотреть.

— Вещи путешествуют, как люди, — сказал толстый.

«Он, наверно, священник, — подумал Игорь. — А может быть, миссионер». Миссионер заметил, что Игорь смотрит на него, и сказал:

— Мальчик заинтересовался оружием. Все мальчики любят оружие. Не так ли?

Игорь понял, что надо что-то ответить, но тут все английские слова вылетели у него из головы. Он стоял и чувствовал, что краснеет.

— Вы говорите по-английски? — спросил худой.

— Нет, — ответил Игорь. — Очень плохо. — Ему было ужасно стыдно. Еще не долететь до Бирмы и так опозориться!

— Он, наверное, русский, — сказал худой. — Этот самолет из Москвы.

— Мы еще увидимся, — сказал толстый и улыбнулся очень доброй улыбкой.

Толстый больше понравился Игорю, хотя и был священнослужителем.

— Игорь, — сказала мама, которая незаметно подошла к киоску, — у тебя удивительная способность теряться! Все уже едят. Скоро посадка.

На столе стояли стаканы с апельсиновым соком. Игорь пил сок и думал, что надо будет написать учительнице английского в Москву про то, что он почти все понимает по-английски и скоро научится свободно разговаривать. Потом Игорь быстро съел котлету, которую принес официант-индус. Официант кланялся каждый раз, когда ставил тарелку, и сосед по столу, лысый дядька Евгений Александрович Глущенко, который, оказывается, третий год работал в Бирме корреспондентом и возвращается туда из отпуска, сказал:

— Разница в обслуживании, не правда ли?

— Не знаю, — ответила мама.

А отец сказал:

— В больших ресторанах по три официанта на посетителя. Один воду наливает, другой подносит, третий деньги берет. И как только они не прогорают? Платят, наверно, мало.

— Не много, — сказал Евгений Александрович.

После ужина все снова вышли на летное поле. Осталось лететь совсем немного. Часа четыре. И будет уже Бирма. «Может быть, там не так жарко, — подумал Игорь. — А то как же жить? Даже в футбол не поиграешь».

У самолета он заметил священника и его спутника. Оказывается, они тоже летели из Дели на этом самолете. Священник узнал Игоря и улыбнулся ему.

— Заводишь первые знакомства? — спросил отец.

— Да нет, случайно встретились, — сказал Игорь. Ему было приятно сознавать себя взрослым человеком, который прилетел в Индию и так, между делом, познакомился с настоящим священником. — Мы тут вместе один меч рассматривали, — добавил Игорь.

3

ЗЕЛЕНКО, МИША И АППАЛСВАМИ

В Бирме оказалось тоже жарко. Правда, не так, как в Дели, может быть, потому, что была ночь и дул несильный ветер.

У трапа стоял наш консул, который сначала обнялся с Глущенкой, а потом познакомился со всеми, кто прилетел.

Опять впереди, как и в Индии, расстилалось поле и за ним — освещенное длинное здание аэровокзала, только оно было куда больше и красивее, чем в Дели. Снова проехал бензозаправщик, но на этот раз на нем сидели не индийцы, а бирманцы. Игорь сразу, хоть и было довольно темно, увидел разницу между бирманцами и индийцами. Бирманцы были скуластые, и глаза у них были хоть и большие, но чуть раскосые. Среди тех, кто стоял у самолета, некоторые были одеты в форму летчиков, а некоторые в длинные, почти до земли, юбки. Ночной аэродром, если не считать «Ила», был пуст.

У здания аэропорта тянулась загородка, но за ней стояли в основном русские. Они все здоровались с пассажирами и встречали знакомых. Рыжий парень подошел к отцу и спросил:

— Вы Исаев?

— Да.

— Здравствуйте. Я переводчик со строительства. Володя Зеленко. Проходите, пожалуйста, в зал, подождем, пока привезут багаж.

