Вожатый…

Кирилл Борисович Килунин, 2019

Кто ты? Вожатый… Зачем.... ты здесь? Куда ты идешь? Если еще не знаешь, возможно эта книга покажет тебе этот путь. Если ты им пройдешь, то уже никогда не будешь тем, кем был.. прежде. Содержит нецензурную брань.

4. Глухонемые птицы, утята и хулиганы

На свое штрафное дежурство мы заступили с обеда, на радость третьему отряду, который только успел накрыть завтраки и даже не приступил к уборке территории лагеря.

После завтрака Алеся, Надежда и я разделили своих разбойников на три группы, с самой многочисленной, состоящей практически из одних парней и одной девочки, Надюша вызвалась провести уборку лагеря и отправить двух оболтусов — на пост у восточных ворот в лес, у западных ворот дежурил охранник Филин.

Алеся с младшими девочками и несколькими пятнашками отправилась следить за купанием малышей на реке в качестве дежурных спасателей, а потом помогать готовить Вселагерный вечер большой моды.

Я с шестью девчонками взял на себя дежурство по кухне. Мы должны были помогать кухонным работникам: накрывать, распределять отряды по секторам, а также вовремя, убирать грязную посуду со столов.

Дело оказалось хлопотным, суетливым, но при этом — чрезвычайно калорийным. Веселые — дородные поварихи из соседней деревни «Чижы», вовсе не жаждали повесить на нас все свои обязанности, а большую часть работы делали сами. Только то и дело возмущаясь, что мы такие худые, и заталкивали в наши лапы, то свежеиспеченные булочки, то стаканчик компота или кефира, зеленые хрусткие яблоки или свежую морковь — как кролям, и еще — постоянно предлагали сесть и немного перекусить вместе с очередным отрядом.

А мы носились как белки — летяги, когда в один момент наступила заминка. На ужин не явился большой отряд глухонемых детей. Я взялся сбегать их и разыскать. Как выяснилось, отряд, глухонемых в котором числились одни девочки от 12 и до 16 лет, расквартировался в зимнем — каменном корпусе на втором этаже.

Сориентировавшись быстро и думая, что на столах остывает ужин этих потеряшек, я рванул в нужном направлении, сверкая своими пяточками.

И вот стою и стучу в дверь палаты, я — существующий еще по правилам обычных людей. И ничего не зная, о том, как живут — там, за этой дверью. Конечно, мне никто не открывает. Я сам открываю эту дверь, с криком: — Здравствуйте, я дежурный — вожатый, — мгновенно оказываясь в параллельной реальности. Здесь, в параллельном мире, все происходит плавно и не спеша, как на дне океана, кто — то переодевается стоя в одних трусиках, кто — то валяется на кровати с книжкой, грызет печенье, или показывает что — то ладошками у окна. У некоторых девчонок движутся губы, но только без звука. Я же не знал что это девичий отряд.

Я кричу: Я зашел!!!! — но меня никто не слышит. Чувствую себя как по ту сторону аквариума с чудными тропическими рыбками. Или как будто, я стал невидимым — каким ни будь бесплотным духом. Даже, когда одна из девчонок меня замечает, и трогает подругу стоящую рядом ладошкой за плечо, ту, что переодевалась, та лишь быстро накидывает на себя, лежащий на кровати халатик, а остальные так и остаются жить — там, в своем зазеркалье. Или вернее, это я — вне их мира — там, за глухой стеной.

Наконец, я догадываюсь отвернуться, взяв со стола листок белой бумаги и маркер, пишу:

ВЫ ДОЛЖНЫ ИДТИ НА УЖИН! Я ЖДУ….

И обхожу с этим листочком всех. Я так и не узнал, куда подевалась их вожатая и оба воспитателя, но, не сдержавшись, рассказал эту историю дежуривших вместе со мной по кухне — девочкам.

— Совершенно глухие и не могут говорить!!! — схватилась за голову наша единственная в отряде блондинка — Маша, большая актриса.

— Как же они танцуют, когда не слышат музыку? — спросила меня, такая всегда рассудительная восьмилетняя девочка Эля.

— Может вы, их — научите…? — решил я тогда пошутить.

А девчонки восприняли эту идею серьезно…., они загорелись, тем более именно сегодня вечером намечалась большая дискотека на открытом воздухе, на площадке у каменного — зимнего корпуса.

