Моя чужая жизнь

Кира Фарди, 2019

В двадцать лет жизнь кажется чередой приключений и любовных романов, но Лика попала в аварию. Когда она очнулась, красивый мужчина называл ее «любимой», а малыши – «мамой». А еще у нее было чужое лицо и смертельно-больное тело. Не успела Лика привыкнуть к новой жизни, как все исчезло. Как понять: сон это был или реальность? Фрагменты воспоминаний преследуют героиню, и она решает разобраться в ситуации.

Глава 2

— Дорогая, я ушел, — мягкие губы прикоснулись к щеке, и Лика проснулась.

«Дорогая? Это он кому?» — еще ничего не понимая, спросонья подумала она.

— Постараюсь прийти вечером пораньше. Ты помнишь, какой сегодня день?

Она распахнула глаза и захлопала ресницами, потом проводила недоумевающим взглядом рельефную спину мужчины и его крепкие ягодицы, обтянутые брюками от делового костюма. В дверях этот жгучий перчик обернулся и послал ей воздушный поцелуй. Красивое лицо улыбалось. Глаза, опушенные длинными ресницами и освещенные лучами солнца, пробивавшимися сквозь неплотно закрытые шторы, сияли янтарем. Четко очерченные губы открывали ряд прекрасных крупных зубов. Черные волосы волной поднимались над высоким лбом и влажно блестели. В расстегнутом вороте белоснежной рубашки сияла золотая цепочка.

Мужчина махнул на прощание рукой и скрылся за дверью. Великолепный образец альфа-самца, настоящий женский идеал.

«Кто это? — удивилась Лика. — И почему он назвал меня „дорогая“? А, наверное, сон», — подумала она и снова закрыла глаза. Хотелось еще немного продлить такое приятное видение, а не бежать на очередную подработку. Она повернулась на бок. Нежнейшее постельное белье приятно холодило щеку. Девушка снова задремала.

— Настя, не приставай к маме! — услышала она вдруг сердитый шепот.

— Она уже проснулась, папа сказал, — ответил звонкий голос девочки.

— Не проснулась. У нее закрыты глазки.

— Нет. Егор, смотри, у мамы дрожат реснички.

Чей-то маленький пальчик прикоснулся к векам Лики, и она вздрогнула. Какой-то чересчур реалистичный сон. Кто это? Она боялась открыть глаза и продолжала слушать милый диалог.

— Мамочка, вставай! — девочка толкнула ее в плечо, потом откинула одеяло и легла рядом. Маленькая рука обняла Лику за талию, а голова, пахнущая карамельками, пристроилась рядом с ее лицом. Другая сторона кровати тоже заколыхалась, и нежное тельце прижалось к Ликиному боку слева.

— Я тоже хочу к маме, — услышала она писклявый голос мальчика.

«И что делать? — думала Лика. — Откуда взялись эти дети? Я, кажется, няней на работу не устраивалась».

Она попыталась вспомнить, что с ней случилось в последнее время, но видела только красное пятно на асфальте и облака. Страха она не испытывала, так, любопытство, не более.

Она осторожно открыла глаза: пухлые мордашки были так близко от ее лица, что она невольно вжалась в подушку. Две пары глаз: янтарные, как у мужчины, и синие сияли от счастья.

— Я же говорила, что мамочка не спит! — воскликнула кареглазая девочка с темными кудрявыми волосами, торчащими во все стороны.

— Мамочка, ты пошутила? — радостно взвизгнул синеглазый милый блондинчик с такой бархатной кожей на лице, что хотелось прикоснуться.

Ничего не понимая, Лика села на кровати, потом встала. Дети смотрели на нее. Свет в их глазах постепенно угасал. На круглых мордашках застыло ожидание. Лика разглядывала детей и не понимала, кто они и что делают рядом с ней. А сама она где? Девушка подняла голову, чтобы осмотреться, и в этот момент раздался тоненький писк. Быстрый взгляд на детей: мальчик скривил губы и приготовился зареветь.

— Я пошутила! — крикнула Лика (надо же что-то делать!) и раскинула руки.

Ребятишки с визгом бросились на нее и повалили на постель. Минут пять продолжалась эта счастливая возня, пока строгий голос у порога не остановил ее:

— Вероника Сергеевна, завтрак готов. Вам где накрыть стол: в гостиной, на веранде или в саду? Сегодня такой чудесный день!

