С феями шутки плохи

Кира Измайлова, 2017

Жила-была девушка с теткой и ее дочерью. Прислугой в собственном доме. И не было у нее феи-крестной, которая пообещала бы ей бал и настоящего принца… Однако фея явилась, когда в ее игре с принцем девушка по имени Маргрит понадобилась на главную роль. Кто ж спорит, участвовать в играх фей – дело опасное, особенно если в какой-то момент решаешь играть по своим правилам. Вот и Маргрит как чувствовала, что ничем хорошим эта затея не обернется, но и предположить не могла, сколько судеб она изменит, сколько дорог придется истоптать и чем заплатить за свое счастье…

Глава 9

Этим вечером я снова вынула куклу из тайничка. Мне нужен был не совет, а ответ, и я спросила:

— Это крестная Эллы сделала что-то с конем?

Кукла едва заметно моргнула.

— Для того, чтобы герцог не мог быть рядом с принцем? А отчего не убила?

Кукла, казалось, чуть растянула в улыбке нарисованный рот.

— Ах да, она же добрая фея… — протянула я и прошлась по комнате, прижимая куклу к груди. — Но ведь он может умереть и от гнилой горячки, и от лихорадки, и от этого лекарства, если выпьет слишком много…

Фея Ночи не подавала никаких признаков жизни.

— Ну хорошо… значит, моя очередь, — сказала я и спрятала куклу обратно.

Подумав немного, я постучалась к кузине.

— Что такое? — спросила она. Кажется, Агата пыталась заштопать чулок, и хоть получалось у нее плохо, я промолчала. Я тоже не с ходу научилась стряпать и чинить вещи.

— Пойдешь со мной завтра по воду?

— Ну… а зачем? Ты все равно не даешь мне ведра носить.

— Я слышала от кухарки господина Тимме, что принц завтра собирается на охоту, а когда он едет на охоту, то, бывает, срезает дорогу через наш квартал, так что…

— Вдруг увидим! — Агата подскочила и захлопала в ладоши, а потом кинулась мне на шею, разроняв рукоделие. — Какая ты выдумщица!

— Перестань. И подбери нитки с иголками, не то наступишь, — сказала я, отстраняясь. — И тише, тетушка услышит…

Кузина кивнула и полезла под кровать за катушками ниток, а я вышла на задний двор.

— Осторожнее, Маргрит, — сказала Фея Ночи, соткавшаяся из теней, особенно густых лунной ночью. — Я не возьму в толк, что ты затеяла, но чаши весов колеблются слишком сильно. Настолько сильно, что я могу выполнить еще одно твое желание. Или даже два.

— Пускай Черный герцог поправится поскорее, — попросила я. — Мне в одиночку не сладить с этим делом, но я постараюсь сделать, что сумею. Вы ведь можете?..

— Такую ерунду? Конечно, — улыбнулась она. — А для себя ничего не хочешь попросить?

— О чем мне просить? Отца не вернуть… — тут я примолкла, вспомнив слова герцога. — Ума своего хватает, деньги имеются, а красоты… вы же сказали, что не можете наколдовать ее, разве не так?

— Ну а как же другое? Неужто ты не хочешь любви того же принца?

— Наколдованной — не хочу, — ответила я. — Не настолько я страшна, чтобы выпрашивать любовь. А вот если бы принц завтра проехал мимо колодца, когда мы с Агатой пойдем по воду…

— Сущая ерунда. Это все?

— Я только повторю вопрос, можно? С куклой все же разговаривать сложно.

— Конечно.

— Конь герцога ведь понес не просто так, верно? Я видела: это умный зверь, послушный, на нем нет никаких следов, а по словам хозяина Браст понимает его без слов. Отчего же он вдруг взбесился?

— Я посмотрю, — задумчиво ответила Фея Ночи. — Раз уж загляну к герцогу по твоей просьбе, заодно проведаю и его коня. Самой любопытно, что там такое приключилось… Ну, мне пора, луна уже высоко!

Я кивнула и посмотрела на звезды. Поздней осенью они становятся холодными и колючими, но пока — пока можно было дотянуться до них рукой.

Поежившись, я вошла в дом, помедлила, а потом поднялась к тетушке.

— А? Что? Кто? С Агатой что-нибудь? — вскинулась она, когда я дотронулась до ее руки. — В чем дело, Маргрит?!

— Простите, я думала, вы еще не спите, — сказала я. — Просто хотела спросить… Но нет, это подождет до утра.

— Говори уж, все равно разбудила!

— Правда ли, что папа очень мучился перед смертью? — спросила я. — Я помню только, что он все время спал, не добудишься, но он никогда не говорил, что чувствует…

Тетушка села на кровати. Зажечь лампу она не попросила, и хорошо — мне самой легче было разговаривать в темноте.

— Он сказал, что хочет поскорее умереть, — негромко выговорила она. — Вот поэтому я прятала лекарство и сама выдавала его по часам. Гастон сумел бы подняться и выпить все разом. Или уговорил бы тебя подать ему флакон — что ты понимала в пятнадцать-то лет?

