Матабар II

Кирилл Клеванский (2024)

Ардан Эгобар, новоиспеченный маг, прибывает в столицу Империи Новой Монархии — Метрополию. Город интриг. Город красивых зданий и бедных горожан. Город аристократов и бандитов. Город, который сожрет тебя, стоит лишь зазеваться. Продолжение истории о последнем из Матабар. Книга содержит нецензурную брань

Глава 33

Арди лежал на полу и смотрел под потолок, где парила маленькая ледяная копия Кайшаса. Она выписывала пируэты вокруг изменчивых кучевых облаков, порой превращавшихся в такие родные и знакомые пики Алькады.

Их суровый, в чем-то даже грозный вид неприступных скал, нависших над пропастями, устланными верхушками елей и сосен, теперь казался таким вожделенным. Местом, где все было понятно и знакомо.

Дом…

Четырехкрылый орел парил среди них, порой падая в сторону зеркальных гладей широких озер, таких чистых, что даже в самых глубоких местах можно было наблюдать за тем, как суетились рыбки у песчаного дна.

Прошло уже три дня с тех пор, как Ардан общался с Плащом. И все эти три дня он никак не мог выкинуть из головы навязчивый вопрос. Назойливым комаром в ненастное утро тот жужжал в его сознании не давая покоя.

А зачем?

Такой вот вопрос.

А зачем все это? Ради чего? Что вообще Арди хотел от своей жизни? Там, на горных пиках, все было так просто… охота, игры, друзья, а здесь…

Нет, он, разумеется, сотрудничеством с короной обеспечивал жизнь своей семье, но не стоит так уж сильно обманываться подобными мыслями.

Корона обустроила жизнь Шайи, Эрти, Кены и Келли вовсе не потому, что хотела умаслить, пусть и правнука Арора Эгобара и сына Гека Абара (Гектора Эгобара). Нет. Вовсе не поэтому.

Если Император действительно хотел показать первородным расам, что с его правлением начнется новая глава, то тому требовался яркий пример.

Что-то подсказывало Ардану, что в следующем после коронации газетном выпуске он увидит не только свою физиономию рядом с будущим Императором Павлом IV, но и фотографию некоего дома в Дельпасе и его счастливых жителей. И это как нельзя лучше продемонстрирует новые возможности для таких, как семья Эгобаров.

А что дальше…

Когда Арди был маленький, ему нравилось изучать свитки Атта'нха и искусство Эан'хане, потому что оно напоминало о дедушкиных рассказах и сказках, с детства занимавших мысли ребенка словами «магия» и «волшебство».

Теперь же…

Ардан поднял руку и ледяная копия Кайшаса, сложив крылья, опустилась ему на ладонь.

Теперь он проводит часы в тренировочном зале на другом конце материка, пытаясь отточить заклинания, у которых лишь одна цель — сражение.

Что в этом красивого, что в этом сказочного, да и… зачем и с кем ему сражаться?

Так что он каждый раз возвращался к прежнему вопросу.

А зачем?

И не находил ответа. И если Арди раньше не понимал кто он такой — охотник матабар или, теперь уже, начинающий маг людей, то сейчас добавился еще один вопрос — а куда он идет. И с какой целью.

С какой целью дедушка, которого он считал добрым и смешным, оказался прадедушкой, пролившим реки крови не только солдат Империи, но и ни в чем неповинных гражданских.

С какой целью его отец, некогда простой егерь, вдруг оказался сперва бандитом Шанти'Ра, кровожадным и жестоким, а затем героем не стихающего конфликта Фатийской границы, сражавшимся за тех, кого прежде ненавидел, а затем еще и полюбившим человеческую женщину.

Какие цели они преследовали? Какой путь для себя выбрали и ради чего отдали жизни? А самое главное — почему не поделились своими мыслями с Арданом.

Все, что оставил ему в наследство отец — наставление стать сильным ради семьи и самого себя. Но почему-то так и не объяснил куда и как применять эту силу… которой, пока, и не было даже.

Арди вздохнул и разорвал связь с осколком имени льда. В то же мгновение копия Кайшаса испарилась.

Она истаяла облаком пара и юноша, выхватив из рукава рубашки серебренную ложку, метнул снаряд в сторону дверного проема.

— Ай! — раздался вскрик, когда столовый прибор настиг свою цель и врезался, кажется, в район лба, хотя Арди метил в условное солнечное сплетение.

Как он и предполагал, из-за того, что незнакомец стоял слишком близко к барьеру, поглощавшему магию, то и Щит, которым тот собирался отбить своеобразный снаряд, так же оказался поглощен.

А вместе с ним и то хитрое заклинание, коим прежде незваный визитер скрывал себя от взгляда и чувств Ардана.

Приподнявшись на локте, юноша посмотрел в сторону входной двери. Он ожидал увидеть кого угодно — начиная Урносовым и заканчивая младшим братом (он, все же, выяснил, кем являлся тот мальчишка) Татьяны, но никак не тем, кто сейчас стоял перед ним потирая ушибленный лоб.

Держа белыми, тонкими пальцами изящный, тоже белый и тоже тонкий, посох, она недовольно смотрела перед собой. Взгляд её ярких, синих глаз, напоминал юноше последние льдинки ранней весны. Не такие холодные, но чистые и яркие, выглядящие застывшими каплями веселого ручья, проснувшегося от зимней неги.

Её детские, пухлые щеки, укрылись естественным румянцем, а длинные ресницы хлопали крыльями встревоженной бабочки. Она носила черное платье в пол и корсет, который уже сейчас подчеркивал формирующиеся изгибы женского, но все еще детского тела.

Невысокий лоб, овальное лицо и пока еще не показавшиеся скулы.

Она была красива.

Настолько, что это было видно даже с учетом, что девочке, наверное, лишь недавно исполнилось лет тринадцать. Не больше.

А еще у неё оказались странные волосы. Она носила их распущенными, не завязывая лентой и не закалывая шпильками. Прямые, чуть ли не до пояса, черного цвета — темнее вороньего крыла, но по центру красовался рыжий отпечаток. Почти родимое пятно, если оно, конечно, могло появиться на волосах.

В форме цветка.

Его Ардан увидел, когда девочка развернулась на каблуках и уже собиралась выйти за дверь.

— Постой! — выкрикнул он.

Она, едва коснувшись ручки, замерла.

— Прости, — искренне извинился Ардан, — я не думал, что за мной подсматривает ребенок.

— Я не ребенок! — едва ли не прорычала она, что, почему-то, вызывало у Ардана легкую улыбку. — И я за тобой не подсматривала!

— Да, а что тогда…

— Я изучала! — перебила девочка. — Я никогда прежде не видела искусство Эан'хане и мне было любопытно, так что я…

— Подсматривала, — вынес вердикт Ардан.

