Скиталец. Гений

Константин Калбазов, 2020

Что это? Бред? Кома? Или он и впрямь оказался в мире, живущем по правилам игровых реалий? Прокачка себя любимого, умения, навыки, дерево развития, уровни, артефакты. Вроде бы и Россия, но отчего-то раскинувшаяся на территории многочисленных архипелагов. Царь, князья, бояре, дружины, пароходы, пираты… Поверить в окружающую реальность трудно. Однако, бред это или нет, лучше все же принять существующие реалии и вписаться в этот мир. Пропасть-то всегда успеется.

Глава 6

По краю

— Что тут у вас, Остап Владимирович? — поинтересовался капитан, входя в ходовую рубку.

Среднего роста, уже полнеющий, седовласый, с усами и бородкой клинышком, он серьезно проигрывал встретившему его моложавому старпому. Букин был высок, крепок и строен, смуглый брюнет с щегольскими усами.

— Да вот, Аггей Янович, сдается мне, это по нашу душу, — указывая направление, произнес Букин.

Акулов прошел к мощной стационарной стократной трубе, по случаю хорошей погоды выставленной в открытое окно, и припал к окуляру.

— Появился из-за острова и начал нас нагонять, — пояснил увиденное старпом.

— Хм. Если я не ошибаюсь, это миноносец типа «Взрыв». Эка он прет, не жалея угля.

— Насколько я сумел рассмотреть, это «Задорный» боярина Морозова.

— Думаете? Н-нет, не могу определить. Все еще далеко для моих глаз, — покачал головой капитан.

— Две желтые полосы на трубе, верхняя вдвое толще нижней. Его цвета. По облику же походит на «Задорного».

— Более чем в пятистах милях от острова Морозовский?

— Согласен, выглядит это странно. Тем более, в нейтральных водах.

— Играйте боевую тревогу, Остап Владимирович, — после непродолжительного раздумья решил капитан.

— Слушаюсь. Вахтенный, боевая тревога.

— Слушаюсь, ваше благородие, — ответил матрос и тут же ударил в рынду.

Частый тревожный звон разнесся по всему кораблю, проникая в самые удаленные уголки, заставляя матросов бросать свои дела и занимать боевые посты согласно боевому расчету. Находящиеся на вахте кочегары и механики, не имеющие возможности покинуть рабочие места, замерли, подняв головы вверх. Они всматривались в потолки отсеков, словно пытаясь проникнуть на верхнюю палубу и увидеть появившуюся опасность своими глазами. Неизвестность… Нет ничего страшнее нее.

Стюарды поспешно загоняли пассажиров во внутренние каюты, эдакие цитадели со стенами из тридцатимиллиметровой брони. Такая даже среднему калибру не всегда по зубам, что уж говорить о мелком. Тесновато, конечно, не без того, зато безопасно. А еще на всякий случай потребовали, чтобы пассажиры непременно надели спасательные жилеты.

«Морж», конечно же, угольщик, однако все грузовые корабли практиковали пассажирские перевозки. И он не был исключением, имея семьдесят два места. На борту этого чумазого корабля были обустроены даже две каюты первого класса. Впрочем, справедливости ради, по окончании погрузки и разгрузки «Морж» всегда блистал чистотой.

Едва успевший прикорнуть Борис скатился со своей койки на верхнем ярусе. При этом едва не приземлился на голову Семена. Тот словно походя отмахнулся от свалившейся на него напасти, как от назойливой мухи. Правда, усердствовать не стал, поэтому Рудаков не улетел в дверь кубрика. Мало того, Семен еще и подхватил парня, чтобы он не зашибся.

— Не суетись, Боря. Без тебя не начнут, — хмыкнул здоровяк и вновь принялся наматывать портянки.

Вообще-то Борис Петрович всегда искренне полагал, что на флоте сапоги не носят и все щеголяют в ботинках. Он еще с молодости помнил, как морячки с эдаким пренебрежением называли сухопутных сапогами. Бог весть, может, в его мире моряки сапог и не носили, но здесь в качестве рабочей обуви — очень даже^[1].

Возможно, связано это с углем, ворочать который приходится часто и много. Шутка сказать, но даже на стоянке их «Морж» потребляет не меньше пяти тонн в сутки. Во время перехода — все тридцать.

Пока одевался, глянул на часы. До вахты еще два часа. Получается, разбудили их на час раньше. Выбежал на палубу и направился на корму. Его пост — у пожарного гидранта. Рукавом работать должен был Семен. Подростку, даже такому крепкому, нипочем не удержать взбесившегося питона, в который превратится парусиновый шланг с брандспойтом на конце. А вот проследить, чтобы он не запутался, или наложить шину в случае повреждения — это другое дело.