Лика села и испуганно уставилась на вошедшую женщину в строгом переднике. Первое желание — бежать подальше. Она чувствовала себя, как вор, забравшийся в спальню хозяев. Чопорная дама неодобрительно смотрела на нее. Лика тоже растерянно оглядела себя. Действительно, сидит неизвестная девица в одежде хозяйки и глазами хлопает.

— Ой, простите, я сейчас, — засуетилась девушка и повернулась. — Я сейчас уйду. Я сама не знаю… я не знаю… простите… как я тут оказалась. А где моя одежда?

Женщина внимательно смотрела на нее и не двигалась с места. Дети тоже сделали пару шагов назад: конечно, безумная незнакомка может еще и толкнуть. «Сейчас вызовет полицию!» — ужаснулась Лика, поймав обеспокоенный взгляд дамы, и заметалась по комнате, разыскивая джинсы и футболку, в которых была вчера на дискотеке. Она то нервно сжимала шелковый подол, намериваясь снять рубашку, то отпускала: не хотела при детях оголяться.

— Вероника Сергеевна, — Лика вздрогнула и повернулась, — вам плохо?

Девушка застыла. «Она опять назвала меня чужим именем. Почему?» — только сейчас до нее стало доходить, что произошло что-то из рук вон странное и непонятное.

— Простите госпожа…

— Тетя Фрекен Бок! — хором крикнули ребятишки и спрятались за спину Лики.

— Госпожа Фрекен Бок, простите… — начала Лика и осеклась: что за ерунда? Разве русскую женщину могут назвать именем литературного героя?

— Вероника Сергеевна, и вы туда же, — укоризненно покачала головой дама. — Дети, вы уже умывались?

— Мы с мамой! — опять хором пискнули малыши, выглядывая из-под длинной шелковой юбки ночной рубашки Лики.

Фрекен Бок махнула рукой, мол, бесполезно бороться с недостатками этой семьи, и величественно покинула спальню.

— Ребята, а как на самом деле зовут вашу… домработницу? — осторожно спросила Лика, все еще не понимая, где находится и почему у нее другое имя.

— Мария Владимировна. Она не домработница, а домомучительница, — ответила девочка, лукаво блеснув янтарными глазками. — Егор, пошли зубы чистить! — приказала она брату, чмокнула в щеку Лику и побежала к выходу. Мальчик засеменил следом, сжимая в ладошке машинку. Чувствовалось, что в этой паре лидером является сестра.

«Малышам года четыре-четыре с половиной, не больше, — прикинула Лика. — Интересно, они погодки или двойняшки?» На первый взгляд, девочка выше ростом и взрослее, что ли. В мальчике еще сохранилась молочная прелесть. Хотелось эти белоснежные пухлые щечки тискать и целовать беспрестанно.

Лика наконец осталась одна. Она немного посидела на кровати, приходя в себя. Что с ней случилось? Она помнила, как кричал отец, как она лежала на скамейке и разговаривала с дворничихой. Потом был ларек на остановке, адвокатская контора, шлем, который ей помог застегнуть Димыч, а дальше? Дальше — провал, чернота, которая заканчивалась красным пятном и облаками. Лика напрягла мозг, но кроме головной боли из его недр ничего не появилось. Она вздохнула: надо исследовать реальность. Может, что-нибудь и поймет.

С опаской она подошла к зеркалу, стоявшему на ножках у стены: надо же разобраться, почему ее никто не гонит из этого дома. Взглянула и испуганно отпрянула. Резко повернулась: в комнате она была одна. Что за черт? Лика на цыпочках снова приблизилась к зеркалу. На нее смотрело чужое лицо. Красивое, ухоженное, чувствовалось, что эта женщина много времени проводила в дорогих салонах, но чужое.

Лика вгляделась в тонкие черты неизвестного отражения. Синие глаза с темным ободком вокруг радужки были красивы даже без макияжа. Прямой изящный нос, пухлые розовые губы с приподнятыми уголками, отчего казалось, что женщина улыбается, невероятно гладкая кожа — все это великолепие в упор смотрело сейчас на Лику.

