Невидимые знамена

Кира Измайлова

Вам когда-нибудь хотелось попасть в иной мир и оказаться Избранным? Хотелось испытать замечательные приключения и страшные опасности, повстречать великих магов и воителей, ужасных чудовищ и прекрасных принцесс, найти волшебные артефакты, узнать друзей и врагов? Выдержать решающую битву со Злом и… Здорово, не правда ли? Но если вы об этом не мечтали? Вернее, мечтали об этом не вы? Как теперь быть?.. Волею судеб Избранный вынужден выполнить свой долг раньше срока – так и оказывается семиклассник Саша, отличник и маменькин сынок, всю жизнь мечтавший о геройских подвигах, в чужом опасном мире, где на него возлагают большие надежды. Вот только с ним вместе в путешествие отправляется его одноклассница Шура, серьезная и недоверчивая девочка, никогда не верившая в сказки. Ей придется пройти весь путь вместе с Избранным, если она желает вернуться домой, пережить, узнать и увидеть очень многое, и помогать другу, иначе он не справится со своей миссией. Вот только что ожидает тех, кто сумеет разглядеть невидимые знамёна над замком Нан Кванти?..

2. Ночь, улица, фонарь…

— Шура, ты куда собралась?

— Я погулять, мам, — отозвалась девочка, застегивая джинсы. Подумала, выложила из рюкзака учебники, взамен сунула кое-что из аптечки: чтобы сразу принять меры, если нос расквасят.

— Какие гулянки на ночь глядя!

— Да ладно, мам! — Шура прекрасно знала, что мать занята готовкой, а заодно смотрит на кухне сериал, поэтому не будет особенно привязываться. — Я недолго!

— А уроки сделала?

— Да сделала, конечно, хочешь проверить? — коварно спросила Шура.

— Пусть Стёпа проверит! — мать повысила голос, стремясь перекричать рекламу. Отец сегодня дежурил в ночь, можно было не опасаться, что он взорвется из-за «тупого сериала» или, к примеру, «вопящих детей».

— Да мне делать нечего, что ли?! — возмущенно завопил тот, отрываясь от старенького компьютера, купленного еще в те времена, когда средства позволяли такую роскошь. — Мам, я еще свои не сделал! Да ты чего, Шурка сроду хорошо учится, чего ее проверять?!

— А того, что ты в игрушки играешь, а мог бы сестре помочь! — раздалось из кухни.

— Ну, пошла воспитывать… — прошептал Степа, переглянувшись с сестрой. — Мам, а давай я лучше Валерке помогу? А то у него с русским кранты!

— Он только через час вернется!

Младший брат учился во вторую смену, и это давало старшим возможность попользоваться компьютером.

— Ну вот вернется, я и помогу, — примирительно заключил Степа, возвращаясь к монитору.

— Ну смотри у меня! — пригрозила мать. — Шура, ты еще дома?

— Да!

— Смотри, чтобы недолго! Ты далеко?

— Не, я во дворе, с Сашкой, — легко соврала та.

— С женишком, — фыркнул Степа, за что тут же получил по загривку. — Да ладно тебе, шучу я!

— Дошутишься ты у меня, — буркнула Шура.

Немного поразмыслив, она вместо кроссовок натянула ботинки младшего брата — они были ей как раз впору. Тот всеми правдами и неправдами вымолил у родителей на день рожденья почти что настоящие берцы и теперь только что не спал в них, жаль, в школу мать его в них не пускала. А пинаться в такой обувке гораздо сподручнее, чем в кроссовках, рассудила Шура. Оставалось только надеяться, что Валерка не обнаружит пропажи любимой обувки до того, как Шура вернется домой.

— Я пошла, мам! — она натянула куртку, закинула рюкзак на плечо (девчонки носили сумки, но с рюкзаком удобнее бегать, если что, к тому же на модную сумку все равно не было денег).

— Ужин в девять, чтоб не опаздывала!

— Ладно! — Шура хлопнула дверью. Перевела дух, усмехнулась: хорошо, что в их семействе только один мобильник, иначе никакой бы жизни не было.

Одноклассники ее с телефонами не расставались. Шура считала, что мобильный нужен затем, чтобы звонить и отправлять сообщения, а остальное — это уже излишества, но остальные ее мнения не разделяли, стремились перещеголять друг друга дорогими игрушками… Ей подобные не светили, она и не заглядывалась. У нее и плеер-то был кассетный, доставшийся от старшего брата… Впрочем, какая разница? Слушать можно, и ладно! А что большой, даже хорошо, не потеряешь в кармане.