*

Девочки из моего отряда не знают языка жестов, зато Маша и Эля профессионально занимаются танцами, с пришедшими по отправленной им записке с пятью глухонемыми девчонками (хотя звали всех) они объясняются движениями, эмоциями на лице, а еще своими губами, как можно выразительнее произнося посредством мимики то, что хотят сказать, или объяснить. Вот мои героини — Эля и Маша показывают девочкам из особого пятого отряда основные движения и предлагают их для начала, за ними просто повторить, когда для тех, кто слышит, начинает играть музыка из динамиков, закрепленных проволокой на стволах высоченных сосен под темнеющим небом, наполненным теплыми летними звездами.

Глухонемые девочки, чтобы видеть не только своих новоявленных учительниц, но и друг друга, располагаются полукругом и повторяют за ними, все, что через мгновение превращается каким — то чудом в связанные движения рук и ног, всего тела. Так, буквально на глазах рождается…танец глухонемых птиц. Почему…. птиц? Ну, они как лебеди столь же грациозны и красивы в своем полете, когда машут крыльями — рук….

Из этих пяти птиц, на следующую дискотеку пришли лишь четверо, зато с собой они привели еще трех девочек, и вновьприбывших, наши Эля и Маша также учили танцевать, я наблюдал за этим — чудодействием какое-то время, сидя на лавочке у старого клена, а потом стало не до дискотек, навалилось множество других дел.

Однажды я вырвался вечером на реку, уже после отбоя, ходил по земле голыми ступнями ног и смотрел на мерцающие в небе большие теплые звезды, вдыхал ветер свободы, и слушал, как ветер колышет буйные травы.

Они появились из высокой травы, той, что у самой воды — маленький мальчик в красных кроссовках, и за ним четверо утят, шли — переваливаясь с лапки на лапку, как за мамой уткой.

— Что ты ту делаешь один!!!! — мой вопрос, больше похожий на крик. И его указательный пальчик, прижатый к губам.

— Тише, вы можете их напугать…

— Ты с ума сошел заяц, а если тебя потеряют, или что — то с тобой случится…, из какого ты отряда?

— Я один, мы с сестренкой одни. Нас, — шепотом продолжил утенок, — оставили в вашем лагере на время, пока не приедут родители из Кунгура. Мы гостили у бабушки в Перми, но она заболела, нас отправили в лагерь «Исток». Бабушка не встретила нас со смены, так и осталась в больнице, а потом нас перевезли сюда. Говорят, что ждать здесь — ближе. А мама и папа приедут через день или два, — вздыхает этот утенок. Вся стайка птенцов топчется у его ног, прижимаясь к ним своими пушистыми шейками.

— Сколько тебе лет, заяц?

— Уже шесть, я скоро пойду в первый класс.

— А сестре?

— Ей, восемь, но я за нее отвечаю, — гордо шепчет мальчик — утенок.

— А где сестра?

— Вот — вот вернется, она побежала за печеньем для этих ребят.

— Ну что вы тут делаете?

— Утенок только пожимает плечами, а потом кивает на толпящихся у его красных кроссовок птенцов. — Мы их еще сутки назад нашли, они тоже одни, — вздыхает утенок. — Теперь их тут прячем, в лагерь нельзя…

— Но, нельзя — же, уходить посреди ночи!

— Там нам плохо, очень…, — хмурится мальчик.

— Рассказывай, — требую я, громким шепотом.

— Большие мальчишки пробили в стенке дыру и пугают, пускают дым сигарет и не только…, все равно спать не дают. Сказали, если нажалуемся, изобьют меня и сестру, а я за нее отвеча — аю — ю — ю, — плачет утенок.

— Ну что ты, заяц, — я вытираю ему слезы подолом своей клетчатой рубашки, когда слышу легкие шаги за спиной, там стоит худенькая востроносая девчушка очень похожая на мой хвостик Ксю. — Что же с вами делать…?

Для начала мы кормим принесенным девочкой печеньем утят, самое интересное, что они его едят, тихонечко пощипывая протянутую ладошку своими клювиками. Потом мальчик отводит их в высокую траву, и я слышу, как он убеждает утят спрятаться и не шуметь. Я же отвожу этих ночных путешественников на опеку к Алесе, кратко объяснив ей сложившуюся ситуацию. Алеся лишь кивает, достав из-под кровати свой чемодан, а из него парочку теплых свитеров и кулечек шоколадных конфет.

Это третий корпус, близко от нас, но находится он на самой окраине лагеря — вблизи ограждения, за которым настоящий лес. Я заглядываю в окна палаты, там не спят, кто — то режется в карты, кто — то курит прямо сидя на кровати. Это старшая группа с 14 до 16 лет, дети, но больше похожи на мужичков, отмотавших не один срок, ребята из какого — то деревенского детского дома в Коми. Стучусь и захожу, как будто ныряю в холодную воду, они даже не пытаются прятать сигареты.