Красивое лицо дополняла идеальная фигура. Лика, оглянувшись, (вдруг кто увидит!) сбросила рубашку. Шелковая ткань мягкими складками легла вокруг длинных ног, таких гладких и стройных, что Лика чуть не захлебнулась от зависти. Куда ей до этой красавицы! Нет, маленькая Лика тоже была хорошенькой. Просто то, что она сейчас видела в зеркале, находилось на грани реальности.

«Такими ногами только по подиуму вышагивать», — подумала девушка.

Она резко наклонилась, чтобы поднять рубашку, и почувствовала, как бешено колотится сердце. Ей стало плохо. Она, как рыба, вытащенная из воды, хватала раскрытым ртом воздух и не могла вдохнуть полной грудью. В панике Лика двумя руками оперлась на зеркало — оно неожиданно поехало по паркету. Потеряв равновесие, девушка с грохотом упала навзничь, больно ударившись локтем. Глупейшая ситуация! Голая незнакомка валяется на полу чужой спальни.

Полежав секунду и восстановив дыхание, Лика приподнялась на четвереньки. Она испуганно прислушалась: ей показалось, что вдали раздается топот ног. Девушка лихорадочно стала натягивать рубашку, и запуталась в тонких бретельках. Она перевернула шелковую ткань и уже подняла руки, чтобы проскользнуть головой в ворот декольте, как что-то странное привлекло ее внимание. Лика пригляделась: по центру грудины, между двух идеальных полушарий, от горла до самого живота тянулся длинный тонкий шрам, похожий на белую нить.

Лика так и замерла с поднятыми руками. Она с ужасом смотрела на эту нить, потом встала и приблизилась к зеркалу. Что это? Шов от операции? Какой? Она передернула плечами, представив, как скальпель кромсает это прекрасное тело.

— Вероника Сергеевна, как же так? — в комнату забежала Фрекен Бок.

Лика смущенно обернулась. Видимо, домработница услышала грохот. «Угораздило же меня свалиться!» — с досадой плюнула про себя она.

В голосе Марии Владимировны уже не было назидательных интонаций. Искреннее беспокойство, написанное на лице, сделало его расстроенным.

— Ничего страшного, — тяжело и часто дыша, произнесла Лика: она по-прежнему чувствовала стеснение в груди. — Я просто… запуталась в лямках и… оступилась.

Сказанное далось с трудом. Вдох — слово, вдох — слово. Лика чувствовала, как почти теряет сознание от нехватки кислорода.

— Говорила я Кириллу Андреевичу, убрать это зеркало надо в подвал, а он все отвечает: «Раз Вике нравится, пусть стоит», — ворчала женщина, помогая Лике добраться до постели. — Вы опять забыли принять лекарство? — домработница открыла ящик прикроватной тумбочки, достала пакетик, высыпала на тарелочку, стоявшую тут же, несколько пилюль и протянула Лике стакан воды. — Сказал же вам доктор, что сразу, как проснетесь, надо проглотить капсулы, а вы всегда забываете.

Лика осторожно взяла из рук Марии Владимировны стакан и сунула таблетки в рот. «Это не мое тело, — уговаривала она себя, — пока приму лекарство, а потом посмотрю, что дальше делать».

— Вот расскажу все Кириллу Андреевичу, будете знать, — ворчала домработница, открывая гардеробную комнату и подбирая Лике одежду. Ее голос звучал глухо, и Лика почти не различала слова. — Ваш муж души в вас не чает, пылинки сдувает, а вы…

Девушка закрыла глаза. Сердце постепенно успокаивалось, дышать тоже стало легче. Лика наконец смогла полностью расправить грудь и только сейчас поняла, какое это счастье: просто наслаждаться ровным и легким дыханием. Здоровому человеку проблемы больных кажутся надуманным. Нужно оказаться в немощном теле, чтобы понять истинные чувства.

А еще очень смущала ситуация, а которую она попала. Лика, конечно, читала книги, где героиня оказывается в чужом теле, но это было все из области фантастики, в которую неглупая девушка абсолютно не верила. «Всему есть разумное объяснение», — решила Лика и попыталась сесть в кровати. Это она легко сделала.

— Ой, вам уже лучше? — всполошилась Фрекен Бок. Она подбежала к ней, намереваясь помочь встать, но девушка отодвинула ее руку.

— Вы хотели стол для завтрака накрывать, — напомнила она домработнице. — Мне нравится на веранде.

