Институт равновесия. Книга 2

Коля Квест

Во второй книге серии элементаль Саган, посоветовавшись с Оракулом, отправляет героев вершить подвиги в отдельные миры. Теперь героям нужно справиться в одиночку. Эльфийка Белегестель попадает в мир ярлов и викингов. Вампиру Бенедикту предстоит разобраться с далёким миром утопии и крупных корпораций. А Заку достался мир людей и гномов, которые называют себя цвергами. Перед героями стоят личные проблемы. А тут ещё задание странное – миры нужно привести в равновесие, совершив необходимое зло…

Зак

«Товарно-денежные отношения», — думал Зак. Вот это номер! Чтобы люди не хотели товарно-денежных отношений? Это как минимум странно. Может они и не люди вовсе?

— Филь, а они там точно люди? — спросил он, поудобнее устраиваясь в седле. Дорога была длинная и петляющая. Прямо как его мысли. В голове у Зака не укладывалось, что люди могут быть не алчными или даже не прагматичными. И что в мире не может быть денег.

— Да, представители человеческой расы, — послушно ответил элементаль.

— И денег у них нет? — уточнил Зак.

— Нет, — подтвердил Филя.

— Странно, — задумчиво протянул Зак. — Может, им продавать нечего? Вот и нет денег, — предположил Зак.

— Люди довольно успешно ведут три крупнейших отрасли сельского хозяйства: мясомолочную продукцию, зерновую и текстильную, — доложил элементаль. — Продукты производства отдают цвергам. То есть гномам, но они себя называют цвергами.

— А можно всё то же самое и по-русски? — попросил Зак.

— Так я же по-русски, — растерялся Филя.

— В смысле попроще расскажи, а? — поправился Зак.

— Они выращивают овец и коров, которые дают молоко и мясо. Выращивают пшеницу, из которой делают муку и пекут хлеб. Овощи всякие выращивают. Ягоды и фрукты. Ну и лён ещё, из него и овечьей шерсти делают ткани. И всё это отдают цвергам. Которые гномы. Теперь понятно? — осведомился Филимон.

— Теперь понятно, — сказал Зак. — Ну как, понятно… Что производят, понятно. А вот зачем отдают просто так цвергам — не понятно. Может им просто в голову не приходило, что за это можно брать деньги?

— У них нет денег, — напомнил Филя.

— А у цвергов что есть? Какие они там отрасли у себя развивают? — снова спросил Зак, переключив мысли на вторую сторону проблемы.

— По-русски? — уточнил элементаль.

— По-русски, — кивнул Зак. — По-русски.

— Драгоценные камни они добывают. У них город подземный в огромной горе.

— Которая вон та, что ли? — уточнил Зак, глядя на семь пиков скалистых гор, взмывающих вверх на горизонте.

— Ага, — прошелестел Филя, — Каэрсоверан называется. На древнем языке цвергов — город семиглавой горы.

— Круто, — констатировал Зак. — И куда они девают свои камни?

— Копят, — охотно пояснил Филя.

— А зачем? — удивился Зак.

— Ради эстетического удовольствия, — пояснил Филя. — Это когда…

— Это я и так знаю, можешь не рассказывать, — остановил друга Зак. — Между прочим, кафедру искусствоведения заканчивал в МГУ.

— А что это? — спросил элементаль.

— Поройся там в своих архивах. Ты же у нас всезнайка! — Зак расплылся в гордой улыбке.

— Ведущий российский ВУЗ, основан в…

— Филь, ты это для себя. Мне-то зачем? Я и так знаю. Учился и закончил даже, — снова усмехнулся Зак.

— Понял, — сказал элементаль.

— Слушай, дружище, долго нам ещё тащиться? — спросил Зак. — У меня пятая точка сквадратилась уже.

— Ещё тридцать километров по дороге. Если по прямой, то можно сократить. Всего километров пятнадцать.

— А что мы как мудаки по дороге тащимся? — спросил Зак. — Давай, веди лошадку по прямой, — конь тут же дёрнул мордой, заржал и припустил вскачь, сворачивая с дороги. Зак застонал, почувствовав как копчик самостоятельно и без спроса переходит в мир иной.

Зак приструнил коня, когда тот влетел на полном ходу в красивое лоскутное одеяло наделов. Огляделся и восхитился. Рядочки ровные, грядочка к грядочке. Свекла, морковь, кукуруза, картофель, лук и чеснок уходили в разные стороны, упираясь там и здесь в садовые наделы с яблонями, смородиной и сливовыми деревьями. Ван Гога на них нет! Приглядевшись, Зак увидел двоих маленьких детей под деревом, они ползали радостно в траве и игрались погремушками. А рядом с ними две крестьянки собирали урожай морковки.

