ЖБП. Жил-был парень

Кирилл Кирьянко

Чем займётся Иван после окончания вуза? И чем он занимался в далёком детстве? Должно быть, прошлое и будущее с чем-то связаны? В круговороте событий он совершает непростительные ошибки, за которые теряет жену и сына. Чтобы собраться с мыслями, он пускается в экстремальное путешествие. Оно вселяет в него уверенность. Теперь он создатель модного проекта, который помогает людям перебарывать свои страхи. Неожиданно он попадает в плен. Какие же причины были у врагов? Книга содержит нецензурную брань.

© Кирилл Кирьянко, 2020

ISBN 978-5-4496-9958-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автор: Кирьянко Кирилл

Название романа: ЖБП

Жанр: современная проза

Объем: авторских листов: 9.51

Адрес: Россия, г. Москва

телефон: [phone],

e-mail: [e-mail]

Этот текст — сообщение моим друзьям, товарищам и знакомым, которыйприлагается с документом данной книги.

Приветствую. Прочти мою книгу. Я начал еёписать к концу 2016 года, собрав совсем немного материала, который сохранился спрошлого. Потом я забыл о ней. Или не было вдохновения, или времени, или сил.Некоторую часть я написал осенью 2017. Кусочки в армии. Закончил писанину18.04.2019. Теперь жду, пока она «настоится», чтобы перечитать её и исправитьнедочёты. Хотя, наверное, уже не жду, а переждал, так как уже отправил тебеготовый экземпляр. Если всё-таки дочитаешь — напиши мне ответ. Полный,развёрнутый, как школьное сочинение. Дай оценку, скажи, что нужно исправить,добавить или убрать. Это касается и ошибок (фактических, орфографических,пунктуационных или еще каких). Что-то печатал с телефона, что-то с компьютера.Что-то записывал в голосовой блокнот и мог при редактировании пропуститьошибку, так что не обессудь. Где-то сработала автозамена, где-то простопропускал ошибки, а где-то совершал их в меру моей «недружбы» с русским языком.Редакции слишком дорого стоят, и потому я решил по максимуму отредактировать ипривести весь текст в порядок сам. Да, и при чтении, увидев мои ошибки,поймёте, что я обычный человек, которому свойственно ошибаться. Если этонастолько говно, что будет хотеться ржать или блевать — ни в чём себе неотказывай. Буду очень рад любому мнению. При желании можешь дать прочитать еёеще кому-нибудь. Так сказать, кинь в него какашкой. Если написанное мной оченьуж плохо, прошу прощение за потраченное вами время, я старался, как мог,потратил кучу времени. Решил, так сказать, попробовать себя в новом русле. Ноесли есть хоть малейшая предпосылка на успех, то я обязательно будусовершенствоваться, конечно же, с тобой, мой дорогой друг. Жду скорейшегоответа. Скорость твоего чтения и твоя оценка поможет мне определиться в том,нести ли в «издательства» этот текст и как скоро. Ну, что ты глазёнки товылупил? Иди и читай.

Спустя некоторое время я получил нескольковполне адекватных оценок и критик и теперь твоему вниманию представляюдополненный и редактированный вариант. Написание и редактирование — это весьматрудоёмкие процессы. Учитывая, что я параллельно со своей первой — вот этой книгой пишу ещё две, то результатыполучаются спустя многие годы. Жизнь вроде бы короткая, но с другой стороныочень длинная.

Спасибо за критику. Я учёл свои ошибки онедосказанности в каких-то моментах. Неполное знакомство читателя с персонажем,а так же укрытие тех вещей, которые очень важны и которые в тексте понятны лишьавтору. Поэтому представляю новый вариант, надеюсь, который вас поразит.

Пролог.

Эта историяповествует жизнь паренька, а затем и мужчины, который бьётся, как рыба об лёд,об жизнь. Он должен найти себя. Найти своё место в этом непростом мире.Несмотря на некоторый недуг. Стремление к автономной и независимой жизниприводило его в тупик, добавляло ему помимо соли на рану, перца в нос, еще иуксусу в глаза. Кидало волнами о прибрежные скалы, воздымало на копье к небесамза вспоротое брюхо. Выбирал ли он себе такую судьбу сам? Выбор приходиться делатькаждому. У него не было устоявшихся убеждений, в чем либо, и от этого он чувствовалсебя маргиналом. Он отчасти понимал, почему появляются разные проблемы в жизни.Потому что, возможно, он не был шахматистом и не умел просчитывать все ходынаперёд. И этот навык он должен будет приобрести, чтобы решить все своипроблемы. Он просто что-то делал, никогда ничего не доводя до конца, и к чемуэто приведёт, никогда не задумывался. Его формула: живу в сегодня, не забываю озавтра и доделываю вчерашний ком. Каждому заранее было бы полезным продуматьсвою формулу. Но это уже личное. И поможет ли ему его недуг или будет ставитьему подножки на протяжении всей истории?

Здесь присутствуют любовь и ревность, комедияи драма, рождение и смерть, бесконечная радость и губящая горесть, полнейшееумиротворение и великое отчаяние. В книге каждый может найти себя или знакомого.Многим известны из своей жизни или жизни кого-то некоторые истории,рассказанные здесь. Что-то было приукрашено, придумано, но это лишь дляконтрастности. Здесь нет сверхъестественного или архивыдуманное. Читаться книгадолжна легко, на одном вдохе. И пусть это будет неидеальный рассказ, истыканный ретроспекциями,матом и разной ахинеей, но вам решать, что было на самом деле, а что всё-такиплод моей фантазии.

Всё писалось постепенно. Внаписанное входило всё, что меня окружает: фильмы, книги, музыка, люди и ихрассказы. Главы собирались абсолютно из несвязанных частей, из отрывков,которые влетали в мою голову во время занятий чем-либо. Да будь то хоть сидениена унитазе или пробежка. Видимо поэтому в этой книге так много рассуждений. Да,честно сказать, все идеи реализовываются в жизнь так же — спонтанно. Это мойнекий девиз по жизни.

Иногда хочется жить в такомместе, где каждый может найти себя, например, как в этой книге. Хочетсяразнообразия, разногранности, разноцветности и пёстрости. Но часто во мнепросыпаются перфекционизм и аккуратность, и мне хочется навести порядок нетолько на своём столе и жизни, но и в своём городе, стране и планете. Чтобы всёбыло шаблонно. До невозможия одинаково. Но ведь тогда жизнь потеряет всякиекраски. Иногда я поддерживаю людей неформальной внешности и сам стремлюсь ктому же, но иногда они вызывают дикую злость, и я не могу с этим ничегоподелать. Отсюда и разные рассуждения, иногда противоречащие друг другу.

Буду ли я хотеть что-то изменитьв книге после того, как поставлю точку на её написании? Конечно, буду. Но этоне страшно. Ведь всегда можно создать новую историю, исправив в старой, тучасть, которая мне не нравится. И вот — уже новое творение.

В этой истории вы должныпроследить несколько проблем, некоторые завуалированы, часть их решается попути, о некоторых придётся всерьёз задуматься. Книга структурированатаким образом, что в одной главе присутствуют и стихотворения, и кусочкифилософии, и кусочки историй из прошлого, ну и, конечно же, настоящее. Ясначала пытался по максимуму синхронизировать весь текст по времени, событие засобытием, вставляя лишь изредка отрывки из прошлого. Но это не точно. И каквсегда всё пошло не по плану. Да, и срать я на это хотел.

1.1

«Нет неразрешимых проблем. Есть неприятные решения» Эрик Берн.

В палате я был почему-то один.Стены ужасно сдавливали меня, так же как и виски — мой мозг. Краска на стенахбыла пожелтевшей от времени и сырости, обшарпанной. Я не мог ничего делать.Отложил книгу и тетрис, блокнот с рисунками, колоду игральных карт. Сердце былоочень неспокойным. Я боялся. Боялся одиночества. Боялся, что родители обо мнезабыли. В мои неспокойные покои быстрымшагом зашла миловидная тётя, и, не задумываясь, направилась ко мне.

— Не бойся, малыш, всё будет хорошо, это совсем небольно. Просто — маленький укольчик. Как комарик… — Ну, вот, — достала иголкуиз моей задней мышцы милая тетя — медсестра.

— А когда меня отпустят домой? — хлопаямаленькими ресничками, дрожащим голосом спросил я.

— Совсем скоро. Вот, выпей эти таблетки, — медсестра протянула мне горсть разных по размеру, форме и цвету пилюль.

Я выпил. Воду. А таблеткивыплюнул в унитаз немного попозже, корча физиономию от разнопёрстности вкусовво рту.

— Я вообще-тополностью здоров, — пробубнил себе под нос. — Всё равно снова сбегу.

1.2

Почему всё такпроисходит?

И куда убегают моря?

Всем летать на броне — вездеходе

И бросать по путиякоря.

И понять в далёкомполёте,

Что важно на Земле длятебя.

Может водка и смех, аможет заботы?

Или море и солнце, шуми семья?

Важно много на этойЗемле. Важен я. Это раз.

Важны поступки,причёска, одежда на нас.

На теле тату, на одежкезастёжки. И даже из глаз

Эти слёзы попадут не разв этот сказ.

