Книга драконов

Коллектив авторов, 2020

Легенды о драконах существуют по всему миру – от Китая до Европы, от Африки до Северной Америки – много веков. Одни повествуют о кровожадных огнедышащих созданиях и бросивших им вызов благородных рыцарях. Другие – о мудрых и древних существах, которые могут многому научить человечество. Но истории о драконах, самых очаровательных и опасных волшебных существах, всегда неразрывно связаны с магией, героями и приключениями, поэтому они так полюбились людям всех времен и национальностей.

Там, где река превращается в бетон. Брук Боландер

Брук Боландер (brookebolander.com) удостаивалась за свои работы премий «Небьюла» и «Локус», а также попадала в шорт-листы премий «Хьюго», имени Ширли Джексон, Теодора Старджона, Всемирной и Британской премий фэнтези. Ее произведения публиковались на Tor.com, в Lightspeed, Strange Horizons, Uncanny, New York Times и других изданиях. В настоящее время живет в Нью-Йорке.

Когда один из головорезов Реймонда Стерджа наконец столкнул с дороги его маслкар — когда «Додж Супер Би», трясясь по траве, перекатился через высокую насыпь и сделал последнюю стойку с включенным дальним светом, — к Джо резко вернулись остатки памяти и он снова узнал себя.

Запах шалфея и сточных вод. Тележки для покупок, грязные подгузники. Плывущие по течению пенопластовые контейнеры, хлопающие челюстями. Сверкающие глаза кукушки-подорожника, которая наклонилась у кромки воды, чтобы попить.

Перья цвета бензиновой лужи. Рябь и мурашки от морды до кончика хвоста. Жирный мех. Добрые девичьи глаза, когда она, такая смелая, протянула руку и…

Джо сжал руль своими большими руками так крепко, что услышал треск. «Супер Би» ударился носом о воду. Пустынная ночь разлетелась на осколки.

«Супер Би» был подарком от Реймонда, будто того, что он вытащил Джо из канавы и дал ему имя и работу, было недостаточно. Большинство больших и важных ребят видели просто растерянного парня, съежившегося в самом дальнем углу парковки, голого, как в тот день, когда его только сотворил Господь, и не останавливались, пока между ними и Нарушителем Порядка не оказался служащий гостиницы, телохранитель и блестящая черная дверь лимузина. Реймонд был не самым большим и важным парнем. Сам он потом рассказывал, что заметил Джо мельком, на ходу, и пробормотал что-то типа «Господи Иисусе, ну и большой же сукин сын» и поторопил своих парней, чтобы забрали вышеуказанного большого сукина сына, пока никому не вздумалось вызвать охрану. Реймонд Стердж всегда видел открывающиеся перед ним возможности. Как и всякому, кто строил жилые комплексы в пересохшем русле реки, ему полагалось обладать неким ви́дением. Либо быть не в своем уме.

Джо ничего из этого не помнил. Все, что предшествовало моменту, когда он проснулся у Реймонда в клубном доме, втиснутый в несоразмерно маленький халат, окутывала тьма, куда не проникал свет фар на двухполосной горной дороге. Без одежды, без удостоверения, без воспоминаний. Без имени. И если остальное не слишком его беспокоило, то отсутствие имени казалось существенным, но почему — он сам не мог определить. Оно просто было ему нужно. Не столько для других, сколько чтобы просто обрести себя.

— Как для Чеза или Дона слишком страшный на вид, — проговорил Реймонд надменно. — Для Бреда недостаточно блондинист, для Винса слишком симпатичный. Хотя глаза у тебя честные. Странного цвета, но честные. Челюсть крепкая, квадратная. Назовем тебя… Джо. У меня так в детстве пса звали. Очень по-американски. Ты не возражаешь?

Нет, он не возражал. Что-то в глубине его черепа приоткрыло жалюзи и зашипело, но он проигнорировал это и стал Джо. Вот так просто. Большой Джо Гейбриел, один из парней Реймонда Стерджа. Тот, кто тихонько приглашает тебя во дворик над ночным клубом. Тот, кто выступает из темноты слева от Реймонда и чьи длинные пальцы сжимают молоток, чьи ручищи так велики, что сам инструмент кажется игрушечным, будто все это какая-то шутка. Вот только это никакая не шутка.

«Ничего личного», — говорили всегда его глаза. Они переливались, как перья у скворца. Одна из бывших жен Реймонда носила кольцо со вставкой из черного опала размером с четвертак. И глаза Джо выглядели так же, сказал Реймонд, как то дурацкое кольцо Тины. «Бабы, наверное, с катушек съезжают, когда ты на них зыркаешь».

Джо нечасто выпадала возможность зыркать на кого бы то ни было. Обычно он делал только то, что приказывал ему Реймонд. Пугал. Бил. Ломал все, что было нужно ломать, хватал все, что нужно было хватать, и выбрасывал все, что требовалось разрезать на части и бросить в самом далеком и пыльном ущелье.

Реймонд поселил его во вшивом многоквартирном комплексе, которым владел сам. Комплекс назывался «Ривервью», и аренда здесь обходилась Джо всего в десятую часть зарплаты. Дешевые ручки дверей и шкафчиков отваливались у Джо с такой регулярностью, что он научился использовать инструменты для иных задач, помимо тех, которые ему поручал босс.

Ему ничего особо не требовалось. У Джо было шесть хороших костюмов, пара белых футболок, две запятнанные пары джинсов и пара плавок, которые, как сказал ему спасатель в городском бассейне, куда он ходил, были «опасно обтягивающими». По мере того, как дни сливались в недели и месяцы, годы плодились, как кролики, а его место в организации Реймонда становилось все более высоким, ему предлагали многое — деньги, дома, новые машины, — но он не видел в этом ничего привлекательного. Только вежливо отказывался и продолжал идти по все тому же пути, который выбрал себе в этом мире.

Вплоть до того дня, когда Реймонд взял его за запястье и вывел на улицу — посмотреть на «Супер Би». Ему сказали, что он больше не может ездить с работы и на работу на дрянном бьюике. «Оставайся в “Ривервью”, если хочешь, носи те же шесть костюмов, пока задницу не протрешь, но ездить ты будешь на этой машине. Не оскорбляй меня спорами. Даже не думай».

Но последнее предостережение, как выяснилось, было лишним. Джо влюбился с первого взгляда.

