Тим Сваргин. Заколдованное путешествие

Константин Васильевич Злобин (2013)

Если тебе 14 лет, а твоя родная тетка колдунья, то жди беды. Хотя можно и не ждать, она сама придет, причем сразу с двух сторон. И тогда колдуй — не колдуй, а пока не явишься с поклоном к Бабе Яге, не переломаешь все кости у шкуры медведя да не нырнешь с головой в зеркало, спокойной жизни тебе не видать. А в остальном вроде бы все хорошо, хотя на всякий случай… Остерегайтесь сухого человека!

На последней парте

Тим был рад, что избавился от назойливого внимания директрисы и, перепрыгивая через две ступеньки, побежал наверх. Шел урок, и в коридоре третьего этажа было пусто. Тим постучал в дверь с номером «25». Около доски стоял молодой учитель.

— Что вам угодно? — спросил он заглянувшего Тима.

— Здравствуйте! Я новый ученик. Можно войти?

— Входите, пожалуйста, — ответил учитель.

Класс проводил Тима любопытными взглядами. На первой парте о чем-то зашептались и захихикали девчонки.

Свободное место оказалось на последнем ряду за одной партой с щуплым пареньком в очках. Он был одет в школьную форму, хотя в классе ее почти никто не носил. Перед пареньком на парте лежал учебник, пенал с ручками и тетрадь в клетку — в ней были сделаны аккуратные записи.

Шел урок астрономии. На доске висела карта звездного неба. Учитель рассказывал о солнечных затмениях. Тим заметил, что не все ученики слушают урок, а некоторые откровенно занимаются своими делами.

Внимательно следивший за всем, что говорит учитель, сосед Тима на секунду отвлекся от урока и протянул ему руку.

— Привет! Меня зовут Костя.

— А меня — Тим. Тимофей.

Костя сделал в тетради новые пометки и снова сосредоточился на уроке. Он был поглощен всем, что происходило у доски, и ловил каждое слово. Из-за своего невысокого роста ему временами приходилось вставать со стула или наклоняться то вправо, то влево. Совершая свои телодвижения, Костя несколько раз толкнул Тима.

— Ты что делаешь? — недовольно спросил Тим.

— Записываю урок, — ответил Костя. — И тебе советую. Меркурий Максимович рассказывает много интересного. Этого не прочтешь в учебнике. Могу дать тебе чистую тетрадь. У меня есть запасная, и ручка тоже.

— Нет, спасибо. Я сам могу много чего рассказать про это, — Тиму жутко не понравился этот опрятный Костя. — Запасная тетрадь, говоришь? А запасных очков у тебя не найдется?

Костя с победным взглядом потянулся за рюкзаком.

— Конечно, найдутся. Только я не уверен, что они тебе подойдут. У тебя дальнозоркость или близорукость?

— Погоди, — остановил его Тим. — Я пошутил про очки.

Костя положил рюкзак на место и недовольно глянул на Тима.

— Шутки здесь неуместны. Тем более на уроке астрономии.

Он снова отвернулся к доске, где Меркурий Максимович «в лицах» изображал солнечное затмение. В выставленной вперед руке учитель держал настольную лампу и светил ею себе в лицо. Второй рукой загораживался от света. Чем сильнее лицо учителя попадало в тень, тем менее широкой становилась его улыбка. Когда пантомима с лампой была окончена, Тим подвинулся к Косте. Ему хотелось сгладить впечатление от своей неудачной шутки.

— Скажи, а что еще есть в твоем рюкзаке?

— Смотря что тебе нужно, — Костя недоверчиво покосился на Тима.

— Ну, например, запасной учебник астрономии? Или…

— Конечно, есть. И учебник астрономии, и очки, и рюкзак. Нужно быть готовым ко всему.

— К чему, ко всему? Ты так говоришь, будто готов даже к концу света.

— Конечно, готов! — невозмутимо произнес Костя.

Тим сделал попытку улыбнуться.

— Интересно посмотреть как.

Не произнося ни слова, Костя поискал в рюкзаке и вынул из него черную картонную коробку. На ней был нарисован белый с перекрещенными костями череп и надпись «Вскрыть перед концом света». Костя положил коробку перед Тимом.

— Это что, шутка? Что там?

— Хочешь — посмотри.

— Но тут написано…

— На заборе тоже написано, — назидательным тоном произнес Костя. — Открывай! Если конечно не боишься.

Тим не торопился. Серьезный вид его соседа не предвещал ничего хорошего, но отступать было некуда, и он осторожно приоткрыл коробку. И из нее выпали… беруши, надувной подголовник и повязка для глаз.

— Фу-ты, напугал! — выдохнул Тим.

— Ничья. Один-один, — улыбнулся Костя. — Да, я готов ко всему. Даже если наступит конец света.

Но вместо конца света наступил конец урока.