Девочка фыркнула и распахнула дверь настежь, а сам Арди, пожав плечами, улегся обратно на пол. У него не было ни времени, ни желания, ни необходимости выяснять, кем именно являлась эта девица.

Главное, что не Урносов.

Несколько секунд Арди лежал с закрытыми глазами, а когда открыл, то увидел, как над ним склонилось круглое личико. Так близко, что они едва носами не касались.

— А что ты делаешь теперь? — спросил он.

— Изучаю, — ответила она.

И действительно — в её взгляде сквозили живое любопытство и интерес. Такие чистые и простые, что на какое-то время Арди ощутил себя сродни пойманному зверьку, которого дергали из стороны в сторону, пытаясь понять, кого именно поймали.

— Ты выглядишь как человек, — через несколько секунд произнесла она. — Только глаза и клыки не человеческие. А еще рост. Мне кажется, такого роста я видела только, наверное, генерал-губернатора Шамтура, но он, пожалуй, все же, ниже.

— Намного?

Девочка задумалась, а затем протянула указательный и большой пальцы, оставив между ними пару сантиметров пространства.

— Понятно, — произнес Арди и снова закрыл глаза.

На пару секунд он вернулся к тишине и своим размышлениям.

— А почему ты лежишь на полу? — вдруг спросила она.

Ардан нехотя открыл глаза. Девочка все так же, сидя на корточках и положив рядом посох, нависала над ним.

— Мне так лучше думается, — честно ответил Ардан. — Привычка с детства. Учитель всегда говорил, что если лечь на камни и посмотреть на звезды, то мыслям будет просторнее гулять в голове.

— И кто был твой учитель?

— Старый снежный барс.

Она засмеялась.

— Но снежные барсы не могут учить людей! — сказала она и тут же прикрыла рот ладошкой. — Ой… ты же не человек.

Арди улыбнулся.

Она была странной. И странно пахла. Тем же цветочным ароматом, что и он сам, что ясно говорило о том, что мылись они одинаковым мылом. Но при этом к её волосам примешивался тонких запах тлеющих углей и речных камней.

А еще она чем-то напоминала любопытного, молодого олененка, боящегося строгих родителей, не разрешавших покидать тому родную рощу. Но когда никто не видел — олененок ускользал из-под присмотра и отправлялся в тайные приключения.

Кажется, Арди и сам так в детстве поступал.

Девочка посмотрела на потолок.

— Но тут нет звезд, — резонно заметила она.

— Как и во всей Метрополии, — согласился Ардан.

Он действительно за прошедшие дни, смотря вечерами за окно, не видел на небе звезд.

— Это из-за светового загрязнения и низкой облачности, — тут же, как на экзамене, доложила девочка. — Слишком много света излучает сам город.

— Понятно, — закивал Арди. — Спасибо. Буду знать.

Она склонила на голову и всмотрелась ему в лицо.

— Ты не смеешься надо мной, — она даже не спрашивала, а утверждала.

Ардан действительно поблагодарил абсолютно искренне и серьезно. Он некоторое время искал в библиотеке информацию на тему касательно беззвездного неба Метрополии, но, увы, среди изобилия книг и секций, не зная нужной смежной темы, не так уж и просто отыскать ответ на узкий вопрос.

Девочка, внезапно, улеглась рядом с ним. Валетом. Головой к голове. И, вновь, так близко, что их уши почти соприкасались.

— А я никогда не видела звезд, — вдруг произнесла она. — Хотя нет. Вру. Пару лет назад отец возил меня в имение в Царском Лесу и там их было видно, но я почти сразу уснула и мало что запомнила.

И почему-то её голос звучал так грустно и надрывисто, словно безутешно плачущая скрипка. Вот только девочка явно грустила вовсе не из-за звезд…

— Хочешь посмотреть.

— На что? — удивилась она.

Ардан улыбнулся.

— На звезды.

Девочка нахмурилась.

— Мне нельзя даже из комнаты выходить без разрешения, а ты про звезды. Где я их…

Арди провел булавкой, которой так и не проткнул палец, по камням пола и высек на них искры. Он поймал их ладонью, чувствуя, как те обжигают кожу, а затем поднес ко рту и подул, направляя вверх.

Одновременно с этим он прислушался к тому, как те весело смеялись и не смолкая болтали, словно веселые девицы перед свиданьем. Он почувствовал их жар, такой дикий, что на его фоне самый резвый мустанг выглядел смиренным жеребенком. А еще ощутил, сколь краток был срок их жизни. Мгновением они родились и, в том же мгновении, им было суждено исчезнуть.

Но Ардан не позволил.

Он ухватился за эхо того, что даже не являлось осколками их имени, пропитался их звуком, стал частью их шепота и произнес слова, как всегда не языком и губами, а душой и разумом.

Эти слова поднимали искры все выше и выше, пока те не оказались почти у самого потолка. А затем огоньки вспыхнули и начали множиться, пока не укрыли весь потолок бесчисленным множеством своих сестер близняшек. Они сияли и искрили, складываясь в созвездия столь знакомые и родные для Ардана.

Именно так, на его памяти, выглядело Алькадское небо.

— Красиво, — заворожено прошептала девочка, невольно тянущаяся к потолку рукой. — Ой, смотри! Там будто силуэт какой-то.

— Созвездие Парящего Феникса, — объяснил Ардан. — Его клюв всегда указывает на срединный пик Алькадских гор, а крылья на север и на юг.

— А это что? — она передвинула руку чуть ниже.

— Созвездие Конницы, — ответил Арди, — они скачут через Ласточкин Океан и головы коней повернуты к островам.

— А это?

Так они и лежали, наверное, почти час. Девочка спрашивала его про созвездия, а он рассказывал все, что помнил из свитков Атта'нха и, отчего-то, на душе становилось спокойнее.

— Удивительно, — в какой-то момент прошептала девочка. — Такая красивая магия.

— Магия? — удивился Ардан. — Это не магия.

— А что тогда?

Арди посмотрел на звездное небо и, отпустив искры на волю, пожал плечами. Он не знал, как объяснить девочке искусство Эан'хане. Это все равно, что пытаться рассказать, как ты не забываешь дышать или думать или…

Это просто часть его самого. Как рука или нога.

— Тебя ведь зовут Ард, да? — спустя несколько минут тишины спросила девочка.

— Да, — не стал увиливать юноша.

— А что значит это имя на твоем языке?

Ардан достал шнурок, на котором висел подаренный ему талисман в виде дуба.

— Крепкие корни, — не без кома в горле ответил он.

— Красиво, — слегка мечтательным тоном протянула она.