Это мир внутренний,внешний.

Объяснять я не буду,пусть доходит до Вас.

Не от хорошей, простой,беззаботной…

Люди впервые пишутрассказ.

Кто-то грезит о доме.

Кто о семье, кто одрузьях.

О мягкой посадке грезятпилоты,

О чудных геолог мечтаетполях.

Где правда и ложь?Истина — грош.

Дабы путь истинный мнеобрести,

Якобы дважды, а лучше итрижды,

Смерть обмануть и лишьтем отомстить.

Точку никто сам себе непоставит.

И не вправе судитьникто, даже Бог.

Но из сказок старинныхверим мы в правду,

В искренность, вмужество, в честь и любовь.

1.2 — Лифт.

Сказ о том, как вплен попал. Стрела Амура сразила наповал.

Оголтелая моя, невероломная,

Мне доступная, утонченная,

Необычная… ну никак все те.

Прилепилась ко мне ты в лифте.

Я только закончил университет.Вот он. Долгожданный, заработанный недосыпом и перегрузом мозга диплом. Вот онамечта, к которой я зачем-то шёл. А зачем, я не мог понять. Во время моей учёбынесколько знакомых бросало университет. Кто-то открывал своё дело, мало — помалувзлетая, кто-то уходил на работу и неплохо продвигался вперёд, а кто-тодесятилетиями не мог закончить ВУЗ, уходя в бесконечные академические отпуска. Почемуя не последовал за теми, кто взлетел к небесам (я не имею в виду смерть) дополучения диплома, я не знал. Просто была поставлена цель. Я её выполнил,придерживаясь плана, несмотря на то, что это совсем на меня не похоже. Чтобудет дальше? Это двоякое чувство, вроде бы и удовлетворение от проделаннойработы, но в большей степени страх, страх перед закрытыми дверьми будущего, страхперед неведением будущего и незнанием самого себя. Что будет через год, а через5 лет? Я не знал. Каждый проходит такой путь и не важно, после школы, университетаили смены работы, а то и города, к которому ты привык и в котором знаком,каждый уголок. Запутался. Нужна была разрядка. Некий отдых. Составление плана,осмысление себя, своего нутра, выработка будущих задач, стремление к цели. Но счего начать, опять же, я не знал, поэтому по студенческой привычке я пошёл питьк своему другу, у которого была своя квартира, расположенная в спальном районеМосквы.

— Ты зайди там — в магазин, купи, что нужно,ай, сам всё знаешь, — промямлил в трубку Андрей.

Вот фраза, да? Сходи в магазин.Не так-то всё просто. Только представьте на своей шкуре. Это ты дойди, потратьвремя, деньги, силы, там все возьми, очередб отстой, на кассе расплатись иобратно с пакетами… Ведь ещё же домой попасть надо. А они, падлы — пакеты,тяжелые, руки режут, об углы зданий бьются, и двери открывать мешают. Собраввсе силы в кулак, я закупился нужными ингредиентами для тусовки и заскочил в Андреевскийподъезд. Перед лифтом стояло тело, женского пола, вроде бы с неплохой фигурой,но задом ко мне, и с огромными, набитыми покупками пакетами. Лифт был вызванпутём долгого вдавливания обожженной кнопки в сторону грязной стены. Спустянесколько шумных секунд, он с грохотом, скрипя, открыл свои двери, я пропустилтело женского пола вперед, в потасканный жизнью лифт — сортир.

— Вам какой? — спросила она невыдуманнымангельским голоском и сверкнув скромными, но охрененно классными ресницами.

— Мне пятый, — быстро пробубнил я, пытаясьсделать голос мужественным и не подавать виду, что я вроде бы как начинаю влюбляться.

— Мне на пару этажей выше, — сказала она инажала цифру 14.

Я расправил плечи, мол, сильный.Молчание. Наши взгляды пересеклись. Искоса, я не отрывал взгляд от её тела. Нужнобыло начать разговор. «Так, пакеты. Ага, я должен ей помочь, но у меня у самогозабиты руки тяжёлыми флянами по 0.5 и 0.7, — думал я про себя. — Что дальше? Уже3 этаж. Так, так… Хряк. Мрак. Крах. Схемы в голове. Метода работай! О,придумал! Белиссимо, чтоб его за ногу…» Вспомнив, как мы забавлялись в детстве,я просто подпрыгнул. И лифт остановился. Сердце бешено долбило, а я её ужелюбил.

— Молодой человек, вы баран? — с испугомпоинтересовалась она.

— Ну, это… Я случайно, — мямлил я, какмальчишка, — Познакомиться хочу.

Она влепила мне пощечину.Слабую, неуверенную и боязливо отринулась назад.

— Не бойся, сейчас я вызову лифтёров, апока они спешат к нам на помощь, у нас есть время познакомиться. Мистер — лИфтервеселей, лифт поедет в два раза быстрей. — мой голос стих от неуверенности.Почти шёпотом я продолжил, — мистер лИфтер.

К счастью лифтёров можнонапрямую сравнить с Почтой России, и именно поэтому мы с ней разговорились отом и о сём. Я вёл себя как мальчишка. Она вела себя как девчонка. Нам этонравилось. Я успел расспросить её, казалось бы, обо всём. Но всё еще хотелвпитывать в себя всё больше информации о ней. Я засыпал её вопросами, хотел,чтобы этот голос не переставал звучать. Времениоказалось достаточно. Дожидаясь этих пьянчуг, мы успели узнать друг о другевсё, болтая обо всём и ни о чём. И мне понравился этот человек с его мыслями,увлечениями, тараканами, ну и что немало важно внешне. Я пригласил еёприсоединиться к нашей компании, но она отказалась. Как и любая нормальнаядевушка, которая боится незнакомых компаний, она ответила, что не готова ктаким поворотам событий, но ещё от одной встречи со мной она бы не отказалось. Какоказалось потом, она всё же была знакома с моим товарищем Андреем.

Перед приходомнаших спасителей, я предложил ей «глотулю за братулю", но, по её взгляду,я понял, что это было лишнее.

Язнал, что отдыхая с другом, я не выпущу её из головы. Я буду вспоминать, слеглазавитые рыжие волосы, её платье и каблуки, её румяные щечки, красивые руки иприятный голос, который звучал у меня в голове, как песня, которая заседаетнадолго. Но я хотел, чтобы этот звук продолжался. Он совсем мне не надоел завремя, проведённое в лифте — сортире.

1.3

Посленажатия на кнопку звонка, я закрыл ладошкой глазок. Спустя секунд 16, услышалвопросительное шуршание под дверью, но более звуков не поступало.

— Открывай, давай, — убедительным тоном сказаля.

— А, это ты, — открыл дверь Андрей, — я думал,опять магниты на счётчиках пришли проверять, пакеты — на кухню, пойло — вхолодильник. Ай, сам всё знаешь, — он махнул рукой и удалился.

— Спасибо, что помог с пакетами.

— Обращайся. Как закончишь, го покурим.

Убраввсё по обозначенным местам, я присоединился к нему. С балкона открывался вид.Не такой, о котором вы подумали. Просто на соседний дом. Пятый этаж всё-таки.Впринципе, и посмотреть не на что. Внизу на детской площадке резвились детишки,в дальнем правом углу пировали алкаши, в дальнем левом углу кто-то писал. Мымолча закурили его синий Winston.

— Где пепельница? — спросил я с недовольством,докурив.

— Да, с балкона кидай, — вновь махнул онрукой.

— Ну, ты и…не к застолью будет сказано, — тянуля руку, чтобы дать ему подзатыльника.

— Блин, и чо мы курить то пошли сразу? Мы жеобычно, пока по первой не пропустим, о делах никаких и слышать не хотим.

— Базаришь, — откликнулся я, и мы с большойрадостью, потирая ладошки, пустились фестивалить.

Ядумаю можно упустить нудный рассказ о том, как мы играли в x — box, курили кальян, смотрели клипы,пели под гитару, кидались друг в друга чипсами и пустыми стаканами. Непереживайте. Не стеклянными. Хрустальными. И не сказать, что в той комнатесидел дипломированный специалист. Нам было весело и это главное. Опьянениенаступало постепенно, но захватывало с невероятной силой, как будто били битойпо надетому на голову ведру.

Раздалсязвонок.

— О, пицца приехала, — обрадовался Андрей. — Идисам её забери, а то я чаевые не хочу оставлять.

— Ну, так ты дай денег, — огрызнулся я.

Ондостал из кармана джинсов маленькое портмоне, спрятав от моего взгляда егосодержимое и, навострив глаза вглубь, тщательно что-то внутри перебирая, аккуратнодостал две пятисотки и нехотя протянул их мне.

— Последние, — громко и показательно вздохнул. — Пусть сдачу вернёт.

Явернулся в комнату с пиццей и мелочью. Так же показательно высыпал её на стол.

— А почему чаевые то не оставляешь?

— Почему, почему? Потому что. Какого хрена?Таксисты, заправщики, курьеры и официанты нормально зарабатывают. Схерали мы,честные люди, работяги должны им что-то оставлять? Может, я вообще меньше ихзарабатываю. Непонятен мне этот жест.

«Ты тоза свою жизнь много наработался. Ни разу. Всё родители…», — подумал я про себяи решил скорее позабыть этот разговор.