Она была темно-синего, сапфирового цвета, какой небо принимает сразу после заката и перед восходом луны. Как река, где под поверхностью просматривались острые скалы: если хватит дури в нее прыгнуть, скорее всего умрешь, но она, возможно, того стоит — только бы окунуться в ее воду. Тут Джо что-то вспомнилось. Какая-то…

тоска по дому, то, что ушло и уже не вернется

…эмоция, давно забытая. Желание. Возможно, из-за формы старого маслкара. Возможно, из-за того, что ни одна современная так не выглядела, не казалась готовой порвать дорогу в клочья. Он открыл дверцу с чувством вроде благоговения и втиснулся на сиденье под хихиканье Реймонда, который не мог сдержаться каждый раз, когда Джо приходилось подгибать ноги, чтобы залезть на место водителя. Он повернул ключ, и двигатель взревел. Будто кто-то произнес его имя. Настоящее имя. Мысль о нем пронеслась и исчезла, не найдя объяснения.

В момент, когда ожило зажигание, он почти почувствовал себя собой. И это, по существу, был конец. Конец Реймонда Стерджа, Большого Джо Гейбриела, и, к сожалению, кобальтово-синего «Доджа Супер Би» 1970 года.

Во внутреннем дворе «Ривервью» имелся бассейн, огороженный ржавым забором из кованой стали и окруженный столиками с зонтами. Типичный для бассейнов в жилых комплексах, он был приличного размера, достаточно длинным, чтобы в нем можно было хорошо потренироваться, наматывая круги из конца в конец. Правда, Реймонд, выкупив это место, не счел нужным тратиться на уход за бассейном, поэтому вода имела грязный мутно-зеленый цвет. Весной в нем собирались цветы жакаранды. Летом — появлялся приятный налет из опавших листьев и пепла от далеких костров. Хотя каждый второй сезон было больше пыли, пыльцы и утонувших опоссумов. В ином комплексе по этому поводу можно было пожаловаться домовладельцам. «Ривервью» был не таким. Сюда приезжали и уезжали те, у кого была на ходу машина, кому это позволяла низкооплачиваемая работа и кого копы не брали под арест. Соседи не обменивались ни сплетнями, ни рецептами мясного рулета, ни чем-либо еще, за исключением косых взглядов.

Вскоре после того, как у Джо появился «Супер Би», в нем пробудился странный интерес к состоянию бассейна. Плавание всегда было единственным, что он позволял себе вне работы. Только в воде ему становилось так хорошо, как никогда не было на земле. Под водой он уже не был таким большим сукиным сыном. Вода становилась частью его, как перья у птицы или ноги у лошади. Другие пловцы разевали рты, изумляясь его быстроте. Ошеломленные спасатели отрывались от своих журналов или мобильных телефонов. Дети подбегали, чтобы спросить, как у него так получается. Джо это казалось самым смешным на свете — все равно что если бы его спросили: как ему удается дышать или отращивать волосы? Он всегда улыбался и пожимал плечами, как бы извиняясь. «Не знаю, — отвечал он мягко, — просто… получается».

Джо не был слишком разговорчив. Он обычно не мог выразить словами того, что проще было показать действиями. А вот другие болтали чертовски много.

Он замечал бассейн в «Ривервью» и раньше, но не придавал ему особого значения. А потом, в одно прекрасное весеннее утро он шел к парковке и уловил его запах. Пахло водорослями и лягушачьими яйцами. Намокшими фиолетовыми лепестками. Запах был такой знакомый, что у него что-то болезненно сжалось в груди. Он остановился как вкопанный и уставился на грязный бассейн так, как никогда не смотрел прежде. Будто впервые его разглядел.

Он думал об этом моменте весь день, пока хрустели пальцы, пока коленные чашечки трещали, как яичная скорлупа, под хирургически точными ударами бейсбольной биты. Закончив работу, он зашел в местную библиотеку, завел себе карточку — дамочка за регистрационной стойкой с сомнением оглядела его с ног до головы, — и взял все книги по обслуживанию бассейнов, которые смог найти. Потом они лежали аккуратной стопкой рядом с грязным голым матрацем, на котором Джо спал, пока он не запомнил все их содержимое от корки до корки. Потом он вернул книги, к заметному облегчению дамочки за стойкой.

Кто-то ухаживал за садом, кто-то разводил рыбок. У Реймонда росли крючковатые карликовые деревья, которым можно было придавать всякие причудливые формы. У Джо была работа, машина и… баланс pH в бассейне «Ривервью». Посолиднее, чем вначале, когда его нашли на парковке голым и с пустотой в глазах.

Благодаря уходу Джо вода заблестела. Он купил сети, реагенты, скиммеры, фильтры и все, что было необходимо. Довольно скоро бассейн стал выглядеть, как в брошюрах, где рекламировались квартиры, сняв которые можно было получить спортзал и консьержа в придачу. Затем у обочины шумно припарковалось лето. Продлевать пропуск в городской бассейн Джо не стал. Плавать на улице было приятнее, особенно рано утром и поздно ночью. Скворцы вели свои предрассветные споры, сидя на дубах. Теплый желтый свет падал на поверхность бассейна, проходя сквозь прямоугольники раздвижных стеклянных дверей. Джо всегда чувствовал, как за ним кто-то следит, пока он плещется в воде, но никто так и не спускался к нему поболтать.

По крайней мере никто из взрослых. Потому что один-единственный поклонник у него все же появился — черноглазый, черноволосый мальчишка, не старше шести-семи лет. Каждый день он подкрадывался к Джо, точно бездомный кот, который слонялся по комплексу. Сначала он наблюдал из-за двери своей квартиры. Потом, очевидно, когда его няня отвлекалась, пролезал через кованый забор, где играл в машинки и делал вид, будто делает что угодно, только не смотрит на здоровяка в воде. К концу недели все его игрушки остались где-то в зарослях выгоревшей травы во дворе. Мальчик сидел, просунув лицо между прутьями забора, и наблюдал лишь за рябью на воде и плавными движениями Джо. Он никогда ничего не говорил и не пытался подобраться ближе. Ему явно было достаточно просто смотреть. Иногда няня замечала, что его нет, и звала с балкона — тогда он бегом возвращался наверх с рыжими от ржавчины щеками.

Детям запрещалось залезать в бассейн без присмотра, но этот мальчик никогда и не пробирался за забор, поэтому Джо не отчитывал его и не прогонял. А еще не запирал за собой калитку. Эти два факта не казались связанными между собой, когда он впервые услышал женский крик. Он понял, в чем дело, лишь несколькими мгновениями позже, когда вышел из квартиры и увидел ее сидящей у бассейна на корточках. Она была полностью одета, вся мокрая, а мальчик лежал перед ней без сознания. Бетон темнел от лужиц воды, которая капала с них обоих. Калитка лениво скрипела под дуновением легкого ветра.

