Тени академии Света

Кира Фарди, 2023

В Дескари строгие законы: нищая простолюдинка не может учиться в Академии Света. Тени, загадочные маги без лица и имени, соблюдают столетние правила и подвергают испытаниям на чистоту крови каждого адепта.И как же быть, если ты без роду и племени, но мечтаешь стать студенткой? Что ж, придется пойти на хитрость.Но желания иногда могут привести к большим неприятностям, особенно если за ними стоит Он. ***– Держите ее! – голос звучит глухо.Лицо Тени скрыто под глубоким капюшоном, а вокруг – люди в черных балахонах. От страха у Вилли дрожат колени, но она упрямо смотрит в глаза врагу: нельзя показывать слабость.– Отпустите меня! – шепчет она.Главарь упирает рукоятку кинжала в подбородок пленницы и заставляет ее поднять голову.– Нет, дорогуша! Ты должна расплатиться за преступление.

Глава 2

Она дождалась, когда всадники скроются за поворотом и повернулась к старику, но вокруг уже никого не было. Зевак будто ветром сдуло, никто не хотел больше попасть в сложную ситуацию, тем более, что светловолосый господин пригрозил очистить улицы.

Девушка заметила через дорогу лавку травника и бросилась к ней.

— Уходи! — резко сказал старик, увидев ее. — Тебе ничего не продам. Одни неприятности от тебя.

— Вы все видели?

— Конечно.

— Но я не виновата, это меня кнутом огрели. Смотрите! — Вилли повернулась спиной. — Так болит, что сил нет.

— Тебе ничего не продам.

Травник скрылся за темной шторкой и зашуршал чем-то в глубине склада. Вилли захныкала, давя на жалость:

— Господин, пожалуйста, Юлу совсем плохо.

— Ничего не знаю и знать не хочу. Уходи!

— А куда мне податься? — девушка всхлипнула.

— Заклятие надо снимать, а не травы заваривать, — проворчал старик, показываясь в дверях, но уже более приветливо.

— А как его снять? Мы жрецов тоже вызывали, но они испуганно сбежали.

— Конечно, никто не хочет связываться с Тенями. Да и жрецы, обслуживающие бедняков, сами нищие на способности. Вряд ли много чего умеют.

— Согласна, — Вилли сделала умильную рожицу. — Выручите, господин?

Старик взял тканевые мешочки и начал насыпать в них травы, Вилли с надеждой замерла: раз не гонит, значит, поможет.

— У тебя, говорят, тоже дар есть, — сказал он.

— А толку от него? Распирает грудь, в крови бурлит, но ничего почти делать не умею.

— Учись, могла бы хорошо зарабатывать.

— Как учиться? Где? Вы же понимаете, что мне дорога в академию закрыта.

— Сбегай на площадь, там повесили объявление. В этом году какой-то особенный набор в заведение.

— Что там? — заволновалась Вилли.

— А я почем знаю? Грамоте не обучен. Ладно, держи, — старик сунул девушке два пакетика с травами, баночку с мазью и листок, — позже отработаешь.

— Спасибо, спасибо, господин!

— Соберешь эти травы, — заскорузлый палец ткнул в бумажку, — на рассвете в Волчьем ущелье.

— Хорошо!

— Запомни! Только на рассвете, до восхода солнца.

— Ага.

–Позже ты их не найдешь, спрячутся.

— Поняла.

Вилли поклонилась, сунула все в карман и бросилась бежать вдоль улицы. Думать о травах было некогда, внутри горело от нетерпения. Она свернула за угол, выскочила на городскую площадь: у доски объявлений толпился народ. Девушка пробилась вперед, быстро прочитала развешенные листы, наконец увидела нужный и уставилась неподвижным взглядом на большие печатные буквы последней строчки.

«С этого года адепт, поступивший в академию, может обучаться со своим помощником», — гласил указ короля.

— Что это? Как это? — растерянно пробормотала Вилли.

Помощник — это безродный и безграмотный слуга. Разве позволят ему учиться?

«Как Тени допустят на свои земли безродного? — заметались в голове Вилли мысли. — Что-то здесь не так».

Разговор горожан отражал думы девушки.

— Странно все это, — шептались за спиной люди.

— Ага. В честь какой радости Тени решили нарушить свои же правила?

— Ох, не к добру это.

— Согласен.

Но Виола никого не слушала. «Шанс! Это шанс! — зазвенело в голове. — О небеса, благодарю вас!»

Она сорвала объявление и помчалась к книжной лавке. Ей нужно было непременно обсудить новость с хозяином. Девушка распахнула дверь, уже открыла рот, чтобы крикнуть, но остановилась: нельзя, вдруг услышит посторонний. Она проскользнула в лавку, огляделась — пусто, ни посетителей, ни хозяина.