Пассажиров уже не было видно. Стюарды — на посту у бронированных дверей, которые обычно открыты настежь. Но и сейчас они не заперты. Не положено. Люди должны иметь возможность спастись. Мало ли что случится с моряками. Пока же они присмотрят, чтобы особо любопытные не бродили по судну, когда тут будет свистеть смертоносный металл.

— Страшно? — окинув его заботливым взглядом, поинтересовался Семен.

— Если честно, то да.

— Нормально все будет. Бывает, за рейс раз пять тревогу сыграют. Бродят тут всякие… Но зачастую увидят, как пушечки разворачиваются, и отворачивают.

Говоря это, Семен кивнул в сторону семидесятишестимиллиметрового орудия. Возле него сейчас вовсю суетился расчет, изготавливая снаряды первой подачи. Хм. А щит у него ничего так себе, большой. Скорее, даже и не щит, а какая-то полубашня. Это капитан озаботился безопасностью подчиненных.

Видел Борис, как в порт Морозовска заходили крейсера с калибром куда как большим, так у них щитов не было и в помине. Адмиралы что-то там про боевой дух свистят, и бояре с дворянами им поддакивают. Но здесь не военные моряки, а гражданские, так что законы и правила свои. Кстати, в иностранных флотах щитами совершенно не пренебрегают.

Всего на «Морже» два таких орудия, на корме и на носу. И расчетами командуют офицеры. Старпом — в ходовой рубке с капитаном. Его дело — борьба за живучесть корабля и руководство авральными командами. То есть рано пока суетиться.

Корабельный доктор, а вернее, фельдшер, разворачивает лазарет в одном из внутренних матросских кубриков. Он является такой же цитаделью, что и каюты с пассажирами. Медпункт на судне, конечно же, есть. Он располагается на корме, только помещение у него совсем крохотное.

— Господин капитан, корабль к бою изготовлен полностью. Пассажиры посчитаны и размещены в защищенных каютах, — наконец доложил старпом.

— Благодарю, Остап Владимирович, — взглянув на часы и удовлетворенно кивая, ответил капитан.

Ну что же. Ежедневные учебные тревоги не пропали даром, пусть и происходят они в одно и то же время. В самое оптимальное, чтобы лишний раз не беспокоить пассажиров. С их привлечением проходит лишь одна тренировка. В первый день, по выходу из порта. Только и того, чтобы имели представление, что им надлежит делать. В остальное время они с любопытством наблюдают за тем, как по трапам носятся матросы. Ну и нередко мешаются под ногами. Куда же без этого.

— Сигналят, — произнес Букин.

— Вижу, — прикуривая трубку, отозвался Акулов.

При этом он не сводил взгляда с мигающего семафора, отстукивающего послание по международному коду. «Миноносец «Задорный», дружина боярина Морозова, Российское царство. Прошу лечь в дрейф. Имею срочное сообщение». Они уже давно опознали его, причем далеко не только по полосам на трубе и названию на борту. Корабли, даже если они одной серии, только кажутся одинаковыми. Моряк всегда найдет десятки особенностей, присущих конкретному судну. И в том, что они правильно опознали миноносец, который видели не единожды, у них уже давно сомнений не было.

— Что будем делать, Аггей Янович? — поинтересовался старпом.

— Не вижу причин выполнять их требование, — пыхнув терпким табачным облаком, произнес Акулов.

— Но они не требуют, а просят.

— Всего лишь игра слов. Мы в нейтральных водах, в пятистах милях от вотчины боярина Морозова. Войны нет. О том, что он действует в этих водах по царскому указу, он не сообщает. С какого, собственно говоря, перепуга я должен выполнять его указания? Я карабкался из простых матросов, дорос до вольного капитана и встал на мостик своего судна не для того, чтобы мною могли понукать боярские дружинники.

Вообще-то сомнительно, чтобы Акулов вел себя подобным образом, если бы не рассорился вдрызг с владельцем металлургического завода. Того не устраивала цена поставки угля. Видишь ли, по девять рублей за тонну — слишком дорого. Можно подумать, Акулов золото лопатой гребет. Как бы не так!