Он преодолел расстояние между своей входной дверью и бассейном за рекордно короткое время, лица остальных жильцов осторожно высовывались из окон, размываясь, пока он проносился мимо. Женщина, услышав его шаги, даже не подняла головы. Она просто сидела перед мальчиком и выла, как койот. Вода вытекала из его ноздрей. Глаза были закрыты. Джо оттолкнул мать с пути так нежно, как только мог, — она, не сводившая глаз с ребенка, едва это почувствовала, — и взял мальчика на руки. Он не знал, что нужно делать. Мальчик в его ручищах выглядел таким крошечным и хрупким. И еще — мертвым. Грудь не шевелилась, черные волосы липли к голове, будто смазанные моторным маслом.

Джо смутно припоминал, что в таких случаях делают искусственное дыхание — когда надавливают пострадавшему на грудь и вдыхают воздух в рот, отчаянно надеясь, что тот очнется. Он не знал, как это правильно делается, ни разу в жизни не пробовал — на своей памяти, — и вообще, даже если бы знал, побоялся бы сломать мальчику ребра. Он решил начать с дыхания: присел на корточки, прижался губами к посиневшим детским губам, будто пытаясь надуть его хрупкую оболочку. Ничего. Еще раз — секунды тикали одна за другой, будто камешки, скатывающиеся по склону в ручей. Все так же.

Джо положил руки на тонкую грудь мальчика. Посмотрел на мать — та по-прежнему раскачивалась, плакала и молилась. Когда он наклонился, чтобы сделать последнюю попытку, у него мелькнула мысль, бессвязная, бессмысленная: «Черт тебя подери, давай выходи оттуда. Нечего тебе делать в этом пацане. Что с тобой такое, чтоб тебя!»

(…вода свободна, и он свободен, он следует, куда заблагорассудится, сверкая под резким солнцем, а рыбы и раки мечутся в пузырящемся зеленом пространстве между его чешуйками, и все несется и скользит, и впереди еще сотня лет, прежде чем сюда бросят первый загаженный подгузник, первую смятую банку пива, зальют первый бетон, чтобы ловить и контролировать…)

Между его руками и губами раздался звук — какой бывает, когда прочищается засорившаяся труба. Джо почувствовал тягу, потом всплеск — и вдруг его собственное горло и легкие оказались полны воды, которой так резко захотелось вылиться из мальчишки и перейти в него. Она была с привкусом хлорки. Что удивительно, Джо ею не подавился, хотя воды, казалось, вышло целое море. Кашель охватил мальчика, он стал судорожно хватать ртом воздух, напоминая промокший двигатель, который решил вернуться из мира мертвых.

Так Джо стал еще немного человечнее, когда молодая мать, рыдая за его локтем, вымолвила ему слова благодарности. Он узнал их имена и вызволил целый поток из легких Люсиана, чем спас мальчику жизнь. И даже несмотря на все случившееся, нисколько об этом не жалел.

Она нашла его через несколько дней. Миниатюрная, как и ее сын, совсем крошечная, только блондинка, в отличие от черноволосого мальчика. Джо открыл дверь, и увидел ее перед собой с шоколадным тортом из супермаркета. Она стояла, задрав голову, чтобы заглянуть ему, возвышавшемуся над ней на добрые пару футов, в глаза.

— Я вам кое-что принесла, — сказала она. — За то, что спасли ему жизнь. Я знаю, это немного и довольно глупо, но…

Джо всегда старался не пересекаться с соседями. Годами ему это превосходно удавалось, пусть в месте вроде «Ривервью» и при его-то занятости на работе это было проще простого. И чтобы это утверждение резко потеряло актуальность, оказалось достаточно несостоявшегося утопления, милого личика и халявной еды. Неожиданно для себя он пригласил ее в квартиру, вытащил из ящиков тарелки со сколами, сохранившиеся от прежних жильцов, и поставил их на крошечный обеденный столик, которым никогда не пользовался. Когда он попытался сесть напротив гостьи, его колени приподняли весь столик на полдюйма над полом. Пластиковые вилки и шоколадный торт опасно заскользили по дешевому клену, пока их не спасли проворные руки его соседки.

После этого Джо сместился в угол.

Ее звали Рита, она работала горничной в мотеле у шоссе. Девочка из соседнего дома должна была присматривать за Люсом, пока Рита была на смене, но иногда отвлекалась — то на телефон, то на телевизор, то на собственное отражение в зеркале, — и он выходил из квартиры. Он был хорошим мальчиком, смышленым, не разговаривал с незнакомцами и не играл на дороге, но его тянуло к воде, будто какую-то утку, он просто не мог удержаться. Если бы не высокий забор между комплексом и бетонным руслом реки, она находила бы его по щиколотку в воде, гоняющимся за рыбешками, лягушками или что там еще обитало. Хотя она и сама была такой в его возрасте. Она перепортила немало обуви и была не раз наказана за то, что играла в той же реке в то далекое время, когда казалось, будто в двадцать три года на день рождения пора дарить черные шарики с мультяшными стервятниками.

Джо слушал ее и ел торт, довольный тем, что она говорила сама. Это означало, что ему можно было ничего не рассказывать, а такие беседы он любил больше всего. Реймонду часто хотелось, чтобы он отвечал, смеялся или, что самое ужасное, делился своими мыслями по тому или иному вопросу. А так было нормально. Он только время от времени улыбался или кивал. Ей этого вроде бы было достаточно, а когда они встретились взглядами, она на миг-другой запнулась.

Рита сомневалась, что мальчик еще когда-либо приблизится к бассейну, даже если ворота каким-то образом снова останутся открыты (Джо, чувствуя себя весьма виноватым, заверил ее, что этого больше не случится), но все же беспокоилась. Она много о чем беспокоилась: об аренде, о работе, о медицинской страховке, о том, чтобы Люс ел овощи, о размере клопов в их квартире, о чем угодно. Закончив перечислять, она уставилась на крошки у себя на тарелке и потянула прядь коротких волос. Если бы он умел плавать, этого никогда бы не случилось. Ей стоило его научить, но бассейн раньше был таким мерзким, а сейчас просто нет времени и никогда не было…

— Я могу поучить его, если хочешь, — сказал кто-то. На мгновение Джо испугался, что оставил включенным полицейский сканнер у себя в спальне. Но к тому времени, как он понял, что это сказал он сам, его язык уже ворочался, выговаривая: «бесплатно» и «не-а, никаких проблем», а Рита пялилась на него через стол, будто он был Иисусом, Буддой и Бобом Баркером^[25] в одном флаконе. После этого обратного пути у него не было. Да, он говорил серьезно. Он не знал точно, как именно учат плавать, но выражение ее глаз подсказывало, что он будет очень стараться, причем дважды в неделю.