— А вас как зовут, маленькая госпожа?

— Вообще-то я не маленькая! — тут же вспенилась девчонка и, вскочив на ноги с резвостью и грацией кошки, направилась к выходу.

Арди повернулся к ней и понял, что его так смутило в первые секунды встречи. Её волосы, столь гладкие, что не представлялось таким уж невероятным ненароком спутать их с шелком, местами стыдливо скрывали следы излома и краски. Особенно в том месте, где пылало рыжее «родимое пятно» в форме цветка.

Его явно прятали. И закрашивали.

Ардан снова улегся на пол и посмотрел на потолок. Он знал, что это за цветок. Знал и запах.

— Знаете, маленькая госпожа, у народа моего отца есть легенда. Её мне в детстве рассказывал дедушка. Она о мастере, который жил на горе, — юноша услышал, как уже было открывшаяся дверь застыла. — Когда тот был уже седым, то его похитили Фае, чтобы сделать своим слугой — настолько им нравилось, как мастер обращался с камнем.

— К чему это?

— К тому, что Фае, чтобы мастер не тосковал по дому, решили провести его. Не обмануть, а обхитрить, потому как Фае не могут лгать, но даже так — они лучшие во лжи. И вот мастер вернулся домой, но никому он не был люб. Старенькие родители не узнали его, жена оказалась в объятьях другого, а собственные дети испугались его. И тогда мастер подумал, что вся его прошлая жизнь была лишь сном и ушел с Фае в их королевство. А когда, спустя многие десятилетия, понял, что его обманули — было уже поздно. Его дети состарились и обзавелись внуками, а родители и жена давно стали травой и деревьями.

— Но как он так долго прожил? Даже матабар столько не живут.

Арди не стал заострять внимание на том, что не говорил, что он из расы матабар. Она и так знала, кто он такой. А он догадался, кто она такая.

— Фае заставили его жить, — ответил Ардан, — но мастер нашел лазейку и начал постепенно стареть. И, перед смертью, он вытесал из горного хрусталя цветок. Алтане'маре. Цветок Горного Хрусталя. В переводе с языке Фае — Ночное Сердце. И этот цветок стал лучшим его творением ибо, несмотря на то, что был рожден из камня, оказался живым. А кто отведает целебного отвара из него, тот излечится от любого сердечного недуга и сбросит с себя оковы всяких чар, что делают сердце черствым и неприступным.

Девочка так и осталась стоять у порога.

— Ваши волосы, маленькая госпожа, — горло Ардана буквально драли изнутри, — они так же прекрасны, как и тот цветок.

Она стояла молча. Держала дверь приоткрытой и ничего не говорила, пока, наконец, тихо не прошептала.

— Я всегда хотела тебя поблагодарить, — её голос слегка дрожал, — и… твой прадедушка… если бы я могла…

— Таков сон Спящих Духов, — только и ответил Ардан.

Она ушла.

Маленькая девочка, чья жизнь несколько лет назад была спасена глупым мальчишкой, запустив целую цепочку событий.

Великая Княжна Анастасия, дочь будущего Императора.

* * *

— Госпожа, — Татьяна постучалась в дверь ванной комнаты, а затем вошла внутрь.

Она несла на подносе множество склянок и баночек. Как, впрочем, и всегда.

Поставив «драгоценности» на тумбочку рядом с ванной, Татьяна начала их откупоривать, а Анастасия все смотрела за окно. Там, на улицах, сияли фонари и, порой, вспыхивали фары проезжавших автомобилей.

Почти как звезды.

Только не на небе, а на земле.

— Татьяна.

— Да, госпожа?

— У тебя когда-нибудь был друг?

Служанка явно удивилась такому вопросу, но вовремя взяла себя в руки.

— Друг? — переспросила она.

— Да, друг, — кивнула Анастасия, — и это не эвфемизм. Мне тринадцать, а не шесть. Я знаю, кто такие фавориты и любовники, но спрашиваю именно про друга.

Татьяна покрылась пунцовыми пятнами, но, немного подышав, успокоилась и опустилась на бортик ванны, нисколько не заботясь, что её передник и платье могут промокнуть.

Она опустила руку в воду и, намочив её, провела по волосам маленькой девочки, облаченной в «доспех» Великой Княжны.

Девочки, которая раньше бегала по всему особняку, заглядывая в каждый угол. Храбро и отважно, вооруженная метлой, сражалась с крысами, чтобы помочь своим любимым котам. Исследовала самые дальние закутки, воображая себя героиней приключений и путешествий.

До хрипоты спорила с любым, кто утверждал, что такие занятия недостойны статуса Великой Княжны и обещала, что сбежит из дома и отправиться в путешествие по Империи.

А затем… затем она заболела. Сильно заболела. И сильнейшие лекари страны, включая эльфийских целителей и гранд магистров Большого не могли ей помочь.

Никто не мог вылечить её недуг. Пока, вдруг, не пропала хозяйка. А затем появилась с пусть и хрустальным, но живым цветком. Она рассказала, как сделать целебный отвар и княжну спасли.

Вот только все так перепугались, включая наследника престола, что девочку лишили любой свободы. Татьяна могла по пальцам одной руки пересчитать все те эпизоды, когда Анастасии позволяли выйти из особняка. Да и то — обязательно в сопровождении доверенных оперативников второй канцелярии и не дольше, чем на час.

Что же до приемов, торжеств и балов, то Анастасия сама отказывалась, до скандалов и криков, присутствовать на них. Видимо таким образом, в своем юношеском заблуждении, думала, что переубедит родителей, но те смирились и нашли идеальную отговорку, которую и скормили высшему свету.

Последствия тяжелой болезни.

Все слухи и вопросы сразу, как отсекло. А может это было связано с усилиями Плащей…

Что же до учителей, то лучшие специалисты из страны съезжались в особняк для обучения девушки, демонстрировавшей недюжинные способности к наукам и… тому, чтобы доводить своих наставников до нервного срыва.

Один только Урносов оказался бессменным учителем княжны, но, скорее всего, лишь потому, что в Звездной Магии Анастасия находила свой приют и утешение.

Татьяне всегда было жаль это искреннее и такое доброе дитя, запертое здесь, как ласточка в клетке. Ей бы в небо, а не…

— Когда-то давно, — ответила Татьяна, поглаживая волосы дитя, — у меня был друг.

— Как его звали?

— Степан. Мы жили в соседних квартирах в доходном доме. И ходили в одну школу.

— А как вы подружились?

Татьяна задумалась.

— Даже и не знаю, госпожа, — развела руками служанка. — Никогда не задумывалась над этим вопросом. Мы просто дружили и все. Мне было с ним спокойно, а ему от меня ничего было не надо и он не лез мне в… ой. Эту часть истории, пожалуй, оставим.