Сегодня у него в кармане уже лежал новый контракт. Он бы и раньше принял это предложение, но останавливало то, что при незначительно увеличивающейся чистой прибыли процентов на двадцать становилось больше и плечо доставки. А это, как ни крути, повышенный износ ресурса машины и агрегатов. Так что то на то и выходит. Однако настал момент, когда многолетнему сотрудничеству все же пришел конец. Это был последний рейс «Моржа» на остров Морозовский.

Словом, у капитана не было ни единой причины проявлять дипломатичность, зато появилась возможность показать свою независимость и принципиальность, что, несомненно, положительно скажется на его авторитете и будет оценено как другими капитанами, так и обществом в целом. Вольные капитаны и без того окутаны романтическим ореолом. И вот сейчас в фасад этого здания ляжет очередной кирпичик.

— Сигнальщик, передайте сообщение на миноносец: «Если вы не имеете соответствующего указа царя, не вижу причин для остановки машин».

— Слушаюсь, — откликнулся матрос и тут же начал отстукивать шторками семафора.

— И да, Остап Владимирович, не думаю, что стоит держать наших пассажиров в душных каютах. Великолепное утро. А еще скажите сигнальщикам: если у пассажиров возникнут вопросы, пусть уж удовлетворят любопытство наших гостей, — обратился капитан к старпому.

— Команда? — уточнил тот.

— Экипаж остается на боевых постах. Орудийным расчетам сопровождать цель.

— Я все понял, Аггей Янович.

Ну да. Какая же бравада без свидетелей? Рассказ о случившемся должен исходить не от капитана или членов команды «Моржа». Им-то как раз стоит проявить скромность и только отмахиваться: мол, какие пустяки, все-то тут приукрашено. Надо бы не забыть наказать боцману, чтобы строго-настрого запретил матросам распространяться по этому поводу. Под угрозой штрафных санкций. Тогда и среди моряков пойдут разные слухи.

И плевать, что это может задеть боярина Морозова. Не та фигура, которую стоило бы по-настоящему опасаться. Князя же Тактакова это ни коим образом не коснется. Тем более, что все — в пределах существующего законодательства.

Вскоре пассажиры вывалили гурьбой на палубу, даже извечные любители времяпрепровождения за карточным столом. Мужчины вели себя сдержанно, зато дамы поспешили засыпать вопросами находящихся на постах сигнальщиков, которых можно было без труда узнать по висящим на груди биноклям. Получившие добро моряки охотно отвечали на вопросы, при этом подбоченившись от осознания собственной важности.

«Прошу помощи. Имею пустые угольные ямы», — получив отказ, отстучал новое сообщение капитан миноносца.

Ничего удивительного в том, что он извел весь уголь. Этот кораблик имеет запас хода всего лишь в шестьсот миль при скорости в десять узлов. Он же, похоже, выжимал все, на что были способны машины.

А вот это уже совсем другое дело. Мимо такого сообщения пройти не может ни один моряк. Нет возможности поделиться углем, значит, возьми на буксир и доведи до ближайшего порта. Впрочем, этот случай не подпадает под безвозмездную помощь. За каждый пуд угля Акулов возьмет честную плату, ни копейкой больше, но и не меньше.

— Сигнальщик, передай: «Вас понял. Готов помочь».

— Слушаюсь.

Ну а еще, кроме красивого жеста, это отличная возможность разойтись-таки краями с боярином. Ведь догоняющий их «Задорный» все одно пристанет к ним, и никакой веской причины не позволить капитану и членам его команды подняться на борт у Акулова нет. Либо оказывать помощь, либо отмахиваться от призыва. Никаких полутонов. Разве только…

— Остап Владимирович, распорядитесь, чтобы боцман вскрыл оружейную и раздал морякам оружие согласно боевому расчету по отражению абордажа.

— Стоит ли так-то? — усомнился Букин.

— Стоит. Еще как стоит.

Признаться, Борис не совсем понимал, что происходит. Он видел, как корабли обменивались световым сигналом, но понятия не имел, о чем идет речь в этой своеобразной переписке. А потом на палубу гурьбой повалили пассажиры. Они и раньше прохаживались рядом с пушкой. Но тогда она стояла, как предмет интерьера. Теперь же, с орудийным расчетом и снарядами первой подачи во вскрытых ящиках, она заиграла новыми красками.

Вскоре стих монотонный шум машины и «Морж» лег в дрейф. «Задорный», которого Борис узнал, едва только стали различимы детали, начал быстро сближаться. Да так лихо, что того и гляди столкнется. Впрочем, его командира всегда отличали лихость и знание своего дела. Со своим миноносцем он обращался прямо-таки виртуозно. Правда, еще недавно новейший миноносец старел буквально на глазах, приходящие на смену новинки быстро оставляли его позади.