Они доели торт в неловком молчании, не глядя друг на друга, точно застенчивые дети.

Он думал о ее улыбке, пока сидел в машине и «Супер Би» взрывался, точно распускающийся цветок кактуса. О ее улыбке и о том, как она смотрела на него, сидя с Люсианом на коленях на пассажирском сиденье, когда они катались на выходных; в ее глазах отражалась какая-то эмоция, о которой он не смел спрашивать. Он думал, что, возможно, сам смотрел на нее так же. Боже, он надеялся, что это так. Потому что ради этих глаз и этой эмоции он затопил бы целые города и поковырялся бы в зубах их утонувшими воспоминаниями.

Не было никакой молнии. Машина просто развалилась на части и отпала от его пластичного тела, будто сброшенная кожа. Он проломил виниловую крышу. Прощай, «Супер Би». Прощай, человеческое тело. Луна светила ярко, холодно. Он плыл по воздуху в сторону города, к клубному дому Реймонда. На голове у него развевалась грива, темно-зеленая, цвета водорослей, зубы были острые и неровные, как кремень. Водители, возвращавшиеся поздно с работы, поднимали глаза к небу и думали, что он — след коммерческого авиалайнера, сияющий серебристо-серым в свете луны.

Учить плаванию, как выяснилось, было не так уж сложно. Тем более что сам Люсиан быстро схватывал. Сначала по-собачьи, потом на боку. Его маленькие ножки решительно рассекали воду, точно скворцы, ныряющие за обертками от еды.

Там, где для мальчика было слишком глубоко, Джо оставлял поплавки. На всякий случай.

После уроков Рита стала приглашать Джо на ужин. Если у него не было других дел, он обычно приходил. Ему нравилась их квартира — точно приятное отражение его собственной, здесь было то, чего не было у него. Ему нравилось, что по полу разбросаны игрушки и что здесь фоном бездумно шумел телевизор, пусть его никто и не смотрел. Ему нравилось помогать Рите на кухне, хотя он был слишком велик и бесполезен в таком тесном пространстве. Но Рита этого будто и не замечала. Нарежь это, почисти то. Они стояли плечом к плечу — его плечо было многократно крупнее — и занимались делом в уютной тишине, наполненной ароматами подрумянивающегося мяса, жарящегося лука, тмина и чеснока. Изредка он улавливал и запахи самой Риты — дешевого фруктового шампуня, дезодоранта, стирального порошка. Чистящего раствора, который, очевидно, въелся в ее руки на работе. Люсиан пах детской зубной пастой, игрушечными машинками и хлоркой.

Когда с ужином было покончено и Люс наконец ушел спать, они открыли пару банок пива и принялись болтать. Сначала — обо всем и ни о чем, не переходя к чему-либо серьезному. Рита никогда не заставляла Джо говорить больше, чем ему того хотелось, и он чрезвычайно это ценил. Когда никто не давил, чтобы он поддерживал разговор, у него самого появлялось желание что-то рассказать, и это стало для Джо новым и довольно приятным открытием.

Он рассказал ей, что мог. Где работает? В частной охране. Да, типа телохранителя. Чтобы оплачивать аренду. Где он вырос? То тут, то там, но большей частью тут. Это была не ложь, по крайней мере Джо так не считал. Ведь человек растет каждый день, всю жизнь, постоянно узнает что-то новое. На этом этапе было легче ответить так, чем: «У меня амнезия и я не помню ничего, что было до того, как босс нашел меня с голым задом на парковке». Но довольно о нем, у него скучная жизнь, а что насчет Риты?

Рита тоже росла в городе. Ее отец погиб в результате несчастного случая на стройке, когда она была ненамного старше Люса, и ее матери пришлось растить троих детей одной. К счастью, мать не была обычной женщиной, как не была ею и бабушка Риты. Они знали то, чего никто больше не знал, видели то, чего никто больше не видел, и слышали то, чего никто больше не слышал. Соседи обращались к ним за заклинаниями и исцелениями, благословениями и проклятиями. Это позволяло кое-как сводить концы с концами.

— Вот, — сказала Рита, допив первую банку пива. — Дай мне руку.

— Мою руку? — переспросил Джо глупо.

— Да, твою руку. Мне нужна твоя ладонь. Меня этому бабушка научила. — Она взяла его ручищу, обхватив своими пальчиками. Он напрягся всем телом от ее прикосновения.

— Видишь, — продолжила она, переворачивая его руку ладонью вверх, — я могу просто посмотреть на эти линии и рассказать все про твою жизнь…

Ее голос осекся, будто кто-то резко вдавил кнопку регулировки громкости. Палец, которым она вела по его ладони, замер. Она в замешательстве нахмурила брови. Глаза пробежали по складкам на ладони Джо вверх, вниз, еще и еще, точно она пыталась осмыслить то, что по ней считывала. Она пошевелила губами, будто что-то говоря, но не издавая ни звука.

— Рита? — Он словно боялся ее потревожить. — Ты в порядке?

Она не отпускала его руку, но и не смотрела на него еще несколько ужасно долгих мгновений. Ее глаза были красновато-карими, с золотыми крапинками, точно речной ил на закате.

— Где ты, говоришь, вырос? — спросила она.

Реймонд знал, что Джо прибыл, когда в клубном доме прорвало все краны, трубы и оросители. Джо был наводнением, неотвратимым, несущим разрушения, он собирался вокруг дорогих туфель, прежде чем свернуться сверкающим вихрем и напрочь сорвать крышу. Пожар, скажут позднее власти, — вот от чего оросители заработали, перед тем как все завершила утечка газа. Это не имело ни малейшего смысла для любого, кто хотя бы на секунду об этом задумывался, но большинство людей были слишком рады тому, что мир избавился от Реймонда Стерджа, чтобы задаваться вопросами о таких пустяках.

— Я думал, ты мне друг, — проклокотал элементаль, недолго называвшийся Джо Гейбриелем. У его истинной формы была волчья морда и длинная изогнутая шея, как у баклана. И его слова, прежде чем извергнуться наружу, сначала шумели, проходя по шее, будто вода, бежавшая по шлангу. — Ты сказал, что помог мне.

— Что, хочешь назвать меня лжецом? — Реймонд стоял по щиколотку в воде, уставившись на разъяренный дух реки, но все равно был невозмутим. Человека, в чьи умения входило столько всего — убийства, вымогательства, оккультные искусства, — наверняка было чертовски непросто потрясти. — Я тебе помогал, тупица! Чем скорее то, что от тебя осталось, пересохнет и будет занято, тем лучше. У тебя здесь была хорошая работа, приличная жизнь и даже милая подружка, я ведь прав? А если б ты так и был духом, у тебя осталось бы от силы лет десять, прежде чем от тебя не осталось бы ничего, кроме дырки в земле.

