Конец воздержанию. Книга о барах, коктейлях, самовозвеличении и о прелести декаданса

Группа авторов, 2013

Эта книга – продукт, родившийся не за письменным столом, а за стойкой бара «Голем» на гамбургском Рыбном рынке – в излюбленном месте обмена идеями местной интеллектуальной богемы. Составители сборника – основатели «Голема» немецкий драматург Ансельм Ленц и выходец из Чили арт-менеджер Альваро Родриго Пинья Отей. Характер текстов, вошедших в сборник, варьируется от серьезных и основательных до возвышенно-патетических, а их жанровая палитра – от детективных историй до культурологических эссе. Снабженная двенадцатью рецептами коктейлей из числа подаваемых в «Големе», книга призвана служить интеллектуальным спутником современного денди по призрачным мирам, создаваемым тем или иным алкогольным напитком. К тому же это универсальное руководство по воссозданию атмосферы куртуазной культуры пития в домашних условиях.

Прелюдия

Глубокоуважаемый читатель, неотразимая читательница!

Приглашая вас пройти семь кругов «Голема», мы хотели бы указать вам на то, что вовсе не намерены разрушить вашу жизнь. Следует предполагать, что, будь на то ваша воля и желание, вы осуществите это сами. Мы можем лишь предложить вам глоток того одухотворяющего воздуха, что сподвиг нас вместе с нашими друзьями окунуться в непредсказуемые перипетии владения заведением, являющимся одновременно и лавкой, и местом времяпровождения, основой деятельности которого в первую очередь является разлив искусно смешанных спиртных напитков. (Хотя в наших незаметных стороннему глазу внутренних покоях вполне может быть сокрыта та или иная тайна.)

Как известно, не одна публикация была посвящена алкоголю — среди них встречались и куда лучшие, чем эта, и много худшие. Такое внимание вовсе неудивительно, ведь считается, что на протяжении тысячелетий спирт, получаемый из перебродивших фруктов, злаков и трав, является первым признаком оседлости культур. Следовательно, те, кто требует введения сухого закона, — попросту глупцы! Они что, хотят вернуть нас на уровень дикарей, промышляющих охотой и собирательством, бродящих по полям и лесам, по застоявшимся водам немецких болот, где на извечном пути к могиле нас ждут лишь тоска и грусть? Нет уж, благодарим покорно!

И более того: не опьяненностью ли обусловлены культурные достижения, прогресс и прежде всего любовь? Кем были бы мы без этого волшебного зелья, которое хотя бы в силу малой толики живущего в нас язычества способно на мгновение избавить нас от рациональности, которой скована вся наша дурацкая, не приносящая никакого удовлетворения и в итоге так или иначе бессмысленная деятельность?

Всякий человек, будь он врач, бомж или хорошо устроившийся на каком-нибудь дружественном оборонном предприятии, стоит ему лишь единожды задуматься о конце всего и вся, понимает, что и самая что ни на есть признаваемая профессия, и точнейшая из наук, и королевская корона, и успехи на любовном поприще — все это лишь бессмысленное клянченье ну хоть какой-то бесконечности. Или хотите сказать, вы стремились достигнуть вышеупомянутых благ добровольно, по собственному желанию и без какого-либо иного умысла?

Просвещенный человек понимает, хоть и не решается признать: все его стремление к благополучию и благосостоянию, все его государство и Церковь — это лишь многоликое скопище жалких, нестерпимо болезненных компромиссов. Любой флаг, воздвигнутый на покоренной вершине, будет сорван холодными ветрами подступающей вечности, ни одна пирамида не переживет тектонического сдвига, ни один владыка не удержит власть, если мы все вдруг перестанем притворяться.

Все наши научные изыскания окажутся не более чем беспомощным блужданием в той страшной темноте, у которой нет ни конца ни края, — ее последней черты нам достигнуть не суждено, не говоря уже о том, чтобы преступить. Объединимся же в опьянении — ведь только в нем возможно истинное согласие, а мгновение длится бесконечно!

Покуда зеленый змий возвеличивает нас и возвышает, делает прозрачными, практически стеклянными, бесцветными почти до полного безразличия, кофе — наркотик тех, кто стремится к самореализации, — должен приучать нас к тем лживым протестантско-кальвинистским добродетелям, что основываются на рациональности, трезвости, индивидуализации и принуждении. Не зря одна старая бельгийская поговорка гласит: «Любовь, самоотдача и братство — в угаре, а в трезвости — лишь сильнейшая ненависть, сквернейшее малодушие и жесточайшая эксплуатация».

Приверженность системе — это нехватка честности. Вы об этом догадываетесь. Или, вернее, догадаетесь, когда мы на протяжении семи кругов покажем вам путь к абсолютному самовозвеличению. Многоуважаемые авторы обоего пола благосклонно окажут нам в этом содействие, обернувшись достопочтенными глашатаями иного мира — пусть даже им оказывается лишь другая сторона барной стойки.

Настоящую книгу стоит представлять как один из тех томов, что вы возьмете с собой в уборную, чтобы вызвать спазмы в вашем животе, или — в лучшем случае — как карманную книжицу, посвященную вопросам возвеличения и пленительного падения, обусловленных культурой пития, которую вы можете носить с собой развлечения ради. Каждый текст излучает особый свет, каждый почерк обладает неповторимым ароматом.

Сборник, к участию в котором мы привлекли некоторое число дам и господ, пользующихся нашим особенным вниманием, состоит из различных повествований о собственном опыте, магических заклятий и памфлетов, посвященных концу воздержания. Его не стоит читать в кругу друзей. Каждому следует в одиночестве насладиться спуском по отвесным склонам человеческого духа. На это требуется время.

Нисхождению способствует небольшое приложение, с помощью которого мы стремимся передать Вам опробованное на практике знание о том, как вы и ваши потомки могут превратить мир в нирвану, подчиненную лишь вам одному. После прохождения шестого круга дороги назад нет и не будет.

Что скрывать — на этом пути даже нам понадобится помощь, поскольку седьмой круг, к которому мы все так стремимся, остается практически недосягаем, и, как в случае со всяким величайшим желанием, за исполнение его придется поплатиться жизнью.

Но ведь это в любом случае когда-нибудь произойдет, разве не так?