Пиццаоказалась достойной. Когда нам стало совсем скучно, мы решили подышать свежимвоздухом, захватив с собой предпоследнюю бутылку водки, пакет с соком и паруодноразовых стаканчиков. Ночь была сказочная. На улице было достаточно светло,тепло и просто прекрасно. До первого снега по моему ощущению было очень далеко.Лето ведь. Это радовало. Мы вышагивали строевым шагом по новому асфальту.Закончив петь песню «Выйду ночью в поле с конём», я у него решил спросить,начав издалека:

— Андрюх, ты бросил универ, тебя полностьюсодержат родители, ты не работаешь и вообще ничем не занимаешься. Что ты хочешьот жизни? Что ты будешь делать?

— Да пофиг, меня родители и без образованияпристроят, — улыбнувшись и взглянув мне в глаза, ответил он, — нафига лишнийраз напрягаться?

— Круто тебе, — немножко с завистью ответил яи опустил глаза на свои кроссовки Air max. — А если я тебе предложу стать инвестором в какой-нибудьбизнес, ты согласишься?

— Смотря, что за бизнес. А ты о чём мечтаешь? — спросил в ответ меня Андрей.

— Не знаю, не понял ещё. Да и профессию,наверное, не ту выбрал. И не знаю, какую бы стоило выбрать. Дом хочу построить.Вот это точно знаю. Стоило на инженера или архитектора идти.

— Нормально ты придумал. Ну, удачи с домом, — усмехнулсяон, — зови в баньку, как достроишь. А ты чего так долго шёл сегодня с магазина,кстати?

— Да я девчонку у тебя в подъезде встретил. Имы с ней в лифте застряли. Случайно. Вот ждали лифтёров.

— Неспроста ты про девчонку то заговорил. Вытам с ней воссоединились? — зажал в свои культяпки моё плечо Андрей, — А?Отвечай.

— Отстань, баран, — одёрнул руку я.

— Так что за девчонка то? Может быть, я еёзнаю?

— Марина с твоего подъезда, с четырнадцатого, — ткнул пальцем в небо я.

— Нифига себе. Конечно, знаю. Я когда еще нездесь жил, а к бабе и деду приезжал сюда в гости малой, мы с ней тогда ещедружили. И родители наши знакомы хорошо. Я даже в классе третьем был влюблён внеё. Но она какая-то, по — моему, замкнутая и необщительная. Так есть планы нанеё?

— Посмотрим, — ответил я, и мы тихо зашагалидальше.

Мы шлипо засвеченному фонарями мосту. Наши тени обгоняли друг друга. Тишиназавораживала. Опьянение, казалось бы, спадало.

— Настало время еще бахнуть, — сказал я, сулыбкой расставляя стаканчики на поручнях одного из тысячи московских мостов.

— Погнали, чо добру то пропадать? — вприпрыжкуподошёл ко мне Андрюха. — Давай по последней и домой. Уже итак нехилый кругдали. А тут до дома рукой подать, — шатаясь и икая, повествовал он.

— Ох, горькая, — потянулся я за соком, — ослышишь, под мостом внизу какие-то уебаны сидят?

— Естьтакое.

— Э, кто это тут уебан? А ну стоять, — раздалосьиз — под моста. И затем мы услышали топот.

— Валим, — засверкали пятки Андрея.

Немногонапрягшись, я его догнал, и, смеясь, похлопал по плечу:

— А ты ничего такбегаешь молодец. Тем более пьяный

— Блин, это ж… тыих… уебанами назвал…, я тут не причём, — запыхавшись, оправдывался Андрей.

— Да не ссы ты, онидаже и не побежали за нами. Так, пугнули.

— Ну и хорошо, вотмой подъезд, всё равно бы мы успели за дверью спрятаться. А если что, тут вподъезде у меня палки лежат, я бы их отходил как следует, — с серьёзным инабыченным видом усирался он.

— Давай перед домомна свежем воздухе бутылку допьём, а дома еще одну и только тогда спать, — икая,запыхиваясь и шатаясь, предложил я.

— Ага, давай, — согласилсяАндрей.

А я кнему чувствовал только неприязнь, но старался всеми силами это не показывать. Вернувшисьв дом, мы ни слова не обронили об оставшейся бутылке и ни о чём другом, и молча,легли спать, охваченные злостными вертолётами, которые то и дело подступали, азатем и совсем не отпускали нас ни на миг.

На следующий день мы втроём: я,Марина и мой перегар пошли на первое свидание. Я притаранил ей скромный букетикроз, если, конечно, три розы можно назвать букетом.

— Я не очень люблюцветы. Они красивы и живы, как огонь, но бесполезны, как чайник с носиком вчайник, и мне их жалко, — прошептала она мне на ухо.

Яотринулся назад, и пританцовывая вокруг своей оси начал напевать:

— «Белые розы, белыерозы беззащитны шипы…»

Мы гуляли весь вечер, незаметили как село летнее солнце. Чтобы цветы не мешались, подарили их женщине,которая продавала газеты. Не заметили небольшого похолодания. Вместе нам былотепло. Мы обошли весь Тропарёвский парк вдоль и поперёк, посидели на каждойскамейке в округе. Не нужно рассказывать, как прошло хорошее первое свидание,ведь каждый знает, какие чувства переполняют всё тело и душу.

Шловремя, мы встречались. Проводили это время с пользой для себя. Я никогда ещё неиспытывал такой привязанности к человеку. Желал ей добра, грел её, целовал. Мынаслаждались каждым мигом, данным нам свыше. Мы любили и солнце и дождь. Лишь быона была рядом. И она была…

1.4

Перенесёмсяна 15 лет назад, в тот самый подъезд, в котором живут Андрей и Марина.

— Привет, Маришка.Ты пойдешь, сегодня гулять? — спросил запыханный Андрей, забежавший на 14 этажпешком.

— Привет. Эм, незнаю, — ответила она неуверенно,поглядывая назад.

— Кто там пришёл? — выглянул из-за прикрытой на цепочку двери отец Марины. — О, привет, Андрюха. — Отецоткрыл дверь, — заходи, гостем будешь, чай попьём.

— Да не, я гулятьхочу, — сделал шаг назад Андрей. — Отпустите Марину на улицу?

— А ты её в обиду недашь? — нахмурив брови, спросил отец.

— Не, она со мной,как за кирпичной кладкой… ой, стенкой, — Андрей напряг бицепс и поцеловал его.

— Хорошо, герой,Марина скоро выйдет, жди её у подъезда.

Спустя 5 минут на улицу выбежала счастливая девочка, сдвумя косичками, в красном платье, жёлтых колготках и зелёных сандалях, и сразуже уставилась с улыбкой на солнце, чуть прищуривая глазки.

— Пойдём по гаражамлазить? — сходу предложил цель на деньАндрей.

— Я боюсь, я ещё тамне была, это опасно.

— Ты же со мной, небойся, пойдём, сегодня я твой герой вообще-то. Так папа твой сказал.

Сопротивляться было бесполезно, и они побрели к гаражам.Как только Андрей, подтолкнув Марину за попу кверху на гараж, и забравшись нанего самостоятельно, развернул Марину к себе, схватил её за плечи, закрыл глазаи потянул губы к её губам.

— Нет, Андрей. Мы жеещё маленькие, — закричала Мариша.

— Я ведь люблю тебя,дура, а ну, целуй.

Послышался шорох и железные шаги с крыш других гаражей.Андрей отпрыгнул от Марины. Шорохом и шагами оказались одноклассники Марины.Андрей их тоже знал, но дружеских связей с ними не имел. Компании соединились,и стали весело перепрыгивать с гаража на гараж, с гаража на гараж. У Андреябыло ещё несколько попыток поцеловать Марину, когда они отставали от компании,но Марина не поддавалась. Когда она весело и задорно обогнала всех парней, двоееё однокашников догнали её и с двух сторон ударили по ещё не окрепшим девичьимягодицам. Затем ещё и ещё. Марина закричала от боли, но больше от обиды.

— Не надо, что выделаете? — кричала она. Но хулиганистыемальчишки не унимались.

Марина пыталась вырваться, но они зажали её в углу ипродолжали тискать, теперь трогали ещё и детскую грудь.

— Отпуститедевчонку, ублюдки, — крикнул снизустарик, владелец гаража, на котором происходило детское недоизнасилование.

— Пошёл на хер,старый хрыч, — крикнули пацаны, но всё же убежали.

— Андрей, — окрикнула своего соседа Марина, — Ты где?

Но Андрея и след простыл.

2.1

Суровый жизни закон:

Он будет точно вечен.

Кто рождён королем —

Тот будет обеспечен.