— Женщину с мальчиком не трогай, — сказал Джо. Остальное — он не мог сказать, что это было неважно, потому что предательство ощущалось рыболовным крюком, впивающимся в шею, но прямо сейчас это его не заботило. — Пожалуйста, Реймонд. Дай мне слово. Хотя бы это пообещай. Что не отправишь к ней людей.

Реймонд пристально посмотрел на него. Его лицо и глаза ничего не выражали, промокший костюм вздулся. Вода капала с его колючих бровей.

— Ты же знаешь, я не могу этого сделать, Джо, — сказал он. — Ты знаешь, что так не получится. Она видела слишком много. Мне жаль, парень.

Он говорил серьезно. Это читалось по его глазам. Джо тоже было жаль, когда он скорбным угрем метнулся вперед.

— Хочешь услышать кое-что ненормальное? — Рита смотрела на реку, которая вяло тащила свои воды по бетону.

— Давай, — ответил Джо. Он не мог присоединиться к ней и тоже взгромоздиться на капот «Супер Би» — он слишком любил эту машину, чтобы вот так помять ей мордашку, — но наклонился к Рите так близко, как мог, его ладони ощутили горячий металл. Люс был в нескольких ярдах ниже по течению и бросал камешки в воды канала.

— Ладно. Ладно. Только обещаешь, что не примешь меня за сумасшедшую?

Он пообещал.

— Нет, в самом деле, обещаешь-обещаешь?

— Обещаю-обещаю.

— Ладно. — Глубокий вдох. — Один раз я видела тут дракона. Богом клянусь, видела.

Это было его любимое время недели. Если у него не было работы и Рите не нужно было выходить на смену, то по воскресеньям днем они брали «Супер Би» и выезжали в Леталки, как называл это Люсиан. Они ездили с опущенным верхом, просто так, без цели, пока светофоры не вспыхивали разноцветными фейерверками, а первые звезды не начинали подмигивать, как старлетки в немом кино. Во время Леталок не было ни завернутых в ковры тел, ни ванных, наполненных чужим дерьмом. Переставали существовать и клопы, и пятна крови. Летать было так же прекрасно, как плавать в бассейне, даже лучше, потому что Рита и Люс тоже были здесь, а Джо за всю свою короткую память не помнил, чтобы чья-либо компания доставляла ему такое удовольствие.

Этим вечером блуждания провели их через множество темных закоулков, подъездных дорог и закрытых территорий, к самому краю реки — или тому, что от нее осталось. Рита разрешила Люсу поиграть у воды, не заходя в нее и оставаясь на виду, пока сама разговаривала с Джо. Люс, видел Джо, уже успел промочить носки кроссовок, но как заметил бы Реймонд, Джо не был стукачом. Он держал рот на замке и слушал историю Риты.

— Так вот, когда мне было столько лет, сколько сейчас Люсу, я приходила сюда так часто, как могла, — после школы, на выходных. Мы жили так же близко к реке, как сейчас стоит «Ривервью», только тогда не было заборов и знаков «Вход воспрещен». Да и воды тогда было куда больше. Иногда там сомы ловились, ну и пескари водились, головастики и все такое. Возле нашего дома, где еще даже не было асфальта, были только камни и глубокий бассейнчик. Когда моя помощь маме не была нужна, я постоянно там ковырялась. Не знаю, почему это казалось мне таким классным. Дети странные, да? Сейчас это просто грязный ручей, но он был как волшебное, какое-то тайное место или типа того. Никто, кроме меня, туда больше не ходил. Я, наверное, даже считала это место своей собственностью.

Она пожала плечами. Джо вдруг подумал, что если бы она курила, то сделала бы сейчас длинную затяжку.

— В общем, как я тебе уже говорила, иногда я… видела всякое. Фигуры. Призраков, духов — всякое. Все женщины в моей семье это видели. Обычно это как будто улавливаешь краешком глаза, но я однажды спустилась сюда до темноты, я уже была чуть старше, лет двенадцать-тринадцать, примерно в такое же время, что сейчас, и тут было огромное, настоящее животное. Оно запуталось в мусоре и просто барахталось в воде. Голова у него была как у волка или койота, длинное тело — как у ласки, целиком покрытое зеленовато-белым мехом. И странные пурпурно-черные крылья. А еще чешуйчатые лапы с когтями, как у крупной птицы, что ли. Иисусе, чем подробнее я описываю, тем безумнее звучит. Я этого никому не рассказывала. Что, уже думаешь, я тронулась?

Нет, Джо не думал, что она тронулась. Он ответил, что и сам в свое время навидался всяких странностей. Только это была ложь, ничего он не навидался, но что-то в этой истории казалось ему тревожно знакомым, будто он вновь слушал сказку, которую ему когда-то рассказывали на ночь. Он знал, что будет дальше, прежде чем Рита успевала сказать, и очень хорошо мог представить себе все, что там происходило.

— Черт, значит, ты, может быть, тоже тронулся. Хотя мне так даже легче. В общем, вижу я это странное животное, оно ранено, и оно такое огромное, с гигантскими зубами и когтями. Я точно уверена, что это дракон. И что, я даю деру? Разворачиваюсь и иду домой?

«Нет, — подумал Джо, но вслух не сказал. — Нет, ты всегда была слишком смелой, чтобы вот так уйти».

— Нет! Мне становится его жалко, ведь я же чокнутая! Я вижу, что его передние ноги обмотаны леской, подкрадываюсь и, как только оно перестает дергаться и дает подойти, начинаю резать леску карманным ножиком. И, клянусь Иисусом, Марией и Иосифом, положив руку на Библию, оно видит меня и резко успокаивается, будто понимает, что я пытаюсь помочь. Я распутываю леску и остается только кусок пластика от пивной упаковки — он прицепился к его морде, так что оно не могло раскрыть пасть.

О да, он знал, чем это закончится. «Нежные руки протянулись, чтобы снять мерзкую ловушку, руки, которые едва ли сумели бы сложиться лодочкой и зачерпнуть воду — так сильно они тряслись. И еще эти девичьи глаза — такие добрые и бесстрашные…»

Он встревожился, подумав, что она, возможно, была права, предположив, что у них обоих поехала крыша.

— И что ты сделала?

— Я… ну я сняла этот пластик. Я знала, что оно меня не тронет. У него были самые удивительные глаза, что я видела в жизни. Умные, как у человека, и необычного цвета. Как у тебя, кстати. — Она рассмеялась. Это был смех, который содержал какой-то скрытый смысл, но не выказывал его. — Я сняла пластик, освободила животное, потом воздух как бы зарябился, и оно исчезло.