— Господин, вы здесь? — тихо позвала и прислушалась.

Ей показалось, что из глубины доносятся голоса. Вилли пошла на звук, обогнула один стеллаж, другой и тут увидела между стопок книг две головы: седую и кудрявую.

— Господин, — слезным голосом уговаривал книготорговца толстощекий юнец. — Может, подскажете кого-нибудь в помощь? Я один не справлюсь.

— Своего слугу бери, зачем тебе чужие? — отмахивался от него продавец.

Он перебирал свитки, сбивал в ровные рядки рукописные книги, метелкой смахивал с них пыль.

— Мне нужен особенный помощник, наделенный даром, мой слуга — деревенщина, — хныкал недоросль и шмыгал носом.

— Хочешь на чужом даре на небеса взлететь? Это подлог: ты подставляешь и себя, и слугу. А подносить бумагу и чернила, убирать за тобой горшок может и деревенщина.

— Нет, что вы! — замахал руками щекастик. Он выглядел испуганным и загнанным в угол. — Мне только чуть-чуть надо, чтобы наверняка. Толчок мысли… дальше я сам… наверное… если получится…

Вилли, прятавшаяся за стеллажом с рукописями, негодовала:

«Вот таким пустышкам позволяют учиться, а Юлу и мне — нет. Несправедливо!»

Но у ее семьи не было денег, чтобы купить приличную одежду, хорошую бумагу и чернильный набор, не было солидной родословной, служившей главным пропуском. Охрана академии сразу разворачивала девушку, увидев ее деревянный паспорт с трещиной посередине и заплечную сумку, из которой торчал грязный рулон сорванных объявлений.

— Ничем не могу помочь, — книжник перешел к следующему стеллажу. — Сильные маги в хозяине не нуждаются, а слабые обычно не высовываются.

— Не подумайте только, что я задаром, — щекастик погремел чем-то в кармане. — Я хорошо заплачу. Вы всех знаете. Меня батюшка прибь-е-е-е-т, если не поступлю.

Юнец умолял, книжник переходил от одной полки к другой, а Вилли, услышав о заработке и о возможности, которая сама плыла в руки, буквально запылала желанием.

И тут продавец повернулся и заметил девушку.

Вилли отчаянно замахала руками, обращая на себя внимание. Идея пламенем вспыхнула в голове. А что, если…

— Я! Возьмите меня! — зашептала она беззвучно одними губами, пальцем тыча себе в грудь.

Книготорговец уставился на нее оценивающим взглядом. Они были знакомы уже давно. Работая здесь, девушка помогала матери, вынужденной день и ночь стирать господское белье, очень хотела вылечить больного брата, а еще…

Нет, мысль о мести она гнала прочь, слишком неравными были силы, чтобы воевать с Тенями. Но понять, что случилось с Юлом, она очень хотела.

А дальше…

Дальше будет смотреть по обстоятельствам.

— Хорошо, — продавец наконец отвел взгляд от Вилли и уставился на юнца. — Двадцать талеров, и помощник у тебя будет.

— Х-хороший? — недоверчиво переспросил щекастик.

— Самый лучший.

— Спасибо, господин, спасибо! — запрыгал юнец.

Он бросил на стол мешочек с монетами, которые так призывно звякнули, что Вилли вытянула шею от любопытства: никогда еще она не видела такой суммы. Зарабатывая крохотные монетки в одну сотую талера, она даже представить не могла, что кто-то так легко разбрасывается огромными деньгами.

— Приходите в лавку в час быка, я вас познакомлю.

— Но экзамен уже завтра.

— Нужно было раньше думать, — назидательно поднял палец продавец. — Сейчас получайте то, что есть.

Юнец, озираясь и пятясь, покинул лавку, возбужденная Вилли выскочила в зал.

Книготорговец окинул ее взглядом.

— Хочешь попробовать? — Она лишь кивнула, в горле все пересохло от волнения. — Тогда надо постараться.

— Говорите.

— Девушке быть помощницей у господина нельзя.

— А… что же делать?

Вилли осмотрела свое скромное серое платье, стоптанные башмаки.

— Это, — продавец дернул ее за косу, — отрезать или спрятать! Одежду сменить на мужскую.

— Но…

— Только так ты попадешь во двор академии.

— Но… я же буду помощником, не адептом. Даже если господин поступит, для меня занятия будут закрыты.

— Ты указ королевский читала?

— Д-да.

— Тогда все понимаешь. Это твой шанс пробиться. Или уже передумала?