Прошло пару недель, с тогомомента, как я закончил учёбу. Энтузиазма к чему-либо было ноль килограмм. Быллишь запах перегара. Работа сама меня почему-то не искала. Что делать? Я незнал, да и не хотел напрягаться. Хватило пяти лет учёбы в ВУЗе. Я ждал чего-то,а чего? Непонятно. Моя новая любовь уехала с родителями на отдых. Я был один. Заваривчай, уселся поудобнее на диван в снятой на последние гроши однушке, чрезмерноуютной и маленькой и просто наслаждался тишиной и потёмками. В тишине раздалсязвук СМС. «сабирайся на рыбалку. сигодняночью заедем за тобой с батей)0» Я любил такую спонтанность и поэтомустарался от неё не отказываться. Быстро засунул в рюкзак спиннинг, аптечку,блёсна, спальник, кружку, зубную щётку и пару литров воды. Я был готов. В 3ночи раздался звонок: «Это, Диман. Выходи, мы подъехали». У подъезда стоялчерный Патриот, намыленный до блеска. Красивый, большой, мощный. Наверхувеличественно сидел экспедиционный багажник, 22 грязевые колёса с литымидисками, по периметру машины были навешаны люстры и фары, зиял шноркель, измашины басово играл шансон. Я уселся на заднем сидении, пожал руки впередисидящим,буркнул: «Здрасть» и мы помчали.

Диман — мой полудруг. Мыпознакомились с ним в баре, когда оба поодиночке рядом пили пиво. О чём-торазговорились. Поспорили, пофилософствовали, рассказали об увлечениях и прочеевсякое разное. С тех пор периодически встречались для культурного досуга. Я онём практически ничего не знал. О себе я ему ничего практически не рассказывал,так же, как и он о себе. Нас это не парило. Мы просто общались и проблемахжитейских и всё.

Мужчина за рулём — Сергей Владимирович — отец Димана.Серьёзный мужчина с серьёзными связями. Любит охоту, рыбалку, точнее не самиэти процессы, а всё к этому подтекающее. Это одна из немногих вещей, о котороймне рассказывал Диман. И вот, в очередной раз решил помчать он на рыбалку насвоём джипе для подобных мероприятий и позвал сына своего. И наказал, чтобы ондруга какого-нибудь пригласил: «А то будешь опять тупить с мужиками, шмакодявкахренов». Вот он и позвал меня, казалось бы, единственного полудруга. Рыбак изменя так себе. Я удочку от лески не отличаю. Да и мои сопутешественники тоже нешарят в этом, просто повод лишних пару бутылок ухайдохать. А то и всепятнадцать. Приехали мы раньше всех на место. Ехали часов 6. Туман. Недосып. Утро.Роса. Кайф, в общем. Ну и решили по приезде пропустить по рюмашке, второй, покаостальных ждали. Им с другой области ближе ехать, но почему-то онизадерживались. Они — это друзья Сергея Владимировича. Спустя час — полтора, подоспелии товарищи. К тому времени мы уже успели чутарик «обогреться». Из чёрногопикапа вышло три человека. Здоровые такие дядьки с пивными животами, одетые вкамуфляжные костюмы и спортивные кроссовки. У каждого на руках какие-то мощныепо виду дорогущие часы. На одном была красная кепка Нью — Джерси. Они обнялисьс Сергеем Владимировичем. Затем поздоровались с нами и попросили нас удалыхдвух хлопцев выгрузить всё из кунга пикапа и разбить им быстрее нахрен палатку.Так как самые молодые, мы беспрекословно всё выполнили, неплохо так с нейповозившись, в то время как Сергей Владимирович со своими товарищами — буйволаминачали культурно накидываться. Чуть позже мы к ним присоединились. Тогда ипознакомились. Оказалось, что они все друзья со студенческих годов. Оченьвесёлые мужики, но, в то же время, серьёзные и деловые люди. На столе огурчики,колбаска, консервы, зелень, бутерброды. Немного подкрепившись и охмелев,помчались пьяные ферзи покорять какое-то озеро. Взяли мы снасти и пошли потрубе над водоёмом. То есть труба перпендикулярно берегу в озеро уходит и мы,получается, над озёром сидеть будем. Пока шли, проматерились все. Труба узкая,голова кружится, в воду холодную упасть совсем не хочется. Сели, закинулиприманок для рыбёх и вроде бы начали болтать…

— А я Серёг опять жениться решил. Помнишь вресторане ту мадмуазель в шубе? — вопросительно повернулся Алексей Петрович кСергею Владимировичу.

— Ты ж говорил, что всё зло от баб, бестолочь,и опять на те же грабли, ну ты лопух, — слегка потягивая слова по нотам иподтрунивая, прокричал Валерий Олегович — козёл отпущения в этой компании.Слегка беззащитный, немного бестактный и в полной мере глупый человек. И как ондержится в их компании?

Над озером повис недолгий илёгкий смех.

— Да ну вас, баранов. Сам знаю. Нефиг меняжизни учить. На себя посмотрите, — обиделся дядя Лёша.

— А я, Алексей, своей жёне единственной вжизни верен, — неуверенно сказал Сергей Владимирович и покосился на сына.

— А Валерке как не давали бабы, так и не дают, — задыхаясь от смеха, над своей шуткой сплюнул Сан Саныч.

Снова раздался смех. И снованенадолго. Я не слушал, о чём дальше шла беседа, да там и не было ничеговажного. Шло время, рыба не клевала. Я отдал Диману свой спиннинг, взял удочку,и присев на трубу начал прокручивать в голове: «Ловись рыба. Ловись рыба.Ловись…»

— Пошёл водки что ли принесу, — вставая струбы и тяжело вздыхая, сказал Сан Саныч.

Тянулось время, допиваласьводка. А Сан Саныч новую бутылку всё не нёс. Вдалеке крякают утки, ветерколышет камыши, вода зеркально и умиротворенно лежит мёртвым грузом на другойводе, а солнце начинает подниматься с востока, говоря, что мы засиделись… Бултых,и я в воде. Задремал, закимарил, называйте, как хотите, а вода холоднючая. Нобеда не в том. Я, как оказалось, плавать не умею спросонья, подшофе изавёрнутый в 10 тулупов. До берега далеко, да и в одежде и берцах не шибко иразгуляешься. Начинаю я захлёбываться, кричать, жадно глотать воздух. Но мужикине из робкого десятка. Не раздумывая дяди Сережа и Лёша расчехлились, прыгнулив воду и вдвоём отбуксировали меня на берег. Там меня и Сан Саныч подхватил.Затем обычная процедура раздевания, растирания, укутывания и сушки вещей. Ах,да. Выпивать в эти моменты я тоже не забывал. Ну не об этом. Рыбы мы так и неналовили. Мужики спустя пол часика отпочковались спать, Диман, выпив ещё парустопок начал засыпать на своём колене. Я всадил ему леща — это было егоединственная пойманная «рыба» за сегодня, и он, всё осознав, поскрежетал впалатку. Остались Я, Сан Саныч и костёр, который не отпускал, грел изавораживал своей таинственностью и вместе с тем открытостью и простотой.

Не будь Сан Саныч пьяный,возможно, он не стал бы со мной говорить, так открыто и искренне, но мнеподфартило, и я поймал свою золотую рыбку, ещё не понимая этого…

2.2.

Как я полюбил пьяную философию.

Если каждый день устраивать праздник,

то онпревращается в будни. ©

Чтобы Вас немного отвлечь от разговоров с СанСанычем, расскажу про «общажные дебаты».

Немного отложив суть,поведаю, что я, грубо говоря, любитель организовать какие-нибудь мероприятия,где присутствуют люди. Любитель что-то придумать, что-то расставить, что-топреобразовать и приукрасить. Вернёмся к сути. В этом мероприятие я не былорганизатором. Точнее был лишь иногда и от части. К чему я это? А к тому, чтоне каждый сможет заманить и удержать народ. К сути. Сижу я, значит, на паре впоточной аудитории, естественно на парте рисую непристойности, и вдругнеожиданно ко мне поворачивается знакомый паренёк и демонстративно тянет мнеруку для приветствия.

— Ну, даров, — отвечаю я.

— Базар есть. Двигай жопу, — я двигаюжопу, — рядом сяду, — собирая все свои манатки, перебирается ко мне.

Чем это я так привлек еговнимание? Мы особо то и не знакомы.

— Слушай, — говорит своим заплесневевшимртом Игорь. — Мы тут с ребятами организовываем пару раз в неделю посиделки зачаем, и беседуем о жизни, — от него слегка пахнуло перегаром. — Знаешь ли,эдакая филосовская полемика. Пытаемся находить больше народу. Не всезадерживаются надолго или те, кто задерживается, не всегда могут выкроить времяна общение с нами. Ты вроде парень не глупый, мне тебя посоветовали. Приходи,пообщаемся.

— Когда, — буркнул я?

— Сегодня в 20:00. Блок 6 — 18 — 3, — сказал,как отрезал он, опять же собрал в две клешни все свои манатки и пересел на своёместо.

— Ок, — сказал я сам себе и продолжилвырисовывать на парте эти гадости, точнее теперь уже чувствуя себя философом,они уже казались такими. А раньше… Одно сплошное искусство.

19:59, я уже под дверью супаковкой печенья и своей кружкой.

На двери в их блок весела табличка: «Путешествуй так, как в последний раз!Проживай этот день, как последний день перед концом света!»

— Глубоко, — подумал я, — замечтательнопрям.