«Бульк», — плюхались камешки, которые бросал Люс. Вода была неглубокой, поэтому нормальных всплесков здесь не получалось. Лишь слабенькие, в самый раз, чтобы нарушить тишину сумерек. «Бульк, бульк».

— Господи, я правда никому этого не рассказывала. Даже бывшему мужу.

Джо не знал, что и ответить.

— Ну, спасибо за доверие, — произнес наконец он, совершенно искренне. Очень, очень искренне. Он сам не знал, почему так чувствовал, но он чувствовал — всем сердцем, почками и всеми остальными органами своего огромного вялого тела. — Спасибо.

Она улыбнулась. И во второй раз за этот месяц взяла его за руку.

Но ничто не вечно. Это драконы знали хорошо. Они боролись с этим всю свою долгую жизнь, несмотря на все блага, что имели.

Всех, кто был против речного проекта Реймонда, сминали бульдозерами, подкупали и ломали. Оставалось только убирать тех, кто слишком много знал, сообщников, которые когда-то помогали, но теперь пережили свой срок годности. У Реймонда был список. И этот список не содержал ничего личного. Только бизнес. Реймонд дал список Джо, и Джо занялся тем, чем занимался всегда. Стал выполнять приказы. Потом возвращался домой, отмывал «Супер Би», заодно поливая из шланга Риту с Люсом, и больше о работе не думал. Большинство тех, чьи имена ему приходилось вычеркивать из списка, были плохими людьми, как и сам Джо. «Невелика потеря, — говорил он себе. — Не мое дело».

Количество имен в списке уменьшилось. Надвигалась осень. Оставалось лишь несколько невычеркнутых имен. Одним из таковых была бродяжка по имени Мария.

Марии было около десяти тысяч лет. Она прибыла в город, чтобы взыскать долг с Реймонда, и он любезно поселил ее на выходные в мотеле, пока оформлялись документы. Он не объяснил Джо, почему из списка понадобилось вычеркивать беззубую старуху, но тот, как обычно, не спрашивал. Он посмотрел на фотографию, сунул в карман листок с адресом и номером в мотеле, который дал ему Реймонд, и уехал с еще одним решалой Реймонда — серьезным парнем с тонкими усиками по имени Дейв. Дейв никогда не болтал без надобности и, как и Джо, просто делал свою работу.

Они припарковались у мотеля, который выглядел невзрачно, ничем не отличаясь от миллионов других, что медленно прогнивали у съездов с автомагистрали возле любого большого и малого города по всему печальному, испещренному шрамами континенту. Облупившаяся краска, скворцы, клюющие что-то в гравии, вывеска «Свободные номера», сверкающая на полуденном солнце. Всего одна-две припаркованные машины, обе в состоянии, которое оставляло желать лучшего. Но как только Джо вылез из «Линкольна», на котором они приехали, по его спине пробежала холодная дрожь. Он с удивлением посмотрел на выступившие у него мурашки. Термометр у бокового зеркала показывал девяносто восемь градусов^[26].

Он посмотрел на Дейва — тот кивнул.

— Ага, — сказал Дейв. — Я тоже чувствую. Что-то чертовски странное. Осторожнее там, приятель.

Мария была в пятнадцатом номере, на первом этаже, со стороны парковки. Джо ожидал, что им придется вскрывать замок, но дверная ручка легко повернулась. Они скользнули в красноватый мрак с гораздо большей осторожностью, чем требовалось при встрече с пожилой женщиной. Свет и телевизор не работали, шторы были задернуты. У дальней стены напротив окна и кровати сидела сгорбленная фигура.

— Как это мило со стороны Реймонда — отправить сюда людей, чтобы составить мне компанию, — произнесла тень. Ее голос был суше августовской жары. Что-то у нее в руке щелкнуло. В свете зажигалки Джо увидел морщинистое лицо, седые волосы, руку, похожую на клешню, с татуировкой оберегающего глаза. И, непонятно почему, на ней также был потрепанный цилиндр. В затхлом воздухе номера распространялся запах свежего сигарного дыма.

— И кому нужны эти браслеты на случай падения в ванной, если у тебя такие хорошие друзья? Вы сходите за продуктами для меня, мальчики?

Зрение Джо привыкало к темноте. Теперь он видел кое-что еще: символы, нарисованные на стенах, широкий круг, процарапанный на потолке. Карты Таро, разложенные веером на запятнанном ковре. Воздух вибрировал на какой-то частоте, от которого у него зудели зубы. Его мысли и слова будто кипели в смоле. Дейв, стоявший рядом, поморщился и потер виски.

— Ничего личного, дамочка, — проговорил Джо. — Только… бизнес.

Хихикающий смех. Огонек ее сигары весело покачнулся в полумраке, точно красный глаз.

— Вот что ты себе говоришь, мальчик? — проскрипела она. — Если бы это не было личное, он бы не прислал именно тебя, а выбрал бы кого-нибудь другого из своих людей. Или вернее сказать — нелюдей. Какой же он неимоверный урод. Просит меня сделать работу, а потом убивает за то, что я сделала, даже не заплатив. Вот наглость! Надеюсь, следующая ведьма, на которую он нарвется, откроет портал в ад у него в заднице.

Дейв, пошатываясь, шагнул к ней, нащупал свою кобуру. Он двигался, будто слепой в дренажной канаве.

— И этот бред и есть ваше последнее слово? — сказал он. — Не хотите помолиться или типа того?

— О, мне нет нужды молиться, — последовал ответ. — Ты и так сейчас воплощаешь мою последнюю волю. Я хочу, чтобы Реймонд Стердж получил все, что ему причитается за его двуличие. Хочу, чтобы этот гадкий комплекс, который он строит в русле, рухнул, как карточный домик. И больше всего, всеми сердцами, что я украла юными, и всей душой, что я продала за барахло, я хочу, чтобы дух, стоящий здесь, которого он просил меня призвать и связать, — чтобы этот дух, заключенный в теле смертного, вспомнил, кто он такой, и выбил все дерьмо из своего «босса». Если что-то из этого произойдет, я войду в незримый мир счастливой. — Сигара слегка дернулась у нее между губами.

Все, что она говорила, не имело ни малейшего смысла. Джо постарался выбросить этот мусор из головы.

— Господи, дамочка, вы меня за кого приняли? — Он подступил к ней. Карты Таро заскользили у него под ногами. Старуха сверкнула на него глазами.