Зал в аэропорту оказался великолепным. Он был большой, в два этажа, и вокруг него шла галерея, на которой находился ресторан. Внизу вокруг столиков стояли удобные, очень низкие кожаные кресла. На эти кресла и уселись все, кто прилетел с самолетом. На стенах зала были громадные фрески. Фрески изображали незнакомые, наверно, бирманские сказки. Там были и летающие слоны, и замки, и девушки, которые прятались в листве деревьев и сами походили на листья и на цветы, и лучник, и еще многое другое. В углу была изображена совсем странная сцена — три разбойника напали на очень красивую девушку с высокой прической и в белом платье, а большие змеи подползали к этим разбойникам сзади.

Игорь увидел, как толстый священник и человек в синем костюме прошли через зал и исчезли в маленькой двери. Переводчик Зеленко взял у отца все паспорта и билеты и тоже ушел в ту же дверь. Игорь догадался, что там таможня и пограничники.

В зале было довольно шумно. Все разговаривали по-русски, спрашивали приехавших, какая в Москве погода, что нового. У двери стоял сторож в берете и с кривым ножом за поясом. Он открывал дверь, и сквозь нее врывался теплый воздух.

От соседнего столика к Исаевым подошел носатый мужчина и спросил, не заходила ли к ним перед отъездом его мать. Оказывается, это была та самая женщина, которая говорила Исаевым, чтобы они взяли с собой колотого сахара. Мама сказала, что они привезли воблы, и носатый ужасно обрадовался. Он даже обернулся к какому-то своему знакомому и сказал:

— Приглашаю тебя на пир, старик. Мне из Москвы воблы прислали. — А маме он сказал: — Вы не представляете, как хочется иногда чего-нибудь соленого или черного хлеба! Ведь здесь нету.

Вернулся Зеленко и повел Исаевых в таможню. За ними потянулись и все остальные. Таможенники, в рубашках с короткими рукавами и белых шортах, долго заполняли анкеты, и прошло еще по крайней мере полчаса, прежде чем Исаевы покинули аэровокзал.

У входа стояло несколько машин. Зеленко сказал носильщикам, чтобы они поставили чемоданы, заплатил им, и тут подъехал «газик». Из «газика» выскочил шофер-бирманец со зверским лицом и радостно захохотал. Во рту у бирманца оказалось множество золотых зубов.

— Здравствуйте, — сказал он по-русски, — Поекали? Куда поекали?

— Это Маун Чве, — сказал Зеленко. — Он работает у нас на строительстве.

— Миша, — поправил его шофер. — Девноста три поекали, да?

— Ну да, на Университетскую, — сказал Володя Зеленко. — Мы будем жить с вами в одном доме. У нас хороший дом. Там еще живет наш механик Шурыкин с женой и дочкой.

Машина ехала по темному шоссе, и непонятно было, лес ли вокруг или дома с палисадниками. Иногда фары выхватывали из темноты толстые стволы деревьев, опутанные лианами, иногда проскакивал сбоку огонек. Проехали лавочку, в которой стояло три столика. За одним сидел бирманец и пил что-то из чашки.

Игоря опять потянуло в сон, но он боролся с ним, потому что боялся пропустить что-нибудь интересное. Ему хотелось спросить Зеленко, есть ли в Рангуне слоны, но он постеснялся. Если слонов не окажется, Зеленко может посмеяться над наивностью Игоря, а Игорь совершенно не терпел, когда над ним смеялись.

Отец разговаривал с Зеленкой о своих делах. Игорь немного послушал, но разговор был не очень интересным, и он снова стал смотреть по сторонам.

— Карашо? — спросил его шофер Миша и захохотал громким голосом.

У Миши был большой приплюснутый нос, который занимал пол-лица, и непослушные прямые черные волосы. Волосы блестели: видно, Миша смазывал их какой-то мазью, но все равно они стояли дыбом на затылке.

— Хорошо, — сказал Игорь.

Миша все хохотал. Он, как выяснилось потом, очень любил смеяться и думал, что всем приятно, когда он смеется.

— Рангун карашо! — говорил Миша и заливался смехом. — Москва — очень карашо! Мистер Агахан — очень карашо!

Кто такой мистер Агахан, Игорь не знал, но все-таки соглашался. Миша хоть и был очень страшный, но Игорю в принципе понравился.