— У кого есть вопросы? — спросил учитель.

— У меня есть, Меркурий Максимович, — вскочил с места Костя. — Скажите пожалуйста, если солнечное затмение происходит в точке перигелия Земли и Солнца, чем оно отличается от обычного?

— Хороший вопрос. Я постараюсь ответить наиболее просто, чтобы поняли все. Минимум линии апсид при движении Земли вокруг Солнца создает минимум эффекта затмения. При этом, согласно теории возмущений и закона Гаусса, перигелий не имеет постоянной точки относительно Солнца. К тому же, не до конца доказана теория несферичности нашего светила. Следовательно…, — учитель прокашлялся. — … Извините, я немного отошел от темы. Вкратце, чем ближе Земля к Солнцу, тем меньше выражено солнечное затмение и чаще всего может быть неполным. Я ответил на ваш вопрос, Константин?

— Да. Спасибо, Меркурий Максимович!

Учитель снял с доски карты, сложил их в тубус и, слегка поклонившись классу, вышел. Только он ступил за порог, как раздался звонок.

— Вот это человек! — восхищенно воскликнул Костя. — Такой умный — все знает, что ни спроси. И пунктуальный — секунда в секунду закончил урок. Такое не каждый может. Да что там — такого не может никто.

— Да, — раздалось с соседней парты. — Зато он может забыть, какое сегодня число и как его зовут. Ха-ха! Представляю, какие глаза были у сторожа, когда наш Меркурий заявился в школу первого января. После того случая директриса посоветовала ему купить костюм звездочета. Тогда его точно бы впустили. Хотя бы на детский утренник.

Это сказал высокий парень с короткой стрижкой. Он полулежал, полусидел за своей партой, разложив на ней свои большие руки. Его ноги были выставлены в проход и почти перекрыли его. Под маленькой школьной партой им места не нашлось.

— Ничего ты не понимаешь! — огрызнулся Костя. Надув щеки, он укладывал рюкзак, под весом которого жалобно сприпела парта. Неожиданно Костя остановился и кинулся вон из класса. — Я забыл спросить Меркурия Максимовича о теме следующего урока.

Высокий парень, довольно улыбаясь, повернулся к Тиму.

— Ты этого умника не сильно слушай. Он тебе похлеще Меркурия наговорит. Кстати, я — Коля, — он протянул широкую ладонь.

— Я — Тим.

— Ты если что, обращайся. Чем смогу — помогу. Случайно, не увлекаешься тяжелой атлетикой?

— Нет, — ответил Тим. — Мне ближе легкая.

— Ну да, — протянул Коля, оглядывая Тима. — А то смотри, у нас тут отличная компания любителей покидать железо. Если что — добро пожаловать!

В это время в класс вошла учитель в платье с широким кружевным воротничком и толстыми роговыми очками на самом кончике носа. На вид ей было далеко за шестьдесят. Ее высоко поднятая голова немного дрожала. В такт с головой раскачивались большие, как маятники, сережки. Черные с проседью волосы учительницы были зачесаны назад и свешивались по обе стороны головы, напоминая капюшон. Она встала около стола, остановила свой взгляд на потолке, и заговорила ровным, слегка дребезжащим голосом.

— Раньше, когда я училась в школе, ученики всегда были опрятными и послушными. Они никогда не позволяли себе перебивать учителя и внимательно слушали его. В то время школа была местом, где учили и воспитывали. Не то, что сейчас. Учитель был всем — и преподавателем, и отцом, и матерью. Может быть, кто-то из вас знает, хотя вряд ли, что раньше мальчики и девочки учились раздельно. Лично я считаю, что это было правильно. Возвращаясь к временам моей юности, хочу сказать, что в каждом классе стояло ведерко с водой, а в нем — розги. Кто-нибудь из вас знает, что такое розги? И почему они стояли в воде? Конечно, никто. Самым непослушным в нашем классе…

Тим смотрел на учительницу и не мог оторвать от нее глаз. Она гипнотизировала, и, как оказалось, ни его одного. Весь класс, затаив дыхание, смотрел на белый воротничок, а учительница все качалась и качалась.

— Что, засосало? — раздалось над ухом Тима.

Следом за вопросом последовал чувствительный удар в бок. Тим повернулся, готовый дать сдачу, но замер — рядом сидел Костя и с победной улыбкой смотрел на него.

— Еще минута и ты бы лбом треснулся об парту. Наша Шарлотта сегодня в ударе. Смотри, уже полкласса уложила.

И правда, многие ученики, подложив под головы руки, мирно спали. Еще несколько человек клевали носом, готовые вот-вот поддаться усыпляющим чарам. Тим повернулся к Косте.

— А ты почему не засыпаешь?

Тот внимательно посмотрел на губы Тима, улыбнулся и достал из ушей маленькие ватные шарики.