— Я не ребенок.

Татьяна набрала в ладонь пены и щелкнула по носу Анастасию, на что та нахмурилась и надула щеки.

— Конечно не ребенок, госпожа, — с нежной улыбкой согласилась служанка.

Великая Княжна снова отвернулась к окну.

— Я всегда мечтала о друзьях, — прошептала она тихонько. — И когда мама рассказывала о мальчике, которого встретила в горах и о том, как тот привел её к острову в королевстве Фае, то я чувствовала себя героиней книг. У меня возникало такое чувство, будто где-то далеко у меня есть друг.

Татьяна молчала.

Кому, как не ей, с детства растившей княжну, пока родители последней были заняты страной и политикой, знать о том, как девочка, после болезни и своего заточения, могла целыми днями пропадать за книгами, блуждая среди легенд, мифов и модных романов.

— А теперь я встретила этого мальчика, — продолжила Анастасия, — но мне кажется, он никогда не захочет стать моим другом.

Татьяна вспомнила сцену, случившуюся чуть больше недели назад, когда господин Эгобар отказался от подарков и, с гордостью, удалился из обеденного зала.

И действительно — похожи.

— Жизнь, госпожа, всегда сложнее, чем в книжках.

Анастасия опустилась вниз, спрятавшись в пене и воде едва ли не по ноздри.

Татьяна снова пригладила её волосы, после чего поднялась и подошла к подносу с красками.

— Не надо, — раздалось у неё за спиной.

— Госпожа, вы…

— Этот Цветок Горного Хрусталя, — Анастасия перекинула волосы перед собой и посмотрела на прежде ненавистный ей узор, ставший символом её клетки. Неприступным замком и самыми крепкими прутьями. Символ, сделавший её, прежде, огненно-рыжие волосы — черными, как ночь. — Он называется Алтане'маре. Ночное Сердце. Красиво звучит, правда?

— Красиво, — кивнула Татьяна.

— Не буду красить, — скрестила руки Анастасия.

— Но хозяйка…

— Вот пусть, если матушке так надо, то она сама и красит, что захочет и как захочет! А я не буду! Так ей и передай!

Анастасия отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что разговор закончен.

Она смотрела на фонари, похожие на звезды.

Может, если бы у неё был друг, то эти огни не казались бы ей такими холодными?

* * *

Ардан стоял около зеркала изнутри которого на него смотрел кто-то незнакомый. Аккуратно постриженный, гладко выбритый, без мешков под глазами и впалых щек, с чистой кожей, не покрытой черными точками и пятнами. Без сальных волос, местами слипшихся от пыли и грязи.

Не говоря уже про то, что этот незнакомец носил костюм. Черный пиджак из добротной шерсти, сшитый на манер военного мундира (Татьяна сказала, что это последний писк моды) с блестящими лацканами и высоким воротником. Белая сорочка со странным галстуком, хитро завязывающимся в форму бабочки. Опять же, если бы не помощь Татьяны, Арди вряд ли бы сам справился с этой удавкой.

Узкий пояс из кожи неизвестной юноше рептилии (принадлежность земноводным он определил по характерному чешуйчатому узору) с широкой бляхой, с тиснением герба Империи. Тот держал строгие брюки со стрелками, венчавшиеся блестящими туфлями на абсолютно непрактичной, тонкой, мягкой подошве. Такую в клочья разотрут первые же несколько сотен метров дороги.

Но, все та же Татьяна, уверяла, что это не для улиц.

— Не для улиц, — повторил Арди, одергивая манжеты сорочки, скрепленные блестящими запонками с небольшими изумрудами.

Для него подобное заявление — про обувь «не для улиц» звучало несколько абсурдным.

Юноша еще раз посмотрелся в зеркало. Да, костюм выглядел безумно дорогим и из самых качественных материалов, но чтобы за сотню эксов? В Метрополии, что ли, совсем с ума посходили…

Вздохнув и немного посетовав на тему будущей стипендии, или, вернее, тому, что он её в ближайшее время не увидит, Ардан отошел от зеркала к своим немногочисленным пожиткам.

Вещевой мешок с одеждой, сшитой матерью и учебником Незнакомца, саквояж с книгами и артефактами Глеба Давоса (кстати, их так никто и не искал, так что юноша зря испачкал наволочку) и чехол, внутри которого лежал будничный костюм. Вот, собственно, и все.

Нож отца Арди кое-как закрепил сзади за поясом, собственный гримуар повесил сбоку, а посох, как и положено, держал в руках.

Вообще, у него на пиджаке должны были быть еще и погоны Звездного Мага, но будущий император повелел, что в день коронации правило ношений регалий магами упразднено до окончания торжеств.

Если вспомнить рассказ Марта о бунте Теи Эмергольд, то это, наверное, вполне неплохой политический ход.

— И с каких пор тебя стала волновать политика? — сам на себя буркнул Арди.

Он поднял мешок вместе с саквояжем, окинул взглядом комнату, ставшую ему пристанищем на эти две недели и, попрощавшись с ней, вышел в коридор.

Там его уже встречал Дэвенпорт, забравший сумки. Как и предполагал Ардан — муж Атуры действительно оказался военным. В данный момент он был одет в зеленый, парадный военный мундир. На левой стороне груди блестели ордена, на правой — медали, а на погонах блестели золотые генеральские лычки. Так что не удивительно, что Дэвенпорт позволял себе так легко и без пиетета общаться с Уроносовым.

Все же — генерал. Пусть, наверное, и на пенсии, раз целыми днями пропадал в особняке Анорских. Либо, что куда вероятнее, являлся одним из наставников Великой Княжны. Кстати, после их мимолетной встречи в тренировочном зале, Ардан будущую наследницу престола больше ни разу не видел.

— Если что-то забыл, то пришли письмо и мы отправим с посыльным, — напомнил Дэвенпорт, спускаясь вниз по лестнице.

Пока они шли обычно молчаливый отставной генерал расщедрился на еще несколько реплик.

— На балу постарайся не заводить с кем-либо разговоров, — в той же манере, что и шаги своих высоких, черных ботфорт, он чеканил слова. — И, уж тем более, не вступай в полемику, не обсуждай политику или вопросы религии. Если кто-то предложит танец — тут же отказывай.

Ардан не успел поймать свой ловкий язык.

— Почему?

Дэвенпорт замер, обернулся и посмотрел на него как на человека, повредившего в детстве голову. Впрочем, если учесть сколько раз Ардан срывался со скал на камни…

— Потому что ты правнук Арора Эгобара, — спокойно ответил Дэвенпорт. — И пусть Темный Лорд и погиб уже несколько веков тому назад, но это не значит, что у него не осталось идейных последователей среди детей и внуков тех, кто встал под его штандарты. И, поверь, ты не захочешь попасть в их сети. Точно так же, как не захочешь, чтобы пострадавшие от рук Лорда ассоциировали тебя с теми, кто проливал кровь их родни у крепости Пашэр.