— Здравствуйте, девушки! — бодро продекламировал Зак.

— И тебе здравствовать, добрый человек! — сказали они почти хором, разгибая спины и прикрывая ладонями глаза от солнца, чтобы разглядеть гостя.

— А в какой стороне село ваше? — спросил Зак. «Хутор» — прозвучала в ушах подсказка Филимона. — Хутор ваш где? — исправился Зак.

— Хутор-то? — переспросила одна. — Да вон там, — она махнула рукой в сторону сливовых деревьев.

— А старосту вашего как зовут? — снова спросил Зак.

— Старосту-то? — снова поддержала разговор женщина и умолкла, явно не зная ответа на вопрос. «У них нет понятия старосты» — прошелестел Филимон.

— Старший, говорю, кто у вас? — исправился Зак.

— Старший-то? — традиционно продолжила первая. — Пожалуй, дед Карел.

— Да неееет, — протянула вторая, — дед Михал.

— Да как же дед Михал-то? — не согласилась первая. — Михалу-то лет девяносто всего. А деду Карелу точно за сотню будет!

— Да как же за сотню? — не согласилась с ней вторая. — Михал ещё сливы вон те сажал, а Карел только яблоки. А известно, что яблоки-то позже посадили!

— Да как же яблоки-то позже? — возмутилась первая. — Известно, что сначала яблоки были, а потом уж и сливы сажали. А потом и груши.

— Да, груши-то потом. Только раньше сливы были, а потом уж яблоки.

— А вот я у деда Михала-то и спрошу, — подбоченилась первая.

— А я у деда Карела спрошу-то! — подбоченилась вторая.

— И спроси! — ответствовала первая.

— И спрошу! — поддержала разговор вторая. Заку стало ясно, что ответа не дождаться, поэтому он тихонько дёрнул поводья и двинулся прочь в сторону сливового сада.

Хутор был длинным. То есть вытянутым вдоль дороги. Зато все дома выходили на центральную улицу. И дома были замечательными. Маленькими, но живописными. А дворы — просторными, засаженными цветами. И собаки важно ходили по ним, не обременённые не то что цепями и будками, но и ошейниками. Прямо пасторальная картинка. Зак остановился в центре хутора и снова обвёл взглядом сие великолепие. Великолепие было настолько великолепным, что ни одного живого существа не наблюдалось. Зак задумчиво почесал голову. И где тут люди?

— Ауууу, — проорал он. — Как тут у вас на хуторе гостей встречают? — тишину нарушил звук открываемой двери. На пороге одного из чудесных домиков показался старый опрятный дедушка. Весь из себя маленький, аккуратный, прямо как нарисованный. — Дед Михал? — спросил наобум Зак.

— Ну, я, — откликнулся дедушка. И тут же открылась дверь домика напротив, на пороге появился второй дед. Такой же белый, опрятный и лубочный. — Карел! — крикнул Михал.

— Михал! — расплылся в беззубой улыбке второй дед.

— Как мы гостей встречаем? — спросил дед Михал.

— Аделька, сбегай до мамки, пусть идёт в дом. Гости у нас, — сказал дед Карел остроносой и веснушчатой девчонке, которая сразу сорвалась с места, вылетела в калитку и понеслась в сторону садов и огородов.

— А когда ж у нас последний гость-то был? — спросил дед Михал.

— Когда Петра Жданека рожала. Так помню, — ответил дед Карел.

— Хороший Жданек вышел, — сказал дед Михал весомо, оглаживая бороду. — Трое детишек уже. И работает хорошо.

— Какой трое-то? — откликнулся дед Карел. — А Матеш?

— Ох, и правда твоя! Про Матеша-то забыл! — и они рассмеялись, тряся головами.

— Добрые люди, а воды для гостя не найдётся ли? — спросил Зак, чтобы хоть как-то вмешаться в разговор.

— Кто ж гостю воды-то наливает, а, Михал? — спросил дед Карел.

— Нет, гостю воды нельзя. Гостю надо наливочки нашей сливовой, — согласно кивнул дед Михал.

— Да какой же это сливовой? Смородиновая-то лучше! А известно, что гостям надо лучшее предлагать, — возразил дед Карел.

— Если уж лучшую, то на бруснике, — предложил дед Михал.

— И то правда, бруснику-то не каждый год собираем. В позапрошлом году росы какие были по осени! И брусника удалась! А вот в прошлом и росы толком не было.

— Не говори. Совсем рос не было. Мох сухой весь был. Откуда бруснике браться. Ну, так ведь и наливки сделали много. А значит, хуже она получилась-то!

— Дык у меня позапрошлогодняя осталась ещё!

— Ах ты, старый хрен! А ну неси бутыль!