— Вот мое секретное изобретение. Простое и надежное. Главное — не слышать голоса, ну а второе — не смотреть. Хочешь, дам тебе?

— Нет, спасибо. Я как-нибудь обойдусь.

— Не эти, конечно. Другие, новые — у меня есть. Без них ты не дотянешь и до середины урока. И если даже получится, то потом позавидуешь спящим. Такие песни начнутся.

— Тогда давай. Скорей — а то меня опять затягивает.

Вставив в уши ватные шарики, они продолжили общаться языком жестов и читая друг у друга по губам.

— Что это за урок? — спросил Тим.

Костя написал на чистом листе: «Предмет: Музыковедение. Учитель: Шарлотта Карловна», и чуть погодя добавил.

— Шарлотта Карловна — подруга нашей директрисы. Они когда-то вместе учились. «Музыковедение» — их общее изобретение. В прошлом году они предложили включить его в обязательную школьную программу. Им отказали, но в нашей школе все равно преподают. Даже в городском комитете образования ничего не могут с этим поделать. В конце года Шарлотта хочет провести экзамен. Интересно, что мы будем на нем сдавать — кантаты синхронного храпа?

— Что-то я не пойму. Это что — урок музыки? Зачем тогда всех усыплять?

— Я тебе скажу зачем, — Костя ближе придвинулся к Тиму. — Год назад Шарлотта защитила диссертацию на тему «Ускоренное обучение в полусомнатическом состоянии». Проще говоря, в полусонном. В своей работе она написала, что человеческий мозг воспринимает информацию быстрее и лучше в состоянии близком к крепкому сну. Вроде, так информация запоминается на уровне подсознания и уже никогда не забывается. Для начала Шарлотта решила испробовать свой метод на безобидном музыковедении, и наша директриса ее поддержала. Ты, кстати, уже был у нашей Матрешки?

— У кого?

— Ну, у нашей директрисы. У Амальгамы Мартовны.

— Да, — кивнул Тим. — Странная она какая-то.

— Это мягко сказано. Из-за своих габаритов она не ходит домой — не помещается ни в одну машину, про метро я вообще молчу. Вот и живет в своем кабинете. У нас в школе теперь даже ночного сторожа нет.

— А если кто-то заберется? Ей же минимум минут десять нужно, чтобы добраться до телефона.

— Не скажи. Год назад в нашем классе учился Хрякин — хулиган и двоечник. Однажды со своим дружком Фонарем — Санькой Дофонаревым — они решили залезть в класс химии. Думали спиртом там разжиться. И что ты думаешь? Утром их, трясущихся от страха, нашли сидящими на полу в туалете девочек. Оба были связаны, ни за что не угадаешь чем — стульями! Руки и ноги были так запутаны в ножках табуреток, что их пришлось пилить. Хряк и Фонарь все тряслись и не могли сказать ни слова. В школу они больше не вернулись. Темная история. Известно только то, что той ночью кроме них в школе была наша Амальгама, но она сказала, что ничего не слышала, не видела и знать ничего не знает.

— И это все?

— Нет, не все. Ты не знаешь, но еще несколько месяцев назад наша Матрешка была самой худой в школе. Она была учителем химии и целые дни проводила в своей лаборатории. Ходили слухи, что она изобрела что-то вроде эликсира стройности, но идеальную формулу раствора так и не нашла. Ее эксперименты все время оканчивались всякими неприятностями — или волосы выпадали, или росли не там, где нужно, или начинались галлюцинации. Никогда не забуду тот урок, когда на доске вместо химических формул Амальгама рисовала огромные пончики и заварные пирожные. Ее тогда чуть не отстранили от работы — вмешался кто-то из Министерства образования и она осталась. Но продолжать эксперименты и даже подходить к химической лаборатории ей запретили. Хотя сейчас, если бы она захотела, то все равно не бы смогла этого сделать.

— Почему?

— Кабинет химии находится на втором этаже, а Амальгама после запрета больше не могла принимать эликсир и так растолстела, что больше не ходит по лестнице.

Тем временем Шарлотта Карловна пошла вдоль рядов. Указка в ее руке плыла над головами учеников. Если указка встречала препятствие, значит, ученик еще не спал. В таком случае учительница вставала перед ним и ее голос, поднимаясь до визгливого, становился особенно невыносимым. Поэтому считалось за лучшее уснуть в начале урока. Через полминуты несчастный ученик переставал сопротивляться и впадал в крепкий сон.

— Так-то лучше, — шипела учительница и шла дальше. — Здесь имеет место быть борьба двух противоположностей. Ученик — это противоположность учителя. Если не можешь уничтожить свою противоположность, то усыпи ее. От этого всем будет только лучше. Никто не нарушает дисциплину. Никто не надоедает лишними вопросами. А теперь приступим к уроку. Музыковедение — это…

Не дожидаясь приближения учительницы, Тим и Костя улеглись на парту и сделали вид, что спят. Указка проплыла над их головами, задержалась над Тимом и… слегка ударила его по плечу. Тело Тима обмякло, и он заснул.