«Газик» лихо свернул на прямую освещенную улицу, дома на которой прятались за деревьями, — перед каждым был сад. У одного из домов, перед белыми воротами с цифрой 93, Миша затормозил, надавил на гудок и не отпускал его.

— Потише, Миш, — сказал Зеленко. — Всех соседей перебудишь.

К воротам, часто мигая в свете фар, бежал по дорожке очень высокий и очень худой индус с бритой головой, на которой, как у запорожца, был оставлен длинный чуб. Он грозил машине кулаком и, видно, тоже хотел сказать, чтобы Миша не поднимал такого шума. Индиец был босой и одет только в белые штаны, которые могли бы быть и штанами, и кальсонами, и просто намотанной на ноги материей. Они назывались «дхоти», но об этом Игорь узнал только через несколько дней.

Индиец открывал ворота и ругал при этом Мишу на бирманском языке. Миша только широко улыбался.

Машина проехала по узкой, посыпанной гравием дорожке и остановилась под широким навесом. Пока Исаевы вылезали из машины, индиец догнал ее и остановился перед гостями, сложив руки перед грудью ладошка к ладошке.

Игорь тоже сложил руки перед грудью. Он знал, что так здороваются индийцы.

— Здравствуйте, Аппалсвами, — сказал Зеленко по-английски. — Эти люди будут жить в доме.

— Йес, сэр, — сказал Аппалсвами.

Исаевы поздоровались с ним, и он принялся открывать широкую стеклянную дверь, обтянутую частой сеткой. От москитов и всяких насекомых, догадался Игорь.

— Аппалсвами садовник и сторож. Он копит деньги, чтобы уехать обратно в Индию и купить там дом. У него в Индии семья, — говорил Володя Зеленко, помогая вместе с Мишей вытаскивать чемоданы и носить их на второй этаж, в комнаты, которые предназначались для семейства Исаевых.

Игорь отошел на несколько шагов, чтобы получше рассмотреть дом. Но в темноте очень трудно было понять, какой он. Тогда Игорь взял сумку и пошел за Мишей по лестнице. Когда они проходили мимо двери на первом этаже, она открылась, и оттуда высунулся курчавый мужчина в пижаме.

— Извините, — сказал он, — я не одет. Очень рад, что вы приехали. Мы вас ждали, но самолет опоздал, и мы заснули. Шурыкин, — представился он. — Я сейчас оденусь и помогу вам устроиться.

— Ради бога, не надо, — сказала мама. — Мы сами. Не беспокойтесь.

— Ну, спокойной ночи, — сказал Шурыкин. Ему, видно, в самом деле хотелось спать. — До завтра.

— До завтра.

— Да, что нового в Москве?

— Все в порядке, — сказал папа. — Стоит Москва.

Шурыкин вежливо засмеялся.

Исаевы поднялись на второй этаж. Игорь сразу обошел новую квартиру. Первая комната была побольше, и в ней было довольно жарко. Под потолком висел большой вентилятор, с метр в диаметре. Зеленко включил его, и лопасти завертелись, разгоняя застоявшийся воздух.

Во второй комнате, поменьше, стоял под окном белый ящик, кондиционер. Зеленко включил и его. Из кондиционера заструился прохладный воздух.

— Ванная и туалет в коридоре, — сказал Зеленко. — Я тоже живу на втором этаже. Вот моя комната.

Игорь заглянул и в ванную, и в комнату Володи Зеленки, в которой было много книг, а еще стоял магнитофон.

— Ну, вот и все, — сказал Зеленко, — больше я вам мешать не буду. Завтра вставать рано. Вы не спешите, спите сколько хотите. Я часам к одиннадцати за вами заеду, и мы поедем к Агаханову, начальнику строительства.

— Хорошо, — сказал папа. — Впрочем, я рано встаю, и когда будете уезжать, зайдите за мной.

— Завтракаем мы внизу, все вместе, — сказал Зеленко. — Но об этом тоже договоримся.

Исаевы попрощались с Зеленкой, и мама начала вынимать из чемодана простыни, пижамы, полотенца и всякие вещи. Минут через пятнадцать комната приобрела почти жилой вид.