Та взмахнула руками и побежала из спальни хозяев. Лика наконец осталась одна. Она посмотрела наряды, которые разложила на кровати Фрекен Бок, и выбрала бледно-лиловое легкое платье. Оно было без рукавов, но с красивым отложным воротником, лежавшим на плечах, и кружевным пояском, который Лика обнаружила в кармашке широкой юбки, скрытом в шве. Она надела кружевной бюстгальтер, платье и подошла к зеркалу.

Выглядела девушка просто прелестно. На туалетном столике лежали разные гребни, расчески и массажные щетки. Лика взяла одну. Поднесла ее к глазам и удивленно свела брови: щетка была с натуральной щетиной. Девушка провела ею по роскошным светлым волосам, потом собрала их в хвост, не зная, как предпочитала носить хозяйка тела.

Легко касаясь пальцами, она пробежалась по красивым баночкам и бутылочкам. В красивой подставке в виде царицы Нефертити, державшей в руках пустой сосуд, стояли туши для ресниц и косметические карандаши разных цветов. здесь же лика заметила ручку с пушистым белым перышком на конце.

Идея возникла мгновенно. Лика поискала глазами листочки бумаги, но в пределах видимости их не обнаружила, а лазить по выдвижным шкафчикам и полочкам было неприлично. она сбегала в ванную, оторвала клочок от туалетной бумаги и крупно написала: «Я Лика! И я в чужом теле». Она сложила клочок и сунула в карман платья.

— Так, а где у них можно умыться? — огляделась она.

Соседняя с гардеробной дверь вела прямо в роскошную ванную комнату, отделанную кафелем персикового цвета с нежнейшим рисунком на пару тонов темнее. Потрясенная Лика остановилась у входа, не решаясь сделать шаг. Спасли ситуацию дети.

— Мама, Настя кусается! — захлебываясь от плача, прибежал к ней Егор.

Его голубые глазки сияли, наполненные слезами. Бровки соединились к переносице. Губы и опущенные плечи дрожали. Столько скорби и страдания было во всем его облике, что Лика невольно обняла малыша.

— Ну, что ты, что ты? Все хорошо, мой маленький ослик Иа, — причитала она, гладя его по голове. — Сейчас я умоюсь и разберусь с Настей. Вот она у меня… — как она накажет девочку, Лика еще не решила, да и какое право она имеет, чтобы обижать чужих детей?

Егорка вытер слезы рукавом, и побежал включать маме воду. Он повернул кран, но не рассчитал силы, и вода брызнула ему прямо в лицо и чуть не запачкала брызгами красивое платье.

— О боже! Ты почему такой бестолковый ребенок? — резко сказала Лика и вдруг увидела перепуганные глаза мальчика. «Все верно, я не мама. Она бы, наверное, успокоила, а не наорала», — мелькнула мысль. Сердце вдруг сжалось, и опять дышать стало трудно. Девушка испугалась, схватила полотенце и стала вытирать малышу руки и лицо. — Не переживай, сейчас все высохнет, а пол вымоем. Где тут у вас швабра.

Мальчик поднял на нее удивленные глаза. «Господи, ну, вылитый ослик Иа! Вот темперамент ребенку достался! Так нытиком и вырастет».

— Я не знаю, — ответил Егор и опять опустил уголки губ. Плечи тоже поехали вниз. Он наклонил голову и тихо вышел из ванной.

Но теперь уже Лика знала, как поступить. Только ласка могла успокоить этого ребенка. Она догнала его и взяла за руку.

— Пойдем завтракать, а то тетя Фрекен Бок будет нас ругать, — шепнула она, наклонившись, и почувствовала укол в грудь. «Да что с этим телом не так? Совсем больное, что ли?» — думала Лика, спускаясь по широким ступенькам на первый этаж.

— Вероника Сергеевна, зачем вы спустились? — всполошилась домработница. — Я принесла бы вам завтрак в комнату.

Она, не обращая внимания на детей, суетилась вокруг Лики, как будто та была стара или смертельно больна. Возраст женщины, в теле которой она неизвестно почему оказалась, определить было трудно. Ей можно было дать двадцать пять лет, а можно и все тридцать. Это тело отличалось такой утонченной и болезненной красотой, что на нем не оставляло свои отпечатки время.