Пробуждение было не из приятных. Казалось, что треск школьного звонка раздается в самой голове. Тим резко поднялся, и в глазах потемнело.

— Не так быстро. После Шарлотты нужно вставать медленно. Иначе кровь может пойти носом или, того хуже, упадешь в обморок. Такое уже бывало, — Костин голос звучал как из колокола.

Тим повернул голову. Для этого потребовалось огромное усилие, а от напряжения на его лбу выступили капельки пота.

— Я все равно смогу, — процедил он сквозь зубы.

— В этом никто не сомневается, но я бы не советовал этого делать. Потом до конца дня будет тошнить, а темные круги перед глазами пропадут только к вечеру. Нужно было больше дать ваты. Эх, я! Не рассчитал порцию. Зато мой эксперимент можно считать законченным.

— Какой еще эксперимент? — Тима качнуло и он судорожно ухватился за парту.

— Мой эксперимент по предотвращению влияния Шарлотты на подкорковую область мозга. Хотя нет. Осталось сделать еще одно, — в руке Кости появилась круглая жестяная коробочка. В ней лежали разноцветные леденцы. — Возьми один и положи под язык.

— Что это? — спросил Тим.

— Конфеты — леденцы. Специальная формула — мой рецепт. Бери — не бойся.

— Твой рецепт? Теперь я боюсь еще больше, — простонал Тим, поддерживая двумя руками голову. — У меня все болит.

— Это у тебя от Шарлотты болит, а я пытаюсь помочь. Мой тебе совет…

— На сегодня мне достаточно советов.

— В этот раз предлагаю его послушаться, но только в этот раз, — послышался чей-то новый голос. Он донесся откуда-то сверху.

Над Тимом склонилась девушка. Он обратил на нее внимание еще на прошлой перемене. Она с улыбкой смотрела на Тима. Ее волосы, убранные в густой конский хвост, рассыпались по плечам.

— Возьми конфету и станет лучше, — глаза девушки в упор глядели на Тима.

Ей он не мог отказать и взял сразу две. Не прошло и минуты, как стало легче.

— Ну вот, а ты не хотел, — сказал Костя. — Вы, наверно, думаете, что это просто сахар с лимонной кислотой? Ничего подобного. Конечно, за основу взят состав конфет «Взлетных», над которыми в свое время работал целый институт, но я улучшил формулу. Вам скажу по секрету — я добавил в них немного корицы.

Тим не слушал его. Он смотрел на девушку. Она же протянула ему небольшой листок — на нем были написаны цифры.

— У тебя есть телефон? Набери этот номер.

— Зачем?

— Набери и узнаешь.

Тим достал телефон и набрал. Через пару секунд в руке девушки зазвонил маленький белый телефончик, послышалась приятная мелодия.

— Это мой номер, — сообщила она. — Меня зовут Эвелина. Что ты делаешь завтра вечером?

Тим не ожидал такого развития событий и ответил не сразу.

— Чего застыл? — спросила она. — Дай-ка ему еще леденцов — кажется, он опять засыпает. Так и быть, запишу тебя как «Тим — повтори два раза».

— Нет — я не засыпаю, — поспешно заверил Тим. — Завтра? Завтра я совершенно свободен.

— Вот и отлично! — объявила Эвелина. — Потом скажу, куда пойдем.

Она вернулась за свою парту, а Тим, оглушенный всем происходящим, сидел и хлопал глазами. Рядом подал голос всезнающий Костя.

— На твоем месте я бы с ней не связывался, — произнес он.

— Почему?

— Слишком много она из себя корчит. Как королева указывает, приказывает. «Сделай то», «сделай это». Слишком деловая и смотрит на всех свысока, будто она одна тут такая…

— Какая?

— М-м-м, — Костя не мог подобрать подходящего слова и выпалил. — Просто у нее богатые родители. Вот она и ведет себя так, будто ей все принадлежит. По-твоему, почему она здесь учится?

— А где ей учится?

— С такими деньгами как у ее папы учатся или в закрытых школах, или за границей. А она, видите ли, пожелала учиться с «обычными» детьми. Снизошла до нас. Теперь ходит и указывает всем — «набери мой номер», «дай ему леденцов». Советую тебе…

— Слушай, давай, я уже обойдусь без твоих советов. Мне их девать некуда, — Тим заметил, что урок давно начался, и у доски стоит новый учитель.

Но теперь ему было не до учебы. Кое-как досидев до конца уроков, он поспешил к выходу.

— Тим, погоди! Я хочу тебе кое-что сказать, — окликнул его Костя.

Тим сделал вид, что не услышал, и выскочил из класса.