— Че надо?

— Я вожатый седьмого.

— Че надо вожатый?

— Че надо…., — я набираю в голосе как можно больше стали, — ребят за стенкой обижать не надо.

Эти гимадриллы ржут.

— Это, наши — шныри, че хотим то и будет.

— Да, — пытаюсь улыбаться я. — А ниче вы тут забурились, может вам лучше в психушке отдохнуть, а не по детским лагерям отъедаться. Хотите, могу устроить, больше никогда не поедете в нормальный лагерь.

Гимадрилы лишь хохочут и посылают меня по известному адресу.

Разозленный, я стучу в дверь их воспитателей, честно просто пиная сию дверь своими ногами. Открывает мне тетка лет сорока с оплывшим лицом и взглядом на жизнь — профессиональной хабалки.

— Че надо?

Старая песня.

Я пытаюсь втолковать ей суть происходящего, но получаю тот — же ответ.

И вот, обвешанный со всех сторон…уями, я иду по спящему лагерю, думая, что теперь делать с этими утятами…., когда сзади, зашумев с ветки в полет срывается большая ворона: кар-р-р.

Я обернулся…. В кабинете директора лагеря горит свет. А сам старый асс, сидит на крылечке, в тени, и мнет сигарету.

— Закуришь?

— Да я давно бросил, наверное, сразу же, когда начал…

— Я тоже, пытаюсь… Что случилось?

Карррр, — напомнила о себе черная птица.

Не задумываясь, я рассказал.

— Иди спать…

— А утята?

— Уже ночуют у вас…

И я ушел…

А утром, за утятами приехали их родители из Кунгура. Мне как раз снова нужно было куда — то срочно уходить, с ними осталась Алеся. А утенок все равно нашел меня, перед тем как уехать. Он мчался со всех лап, в своих красных кроссовках, кажется, обгоняя ветер, я его обнял: Ну, пока…

— Оставьте мне свой номер телефона…, я вам буду звонить…

Я сказал: нет…

Утенок посмотрел на меня удивленно своими большими глазами — цвета кофе, развернулся и молча очень медленно, пошел обратно — к родителям.

Я хотел крикнуть его спине: что «у меня нет телефона!!!» Но не стал этого делать, не знаю, почему…, просто решил, что «так — нужно…»

А вожатая гимадриллов, с тех пор стала обходить меня стороной, их отряд шагал все чаще строем, а не как банда гопников, видимо директор лагеря провел с ними воспитательную беседу.

Куда делись птенцы? — спрашиваешь ты.

Алеся, рассказала, что: мальчик перед самым отъездом притащил с реки большую картонную коробку, и погрузил ее в машину мамы и папы. Думаю, они были там…

Хулиганы. В нашем лагере, действительно водились настоящие хулиганы. Иногда они приходили из соседней деревни к нашим девчонкам — крутить амуры, а иногда, чтобы — подраться. Я слышал, об этой истории краем уха, когда крутился, исполняя свои обычные вожатские обязанности. Кажется, однажды, они заявились в наш лагерь посреди ночи «в дупель пьяные», как говорят на наших заводских окраинах, и начали, громогласно матерясь требовать: «бухла и баб!». Успокаивать их вышли: сторож, он же единственный охранник — Филин, директор лагеря, физрук и еще один вожатый из близлежащего к месту эпической битвы корпуса. Хулиганов было восемь человек, но наши все равно им от всей души — наваляли. Обиженные хулиганы, уже потом, по трезвяку, заявились к нам на разборки, как в том анекдоте — про цыган… В ввосьмером забившись в старый, разваливающийся на ходу запорожец, взяв с собой самоструганные бейсбольные биты и ржавые цепи.

Был вечер, и большой лагерный костер в честь Дня Нептуна на берегу реки Ирени. Эти мудаки перевернулись на своем запорожце съезжая с крутого серпантина. Желающих их достать сразу не нашлось, лишь полчаса спустя, когда всех детей увели с берега реки, так как бензобак автомобиля мог взорваться, те же: директор, филин и физрук, вытащили этих придурков из помятого запорожца, сильно поломанных, но живых.

Конечно, никакой бензобак никогда бы не взорвался, потому, что был пуст, у них хватило бензина только чтобы доехать до нас. А машина оказалась отца одного из хулиганов, за что сии герои впоследствии, огребли дополнительных люлей. И больше, в нашем лагере не показывались, по крайней мере, при мне…, а мое эпическое сражение было еще впереди.