— А теперь спать, — сказала она Игорю. — Мыться и спать. А то тебя уже земля не держит.

Игорь не стал спорить. Ему хотелось, чтобы поскорее наступило утро и он бы увидел Бирму, Рангун и весь этот удивительный мир, в который его так запросто занесла судьба.

4

ДОМ № 93

Утром Игорь сквозь сон слышал, как отец собирался с Зеленкой на работу. Потом встала мама и спустилась вниз. Игорю очень хотелось проснуться, но глаза долго не открывались — ничего с ними не сделаешь, пока они сами не откроются. Игорь сел на кровати, на лицо упал солнечный луч и разбудил его.

За окном покачивала головой самая настоящая пальма, а рядом, над густым темно-зеленым деревом, летали золотые птички. Они строили гнездо, странное висячее гнездо, похожее на большую грушу. В тени под деревом сидел садовник Аппалсвами и чинил лопату. Он тюкал по ней молоточком, а из-за невысокой живой изгороди за ним внимательно наблюдал мальчик лет десяти, в трусах и сандалиях на босу ногу. Мальчик был не русский, но и не бирманец.

Около постели висели на стуле белая рубашка с короткими рукавами и короткие штаны. Мама повесила. Игорь оделся и пошел в коридор, умываться и чистить зубы. Снизу долетал вкусный запах завтрака. Там кто-то звенел посудой и слышались приглушенные голоса. Игорь быстро почистил зубы, вымылся и пошел вниз. Он подумал, что хоть и жарко, но терпеть можно. Тем более что надеяться на лучшее не приходится. По крайней мере пока не наступит бирманская зима.

Игорь читал в энциклопедии про бирманский климат и отлично знал, что в Бирме всего два времени года, потому что Бирма тропическая страна. В ней есть сухой период, с октября по май, и дождливый — с июня по сентябрь. Прохладнее всего бывает в декабре — январе, а жарче всего — в мае и апреле. Поэтому даже в бирманских школах каникулы наступают в апреле. Приехал Игорь в Бирму в конце сентября, как раз когда начинался сухой сезон. И дождей не должно быть теперь до весны. Игорь посмотрел на небо — оно было голубое и без облаков. Значит, все правильно, энциклопедия не ошиблась — наступил сухой сезон.

На первом этаже Игорь без труда, по запаху гренков, нашел столовую. В ней стоял один большой стол и вокруг него несколько стульев — жители дома завтракали все вместе. Из кухни вышла мама и сказала:

— А я как раз собиралась тебя будить. Специально для тебя какао подогревали.

Игорь сел за стол, и мама принесла ему завтрак. Тут пришел сосед Шурыкин. У него болела рука, и он не пошел на работу. Шурыкин был похож на учителя математики в Игоревой школе, человека не очень строгого и разговорчивого. Потом в столовой появилась девочка лет пяти с белой косичкой и голубыми глазами.

— Здравствуй, Игорь, — сказала она. — Меня зовут Наташа Шурыкина. Я знаю, что ты вчера приехал.

Игорь познакомился и с ней. Не успел он снова усесться за стол, как пришла третья представительница семейства Шурыкиных — тетя Шура Шурыкина, мать Наташи. Она была похожа на Наташу, даже очень похожа, но только была большой и полной, и косичка ее была уложена в кольцо на затылке. Пришлось снова встать и познакомиться с Шурыкиной-мамой.

«Ну, вроде все», — подумал Игорь. Ему не терпелось выйти на улицу и посмотреть на Бирму.

Но быстро закончить завтрак не удавалось. Оказалось, что Наташе хочется поговорить с новым соседом.

— Ты ходишь в школу? — спрашивала она.

— Угу. — Рот у Игоря был занят.

— Я тоже пойду в школу, — говорила Наташа. — Я уже знаю букву «фы».

Она обмакнула палец в разлитое какао и нарисовала букву «П».

— Ты грамотей, — сказал Игорь, чтобы не спорить с ребенком.

— А кто такой грамотей? — спросила Наташа и заглянула Игорю в глаза. Нет, от нее так легко не отделаешься.