— Ну ты чего так долго? — встретил ее у подъезда Саша. — Бабушка уже звонила, спрашивала, дошел я или нет!

— Да мать пристала, — ответила Шура. — А чего бабушка?

— Ну, хотела удостовериться, — скривился Саша. — Что я на месте. Пришлось врать, что лифт не работает, и я пешком иду. Но она сейчас опять позвонит!

И точно, мобильный разразился длинной трелью.

— Да, бабуль! — отозвался Саша. — Да, пришел! Ага… На, — он сунул Шуре трубку.

— Здрасьте, Анна Леонидовна, — сказала та.

— Шурочка, добрый вечер, — услышала она озабоченный старческий голос. — У вас все в порядке? Ты, пожалуйста, попроси Стёпочку или Валерика проводить Сашу до квартиры, как назад пойдет. Хорошо?

— Непременно, — пообещала Шура.

— Ну, занимайтесь, не буду отвлекать, — прокудахтала напоследок трубка и тонко запищала.

— На, — девочка отдала телефон приятелю. — Пошли, а то опоздаем.

— Да рано еще, тут идти-то…

— А я пораньше хочу прийти и посмотреть, что там к чему, — сказала Шура. — Засядем в кустах и поглядим, кто явится. Если Абрамцев, то пусть торчит там, пока не околеет!

— А если нет? — Саша все еще надеялся на чудо, но в мрачных, слякотных осенних сумерках рассчитывать на что-то волшебное получалось скверно.

— Тогда видно будет, — пожала плечами его одноклассница.

Саша едва поспевал за ее размашистым шагом. Из четверых детей Логиновых в мать удался только Валера — плотный круглолицый крепыш, остальные пошли в отцовскую породу. Вот и Шура тоже — больше, чем на полголовы выше Саши (впрочем, в этом возрасте девочки часто перерастают мальчиков), с прямыми широкими плечами, худощавая. Мать не раз вздыхала: ну что бы дочке уродиться похожей на неё! Так нет — вылитый отец, те же широкие скулы, упрямый подбородок и длинноватый нос, коротко стриженные темные волосы — чтобы не возиться. Еще и брови, как у Брежнева, говаривала мать, а выщипывать их Шура ленилась. О косметике и речи не шло, какая косметика, если мать себе помаду у торговок на рынке покупала за копейки!

«Вам бы поменяться,» — говаривала Сашина бабушка, поглядывая на подружку внука. Она одобряла это приятельство, считая, что самостоятельная девочка сможет научить Сашу позаботиться о себе, а заодно и присмотрит за ним. Пусть она из небогатой семьи, но не хулиганка, не пьет по подворотням пиво, как большинство ее сверстниц, не курит (тут Анна Леонидовна ошибалась, но не сильно — пробовать всё это Шура пробовала, но на продолжение опять же не было денег), учится хорошо… Славная, в общем, девочка.

И правда: невысокий щупленький Саша, светловолосый, голубоглазый, сроду не бывавший на уроках физкультуры — у него было вечное освобождение по зрению, — и рослая крепкая Шура представляли собой довольно забавную пару. Шура-то с удовольствием бы пошла в какую-нибудь спортивную секцию, только бесплатные канули в Лету, а платные семья бы не потянула. Оставалось только гонять с мальчишками в футбол во дворе, тоже не последнее занятие…

— Долго еще? — пропыхтел Саша. Он совсем не ориентировался в темноте, а еще ему очень не нравилось в почти не освещенном вечернем парке. Казалось, и ветер особенно зловеще шелестел листьями, и капли дождя, падающие с мокрых веток, были слишком холодными…

— Да почти пришли, — Шура огляделась. — Давай вон туда, в кусты, и потише, не шурши. Обойдем вокруг и посмотрим…

Перед памятником — простой стелой, увенчанной звездой, — тускло светил единственный фонарь. Клумба, две пустые лавочки… больше ничего и никого.

— Который час? — спросила Шура, заставив Сашу присесть за раскидистым кустом, где их вряд ли бы кто смог увидеть.

— Уже почти… — прошептал тот, посмотрев на экран мобильного. — Еще минут десять…

— Ну, ждем. — Шура устроилась поудобнее.

В парке было тихо, только шумели на ветру деревья, еще не избавившиеся до конца от листвы, стряхивали капли дождя в лужи на дорожках.