— Я мигом! А ты давай хлебушка свежего для закуски. Ох, и люблю я хлеб твоей Агнешки!

Зак ошалел. Такого он совсем не ожидал. Настолько вежливое игнорирование он видел впервые. Какие-то они странные. Когда дедки тихо миновав его с бутылём наливки, краюхой хлеба и двумя глиняными кружками прошествовали под сень раскидистой ветлы, Зак ошалел ещё больше. А дедки тем временем устроились за небольшим столиком, наполнили кружки, принюхались, заулыбались, выпили и смачно крякнули в один голос. Помолчали несколько мгновений и начали перечислять все достоинства брусничной наливки, будто Зака и в природе не существовало.

— Филя, они полоумные какие-то, — констатировал Зак.

— Уклад такой, — прошептал элементаль.

— Добрые люди, а мне наливки хватит? — громко вопросил Зак.

— Хороша ли? — осведомился дед Михал у деда Карела.

— Хороша, — подтвердил Карел.

— Надо бы налить доброму гостю, — предложил Михал.

— Надо бы, — согласился дед Карел. — Только закуска уж больно проста. Что ж это за дело — гостя хлебом потчевать? Надо бы окорок раздобыть.

— У Якуба знатные окорока. На вишнёвых ветках коптит.

— Дедушки, — взмолился Зак, — не надо мне окороков. Давайте вашу наливку и хлеба. Рад буду, больше некуда.

— Надо бы налить, а то нехорошо как-то получается, — рассудил дед Михал.

— Дык кружку надо принести, — согласился дед Карел, — а у меня что-то ноги отнялись.

— Вы просто скажите, где кружку взять, я сам принесу, — предложил Зак.

— Добрый гость, — констатировал Михал.

— Добрый, — согласился Карел, — иди у меня в избе возьми.

Пока Зак ходил за кружкой, деды явно приняли ещё по одной. И, видимо, по полной. Потому что вернувшись, он обнаружил их дремлющими прямо за столом. Изумлённо пожав плечами, он всё-таки налил себе полную кружку брусниковки, отломил кусок от нежнейшей воздушной краюхи хлеба. И уже приготовился пить. Но не тут-то было! В конце улицы показалась толпа хуторян, довольно быстро приближающаяся к нему. Надо думать, Аделька не просто выполнила свою задачу позвать матушку, а перевыполнила, сообщив всем о госте. И теперь Зак гадал, если его застанут на частной территории, не примут ли за невежливого гостя? Деды-то спали! И кто их знает, этих странных людей? Поэтому он быстро ретировался за калитку и на всякий случай попросил Филю отвести конягу подальше.

— Здравствуйте, добрые люди! — Зак поклонился. Балаган — так балаган. В лучших традициях! — Примите ли гостя?

— Здравствуй, добрый человек! — прозвучало сразу несколько голосов.

— Дед Карел! Поди ж ты, зараза! Нализался! — плотная румяная женщина кинулась в калитку к деду, за ней хвостиком увязалась Аделька. Они начали отдирать безвольное тело от стула и потащили в дом.

— Дед Михал, ну а ты-то что! — воскликнул дюжий парень, взвалил старика на плечо и понёс через дорогу к домику.

— Можно ли водички гостю испить? — снова рискнул нарваться на гостеприимство Зак. Одновременно около двенадцати женщин разбежались по домикам и начали понемногу собираться возле Зака. В руках у каждой был кувшин и кружка. Зак с удовольствием принял кружку у первой и с наслаждением выпил до дна. Тут же подошла вторая, протягивая ему свою кружку.

— Спасибо, добрая женщина! — сказал Зак, улыбаясь ей самой открытой улыбкой, — я уже напился. Больше не хочу.

— Что он сказал, Хана? — спросила вторая у первой.

— Что-что, — довольно улыбаясь, ответила ей первая, — Моя вода ему больше понравилась. Твою он пить не будет.

— Как не будет? — удивлённо подняла брови вторая. — А зачем я несла? Пей, добрый человек! — она настойчиво протянула ему кружку. А Зак с ужасом начал понимать, что к нему приближаются и другие крестьянки со своими кувшинами.

— А накормить гостя можно? — крикнул он, чтобы проверить, как сработает следующая просьба. Теоретически, можно было ожидать, что отряд с кувшинами отправится за едой. Но это чисто теоретически. А практически женщины с кувшинами продолжили свой путь, а из толпы в сторону домиков отправились ещё несколько человек. Мда. — Спасибо, добрые люди! Однако я тороплюсь! До свидания! Вернусь к вам позже! — Зак уже запрыгивал в седло и хватал поводья. Пора выбираться из этого дурдома. Люди оказались с лёгким оттенком идиотии. Попробуем пообщаться с гномами.