Я отчеканил кулаком «Тук.Тук-тук. Тук-тук». Спустя секунд, примерно 36 — 37, мне отворили зеркально-черныедеревянные ворота. Я вполз в прекрасные апартаменты. Стены были разукрашеныбаллончиками разных цветов, повсюду — на стенах и потолке, были расклееныплакаты на разные темы. Фотографии гор, плакаты музыкальных звёзд, таблички сразными правилами в первой медицинской помощи и техникой безопасности. Наборароматов был разнообразен. Пахло несвежестью, кальяном, едой и какими-товосточными ароматизаторами. На полу сидели не менее прекрасные люди. Они всеразом приподнялись для приветствия и знакомства. Посмотрев на них, я понял, чтоони пьяны с ног до головы. А что делают люди по пьяне? Ответ простой: всё, чтовзбредёт в голову. Так-то оно так. Но что особенно? Правильно. В одурманенныхголовах часто рождаются философские мысли, и даже самый закомплексованныйчеловек может выдать такое, от чего у тебя мурашки по коже побегут, и ты по-настоящемуего зауважаешь, и возможно чувство уважения сохранится и на трезвую кровь. Ноэто наврятли. Так вот. К ним уважения у меня не сохранилось. Шучу. Нормальныеребята. Кого-то я знал уже раньше. Неблизко, но знал. Сначала беседы затронулитемы про то, какие у кого дела, сыпались их личные шутки в адрес друг друга.

Просидев некоторое времябез слов, чувствуя себя, как не в своей тарелке, пытаясь хоть как-то начать илиподдержать разговор я задал свои первые два вопроса:

— Часто вы собираетесь? И зачем?Получилось довольно пискляво и неуверенно. Мои глаза тут же забегали отнеуверенности в своей крутизне. Ох дурак. Аж ладоши вспотели. Зачем? Мне ведьИгорь все рассказал, да и сам я понимал что, почему и для чего. Но ребятамолодцы. Поддержали меня. Тут же все замолкли и уставились на меня. Чёрт.Ситуацию спас Игорь.

— Почему бы периодически, допустим,разв неделю или месяц, ни собирать группу людей, желательно разных и по богатству,и по возрасту, и по мудрости, и ни устраивать дискуссии на разные темы? — ораторствовалИгорь. Теперь он мне показался куда более серьёзным, чем раньше. — Отвлечься,так сказать, от обыденности и погрузиться в мир рассуждений о бытиечеловеческом, о душах, о религии, о любви, обмане и взаимовыручке, — размахивалон гривой и руками, я кажется, заметил в его глазах блеск и уверенность взавтрашнем дне, — В интересной компании ведь можно обсудить и банку консервную,обжевав эту тему со всех сторон, изучив ее вдоль и поперек. Достаточно мыслей!Ванёк, у нас несколько ребят сегодня не смогли прийти, и нас очень мало. Естьзнакомые, которых можно позвать?

— Сейчас подумаю, — отозвался я.

Нужно думать! Нужноделать! Но прежде чем сделать, нужно опять подумать. Это ведь тема щекотливая.Кого позвать, согласятся ли они? Будет ли кому-то хорошо в компании другогочеловека, если нет, то почему? И такое мне пришло в голову на трезвую голову. Ячувствовал себя философом всех веков и народов. Отбросив страхи и сомнения, яприступил к сбору товарищей в тесный круг. Пригласил их сейчас же подойти вблок 6 — 18 — 3. Старался собрать незнакомых друг с другом людей. По телефону яизложил им вкратце, что к чему, кто-то сразу отказался, но были и такие,которым идея об обсуждении философских тем очень даже понравилась и они срадостью к нам присоединились.

Будучи иногдастеснительным вначале я вёл себя неуверенно, отводил глаза в стороны илисверлил ими пол. От того и не замечал всех сидящих вокруг. Далее я старалсяизучать их детально, начиная с одежды, заканчивая естественно умом ихарактером.

Хозяева предложили гостямчай и кальян. А сами бухие. Им ведь легче думать будет. А ведь здесь естьстеснительные личности, которые не могут высказаться уверенно, чётко иинтересно. Да, да, это я про себя. Но, думаю, для первого раза и кальяна хватит.

— Какую тему возьмём для сегодняшнегоразговора? — окинул взглядом нас Игорь, дожёвывая мою печенку.

Все молчали и хлопалиглазами. Почему бы и нет?

— Ребят, сегодня наткнулся в метро надевушку попрошайку, — начал я, — Она ходила с листком, на котором были наклееныиконы и фотографии её сына, у которого, якобы, была опухоль головного мозга.Она просила ради господа нашего Бога подать ей. Говорила, что она работает, ноденег на операцию всё равно не хватает. От рядом сидевшей бабули услышал, чтоэто бесполезная трата времени, и вообще стоит обратиться в какие-то инстанции,где предоставят всяческую помощь. Что вы мне скажете об этой ситуации и обовсех попрошайках в общем?

Первой в разговор вступилаНаталья. Эдакая элегантная девушка в жилете из пушнины, накрашенная яркимицветами, с огромными сережками как у цыган и в розовых носочках:

— Я считаю, что если есть возможность,то нужно помогать. Если у меня есть мелочь, я всем кину, у меня неубудет.

«Конечно не убудет, причем не у тебя, а у твоего папаши, который с 90 — хнехило наворовал.» — подумал про себя, но вслух сказал:

— Молодец, Наташа — радость наша.

Она улыбнулась. Остальныенет.

Я опять раскраснелся иотвёл глаза. Окинул комнату взглядом. В ней стояли 3 стола. Первый — забитыйгрязной посудой, второй — забитый всяким хламом: учебным, бытовым и еще чем-то,третий — чистый с ноутбуками. У двери стоял холодильник, надпись на его дверцегласила: «Протухты из голодильника не трогать». Мы продолжили. Точнее продолжилАнтон, с виду умный зубрила — ботаник:

— Я бы запретил попрошайничество, что винтернете, что на улице. Почему я должен помогать? Ведь процентов 90 попрошаекна самом деле ни в чём не нуждаются, а это их обычная работа. Главное сменитьместо и сменить табличку или речь с просьбами. А деньги идут бандосам.

— Правильно, — поддержал ботаника соседИгоря — Влад, крепкий парень, в спортивном костюме, — я бы их всехотдубасил.

— Вот у меня случай был, — началразглагольствовать Ислям, недобро поглядывая на Влада, — точнее не у меня, а у знакомого.Он заболел страшно, и ему нужны были дорогущие уколы. Денег у матери на них нехватало, оставалось лишь молиться. И в мечети добрые люди помогли организоватьсбор средств. Были случаи даже, когда им на руки более ста тысяч давали, неназывая своего имени и не прося ничего взамен, — поведал с некоторым акцентомИслям.

— И как он поживает? — спросилаНаташа.

— Повесился он, не выдержал боли, — грустновыдохнул Ислям.

Все задумчиво замолчали.Оксана, кучерявая более — менее красивая девушка продолжала переписываться скем-то в интернете, улыбаясь и периодически ковыряя палец на ноге.

— А места в общественном транспортеуступаете? — опять же поинтересовался я.

— Я уступаю, — ответил Антон, — ведь наместе каждой женщины может оказаться моя мать, да и вообще этовоспитание…

— Давайте сменим тему? — перебил АнтонаВлад.

— У кого какие предложения? — по — царскиспросил Игорь, в народе именуемый Тигорем.

Вспомнив просмотренный недавно какой-то фильм о казни, я решил поднять этутему:

— А вы как относитесь к теме казничеловека?

— Ну, во — первых, мнения всегочеловечества разбились на два фронта: «за» и «против». И их примерно равноеколичество, — поправляя очки начал умничать Антон. — Но и в этих фронтах имеютместо быть междоусобицы. Всё зависит от тяжести преступления, от количества.Имела ли там места быть жестокость, грубость, превышение полномочий илинет?..

— Подожди, — перебил его я, — каковотвоё личное мнение?

— У меня твёрдого убеждения нет. Я,пожалуй, буду воздержавшимся в этом вопросе.

— Наташа? Что ты скажешь? — обратился кней я.

— Я тоже останусь стороннимслушателем.

И так я окидывал всех по — очереди взглядом, первым вступил Ислям:

— Я бы за измену, наверное,расстрелял.

Он тут же покосился наОксану. Она испуганно отвела взгляд. Игорь приподнялся на кровать и опрокинулсяна подушку, видимо, его опьянение было вызвано лишь «сонной дозой» алкоголя, ион не мог выслушивать нас, и не мог участвовать в нашем словесноммарафоне.

— О, я придумал новый вид наказания,который может заменить казнь, — выкрикнул взбудоражено — возбуждённый спортсмен — наркоман Влад, — например, его можно назвать «Комната смеха». Совершил тыпреступление, тебя закрывают в камере, где повсюду зеркала, даже на полу ипотолке. Все они загорожены прочными стальными решётками…(Всё предпринятопротив суицида…) Пусть преступник отвечает временем за свои

злодеяния, а не болью или смертью. Всё, что есть в комнате — это унитаз, матраси ты, — он ехидно тыкнул пальцем в своего соседа по комнате, застенчивого,неуверенного в себе, скромного и с писклявым голосом Пашу, который всё этовремя молчал.

— А я что, — испугался Павел, — Я женичего такого не делал.