Вопрос был серьезный. Притворяться слугой она долго не сможет, а разоблачение грозит страшной карой, но…

Как же хотелось наконец узнать правду! Как хотелось! Да и, помогая недорослю, она свой дар сможет развивать, глядишь, и с Юла снимет заклятие.

«Мне бы только понять, какое? — лихорадочно думала она. — Что же делать?»

— А, — Вилли на миг замолчала, собираясь с духом, а потом выпалила. — Может, какой-нибудь госпоже нужна помощница? Я тогда сразу.

Сказала и с надеждой заглянула в лицо книжника. Это был бы идеальный вариант для нищенки. В академии учились и барышни из богатых семей. И, хотя в древних свитках было записано, что у обыкновенной женщины мозг, как у курицы, а у необыкновенной — как у двух куриц, король считал себя продвинутым монархом и снисходительно допускал такую возможность для одаренных особ.

— Увы. Барышни служанок не ищут, — пожал плечами книжник и пошел к выходу из лачки. — Значит, отказываешься?

— Нет! Нет!

— Тогда бегом домой, переодевайся, и — назад. Час быка уже скоро.

— Ага, я мигом.

— Держи…, — книжник кинул Вилли один талер.

Девушка вспыхнула от радости, сжала монету в ладони и бросилась вон из лавки.

Вилли припустила по переулку, путаясь в длинной юбке, потом огляделась, подхватила платье и помчалась вперед еще быстрее. В убогий дворик она влетела, даже не затормозив. Пока неслась по улицам, успела продумать свой наряд и то, что скажет домашним.

— Стой, оглашенная! — выскочила на крыльцо мать. — За тобой разбойники гонятся?

— Нет. Матушка, я тороплюсь, — Вилли сунула в руку матери заработанные монеты и пакетики с травами. — Где парадный наряд Юла?

Но потрясенная мать, расширив глаза, смотрела на серебряный талер, ее губы шевелились, но изо рта не вырывалось ни звука. Не дождавшись ответа, Вилли влетела в коморку и кинулась к сундуку.

— Ты чего?

С матраца в полутемном углу комнаты приподнялась лохматая голова. Но это незначительное усилие вызвало такой приступ кашля у Юла, что Вилли забыла на миг, зачем пришла, и бросилась к брату. Она налила в черепок воду, поднесла его к сухим, потрескавшимся губам.

— Пей. Потихоньку, осторожно, — приговаривала она. — Вот так, по глоточку.

Когда Юл напился, она вытерла его подбородок рукавом, аккуратно опустила голову брата на подушку, одну ладонь положила на грудь, другую на лоб. Юл облегченно закрыл глаза, дыхание выровнялось.

— Прости, совсем я вас с мамой замучил.

— Не говори ерунды! — рассердилась Вилли.

На миг Вилли стало страшно за брата. Сейчас она поддерживала его с помощью наложения рук. Он говорил, что чувствовал, как ее сила перетекает в его тело и приносит облегчение.

А если она поступит в академию? Что дальше? Адепты живут в общежитии, только на выходной день возвращаются домой. Для помощников наверняка тоже жилье найдется, значит, она сможет помогать брату раз в неделю, не чаще. Это пугало и останавливало. В погоне за правдой есть риск потерять родного человека.

Но ее жизнь в академии казалась на тот момент такой же призрачной, как дымка на горизонте, зато деньги были реальны и осязаемы, поэтому Вилли спросила:

— Юл, можно я надену твое праздничное платье?

— Зачем? Хочешь притвориться мужчиной? — удивился брат.

— Очень нужно. Работа подвернулась хорошая, платить станут достойно, вот только господину нужен слуга, а не служанка.

— Вилли, ты же понимаешь, что нарушишь закон о разделении полов?

Да, такой закон существовал в королевстве и соблюдался очень строго. В древних свитках было прописано, что мужчина — это верх, он повелитель и господин, а женщина — низ и грязь. Мужчины учились, работали, устраивали посиделки с вином, женщины, особенно простолюдинки, должны были знать свое место, заниматься домом, детьми и рукоделием.

Нарушение закона в первый раз каралось ста ударами палок, во второй — преступника казнили, а родных отправляли в рабство.

Вилли понимала, что сильно рискует, но желание попасть в академию было сильнее страха и наказания. Неведомая жажда гнала девушку вперед и иссушивала нутро, и, как известно, запретный плод невероятно сладок.

— Ерунда! Никто даже не догадается, — отмахнулась Виола и оглянулась на дверь: вдруг мать войдет. — Я уж постараюсь. Где твой костюм?