За четверть часа успели отсидеть ноги, шипели, привставая, но не высовываясь — вдруг и правда Абрамцев? Но никто не появлялся.

— Семенов! — сообразила вдруг Шура. — Ты дебил, у тебя же часы вперед идут!

— Точно… — тот зажмурился, когда на нос упала тяжелая капля. — Шур, я это, чтоб не опаздывать…

— Ну точно идиот! Значит, мы рано пришли… — заключила девочка и вдруг осеклась.

Шум деревьев стих. Фонарь около памятника начал тускнеть, тускнеть, и скоро вовсе угас, но абсолютной темноты не настало. Казалось, свет идет откуда-то извне, от деревьев ли, от парковых дорожек потрескавшегося от времени асфальта…

— Шур, это оно!.. — восторженно прошептал Саша, хватая приятельницу за рукав.

Деревья вздохнули — по их кронам прошелся совсем иной ветер, чем тот, что теребил их за минуту до этого. Они снова вздохнули, разом стряхнули холодную изморось и зашумели сильно и мощно, будто старый сосновый бор, а не жалкая рощица на окраине захолустного городка. В шуме этом угадывалось что-то — голос, звук, может, просто призыв, и он был понятен тем, кто его слышал.

— Иди к нам, — звали деревья. — Иди, мы ждем тебя! Мы так долго ждем тебя, о Избранный, так приди же! Дверь для тебя открыта, осталось лишь сделать шаг…

— Шагай, шагай, — шептал ветер в кронах. — Отбрось страх, о Избранный, и шагни… Мы так долго ждали!

— Иди, иди, иди, — настойчиво требовал дождь. — Иди, Избранный, не медли!

— Шур, ты слышишь? — Саша покосился на приятельницу. — Ты слышишь, а?!

— Ну, что-то такое слышу, — неохотно ответила она. — Спрятались за кустами и шипят на разные голоса. Что, пойдешь? А если…

Договорить она не успела: около самого памятника вдруг полыхнуло, яркая вспышка ударила по глазам, и будто щель открылась во влажной вечерней темноте, или не щель, а чей-то глаз раскрылся и делался все шире, шире…

— Это не Абрамцев! — уверенно заявил Саша, вставая во весь рост. — Это ему не по силам!..

— Ты куда, дурак?! — Шура схватила его за руку. — Ты даже не знаешь, что это такое!

— Ну как что? — Саша заморгал. — Дверь! Ну, портал! Меня звали, меня ждут, ты же сама слышала…

— Ты… — девочка помотала головой, отчаявшись подобрать приличные слова, чтобы объяснить Семенову, кем тот является.

Она поёжилась. Всё шире раскрывающаяся светящаяся щель искрилась льдистым серебром, и оттуда тянуло таким замогильным холодом, что…

Саша выскочил на дорожку прямо перед проходом.

— Я здесь! — сказал он гордо. — Я иду!..

— Стой, идиот! — Шура выпрыгнула из кустов следом, схватила приятеля за плечо — ей не составляло особого труда удерживать его. — Куда ты лезешь? Ты же не знаешь, что там!

— Но я Избранный, мне сказали…

— Да? А ты помнишь, — прищурилась Шура, — что Избранным приходится сражаться со всякими чудовищами? А еще…

Она не закончила фразу: проход дрогнул, будто окружающая его реальность состояла из тонкой материи, а за край его кто-то схватился. Из светящейся щели появилось нечто. Что именно, Шура не разглядела, увидела только, что это нечто — огромное, явно живое и целеустремленно движущееся к ним двоим.

— Бежим отсюда! — она рванула Сашу за руку, вынуждая сорваться на бешеный бег. Она знала, что Семенову так долго не выдержать, но главное было убраться подальше от памятника и от всех этих странностей!

Топотали они знатно, если из прохода и выбралось что-то, оно наверняка их слышало, но поделать Шура ничего не могла. Разве что проклинать себя за то, что поддалась на уговоры Саши и отправилась с ним в парк. Если бы не согласилась, он бы и не пошел, не рискнул бы, один-то! А может, наоборот — сунулся бы в одиночку, искатель приключений, и это… это… существо уже бы им пообедало. Поужинало, точнее.

— Вроде никто не гонится… — оглянувшись, хрипло сказала Шура, замедлив шаги. — Ты, Семенов, чтобы я еще раз…

Договорить она не успела: прямо перед ними что-то полыхнуло, темнота отступила, а непонятный, чужеродный свет свился кольцами, составляя тело невиданного зверя. Но и пёс бы с ним, вот только у зверя была огромная пасть, полная острых зубов, и он стремился — струился по воздуху — прямо к замершим от неожиданности подросткам.