— Вот как…

— Ты решила поговорить об этом только сейчас, когда до совершеннолетия тебе остался год с небольшим? — прямо спросила тетушка. — Тебе уже скоро двадцать один.

— А что, если так?

— Ничего. Я не буду лгать: мне хотелось обеспечить Агате будущее. Я экономила на всем, чтобы нанять ей учителей, чтобы она смогла выйти замуж за достойного человека. Ты вряд ли захочешь и впредь видеть нас в своем доме!

— Я вам не родная племянница, так что не нужно оправдываться. Агата вам дороже чужой дочери, и это понятно, — сказала я. — Теперь мне все ясно. Не беспокойтесь, на улицу я вас не выставлю. Впрочем, у вас же есть домик?

— Да… — Тетушка сгорбилась, обхватив себя руками, оборки на ее ночном чепце поникли. — Жильцы платят мало, но на приданое Агате удалось скопить… У тебя есть этот дом, и еще… еще деньги. Я их не трогала, Маргрит, даже не думала: вдруг что случится? Получишь их по завещанию Гастона…

У меня имелись еще и драгоценности, но об этом я говорить не собиралась. Я вполне понимала тетушку: она заботилась об Агате, как отец заботился обо мне. Я-то, со своим домом и деньгами, выхожу не то чтобы завидной невестой, но всяко не хуже прочих — насчет «бесприданницы» я преувеличила.

— Вы могли бы сказать об этом сразу, — произнесла я, присев к ней на кровать. — Знаете, я ведь думала, что это вы убили папу…

— Что?..

Тетушка схватилась за грудь.

— Ты… Маргрит, ты…

— Теперь я знаю, что это не так, — сказала я. — А что до прочего… Это вы велели Агате помогать мне по дому?

— Нет, она сама так решила… — Лицо тетушки в темноте было белее мела, и я подумала: не сделалось бы ей плохо с сердцем. Нет, обошлось. — И… ей нужно научиться вести дом, Маргрит.

— Лучше бы она училась этому со мною вместе, проку было бы больше. Впрочем, тогда у нее не осталось бы времени на танцы, вышивание и уроки этикета.

— Да, — сказала тетушка. — Именно так. Ты выросла жестокой, Маргрит. И виновата в этом я.

Сейчас, в темноте, она выглядела старой. И еще — темнота будто бы заставляла ее говорить о том, о чем тетушка не хотела даже упоминать.

«Фея Ночи? — подумала я. — Не иначе ее рук дело…»

— Завтра я закажу себе новое платье, — сказала я. — Недорогое, просто новое, не траурное. Вы не возражаете?

— Нет, Маргрит, — сказала тетушка и вдруг взяла меня за руку. — Я хочу попросить тебя кое о чем.

— Да?

— Если со мной что-то случится, позаботься об Агате…

— Тетя… — я встревоженно наклонилась к ней. — Вы же не просто так позволили ей заниматься хозяйством и ходить со мною за покупками! Что случилось?

Она молча покачала головой.

— Ничего… — Тетушка погладила меня по щеке. — Лекарь сказал, сердце мое уже никуда не годится, и в любую минуту… Раньше бы мне к нему обратиться, тогда вышел бы толк, а теперь уж смысла нет. Предупреждал он ведь меня поберечься да есть поменьше, но я прослушала… Я так хотела выдать Агату замуж, знать, что она не пропадет, но, боюсь, не успею увидеть ее в подвенечном платье, а уж о внуках нечего и думать…

— Она не хочет выходить за господина Нейси, — сказала я.

— Дурочка, понимала бы что. Была бы с ним как за каменной стеной!

— Тетя, — я устроилась поудобнее, — Агата влюблена в принца.

— Но шансов у нее нет. Он только раз танцевал с нею, и, похоже, просто чтобы не шептались, мол, весь вечер он с одной дамой! Вот и выбрал случайно.

— Ну отчего же… — протянула я и улыбнулась. — Не беспокойтесь, тетя. Я не дам Агате пропасть.

— Прости меня, — попросила тетя Эмилия. — Я…

— Я уже простила, тетя, — ответила я. — Когда поняла, что вы не убивали отца, а старались облегчить его муки. А прочее… чепуха. Жаль только, вы не объяснили мне этого сразу. Тогда нам жилось бы куда легче… Хотя я не поверила бы вам тогда.

— Задним умом все крепки, — тяжело вздохнула она. — Маргрит… Меня хоть прокляни, только не бросай Агату! Домик я переписала на нее, давно уже… Но она ничего не понимает, ее любой обведет вокруг пальца!..

— Дочь ваша, — сказала я, — намного умнее, чем вам кажется, тетя.

— Твоими бы устами… — она замолчала.

— Пойду спать, — сказала я. — Завтра нам с Агатой рано вставать.

Молчание было мне ответом. Молчание и тихие всхлипы.

Я не винила тетушку. Она делала то, что должна была, ради дочери. Теперь настала моя очередь.