Но Лика чувствовала, что каждое движение ей давалось с трудом, и удивлялась: это молодое тело не может быть настолько немощным. Просто легкое недомогание, и все.

На белой веранде, украшенной цветами в горшочках, на витых ножках стоял круглый стол. Края белой скатерти слегка шевелил ветер, на плетеных креслах лежали мягкие подушки, высокая береза, росшая рядом с домом, веселила яркой зеленью.

Лика подошла к перилам и украдкой стала осматривать местность. Вдали виднелся лес, к нему, извиваясь, бежала серая лента шоссе. Площадь вокруг дома окружала высокая резная ограда, а внутри расстилалась изумрудная лужайка, которая перемежалась с клумбами, подстриженным кустарником и с блюдцами бассейнов: большим и маленьким. И слева, и справа виднелись крыши больших домов, утопающие зелени садов.

«Лето. Интересно, какое сегодня число? И где я? В Подмосковье? Наверное, это дорогой коттеджный поселок. Тогда вообще непонятно, как я здесь оказалась».

Дети, смеясь, бегали друг за другом по веранде, то и дело бросаясь под ноги домработнице, та привычно обходила их стороной.

Лика подошла к столу и замерла, не зная, где ее место. Но проблема разрешилась сама: дети с визгом прыгнули в свои кресла, и Лика села на свободное. Она с удивлением разглядывала сервировку. Складывалось впечатление, что здесь жила королевская семья.

Белый с золотом чайный сервиз, казался прозрачным: из такого тонкого фарфора он был сделан. Серебряные столовые приборы лежали по обеим сторонам пустого белого блюда. «О, боже! Я же не знаю, как этим всем пользоваться!» Слева лежала вилка, а справа — нож, большая ложка и маленькая. Выше блюда стояла белая десертная тарелочка, поперек нее лежал еще один нож. А рядом — два стакана и чайная пара.

Как только Лика села, сложила дрожащие руки на коленях и приготовилась к позору, Мария Владимировна подошла к ней с подносом, на котором стояла тарелки с овсяной кашей, и какой-то белой массой, похожей на омлет.

Лика непонимающе смотрела на нее и готова была сквозь землю провалиться от стыда. Но домработница выручила ее вопросом:

— Госпожа, что будете на завтрак: омлет или кашу?

Обрадовавшаяся Лика выбрала кашу, которую тут же поставили на блюдо. Эту белую штуку она просто не знала, как надо есть. Девушка взяла ложку и провела ей по краю тарелки, потом сунула набранную кашу в рот и чуть не подавилась: тягучая киселеобразная масса была без соли и сахара. Она с трудом проглотила кашу и схватила чашку, в которую домработница налила непонятный напиток бледно-желтого цвета. «На нормальный чай денег не хватило, что ли?» Она уже поднесла его к губам, но уловила незнакомый аромат и подняла глаза на Марию Владимировну.

— Это ромашковый чай. Вам доктор рекомендовал.

— А булочек нет? — пискнула она, но Мария Владимировна одарила ее таким взглядом, что Лика опустила глаза в тарелку.

Она смотрела на это безобразие, которое и едой назвать сложно, и крутила в руках желтую салфетку. «В таком роскошном доме нет нормального завтрака?» — огорчилась она. — А где чай или кофе? О бутербродах с колбасой она и не мечтала: в их с отцом доме они редко водились. Она посмотрела на детей: в их тарелочках на каше золотилось масло. Девушка сглотнула и, зажмурив глаза, в три глотка выпила несладкий чай.

— Ой, мамочка! Ты молодец! Тетя Фрекен Бок, мама выпила чай, — закричала Настя. Она вскочила на кресло с ногами и запрыгала от радости. За ней и стал веселиться и Егор.

Лика переводила взгляд с одного на другого, ничего не понимая. Почему они смеются? Что она сделала не так?

— Вы первый раз выпили этот чай, госпожа. Значит, начали поправляться, — ответила на немой вопрос Мария Владимировна и ласково коснулась руки девушки. И столько любви и счастья было в этих простых словах, что Лика вскочила и со слезами на глазах обняла строгую домработницу.

Резкое движение выстрелило болью в грудь. Лика схватилась за сердце и стала заваливаться на перила. Утренний свет померк.