— Через некоторое время у тебя начнетсянервоз, — не унимался Влад, — галлюцинации, ты уже не будешь понимать ничего,ты будешь молить о свободе. Но у кого? Еду тебе дают, когда ты спишь, и ты ужедавно не видел людей, ты разговариваешь сам с собой, с руками, с полом, сосвоим отражением, жалким отражением, которое не нужно никому, оно как кусокдерьма! Раньше ты, совершая что-то, думал, что ты Бог, что ты всё можешь. Атеперь ты стал лишь жалким и ничтожным творением самого себя, и теперь тебе невыбраться отсюда. Да, ты уже сошёл с ума… Это и есть метод наказания, и вконце этого ты умираешь.

— Пусть меня лучше казнят, чем я испытаюна себе твой «коварный план», — обозначился я.

— Я знаю, я — живодёр, — ехидно потираяруки и окидывая по кругу всех взглядом сказал Влад.

Мы ещё долго общались наразные темы, курили кальян и узнавали друг друга всё ближе, пока Игорьнедовольно, то храпел, то сопел на своей койке. Договорившись о следующейвстрече мы, как тараканы, разбрелись по своим углам. И все немного побаивалисьВлада.

У меня осталось двоякое впечатление от этой встречи. Я не знал, хочу ли япродолжать такие встречи или нет. И я продолжил. Так мы встречались с ребятамиоколо года, встречались всё реже и реже. Но один из последних разов я почему-тозапомнил.

— Добрый вечер, парни, — кланяясь,зашёл… и сразу перестал улыбаться, — а что, мы сегодня без девчонок?

Я был рад, что сегодня нанашу"философскую беседу"не пришли барышни, ведь настало времяобсудить их. Все с удовольствием согласились с моим предложением.

— Евген, расскажи ты нам про баб, тыведь давно в отношениях, да еще и на расстоянии, — задал вопрос Игорь, сегоднятрезвый.

— Не знаю, что и рассказать, много чегопроисходило. Она боится, что я ей изменю. Она всё время просит, чтобы я еёбросил. Она всё время говорит:"Ищи другую". Постоянно талдычит своюахинею. Что мне с этим делать? Я не знаю. Вроде бы все девушки такие. Как живутв счастливых браках? Как его создать? Как найти ту, в которую с первого взглядаи навсегда? Я не знаю. Я запутался. Не должно быть слишком много «Я» вотношениях. Но так случается. Разное воспитание, разная жизнь, привычки.Убивает не только быт. Можно потонуть еще до бытовой жизни. Легко ли живётсятем парням, которые ищут девушку только на одну ночь? — он окинул взглядом насвсех.

— Не знаю, не пробовал. Может быть, мечтал,но не действовал, — вдался в философскую полемику снова я, — Зачем?Насмотришься этих фильмов, начитаешься книжек, везде эти казановы такиенесчастные, все им дают, а они такие бедненькие. А потом встречают девушку, вкоторую случайно влюбляются и становятся настоящими пиздастрадальцами.

— А может быть наоборот"Казановами"становятся из-за девушки, которая изменила, — мучительновыдохнул Ислям.

— Хрен пойми этих баб.

— Они хотят внимания. Она пойдётизменять, если ты с ней мало времени проводишь, мало слов говоришь. А только

работаешь и пытаешься принести любые копейки в дом, — разводя руками,процитировал свои мысли Игорь.

— А может, ты её не удовлетворяешь впостели? — спросил я Евгена. Он обидчиво пожал плечами, мол, что это вы,мудозвоны, такое про него подумали.

— Может быть, ей не нравятся носки поддиваном или твой пивной живот, — хлопая его по животу и разбрызгивая слюнисказал Влад, — ну или твой пердёж, который то и дело достаёт нас всех.

— А может быть они просто ахуели в край? — не выдержал Евген, — Пусть знают своё место. С древних времён бабам веленобыло готовить, стирать, убираться ухаживать за детьми и стариками. Так почемуона выёбывается? Мы их разбаловали. Смотришь на этих сильных и независимыхженщин, то за рулём, то бизнесменка, то парни к её ногам приклоняются иоблизывают их. Такие госпожи. Хозяйки судеб. Не нужно им этого позволять. Онадолжна тебя с работы встречать, слово против не вставлять, ухаживать, ноги твоимыть. Ты ради семьи потеешь, работаешь.

— Да, ты еще тот работяга, — продолжалподкалывать Евгена Влад.

— А что если ты после работы в тот деньпотел в сауне с проститутками, а потом такой домой уставший пришёл и не можешьжену удовлетворить? — спросил Игорь у всех.

— Это уже всё зависит от мужика, — продолжилизлагать я, — от воспитания, примера родителей, и вообще от состояниядушевного.

— Лучше всего искать причину ссоры всебе, чем в любимых, это так же, как и греть руки в трусах или подмышках, чем вперчатках, — поведал своё мнение Игорь.

— Ладно, школьники, сложная тема. Вынихрена всё равно не поймёте. Я пока кальян сделаю, — ринулся в сторонутумбочки Евген. Он, по правде говоря, делал неплохой кальян. Красавчик.

Дальше речь пошла о женитьбе, детях и абортах. Посетив WC, я присоединился кним:

— Изначально мы не понимаем, какой грузответственности ложится на наши плечи. Кто-то сразу боится ответственности иидёт на крайние меры, типа абортов. Кто-то в меру недоразвитости (не в обидубудет сказано), радуется, мол, круто, у меня будет бэйбик. А кто-товоспринимает это событие как должное. Я мечтал — я получил, я воспитаю и смогусодержать. Во время пережёвывания этих тем в комнату раздался сильный стук.

И вот выдался момент, когда Влад и доказал, что он живодёр какой-то. Владотворил ворота.

— Слышь, олени, вы задолбали топать иорать. Здесь люди спать хотят, — ввалился в комнату бык кавказской внешности,большой, бородатый и страшного вида. Тут же ему сзади слабо в затылок с правойприлетело кулаком, а с левой оплеуха в щёку от Влада:

— Слышь, сам олень. Я тебе разрешал вкомнату входить, дибилоид?

Влад явно выглядел уязвимей, чем этот бык. Мы слегка насторожились. Да, блин.Чего уж там? Мы все насрали в штаны. Бык медленно повернулся к Владу. Началсязамес. Мы все сидели с открытыми ртами. Спустя секунд 13 — 14 Влад егоотмудохал и с пинками выгнал из комнаты.

— Слышь, будем шуметь, сколько влезет.Еще раз зайдёшь — не выйдешь отсюда, понял? — не унимался Влад.

Тогда то я и заметил, чтоВлад безжалостный, сильный, ловкий и злой,и это записал себе на подкорку.Адреналин помаленьку стихал. Мы продолжали повествование, диалогию и кутёж.Снова раздался громкий стук.

Все насторожились. Нобояться было нечего. Это пришли друзья хозяев комнаты. Они притаранили с собоймного алкогольных напитков, и мы ни капельки не колебаясь, приступили куничтожению злой жидкости. Вообще последнее время начал замечать, что в нашемвозрасте пьяными темами становятся политика и вообще какие-то серьёзные вещи.Но суть не в этом. Мы уже и Ленина обсуждали, и Сталина, и царей многих, ивласть в стране, и Путина. И мне пришла в голову мысль вкрикивать в наши дебатыразные фамилии и псевдонимы разных личностей и послушать, что же получится. Вход пошли Медведев, Жириновский, Тимати, ректор нашего университета и даженекоторые общие знакомые. Все яростно начинали перемывать косточки этим людям,забыв о ранее обсуждаемом. И даже после того, как я им рассказал про свой план,они так же взахлёб продолжали обсуждать людей, которых я им предлагал на выбор.Что они о них говорили, я оставлю в тайне. Но было и не только плохое. Веселопровели время, в общем…

Сложно вспоминать, о чём шли дискуссии далее. Я помнил лишь отрывками…

Туман, молчание, нужда,вертолёты, голод — вот что мы ощущаем на утро. Но я привык бодро вставать. Нежалуясь на мир. Подумал о том, в то утро, «что ненавижу людей, которые ноют,что не выспались, еле — еле встают по утрам, плетутся, сверкают своими недовольнымирожами. Их душа и тело находятся в полной дисгармонии. Они толи смысл жизни непоняли, толи… Ну, хотя наверное не поняли. А нужно вставать с мыслью о том,что ты рад, что наступил наконец-таки новый день и открывает он перед тобойвсевозможные жизненные двери. И еще есть 2 типа ноющих людей. Первые ноют, чтоне выспались, но при этом вчера легли рано, и спали много времени, а вторыезнают, что им рано вставать, но все равно сидят до утра в интернете или пьют сдрузьями, а некоторые еще и слово не сдерживают и просыпают все то, что обещалисделать. Да, еще бывают такие ситуации, когда будят рано другие люди, которымот тебя что-то нужно. Радуйся, что ты кому-то нужен. И не ной, если тебяиспользуют, например, что-то взять хотят или ты обещал помочь. Да, даже если ине обещал.

Значит, ты сам себя такпоставил и человек, который обращается к тебе, знает, что ты ему поможешь илидашь то, что он от тебя хочет. Если тебе это не нравится, значит, прямо так емуи скажи и обрывай нахрен все связи». И вдруг я осознал, что сам всем недоволен,отогнал эти мысли прочь, встал и поплёлся пить воду и чистить зубы.