Вот только Рудакова сейчас меньше всего занимали вопросы развития кораблестроения или мастерства кораблевождения офицера дружины боярина Морозова. Куда больше его беспокоило появление этой боевой единицы в такой дали от порта приписки. Ни в прошлой, ни в этой жизни Борис Петрович не страдал манией величия, но отчего-то не сомневался, что это примчались по его душу.

Проблемы с Интеллектом сыграли с ним злую шутку. Он догадался оставить родителям записку, чтобы успокоить их и направить возможные поиски по ложному следу. Но, оказавшись уже в открытом море, вдруг сообразил, что из порта в то утро ушел только «Морж». Второй угольщик все еще стоял под разгрузкой. Если решат настигнуть вышедшее судно, то Рудакову и деться-то будет некуда.

Оставаться здесь на службе глупо. Корабль ведь совершает регулярные рейсы на Морозовский. Это как же нужно было заболеть на голову, чтобы прятаться на его борту! Понятно, что денег на контрабандистов не было, но уж как-нибудь извернулся бы. Но нет, нужно было додуматься до самого тупого варианта. Го-осподи. Ну когда же у него котелок наконец заработает в нормальном режиме!

Словом, он наблюдал за тем, как причаливает миноносец, уже не ожидая от этого ничего хорошего. Деться ему некуда. Он даже судно как следует не облазил, чтобы найти какую-нибудь глухую щель и забиться туда. Впрочем, в любом случае отыскали бы, без вариантов. Похоже, его побег все же не удался и придется-таки «сидеть на цепи».

Он настолько увлекся нехорошими мыслями, что даже не обратил внимания на вооружение матросов карабинами, револьверами и кортиками. Да какая разница! Тем более, ему оружие пока не полагалось. Не было у него соответствующего умения. Не озаботились еще.

— Позвольте вас приветствовать, Аггей Янович, — поздоровался поднявшийся на борт лейтенант.

— Здравствуйте, Евсей Егорович. Куда же вы так рвались, что опустошили угольные ямы? Опять же, ваша точка невозврата уже давно осталась позади.

— Мне ли этого не знать! Но приказ есть приказ, — развел руками офицер.

— Понимаю.

— Позвольте вам представить: коллежский секретарь сыскного отдела Перфильев Илья Назарович.

— Очень приятно.

— Вы позволите с вами переговорить? — попросил полицейский чин.

— Ну, коль скоро вы все одно оказались на борту… — капитан развел руками. — Остап Владимирович, не займетесь ли с Евсеем Егоровичем пополнением их ям.

— Разумеется, — тут же откликнулся старпом.

— Аггей Янович, я не буду ходить вокруг да около. Дело в том, что я разыскиваю преступника. Некий молодой человек из среды рабочих посмел поднять руку на младшего сына боярина Морозова. Не мне вам объяснять всю тяжесть этого преступления против государственных устоев.

— Разумеется.

— По тревоге поднята вся боярская полиция. Жандармерия пока не усматривает причин для вмешательства. Поэтому мы вынуждены обходиться своими силами и уповать лишь на вашу добрую волю и законопослушность.

— Непременно. Вы можете рассчитывать на любую мою помощь.

— Есть основания полагать, что преступник мог наняться матросом на ваш корабль.

— Хм. Насколько мне известно, мы новых членов команды не набирали. Но я лучше уточню. Ага. Сорокин, подойди-ка, — позвал он боцмана.

— Ваше благородие, боцман Сорокин по вашему приказанию прибыл.

— Севастьян Григорьевич, а скажи-ка мне, не нанимал ли ты в Морозовске матросов?

— Никак нет, ваше благородие. У нас весь штат заполнен, — тут же ответил боцман.

А что ему еще было говорить. Акулов на память не жаловался. Да, договоры с нижними чинами подписывал боцман, но визировал их в обязательном порядке капитан. И коль скоро задает такие вопросы, то ожидает услышать определенный ответ. И гадать, какой именно, не приходится.

— А пробраться на корабль никто не мог? — поинтересовался полицейский.

— Никак нет. Мы службу знаем. Только если билет купил и пассажиром. А иначе никак.

— Братец, быть может, ты все же каким-то образом недосмотрел? Ведь и на старуху бывает проруха, — решил уточнить Перфильев.

— Я двадцать лет в боцманах хожу, ваше благородие, — с нарочитой обидой возразил старый моряк.

— Ну полноте. Прости, братец. Не хотел тебя обидеть. Служба такая — ловить преступников.