— Меня не интересуют ни Темный Лорд, ни политика, ни, тем более, дворяне, — абсолютно честно признался Ардан.

Все это, в целом, его никак не касалось.

— Я тебе верю, Ард, — кивнул Дэвенпорт, — но ты новая фигура на игровом поле этих кровожадных идиотов. Так что…

Генерал не договорил.

— Вы не любите дворян, — внезапно понял Ардан.

— Далеко не всех, Ард, — не стал отрицать Дэвенпорт. — Мне доводилось служить с детьми герцогов, князей и представителей крупных дворянских родов. Многие из них честные патриоты, готовые сложить голову и отдать последнее во благо отчества. Но, так же, я встречал и столь ублюдочных тварей и лизоблюдов, что жалею о запрете на смертные казни для наследников благородных кровей.

Ардан помнил эту особенность уголовного кодекса из уроков общественного строя. На герцогов и князей, а так же их старших детей, не распространялись положения о смертной казне или каторге.

— Ты будешь прав, если скажешь, что это утверждение верно для многих людей и первородных, но они не обладают такими же возможностями, как… — Дэвенпорт застыл около самого выхода из особняка и медленно повернулся к Ардану, заглянув тому в глаза. — Ард, честное слово, тебе надо что-то с этим делать. Я буквально тебе душу изливаю, словно священнику на исповеди. Кто-нибудь тебя за такое попросту убьет.

Ардан неловко улыбнулся, в ответ на что Дэвенпорт угрюмо покачал головой и вышел на парадную лестницу. В лицо юноше ударил холодный ветер, принесенный осенью с побережья океана. На лицо и руки упали первые, робкие, снежинки, тут же растаявшие холодными каплями. Здесь, в Метрополии, зима предъявляла осени свои права куда раньше, чем в Алькаде.

Правда в том, что юноша даже не понимал, каким образом его Взгляд Ведьмы так влияет на простых людей. Скасти, когда учил своего «глупого, лысого приятеля», наставлял, что в чужую душу надо заглядывать через глаза собеседника, но сейчас люди выкладывали Арди все как на духу просто в обычном разговоре.

И как контролировать эту особенность Ардан понятия не имел, но вот о том, что если не заняться данным вопросом то в какой-то момент можно оказаться в не самой приятной и простой ситуации было понятно даже без особого напряжения мозгов.

Но, все же, это мысли завтрашнего дня.

Забравшись в уже знакомой автомобиль, Ардан положил посох на пол и уставился в окно. Рядом с ним, как и в прошлый раз, села Атура в сверкающем платье, с невероятно сложной прической на голове; с меховой накидкой на плечах и сумочкой в руках.

Впереди, рядом с шофером, Дэвенпорт что-то проверил в бардачке, и они поехали.

Среди мерцающей пелены сумерек Ардан вслушивался в гул двигателя, который казался лишь далеким рокотом на фоне живого, бьющегося в такт пульса города. Панорама за окном, тянущаяся по извилистым переулкам, широким проспектам, выныривая на гранитные набережные, раскрывалась подобно страницам заколдованного фолианта.

Мир за окном закутался в покров яркого света, мерцающего калейдоскопом светящихся оттенков, рожденным множеством разнообразных источников. Сиявшие окна что-то, едва слышно, рассказывали о неспешной жизни внутри, о тех радостях, заботах и бедах, что кипели позади каждого такого огня.

Уличные фонари, увенчанные эмблемой двуглавого феникса, величественно возвышались над тротуарами и проезжей частью, отбрасывая золотые лучи на мощеные улицы и спешившим по ним, радостным людям. Каждый угол, каждый переулок города казался в этот вечер живым и хранящим свои собственные тайны.

Прислонившись к запотевшему стеклу, Ардан наблюдал за прогуливающимся по тротуарам фигурам. Их лица окутывало мягкое сияние фонарей, а голоса звучали мелодичным аккомпанементом бьющемуся сердцу города.

То и дело небо окрашивалось яркими вспышками фейерверков, и их блеск отражался в глазах многочисленных зрителей, спешащих к Площади Царей. Каждый новый взрыв в глубине ночного неба звучал ликованием целого города, прелюдией к грядущему событию. На флагах, мелькавших в руках идущих, развевалась эмблема двуглавого феникса, словно накрывавшего людей своими широкими, огненными крыльями, не делая между ними разницы — богатый или бедный, простолюдин или дворянин, человек или первородный.

И, чем ближе к цели их путешествия, тем больше людей становилось. Многие из них, не помещаясь на тротуарах, выходили на проезжую часть и сливались с автомобилями, а те не сигналили, и не кричали на мешающих горожан. Наоборот — ехали нарочито медленно, позволяя людям идти рядом с собой.

Народ стекался к главной площади города, чтобы лично засвидетельствовать восхождение на престол нового правителя.

Наследник фамилии Аргов, правящей Империей со времен восстания Галеса против Эктаса, Великий Князь Павел. Будущий Император Новой Монархии, Павел IV. Из газет в библиотеке Анорских, Ардан узнал, что тот пользовался у народа куда большей любовью, чем два младших брата, старшая сестра (пока та еще была жива и являлась наследницей престола) и многочисленные двоюродные и троюродные родственники.

Павел, отданный в юности в Императорский Кадетский Лицей, прошел весь путь от рядового до полковника кавалерийского корпуса. Получил несколько ранений на Фатийской границе, включая то, что стоило ему возможности нормально ходить и бегать, так что передвигался он исключительно опираясь на трость. Но даже так — не оставил службу вплоть до своего почетного увольнения в запас.

После выхода на военную пенсию в возрасте тридцати семи лет, Павел занялся общественной деятельностью. Сформировал вокруг себя во всех трех палатах Парламента коалицию, с помощью которой продвигал социальные законы и поправки.

Так, именно благодаря нему, даже в таких захолустных городах, как Эвергейл, в школах появились новые учебники, учителя получали сносную зарплату, а ученики могли рассчитывать на какое-никакое, но конкурентное образование.

За пятнадцать лет деятельности наследника престола уровень грамотности в Империи вырос почти на шестнадцать процентов, детская смертность снизилась вдвое, а новых уездных больниц и школ каждый год открывалось едва ли не под сотню.

Не говоря уже о том, что появилась государственная медицинская страховка для самых нуждающихся слоев населения, в том числе и для первородных, а так же льготы для работников фабрик и заводов.