— Мне кажется, ты сам знаешь, кто ты. — Она теперь тихо шипела. — Ему нужно было, чтобы ты убрался с дороги, так же, как я. Но нельзя просто так всадить пулю в лоб речному богу. Для этого нужны особые специалисты. Тебе нужен кто-то, кто знает, что делает. Чтобы тебя научили. Тебе нуж…

— У меня голова болит, — проговорил Дейв и вытащил пистолет. — Давай уже с этим покончим.

— Нет, Дейв, погоди, я хочу понять, что она…

— Скоро ты вспомнишь, — тихо сказала Мария. — Он хотел держать тебя на поводке, и…

Глушитель на пистолете Дейва подавил звук выстрела — раздался лишь сдавленный хлопок. Мария обмякла. Ее цилиндр и сигара упали к ногам Джо.

— Черт тебя побери, я пытался с ней поговорить! Господи, что в слове «погоди» тебе непонятно?!

Дейв вскинул руки, призывая его остыть.

— Прости, но разве босс послал нас сюда, чтобы болтать с этой кошелкой? Какого хрена ты такой расстроенный?

Это был хороший вопрос. Как и на большинство подобных, у Джо не было ответа. Он чувствовал себя… странно. Сейчас, когда Мария умерла, с Дейвом было все нормально. Но Джо был в сотне миль к западу от нормальности, и его автобус ехал на восток. Он только что выехал за черту города Кишкосводящая Тревога, и следующей остановкой было какое-нибудь место, где ему не хотелось об этом думать. В зеркале заднего вида он видел, как исчезает его счастливая жизнь.

— Нет, — пробормотал он, схватившись за голову. — Нет-нет-нет-нет. Она была чокнутая. Я не знаю, что она имела в виду.

Но от лжи ему не было бы так больно. Он ощущал, как все мелкие осколки прошлого воссоединяются, холодные и навязчивые, как люди с оружием, люди с бетоном, люди с призывающими заклинаниями, и он более не мог их сдерживать, прежде чем…

Сзади донесся совсем тихий, совсем слабый вздох. Джо с Дейвом оцепенели.

В дверном проеме, окруженная ореолом предвечернего солнца, стояла Рита.

Покончив с Реймондом, он направился к «Ривервью». Было больно возвращаться обратно в человеческую форму — адски больно, на самом деле, как носить обувь на три размера меньше, — но он все же дотерпел до того, чтобы в последний раз пробраться в свою грязную квартирку.

Он написал ей письмо.

Рита,

Я должен уехать. Мне очень жаль. Больше за тобой никто не придет, обещаю. Для этого уже приняты меры.

Под матрацем у меня спрятана куча денег, и еще больше по указанному ниже адресу. Пожалуйста, возьми их. Время, проведенное с тобой и Люсом, было для меня счастливее, чем я могу выразить словами.

Спасибо за все.

Он просунул письмо ей под дверь, чтобы она нашла его, когда вернется. Затем вышел в ночь, туда, где за сетчатым забором виднелось русло реки.

Она держала стопку полотенец, которые доставали ей почти до подбородка. Джо не видел ее глаз из-за света, сочащегося в открытый проем у нее за спиной, но по ее застывшему виду мог представить ее взгляд, и от этого у него разбивалось сердце.

Дейв выдохнул: «Вот черт» — так говорят, когда огромный беспорядок стал еще огромнее, и снова поднял ствол. Он был мастер убирать беспорядок, работал аккуратно, как ухоженный двигатель. Джо никогда не был «аккуратным», но недостаток ловкости он возмещал своими внушительными габаритами. От его отчаянного удара Дейву в локоть выстрел пришелся мимо. А еще раскололась кость и выпал пистолет. Дейв завопил — вся его аккуратность вмиг пропала. Сейчас был подходящий момент, чтобы уложить его на пол, сломать шею или всадить пулю в лоб, а потом солгать Реймонду, свалив всю вину на Марию. Вместо этого Джо оставил вопящего, исторгающего ругательства бывшего напарника и, схватив Риту, выбежал за дверь и рванул к «Линкольну». Вдали уже завывали полицейские сирены. Рита не издала ни звука, когда он швырнул ее на пассажирское сиденье, а сам поспешил занять место водителя. Она все таращила глаза и не могла вымолвить ни слова от потрясения.

Покрышки большого старого автомобиля заскрипели, когда они выехали с парковки и вклинились в ранний вечерний трафик. Джо занялся подсчетами в уме. Дейву, даже без машины и со сломанной рукой, не требовалось много времени, чтобы доложить о произошедшем Реймонду. А Реймонд уже знал про Риту. И знал, где она живет. Как только Дейв до него дозвонится, он сложит два и два…

— Черт. Черт-черт-черт-черт. — Он ударил по приборной панели с такой силой, что раскололся пластик и у него на костяшках пальцев выступила кровь. Это было слишком. Слова Марии, Рита, содрогающаяся при виде его гнева, — все это было слишком. Ему хотелось разлететься на части и смести весь этот город, как Атлантиду. — Рита, прости. Я не… я не мог…

— Ты собираешься меня убить? — Ее голос был таким слабым, но он едва слышал его сквозь шум трафика. Господи, сколько всего раз его сердце могло разбиться за один день?

— Нет, — ответил он. — Я бы никогда тебя не обидел. Никогда. — Он облизнул пересохшие губы и проглотил комок в горле — тот, казалось, был размером со страусиное яйцо. Рита немного расслабилась, но в ней все равно ощущалась объяснимая настороженность, отчего ему было больно на нее смотреть. Частная охрана, сказал он когда-то. Вот где он работал. Ну да, ну да. — У тебя есть какое-то безопасное место, где ты могла бы переждать несколько дней? Где-нибудь за городом?

— Я… у меня сестра в Тусоне, я могу…

— Бери Люса и уезжай туда. Побудь там пару недель. Не возвращайся какое-то время, хорошо?

— У меня работа, я не могу…

— Твоя работа — это последнее, за что следует переживать. Прошу тебя, Рита. Очень плохой человек уже, наверное, узнал, что ты видела то, чего не должна была. Дай мне время с этим разобраться.

«Дух, стоящий здесь, которого он просил меня призвать и связать… дух, заключенный в теле смертного». Что это она имела в виду?

Короткие вспышки. Рита, намного младше, чем сейчас, но такая же испуганная, стоит перед ним и тянется, медленно, осторожно… бетоновозы перед домом… ощущение, будто его вырвали оттуда, где он должен был оставаться, и привязали к чему-то мелкому и неудобному… и голос Реймонда, такой отчетливый, будто он прямо сейчас сидел рядом с Джо: «Черт возьми, сработало! У тебя получилось. Ну ты старая чокнутая ведьма! Нико, Бобби, найдите ему одежду!»