Первой опомнилась Шура — снова схватила Сашу за руку и ринулась обратно. Можно было бы рвануть в парк без дороги, но тогда велик был риск заблудиться. Вот если сейчас свернуть, то удастся выбраться к окраине парка, а там уже город, там люди, даже в это время народу полно, и электрический свет…

Свернуть им не дали — еще одна тварь (а может, та самая) разинула пасть на повороте, пришлось бежать дальше, и еще дальше. Шура волокла Сашу за собой, слыша, как тот ловит ртом воздух — вот-вот свалится. Что тогда? Бросать его и спасаться самой, уповая на то, что тварям — или твари — нужен этот недоделанный Избранный? Или обороняться? Как и чем, спрашивается? Всё это прекрасно в книжках, но только не в темном октябрьском парке на окраине города! Хоть бы алкаши какие появились, бомжи, что ли… Но и они в такую погоду предпочитают сухие и теплые подвалы, а не эту сырую холодную мерзость!

— Шурка, они нас обратно загнали!.. — пропыхтел Саша, поправляя сваливающиеся очки. Надо же, еще способен что-то замечать!

Шура глянула вперед — до того смотрела лишь под ноги, чтобы не грохнуться, — и правда, опять памятник! И эта дыра в никуда, из которой выбралась тварь…

— Они нас туда загоняют, — выдохнула она. — Обалдеть, как ласково встречают Избранного!

— Может, это испытание… — слабо запротестовал Саша, но Шура не слушала, оглядывалась по сторонам, и не зря: вовремя заметила очередную гадину… или ту же самую, некогда об этом думать!

Вот только бежать было некуда, да и бессмысленно. Тварей действительно оказалось несколько, и они окружили подростков. Вот одна ринулась, разинув пасть… От нее ничем не пахло, ощущалось только дуновение воздуха, но оно было таково, что Сашу едва не сшибло с ног, а хвост твари, задев его по плечу, довершил начатое, и мальчик сел наземь. Если бы Шура не рванула его в сторону, зубастая гадина могла бы и сцапать его!

— Эй, ты цел? — Шура потянула Сашу за руку, поднимая на ноги, но ничего не выходило, он съежился на асфальте, смотрел на нее снизу вверх, и в стеклах очков отражались не звезды и не фонари, а белесый свет, источаемый неведомыми тварями. — Семенов! Хорош тормозить! Встал, быстро!..

Ей показалось, будто рукав его светлой курточки потемнел, но некогда было разглядывать, еще одна тварь явно готовилась к атаке. Они не торопились, действовали в свое удовольствие… в точности как девчонки из Шуриного класса в свое время: считали себя самыми сильными, самыми неотразимыми… А хватило одного разбитого носа! Правда, расквасить нос такой гадине она вряд ли бы сумела, но это уже другой вопрос.

Оглянувшись через плечо, Шура увидела, что проход… да, будто пульсирует. А кроме того, он сделался еще больше похож на открытый глаз: посреди белесой радужки теперь виднелось туманно-серое пятно зрачка. И почему-то это пятно показалось ей более живым, чем белый свет. В конце концов, твари пришли именно из него!

— Семенов! — прошипела она. — Видишь пятно?

— К-какое пятно?… — прошелестел он. Саша боялся, ему было больно, и он очень хотел домой, к бабушке.

— Ну в проёме, темное такое?

— Не вижу, там только свет, очень яркий…

— Тьфу на тебя с твоими очками! — плюнула Шура. Вторая тварь уже летела на них. — Встал, живо, и за мной!!

Саша привык слушаться командного тона, вот и сейчас он, превозмогая себя, поднялся на ноги и двинулся за Шурой.

— Шевели ногами! — рявкнула она и припустила, что было мочи. Твари, почувствовав, что добыча уходит, ринулись следом, но до прохода оставалось всего несколько шагов, и подростки успели.

Первой канула в темное пятно «зрачка» Шура, следом улетел Саша — она так и не отпустила его руки.

Деревья разочарованно зашумели, дождь сгоряча бросил плеть мокрых капель на дорожку, ветер присвистнул. Белесые твари, разом растеряв свой свет, растворились в октябрьском вечере, разлетелись по ветру и упокоились в сырой земле. Проход в иной мир рядом с памятником закрылся, старый фонарь проснулся и, мигая, снова осветил простую стелу со звездой на вершине…