Так что неудивительно, что вся столица от чистого сердца праздновала восхождение народного любимца на престол.

Лавиной нескончаемого потока людей и первородных, гулящая, галдящая масса двигалась в сердце Метрополии.

Арди видел это из-за окна автомобиля, свернувшего с Ньювского проспекта в сторону неприметной улочки, где кроме других, не менее дорогих и пышных авто больше никого не было. Они проехали к шлагбауму, где стояло несколько человек в красных и черных мундирах, в том числе и пара магов с посохами.

Стражи Министерства Внутренних Дел и вторая канцелярия в этот вечер работали вместе.

— Капрал Норский, — представился подошедший к ним молодой человек в мундире и теплом пальто. За его спиной, на ремне, покоилась армейская винтовка с примкнутым штыком.

Водитель протянул бумагу, после чего Норский кивнул, отсалютовал Дэвенпорту и пропустил их авто.

Вместе с другими такими же счастливчиками они въехали на площадь. Со стороны города она была взята в полукруг овальным зданием, где расположился Главный Армейский Штаб. В центре же громадного здания находилась высокая арка с красивыми кованными воротами, прутья которых складывались во все тот же символ двуглавого феникса. Сейчас те были закрыты, не пуская горожан внутрь, а охрану несли несколько рот солдат и около взвода кавалеристов и магов.

А вот со стороны набережной реки Ньювы…

В самом сердце Метрополии, размером почти в шесть гектар, раскинулась Площадь Царей. Укрытая брусчаткой, в данный момент она оказалась устлана лужами талого снега, но даже те лишь украшали её величие, отражая небесные огни, свет фонарей и окон.

А там, чуть выше, на возвышении, к которому вели широкие лестницы, стоял Дворец Царей Прошлого.

Архитектурное слияние величия и элегантности, будто парившее над землей. Его стены, утопающие в потустороннем сиянии, излучали волшебную ауру, словно сама суть лунного света была пленена искусными руками и высечена в камне. Каждый карниз, каждый уголок словно оживал не только в отблесках позолоты, но и в горячих объятиях этого неописуемого, мистического сияния, излучаемого не прожекторами, а будто изнутри самого дворца.

Цилиндрические царственные пилястры устремлялись ввысь, а их белоснежные поверхности пестрили танцами замысловатых позолоченных рельефов, рассказывающих о прошлом громадной страны. Каждая нить тонкой резьбы переливалась, улавливая и дополняя все нюансы играющего на них золотистого света.

Купол из золота и платины тянулся к небу, рассекая его гордыми шпилем, но не выглядел при этом давящим или надменным. Наоборот. Он словно успокаивал и приглашал, обещая не делать разницы между тобой и теми, кто жил здесь, в сердце Империи.

А еще вокруг росли деревья самых разных пород и, как и сам дворец, излучали золотое сияние.

У Ардана дух перехватило.

Одно дело видеть Дворец Царей Прошлого на картинках и понимать, что тот воистину огромен, простираясь от площади вплоть до набережной, но совсем другое — находиться рядом. И пусть юноша имел возможность лицезреть лишь главный фасад дворца и его парадный вход, но даже так — тот поражал воображение.

Их автомобиль, в веренице других авто, рассекая лужи подъехал к восточной лестнице. К ним подошли швейцары и, с поклоном, открыли двери.

Первым вышел Дэвенпорт, попутно подавая руку Атуре, и только после них салон покинул и Ардан. Холодный воздух обласкал его лицо — после двухнедельного заточения юноша был рад вдохнуть полной грудью.

— Не задерживайся, — поторопила его Атура.

Втроем они поднимались по лестнице и, пока остальные десятки дворян гудели и что-то обсуждали, Арди не мог оторвать взгляда от дворца. Тот заставил бы отойти в сторону все сказки и истории дедушки, затмив своей красотой легенды и мифы.

Юноша протянул ладонь, позволяя той утонуть в золотом сиянии. Теплом, как от разожженного в особо морозную ночь костра. И ласковом, как котенок.

Только у самого входа, стоя у парадных дверей, высоченных створок, обшитых золотым узором в форме все того же двуглавого феникса, Ардан опомнился.

Ступая по красному ковру, они вошли внутрь под своды здания, где, по логике вещей, простой охотник и ковбой Пригорной губернии никогда не должен был оказаться.

Здесь, в огромных пространствах, все буквально пропиталось роскошью и богатством, которого Ардан не видел даже в особняке Анорских. Серебро, золото, платина, драгоценные камни, редкие породы деревьев, мрамор и гранит — буквально все, куда только падал взгляд, не только обладало немыслимой ценой, но и было выполнено так изящно и столь мастерски, что юноше даже показалось, на секунду, будто он спит и ему все привиделось.

На мгновение он даже себя как-то неуютно почувствовал, и только ощущение посоха, выточенного из дерева с родных предгорий, вернуло ему стойкость духа.

Вдоль, по своеобразному коридору из швейцаров и гвардейцев, стоявших около многочисленных открытых дверей, залов, зеркал и галерей, двигались дворяне. Самого разного вида и, даже, разных рас. Ардан мог поклясться, что увидел перед собой несколько не просто коренастых представителей высшего общества, а слишком коренастых. Они едва дотягивались до пояса обычных людей, но при этом шириной плеч и густотой бород могли поспорить со многими здоровяками.

А еще он увидел высоких, даже выше чем он сам, статных господ, с лица которых невозможно было отличить кто из них женщина, а кто мужчина, настолько прекрасно выглядели обе партии. Разве что платья и костюмы помогали определить принадлежность полу. А еще их шелковые, длинные волосы, рассекали столь же длинные, острые уши.

Но на этом удивление юноши не ограничивалось. Среди прочих, он увидел и вполне знакомых ему представителей степняков. Массивные орки, облаченные в костюмы, мундиры и их не менее плотные спутницы в платьях. Это выглядело настолько сюрреалистично, что Ардану даже пришлось себя ущипнуть.

Не говоря уже о том, что когда они вошли в главный зал, размерами едва ли не с площадь около дворца, где под музыку оркестра кружились пары танцующих, под балкончиками и мезонинами, да и на самих них, общались тесные компании, Ардан увидел совсем уж странные картины.

От дедушки он знал, что помимо орков, дворфов, людей и эльфов в Империи Новой Монрахии жили и представители других рас. Но те, после войны Эктаса и Галеса, да еще и восстания Темного Лорда, изрядно поредели в своем количестве.

Так что увидеть группу великанов — внешне обычных людей, разве что средним ростом в три метра, а так же несколько огров, вместо палиц держащих массивные трости, на которые опирались их морщинистые руки-лапы, да еще и худых, низких, сгорбленных гоблинов… К этому Ардан был не готов, да, собственно, не так уж долго эти господа в костюмах и платьях (Арди надеялся, что образы огрихи и гоблинши в платьях, державших перед собой хрустальные бокалы, не слишком долго будут преследовать его разум) занимали его сознание.