Лишь спустя года я понял,что была это никакая не философия, а так…Детский лепет. Но, чёрт возьми,какая эта жизнь интересная штука, но об этом позже.

2.3

Поиски смысла и истинны от рассвета до сна. Продолжениерыбалки.

— Интересный у тебя шрам, Иван. Откуда он утебя? — тыкал пальцем Сан Саныч мне в щёку.

— Это Я Вам не могу рассказать. Секретнаяистория из детства, о которой я не распространяюсь.

— Ну — ну. А видишь мой? — разводя волосы, СанСаныч указал мне на большую полосу на голове.

— Угу, от чего это? — заинтересовался я.

— Ох, и давно же это было, — начал свой онрассказ. — В деревне, где я гостил летом у своих стариков, кстати, они жили наморе, с ребятами мы ходили купаться и прыгать в воду с волнорезов. Высотанебольшая, но нам весело. Прыгаем мы, значит, прыгаем. Ребетня. Весело. Солнце.Лето. Отдых. Никаких тетрадей и учебников, никаких забот… Хотя, какие в те годызаботы? Ешь мамкину еду, ходи в школу, да поджигай пух. Ну, в общем,допрыгались мы. Придумали гурьбой друг за другом нырять. А нас человек семь — восемь.Первый пошёл. Полёт нормальный. Второй секунду спустя, целясь в первого. И такодин за одним. Пацаны все ушлые, успевали отплывать. А один, на которого япрыгал, пухляк, еле подвижный, всплыл по велению жировых отложений. Я на него,только выныриваю из воды, чтобы глотнуть воздуха, на меня летит последняядевчонка и единственная в нашей компании. И попадает точно зубами мне поголове. Искры. Кровь, суматоха. Все ржали, пока кровь не увидели. Меня в больничкушвы накладывать, а девчонку спустя пару дней в морг.

— Да уж, — с удивлением и противным страхом,морщась под спальником,процедил я, вспоминая одну историю из своего далёкогодетства.

— К чему я, Иван, всё это клоню?

— Ну — с…

— А к тому, — отвечая на свой риторическийвопрос, Сан Саныч перебил меня, — Что, если бы Серёга и Лёха тебя бы вовремя невытащили, то всё…

— Что всё? — с ужасом воскликнул я.

— Кирдык. Пиши пропало.

Я неуверенно зевнул, протираязёмки и потягиваясь.

— Э…Не,не… Даже не думай. У нас еще 2 бутылки.Пока не допьём, спать не пойдём.

Я послушно опрокинул стопку.Ветер уже утих. На улице совсем уж расцвело. Сан Саным подбросил пару полешек вкостёр и продолжил:

— Знаешь, чем отличаются совы и жаворонки? — синтересом и мудросью спросил Саныч.

— Одни рано встают, а другие не спят по ночам, — почесав затылок промямлил я.

— Правильно. А орёл и воробей?

— Орёл могуч. Хищник. Воплощение гордости исилы. А воробей никчемен, слаб и т.д.

— А лев и олень? — продолжал спрашивать сулыбкой мой собеседник.

— Хищник и травоядное. Царь зверей и его еда.

Сан Саныч улыбнулся.

— А в чём схожесть тараканов и крыс?

Немного подумав, я пожал плечами.А он всё продолжал. А я слушал. Впитывая и радуясь тому, что могу выслушать этимысли.

— Нас же можно сравнивать с животными. Дапусть, например, с птицами. Я люблю во всём искать двойной смысл. Зайдуиздалека. Мы обвиняем людей, которые врут, но на самом деле мы завидуем им,потому что они оказались умнее. Они смогли, пусть и обманом, добиться чего-то,а ты — самый честный человек так и живёшь в своей съёмной однушке на гроши иникому ты нахрен не нужен. Тебе решать. Тебе решать врать или нет. Воровать илинет. Убивать или нет. Но сколько ты знаешь про орлов, а сколько про воробьёв?Явно про орлов больше, и понятно, что выбираешь орла, а не решку. Так что самрешай: орёл или воробей. Я бы выбрал орла, а точнее сказать, я давно этосделал. Почему выигрывает крыса? Или таракан? На самом деле они победители. Онисыты, хоть и питаются помоями, но для них это лакомство, их легко загнать вугол, но попробуй их убить. Они были всегда, задолго до нас, и всегда будут.Даже среди людей…Я рассуждаю не с точки зрения науки. И не собираюсь никомуничего доказывать. Просто это мои предположения. Человек — высшая ступеньразума. А животные — это характеры человеку данные. Ну что ты приуныл? Одевайсяи пойдём,кровь разгоним, а то засидел я свои дряхлые суставы. Я встал, наделна себя просохшую одежду, и мы побрели в глубину леса.

— Мне интересно знать твоё мнение еще по этомуповоду. Есть поговорка: «С кем поведёшься, от того и наберёшься». Что ты поэтому поводу думаешь? — спросил Сан Саныч.

Я долго думал что ответить.Пережевав всё в своём мозгу, я сказал:

— Допустим, я общаюсь с компанией, котораястарше меня, неважно друзья это или коллеги по работе. Соответственно я узнаючто-то новое, взрослею, набираюсь опыта. И обратная ситуация: я, например, водворе вожусь с малолетками, которые лет на пять меня младше. Мы набираемся иотрицательного и положительного опыта и со старшими и с младшими. Например,старшие не совсем разбираются в каких-то новых штучках и тоже набираются опытаот молодняка.

— Ты водишь вилами по воде, рассказываешь мнеочевидные вещи. Но очень интересно их слушать. Очень приятно, что тыглубокомыслящий человек и любишь вникнуть в какие-нибудь тонкости того илииного устройства мироздания. И главное, что ты говоришь правду, разбирая любуюситуацию по частям, пусть не всегда твои мыли структурированы и они большепохожи на осколки вазы, но ты каким-то образом можешь склеить всё, непонятнооткуда-то взявшимся клеем.

Мы шли по лесу. Ветер зябкопронизывал мои кости сквозь пуховик. Слегка туманило. Воздух был приятнопропитан свежестью и далёким костром. Листва прозаично скрежетала под берцами,а птички пели нам песни, и не строгую армейскую, а с красивой музыкой длямедитации. Релакс. Расслабление. Ты вроде бы идёшь, но твоё тело в полномрасслабление. И хочется жить. Слышать, ощущать, осязать. Вот она свобода. Вотоно ремесло, которое я бы выбрал. Спасибо лес за гостеприимство, спасибо зазвуки и запахи. Поклон тебе до земли. Спасибо, что делишься своей безграничнойлёгкой энергией.

А мы шли всё дальше. Вышли излеса к какой-то реке. Нам открылся потрясающий вид. Местность была холмистой,дали скрывались в тумане. От такого вида у меня забегали мурашки по коже.

— Сногсшибательно, — изумился я.

— Сногсшибательноможно понять по — разному. Например, сногсшибательный ветер так называется,далеко не потому, что мы от него в восторге.

Мы дружески улыбнулись другдругу. Я присел на обрыве и свесил ноги вниз. Он подошёл, опустился рядом.Похлопал по плечу, затем достал из внутреннего кармана свёрток бумаги, забилкосяк, протянул его мне и предложил взорвать. Мы сидели, молча, раскуривая егопо очереди. Зрение становилось чётче, мысли яснее. Время тянулось долго вмолчании…

Яспросил:

— Какпонять что нужно от жизни? Как найти себя?

— Всё просто.Занимайся всем, чем только возможно, и дело само найдёт тебя и затянет в свойводоворот. Хватайся за всё, не упускай ни минуты. И не бойся начинатьразбираться в чем-то новом. Это обязательно хоть один раз, да пригодится вжизни. Точно тебе говорю, — Саныч закурил сигарету и угостил меня, немногопомолчав, продолжил. — Играй на музыкальных инструментах, пиши стихи, читайкниги, изучай иностранные языки, заводи новые знакомства, учись работатьразными инструментами, занимайся экстремальным спортом, катайся на лошадях,ходи в походы, плавай по морям, коллекционируй что-то, играй в шахматы, тратьденьги на развлечения, но при этом нужно успевать все. Быть как белка в колесе.Тихий и размеренный стиль жизни тоже хорош, но как по мне, так это скучно.Слишком мало лет нам отведено, чтобы быть размеренным, а так много нужно всегопопробовать и найти себя. Медицина продвигается, я не спорю, и я, как и все,наверное, желаю, чтобы нашли лекарство от всех болезней. Но пока этого непроизошло, цени момент. Живи сегодняшним днём, ведь мы не знаем, куда насзавтра затянет центрифуга событий. И после смерти нам точно не понадобятсяденьги, которые мы не знаем, на что откладывать. Действуй по ситуации. Будьситуацией и все встанет на свои места.