— Это хороший человек, — сказал Игорь.

— На Скот-маркете есть очень хорошая шерсть, — доносился до Игоря голос Шуры Шурыкиной, которая разговаривала с его матерью. — Я вам обязательно покажу этот магазинчик.

— У меня есть два попугая, — сказала Наташа. — Они живут в клетке.

— Да ну? — Игорю захотелось посмотреть на попугаев. Он быстро допил какао.

— Они зеленые, — сказала Наташа. — Раньше еще один был, но он улетел к Роджерсам, и его съела ихняя кошка. Я не люблю Роджерсов, и кошка у них отвратительная, а ихний Джонни дернул меня за косу, чуть половину не выдрал. Я уж ревела-ревела.

— Ну, пойдем, покажи мне своих попугаев, — сказал Игорь.

— А что надо сказать? — ехидно спросила мама.

— Спасибо, — сказал Игорь.

Они с Наташей вышли на террасу, вернее, в прихожую, у которой одна стена была сетчатой. Прямо на полу стояла большая клетка, и в ней на жердочке сидели два небольших зеленых попугая, ростом с голубей, с красными шапочками на головах.

— Красивые попугаи? — спросила Наташа.

Попугаи не обратили на Игоря никакого внимания. Вообще-то Игорь очень любил животных. На даче у него была собака Тузиха, по породе дворняжка. В Москве он раз сто ходил в зоопарк и даже занимался в зоологическом кружке. Поэтому он знал многих животных, хотя таких попугаев еще не видел. Он видел только или очень больших разноцветных попугаев в зоопарке, или совсем маленьких попугайчиков, которых продавали на Арбате в зоомагазине.

— Красивые попугаи? — повторила Наташа. — А еще у нас есть собака, но она сейчас гуляет. Она не кусается.

Наташа взяла Игоря за руку и потащила в сад. Садовник Аппалсвами все еще чинил лопату, а мальчишка с соседнего участка все еще смотрел на него.

— Это Джонни Роджерс, — прошептала Наташа, вцепившись ногтями в ладонь Игорю. — Это его кошка съела моего попугая. Ты его побьешь?

Мальчик увидел Игоря, посмотрел на него и пропал. Убежал, наверно.

— Вот, — сказала Наташа, — он тебя боится, а меня ни столечки… Апа, ты не знаешь, где наш пес?

Садовник понял ее и показал пальцем в сторону забора, который выходил на улицу. Игорь с Наташей пошли туда, к воротам. За воротами была улица, и по другую сторону ее начиналось большое озеро. У берега озеро было мелкое, и в нем по пояс в воде стояли большие черные буйволы. Буйволы, казалось, дремали. На их спинах сидели птицы, похожие на маленьких белых аистов, и выклевывали насекомых. Буйволы на это не обращали внимания.

У самых ворот росли два больших дерева, и на их стволах на уровне груди человека были прибиты полочки.

На полочках стояли горшки, а возле них кружки. «Наверное, чтобы напиться, когда жарко», — подумал Игорь.

И тут он сообразил, что и в самом деле стало жарко.

— Хочешь на улицу? — спросила Наташа. — Мне мама не разрешает, но ты ведь большой.

— Можно и выйти, — сказал Игорь.

Он поднял задвижку на воротах и легонько толкнул створку. Ворота открылись, громко скрипнув, и, оглянувшись, Игорь увидел, что Аппалсвами вскочил и что-то сказал.

— Пошли, — торопила Игоря Наташа, — а то он маме наябедничает.

По улице ехал красный с желтым автобус-развалюха. Вместо номера на нем была прикреплена дощечка с нарисованной на ней коброй. В автобусе не было стекла, и ребятишки, высунувшись из него, махали руками Наташе и Игорю. Потом проехал самый настоящий рикша. Только он не бежал, а ехал на велосипеде. К велосипеду была прикреплена коляска, в которой сидела бирманская женщина с двумя большими корзинами. Из корзин торчали куриные головы. Куры растерянно мигали и раскрывали клювы, будто хотели пить.

Конец ознакомительного фрагмента.