Юноша пожирал глазами главный зал дворца, предназначенный для торжеств, балов и пышных приемов. Высотой в три этажа, увенчанный овальным куполом, он сиял золотом парящих безо всяких тросов или подвесов люстр, на которых горели бесчисленные ряды свеч, чьи отсветы плясали на витражах, запечатлевших на себе образы правителей прошлого.

Арди ощущал от всего этого те же эмоции, что и от небольшого домика Атта'нха.

— Искусство Эан'хане, — прошептал Ардан.

— Все верно, — подтвердила стоявшая рядом Атура, — несколько Говорящих, в обмен на свою неприкосновенность, зачаровали этот зал двести пятьдесят лет назад и с тех пор он остается в неизменном виде.

Восхищаясь магией, убранством и, чего скрывать, людьми и первородным, что заполнили зал, вместе с Атурой и Дэвенпортом они отошли к дальней стене. Тут обнаружились длинные столы, ломящиеся от всевозможных закусок.

По ту сторону от них находились суетящиеся официанты в простых, но явно недешевых костюмах. Они наливали желающим напитки и укладывали на серебренную посуду, отполированную до зеркального блеска, закуски.

— Паштет из печени трески, пожалуйста и бокал Линтеларского красного, — попросил Дэвенпорт весьма учтивым тоном.

— Конечно, господин генерал. Одну секунду.

Впрочем, насколько успел понять Ардан, отставной генерал был вежлив со всеми, будь то дворник или дворянин, за исключением, пожалуй, Урносова. Кстати — мага юноша не видел уже несколько дней.

И не успел официант выполнить просьбу, как к ним уже подошли. Невысокого вида мужчина с блестящей залысиной, выпирающим животом, на котором скрипели пуговицы парадного мундира. Лет ему было примерно столько же, сколько и Дэвенпорту. Чего не скажешь о спутнице. Её можно было бы спутать с дочерью толстяка, если бы не отсутствие общих черт лица и фигуры. В белом платье с широкими юбками, тугим корсетом, тонкой полоской ремешка часов на запястье, где бриллианты перемешивались с рубинами, агатами и изумрудами, а на шее она носила столь тяжелое колье, что едва не сгибала лебединую шею под его весом.

— Габриэль! — прогудел толстяк и, безо всяких расшаркиваний, крепко обнял Дэвенпорта.

Что удивительно — тот ответил взаимностью и явно был рад видеть этого человека.

— Морис, — ответил Дэвенпорт, похлопывая толстяка по спине. — Смотрю, твой живот становится все больше, а жены — моложе?

— А я, смотрю, деревенеют не только твои пальцы, но и характер? Где тот весельчак артиллерист, которого я знал?

Дэвенпорт ответил лишь скудной улыбкой.

Морис повернулся к Атуре и медленно наклонившись, прикоснулся губами к её руке.

— Госпожа Атура, вы, даже спустя двадцать лет, все так же прекрасны.

— Благодарю, генерал-барон, — ответила та.

Генерал-барон означало, что некто Морис обладал не только высшим армейским чином, но и дворянским званием, пусть и самым младшим. По факту, они были равны в положении с Дэвенпортом, но только в армейском, в светском мире Морис являлся настоящим дворянином, а Дэвенпорт лишь номинальным. Что и отражалось в их звании и погонах.

— А это, надо полагать, правнук нашего дорого врага? — Морис повернулся к Ардану и смерил его взглядом снизу вверх.

— Ард Эгобар, — представился юноша.

— Ваша фамилия мне известна, — холодным тоном, без любезности, но и без особой враждебности, ответил генерал-барон. — Ваш прадед когда-то давно сжег половину моей семьи, а обугленные черепа вывесил на копья.

Арди едва воздухом не подавился, но Морис лишь хмыкнул и хлопнул его по правому боку, словно случайно попав в то место, где еще не особо зажила рана, оставленная Шагальщиком.

Острая вспышка боли на мгновение ослепила юношу, но тот постарался не показывать виду.

— Расслабьтесь, господин Эгобар, — улыбнулся мертвой улыбкой Морис, — с тех пор минуло больше двух веков. Я этих людей и на портретах-то не узнаю. Так что не будем вспоминать дурное.

Юноша кивнул, стараясь не поддаться рефлексу и не приложить ладонь к зудящей ране.

— Габриэль, — Морис отвернулся от него с той же манерой, с которой люди отворачиваются от чего-то совсем незначительного. — Был рад увидеть тебя, но спешу напомнить, что мы с боевыми товарищами все так же ждем тебя в клубе.

— Конечно, Морис, — Дэвенпорт пожал толстяку руку. — Ты же знаешь — как только, так сразу.

Морис снова поцеловал тыльную сторону ладони Атуры.

— Госпожа Атура.

— Господин генерал-барон.

— Честь имею, — махнул бокалом Морис и исчез, вместе с молодой женой, в толпе.

Только убедившись, что толстяк точно пропал из виду, Ардан выдохнул и потер бок.

— О чем я и говорил, Ард, — Дэвенпорт протянул ему тарелку с закусками.

— Он…

— Морис Талос, — подхватила Атура. — Один из сыновей дворянского рода Талосов, имеющих место в Верхней палате. Надежный и отважный человек.

— Изрядно потолстевший после выхода на пенсию, — хмыкнул Дэвенпорт, отпивая немного вина. — Еще и жен меняет чуть ли не каждые пять лет.

— Но он все еще твой друг, дорогой.

— Друг, — подтвердил Дэвенпорт, — хоть наши взгляды на политику и расходятся.

Ардан решил придерживаться, как сказал тот Плащ, своей стратегии держать язык за зубами.

— Талосы, парень, — продолжил Габриэль (Ардан неожиданно понял, что только сейчас узнал имя Дэвенпорта), — одни из тех, кто выступают против любых поправок и законов, которые помогают уравнять в правах людей и первородных. И то, что он сказал, что не помнит своих предков, которых загубил твой прадед вместе с Темным Лордом… в общем, когда такие люди, как Морис Талос, что-то тебе говорят, то лучше не слушай их треп, а следи за действиями.

Дэвенпорт показательно кивнул на зудящий бок Ардана.

В течении следующего получаса, пока зал продолжал заполняться вновь прибывшими, к ним подошло еще несколько десятков персонажей.