В этот раз из того же кармана ондостал плитку шоколадки и мы немного подкрепились. Спустя пару минут он сновапродолжил излагать мне свои убеждения и мысли:

— Я очень часто хочу оставаться один. Мне так легче. Не хочу, чтобылюди смотрели, как я занимаюсь своими делами. Но когда дела кончаются, мнестановится очень грустно и одиноко, а в душе пустота. Бескрайняя. Съедающая.Береги и не отпускай людей, которые рядом. Не отрекайся и не отталкивай их, невыбрасывай их из своей жизни даже на миг, не забывай ничего, ни секунды своейжизни и вот может тогда, ты найдёшь счастье и сможешь согреться холоднымвечером. Мне не хватает публики. А когда она есть, не хватает одиночества. Воттакой вот парадокс, Иван. Ну — с, пойдём ещё бахнем по писюрику.

И мы пошли допивать, оставшиеся полторыбутылки. Спать уже не хотелось совсем. Голова просветлела. Хотелось лишьфилософии. Он мне рассказывал такие вещи… Я чувствовал себя им через 20 лет. Мыпохожи с ним. У нас явно была связь.

Мы дошли до лагеря, вмазали и онспросил:

— Ну а тебя, Иван, что мучает? В какихвопросах ты бессилен?

Я долго думал, а что и вправдуменя мучает? В этот момент из палатки вышел Сергей Владимирович — отец Димаса.Взглянув нам в глаза, он спросил:

— Еще осталось?

Сан Саныч недолго думая досталвсё из того же бескрайнего кармана, всё тот же свёрток и всучил его, какподарок на день рождения прямо в вытянутую ладошку Сергею Владимировичу. Прошлодолгих 10 минут.

— Сломалась у меня как-то машина, — началнеуверенно Сергей Владимирович, — и пришлось ехать на общественном транспорте,так как быстрее, чем на такси. Ну и задумался о том, как молодёжь себя ведёттам. Остались мужики или нет? И понял, что в нас, я имею ввиду абсолютно во всех людях,живёт ещё и другой"внутриутробной"сука человек. Он не прост. И не простот того, что его никто не видит кроме нас. Поясню. Вот сидишь ты в общественномтранспорте. Все места заняты. Ты мужик, а вокруг женщины и старики. Ну, илинаоборот все парни и молодые девахи. И заходит на остановке эдакий божий одуван — милая старушка, ну или наоборот — баба Яга. Смотрит на всех, окидываетвзглядам? Нееет. Она чувствует, что ты только один должен уступить ей место. Аты притворяешься, что спишь. Или сразу вскакиваешь или уступаешь место. Илиждешь своей остановки, а потом только уступаешь место. Или вообще не уступишь,ища в своё оправдание тысячи причин, типа: я устал на работе, тренировке илипросто плохой день, или ты уже сегодня уступал или помогал бабушке поднять поступенькам её сумку на колёсах, и лимит добрых дел для тебя на сегодня ужеисчерпан. Ну, или ты уступишь место спустя время. Сидишь, а тебя предаетизнутри что-то, грызёт совесть. И ты хочешь сказать, что с этим может справитьсяодно существо внутри тебя? Нет? И я так считаю. Уступил — один человек, неуступил другой. И неважно, как ты пришёл к выводу и действию, главное, что тысделал.

Сан Саныч похлопал Сергея поплечу и сказал:

— А ты дружок давно не курил и немногоперебрал. Иди — ка ты поспи еще.

И он послушно ушёл, переступаятяжело, как медведь, только проснувшийся после изнурительной длинной спячки.

— Ну, так что, Иван, поведаешь мне? — продолжалнастаивать на своём Саныч. — А то я всё говорю и говорю, тебе слова вставить недаю.

— Не знаю, — отвечал, как на автомате я, — нувот бюрократия меня, например, бесит.

— Поясни, — подал свою открытую ладонь в моюсторону Сан Саныч.

— Я хочу добиться крупного изменения в нашейстране, а может быть и во всём мире. Ну, или не я, может кто другой, умнее меняи со связями. Есть два варианта. Либо чип, вшитый, например, в руку, что по — моемуудобней следующего варианта, либо карточка одна единственная. Она будетзаменять всё: все документы.

— Ха — ха. Интересно. И что тебе мешаетвлиться в этот поток, и захреначить эту бюрократию?

— Нужны крупные вливания средств и кучавремени. Но это гораздо упростит нашу жизнь. Сан Саныч, вот только представьсебе. Никаких бумажек, ни паспортов, ни медицинских карт, ни свидетельств о рождении.Не нужно стоять в многочасовых очередях, бегать по государственным клеркам,выпрашивать подписи и печати. Идеально.

Он снова посмеялся.

— Даааа, глубоко мыслишь, Иван. Но заглянемглубже. Миллион людей лишаться работы. Хотя бы это тебя не останавливает?Бюрократия — это ведь государственная неповоротливая махина. И чтобы изменитьвсё в твою сторону, нужно нехило так постараться и на это уйдёт десятки, а то исотни лет.

Я молчал и думал. Я знал, что онправ. Но всё равно бесит.

— Ладно, Иван, хорошо посидели. Я устал. Нужноотдохнуть, — процедил Сан Саныч, оттолкнулся от бревна, на котором сидел итяжело шагая, ушёл в свою палатку.

Я долго сидел и думал. Мнесовсем не хотелось спать. Затем я решил заняться полезными делами: собралмусор, натаскал дров, помыл посуду, сходил за водой. Всё, усталость пришла. Яспать. Мне снился сон. Я жил в государстве, где люди по очереди, каждый месяц,менялись профессиями. И чтобы приступить к новой работе ты должен был пройти двадцатишестисполовиной — дневный курс обучения. Я за это время был строителем, слесарем, бухгалтером,министром образования, дворником, тренером по боксу и даже президентом. Кстати,в кодексе написано, что у президента нет никаких полномочий. Он не вправеменять законы. Я лишь ездил по разным мероприятиям и фотографировался снародом. И да, каждый месяц по всей стране менялись баннеры и портретыпрезидента. В обязанности граждан входило сменить за свою жизнь 372 профессии.Ни больше, ни меньше. Только после этого ты уходил на пенсию, так ничеговажного и не сделав.

Спустя пару часов я проснулся откриков и суматохи. Я слышал удары палок, крики, мат, чужие голоса. Когда явысунул голову из палатки, увидел что Сан Саныч юлозит за волосы по полу травев спортивном костюме, затем поднимает его на ноги и отвешивает пенделей. СергейВладимирович выстреливает в воздух из пистолета и быдлота, окружавшая егобыстро чешет, куда глаза глядят, только пятки сверкают.

Когда всеугомонились, Сан Саныч спросил:

— Все живы?

Мы огляделись, не было ВалерияОлеговича, и он на крики не отзывался. Где он, мы не знали. Начали шуршать поокрестностям. Он, оказывается, во время суматохи споткнулся и кубарем скатилсяс обрывчика. Лицо было в крови, не хватало пару зубов. Язык был слегкаразорван.

— Грёбаные брёвна и грёбаные малолетки, — процедилон, сплёвывая кровь.

— В больницу, собирайте вещи, — в приказномтоне сказал Сан Саныч и мы в быстром темпе стали собираться.

В машине я спросил у СергеяВладимировича, что же произошло, он сказал, что малые решили, что мы лохи иотдадим им свои вещи. Мотивировали они это тем, что «достали сюда ездитьтуристы хреновы и мусор оставлять». Но нарвались не на тех.

Мы сидели в приёмном отделенииместной больницы и ждали вердикта врачей.

— А на кого ты выучился? — поинтересовался СанСаныч у меня.

— На юриста, — ответил нехотя я.

Он улыбнулся мне с капелькойпротивозы и похлопал меня по плечу.

— К нам вышел врач, сказал, что ничего страшного.Лёгкое сотрясение, и что Валерий Олегович притворился, потеряв сознание. Мыможем его забирать. Он вышел с недовольным и обидчивым лицом, слегкаприхрамывая и охая.

Мужики его подхватили за руки иповолочили к выходу, теребя его шевелюру.

— Ну, ты их и раскидал.

— Ага, вообще молорик, — надсмехались над нимСергей и Саныч.

— Как только первый появился, ты в кусты, аоттуда маты, визг, мы думали, ты переодеваешься в кимоно, чтобы напасть какбудешь готов, — не унимался Сергей.

Мы вышли на улицу, я подошёл кСанычу и сказал:

— Спасибо, Сан Саныч, что рассказал многоразного и интересного.

Но он меня не слушал. Они пожалинам руки и скрылись за горизонтом. Мы тоже, недолго думая уселись в джип ипомчались домой.

Бываеттакое, что общаешься долго — долго с человеком, в основном слушаешь его, ипрактически не вставляешь свои фразы, лишь изредка, хотя у тебя голова кипитсвоими мыслями. Возможно оно так и надо. Нужно давать человеку выговорится,выложить свои мысли и переживания. В этом и состоит человечность. Да, бываеттакое, что ты не согласен. Когда согласен, ты киваешь. Когда не согласен, вставляешьсвоё протяжное «Нееет» и в быстрой и краткой форме объясняешь, почему ты несогласен и констатируешь факты.

Почему я так мало вносил своимысли в разговоры, что с Сан Санычем, что с ребятами с общежития, я не знаю.Возможно, мало мыслей, возможно, я просто люблю выслушивать и анализироватьлюдей, но скорее всего потому, что действительно стоящие мысли мне приходили наум после окончания встречи, когда высказаться было уже слишком поздно.

2.4

Сегодня краем уха я

Конец ознакомительного фрагмента.