— Рита, — проговорил он медленно, осторожно. — Что именно, когда ты читала по моей ладони, что именно ты там увидела?

Одно полотенце из мотеля до сих пор было у нее в руках. Она долго не отвечала, скручивая его на коленях, будто обдумывала вопрос.

— Ты не здешний, — ответила она наконец. — Твой дом… где-то в другом месте.

Больше никто не сказал ни слова, пока они не остановились на парковке «Ривервью». Как он и боялся, там уже стояли знакомые машины: они приехали раньше. По лестнице, ведущей на балкон второго этажа, брели темные тени.

— Где Люс? — спросил он, не сводя глаз с фигур на мостике.

— У Сары.

У Сары. Внизу. Слава буре, весне и росе на траве.

— Ладно. Вот что мы сейчас сделаем. Я выйду из машины. Поднимусь наверх. Ты выйдешь после меня и заберешь Люса. Потом сядешь в машину и поедешь к сестре. И не будешь оборачиваться, что бы ни случилось. Прошу тебя.

— Джо, я…

— Прошу. Просто сходи к Саре, забери Люса и вернись в машину. Все будет хорошо.

— Я тебя еще увижу? — выпалила она так быстро, что слова слились в одно: «Ятебяещеувижу?» Рита была не из тех, кто мог ляпнуть что-то не подумав. Теперь от сердца Джо остались одни осколки, которые едва ли можно было снова собрать.

— Кто знает, — сказал он, не глядя на нее. А потом открыл дверцу машины. — Считай до пятнадцати, а потом выходи.

Джо бегом пересек пространство между парковкой и лестницей. Он был слишком крупной мишенью, чтобы ребята наверху промахнулись, если бы открыли огонь, но даже в крупную мишень попасть тяжело, если она быстро передвигается при плохом освещении. Хлипкая фанера задрожала у него под ногами, когда он стал взбираться по ступенькам. Перескакивая через одну, он врезался в темную массу тел со всей громоздкой и сокрушительной силой, которой обладало его человеческое тело. Он видел знакомые лица и разбивал их кулаками. Рядом с его ухом прогремел пистолет, но он едва это заметил. Все вокруг захлестнуло, смело его яростью. Просто восхитительно. А еще чертовски знакомо.

Где-то далеко хлопнула дверца. Джо уловил этот звук из гущи водоворота и подумал: «Хорошо». Теперь ему оставалось только продолжать отвлекать их, пока Рита и Люс не окажутся в безопасности, а потом он сможет выступить против самого Реймонда — босса, благодетеля и предателя. Чей-то череп с хрустом раскололся о металлические перила. Парень, который однажды на день рождения Реймонда испек лучшее печенье с арахисовым маслом, что доводилось пробовать Джо, прижал ствол пистолета к его плечу и спустил курок — Джо почувствовал, как пуля прожигает себе путь сквозь его мышцы и кости. Он взревел. Лучше было и не описать: он открыл рот и оттуда вырвался звериный крик, а потом он выхватил пистолет и сломал им челюсть обидчика.

Цепляясь за плечи, головы, шеи, он высунулся из схватки, чтобы глотнуть воздуха. Внизу Рита уже бежала через двор к парковке, Люсиан был у нее на руках. Света становилось все меньше с каждой секундой, и хотя окружающий мир давно растворился в оттенках синего, серого и черного, ее он видел так же, как прежде. А она видела его. «Не оборачивайся», — сказал он ей, но как бы он ни умолял, она была такой, какой была — чудесной и решительной — и она оглянулась, увидела его, и их глаза встретились через всю эту пропасть. Она замешкалась. Он яростно покачал головой. Она бросила на него последний страдальческий взгляд и побежала дальше.

— Прощай, — прошептал он. И его снова затянуло в массу сражающихся тел.

— Привет, — сказал Люс реке, и у Риты застрял ком в горле. — Почему ты уехал? Ты же до сих пор не научил меня плавать баттерфляем.

В новом месте, где они поселились, никакой реки не было. Оно располагалось высоко в горах, в милом райончике, который Рита тысячу раз проезжала на своем разбитом «Шеви», но не могла заглядываться на симпатичные бунгало с симпатичными лужайками — вид ей сразу портил полицейский патруль, появлявшийся, чтобы поскорее ее оттуда выпроводить. Покупая здесь дом, она отчасти руководствовалась довольно мелочными суждениями: «К черту всех этих людей, посмотрим, каково им будет жить с такой соседкой, как я». Сам дом тоже был весьма мил, в районе имелась очень хорошая школа и в придачу — колледж всего в паре миль. Мелочность просто толкнула ее за край, так нежно, будто говоря: «Ты заслуживаешь этого, девочка».

Только реки поблизости не было, по крайней мере такой, чтобы до нее было дойти пешком. Соседи говорили, что это благословение — после того раза, когда река внезапно поднялась, будто где-то прорвало плотину, и кто знал, что случится при следующем ливне? Многие стройки вдоль берега приостановили на неопределенный срок. Одни говорили, это произошло из-за снегопада в горах, другие — потому что погода сошла с ума. У Риты было свое мнение на этот счет, но она оставила его при себе. Она отвозила Люса в детский сад, покупала продукты и три раза в неделю ходила на занятия, а по выходным они ездили на реку, сверкающую под резким солнцем, будто грязный шелк.

Вода была еще мутная. На бетонных берегах собиралась бурая грязь, начиненная пластиковыми стаканчиками, целлофановыми пакетами и прочим мусором, который горожане любили выбрасывать в реку. Но что-то в ней все же изменилось. Что-то, кроме уровня воды. Появилась настороженность, которой не было очень-очень давно. Когда они выбрались из машины, по маслянистому покрывалу реки побежала рябь. Река приветствовала их, будто кошка, которая потягивалась и зевала. Потом смягчилась, когда Люс подошел ближе, готовая подхватить его, если он оступится и упадет. Или, может быть, Рите просто хотелось так думать. На самом деле она не знала, чего ждать. Несмотря на неожиданный куш, который оставил им Джо, в ней была еще такая огромная потребность, что она иногда не могла спать по ночам. И пропадала она только, когда Рита слышала шум воды. Ее сердце успокаивалось только когда она была рядом, чтобы…

Чтобы что? Заметить глаза, похожие на драгоценные камни? Перья, мех, клыки? «Супер Би», выныривающий из грязной воды, будто дельфин?

— Куда ты уехал? — снова спросил Люс.

Примечания

25

Боб Баркер (р. 1923) — американский ведущий телеигр.

26

37 градусов Цельсия.