Худой до состояния, когда это можно было назвать болезненным, мужчина с толстенными очками и быстрой речью. Оказалось, что он являлся крупным исследователем в области алхимии и возглавлял Гильдию Алхимиков. Потом была пожилая дама, которая не очень приветливо перекинулась парой слов с Атурой и ушла. Вроде как она являлась модельером или что-то такое. Еще с Габриэлем обнялись или обменялись рукопожатием несколько отставных военных, а с Атурой пара её ровесниц.

Но, в целом, десятки людей, которые подходили к Атуре и Дэвенпорту, не задерживались дольше, чем требовалось, чтобы обменяться приветствиями и тут же исчезнуть в толпе.

Арди не был понятен смысл таких коротких встреч. Это все равно, что сказать «смотри, я здесь и ты тоже здесь», и на этом все.

Только под самый конец, когда зал уже едва не битком был забит, к ним подошел сгорбленный старик, опирающийся на посох, выточенный из белого дерева. Слева от него, будто по воздуху, плыли несколько дев столь ослепительной красоты, что лишь Цасара могла бы с ними посоперничать. Справа шли двое юношей. Один нес саблю у пояса, другой держал такой же, как и у старика, посох.

Их острые уши издалека выдавали в них эльфов, лицо же старика и вовсе местами покрылось древесной корой, а из длинных волос, опускавшихся на старомодную мантию, проглядывались веточки и листики.

Только увидев на горизонте делегацию, Дэвенпорт отставил в сторону бокал и низко поклонился — впервые за вечер. Атура же расплылась в глубоком реверансе.

— Господин герцог, — поприветствовал его Дэвенпорт.

— Габриэль, кажется, — несмотря на возраст и внешний вид, голос древнего эльфа звучал так же, как звучит весенний ветер над веселым ручьем. Чисто и звонко. — Внебрачный сын Иннокентия Анорского.

Ардан с удивлением посмотрел на отставного генерала. За этот вечер он узнал о нем больше, чем за две недели, проведенные под одной крышей.

— Все верно, господин герцог, — не разгибая спины ответил Дэвенпорт.

Эльф кивнул и перевел взгляд на Атуру.

— И вы, Атура Дэвенпорт. Ближайшая подруга нашей будущей императрицы-консорт. Милая внешность и ядовитый язык. Все равно как у змейки в низкой траве, — услышав эти слова Дэвенпорт дернулся, но сдержал себя.

— Для меня честь, герцог Абраилал, что вы знаете мое имя, — скупо ответила Атура.

Абраилал… герцог Абраилал…

Точно! Это ведь один из четырех первородных, занимавших кресла в Верхней Палате. Ардан читал о нем в газете. Там герцога поздравляли с его шестьсот-каким-то днем рождения.

Самый старый из живых существ Империи. Последний из тех, кто видел воочию Эктас и…

— И отпрыск блудного народа, — герцог перевел взгляд на Ардана.

…тот, кто сперва не принял участие в битве Эктаса против Галеса, а затем предал Темного Лорда, перейдя на сторону людей, из-за чего войско Лорда оказалось окружено и разбито у крепости Пашэр.

Ярко зеленые глаза, лишенные зрачков, где радужка сливалась с голубым белком, встретились взглядом с глазами Арди и впервые в жизни тот ощутил на себе прикосновение Взгляда Ведьмы.

Словно кто-то попытался коснуться его разума и заглянуть внутрь души, открыв самые сокровенные и потайные уголки.

Как и учил Скасти, Арди мысленно представил высокие Алькадские пики и снежные метели, бушевавшие там во время штормов, а так же яростный рев Эргара, всегда приветствовавшего ненастья — его родную стихию.

Абраилал выдохнул облачко инея и ощущение чужого взгляда исчезло.

— Действительно, — произнес герцог на языке Фае. — потомок Арора…

И, с этими словами, он попросту развернулся и вместе со своей делегацией направился в другую сторону. Не попрощавшись и не проронив больше ни слова.

Дэвенпорт с Атурой выпрямились и обменялись взглядами.

— Что он тебе сказал, Ард? — спросил Габриэль.

Ардан перевел.

Дэвенпорт, едва слышно, выругался.

— Абраилал, Ард, один из самых опасных и страшных представителей высшего света, — произнес Дэвенпорт, провожая взглядом делегацию эльфов. — За то время, что его деревянная морда живет на этом свете, он, наверное, стал гроссмейстером в политических дрязгах, так что… моли своих Спящих Духов, чтобы это был единственный раз, когда ваши пути пересеклись.

— Он, вроде…

— Не вроде, — перебил Двэенпорт и, посмотрев на шокированного Арди, устало вздохнул. — Конечно же ты не знаешь… твой прадед в магическом поединке убил старшую дочь Абраилала. Беременную дочь. Так что по сравнению с Морисом, который не видел и не помнит своих предков в силу прошедшего времени, Абраилал… это совсем другое.

Ардан лишь покачал головой. Интересно, а в этом зале вообще есть семьи, чьих предков его прадед не…

— Они к тебе не подойдут, — вдруг произнесла Атура и тут же ответила на немой вопрос Арди. — Ты наверняка думаешь, есть ли тут кто-то, кто был бы настроен к тебе положительно. Так вот — безусловно есть. Но они не подойдут к тебе, потому что это стало бы слишком громким заявлением, которое привлекло бы к ним ненужное внимание. В то время как твои возможные недруги, либо недоброжелатели, наоборот, хотели бы публично объявить о своих взглядах.

— Получается…

Атура кивнула.

— Все, кто подходил к нам в течении этого времени — их всех ты можешь смело опасаться, так как они были здесь лишь с одной целью. Публично объявить народу, что ты у них в немилости и, значит, все, кто будут с тобой взаимодействовать с положительной для тебя стороны, так же попадут в немилость.

— Это… — Ардан пытался подобрать правильное слово, — похоже на какую-то игру.

— Это и есть игра, — согласилась Атура, — только ставка в ней твоя жизнь, Ард. Но сейчас ты можешь об этом не беспокоится. Все в курсе, что ты под протекцией короны и кроме мелких козней у них ни на что другое не хватит духу.

И, внезапно, Ардан понял, почему все это время Атура и Дэвенпорт не отходили от него ни на шаг. Внебрачный сын рода Анорских, породнившихся с Императорским и лучшая подруга, а значит, «хранительница врат», будущей императрицы-консорт — это ведь тоже, выражаясь на языке Атуры, публичное заявление.

Спящие Духи… как все сложно в мире высокой политики.

Март был прав.

Арди стоит держаться от этой трясины как можно дальше.

— Прошу вашего внимания! — прогудел громогласный баритон, привлекая всеобщее внимание. — В зал заходят наследник престола, его светлость Великий Князь Павел Агров с женой герцогиней Октаной Анорской и дочерью, Великой Княжной Анастасией Агров.