— Ступай, Севастьян Григорьевич, — распорядился Акулов.

— Слушаюсь.

Тем временем матросы вскрыли угольную яму и начали перегрузку топлива. Миноносец не крейсер и не грузовой пароход, его запасы куда как скромны. Так что несмотря на то, что механизация была предусмотрена для погрузочно-разгрузочных работ только трюмов, управились быстро. Прошло меньше часа, и «Задорный» отвалил от борта «Моржа», взяв обратный курс.

— Ну что, Илья Назарович, только зря прокатились, — оглянувшись на удаляющегося угольщика, произнес Колобков.

— С чего вы это взяли? — вздернув бровь, не согласился с лейтенантом полицейский.

— Но как же…

— Он там. В этом никаких сомнений. Иное дело, что вольный капитан решил проявить норов и отправить нас восвояси ни с чем.

— Вообще-то Акулов дворянин.

— Начнем с того, что он выслужил дворянство, поднявшись из низов, а потому не столь щепетилен в вопросах чести, как родовитые дворяне. И он вольный капитан, а они не отличаются почтительностью к боярским родам.

— Зато все они непременно хорошие дельцы. «Морж» совершает регулярные рейсы на Морозовский.

— Я узнавал. Это был последний. Контракт разорван. Они обычно бункеруются на Донбасском архипелаге. Мы можем обогнать их так, чтобы они этого не заметили?

— Секунду. — Лейтенант склонился над картой и прикинул что-то. — Обойдем этот остров, прикроемся этим, далее превратимся для них всего лишь в дымы, а там и вовсе уйдем за горизонт.

— Отлично. Кстати, Евсей Егорович, а сколько у вас в судовой кассе денег?

— Две тысячи двести пятьдесят три рубля тридцать семь копеек.

— Вы сумеете добраться до Морозовска, если выделите мне под расписку две тысячи рублей?

— Разумеется.

— Я был бы вам очень признателен. И еще. Высадите нас подальше от порта, в который направляется «Морж».

— Похоже, у вас намечается веселье, Илья Назарович.

— Признаться, я с большим удовольствием вернулся бы домой. У меня, знаете ли, через две недели свадьба, а я гуляю по морям.

Едва миноносец отошел от борта угольщика, как сыграли отбой. Моряки потянулись к оружейной сдавать навешанный на себя арсенал и бурча под нос все, что они думают о разыгранной капитаном показухе.

— Ваше благородие, матрос-кочегар Рудаков по вашему приказанию прибыл, — вытянувшись перед капитаном, доложился Борис.

— Ну расскажи, братец, как ты посмел поднять руку на младшего боярича.

Проблемы с Интеллектом, конечно же, никуда не делись, но именно в этот момент Рудаков вдруг четко осознал, что и как нужно говорить.

— Так откуда мне было знать, что он боярич, ваше благородие. Гимназисты решили набить нам морду, ну и я, значит, одного из них приласкал малость. А уж потом узнал, кого именно отлупил. Вот и подался в бега.

— Н-да. Мальчишки, — задумчиво произнес капитан, вглядываясь в Суть парнишки.

Ступень — 0.

Опыт — 235/2 000.

Свободный опыт — 7.

Избыточный опыт — 0.

Свободные очки характеристик — 0.

Сила — 1,22.

Ловкость — 1,21.

Выносливость — 1,25.

Интеллект — 0,99.

Харизма — 1,05.

Умения — 4.

Навыки — 1.

— Э-э-э, братец, да ты драчун. Из четырех умений три боевые.

— Хочу побыстрее подрасти на ступень, ваше благородие, чтобы Разумность выправить. Не всю же жизнь в кочегарах ходить…

— Похвально, братец, похвально. Ладно, ступай.

Борис не мог поверить в то, что сумел пройти по краю. Правда, все одно с «Моржа» нужно делать ноги. Если уж Морозов отправил вслед за угольщиком миноносец, то вот так просто не отступится. Нужно все же повнимательней почитать ту книгу о Сути. Даром, что ли, отдал за нее почти все свои деньги.

— Вот ты шельма! Борька, ты что же, вместо того, чтобы спать, как и положено после смены, опять в спортивном уголке время проводил? Я тебе что сказал, а? — недолго думая, Иваныч отвесил парню звонкий подзатыльник.

Тот противиться не стал, а под общий смех втянул голову в плечи и юркнул в открытую дверь. Его предположения оправдывались: старший кочегар продолжал мониторить Суть своего подчиненного. Быть может, причина как раз в том, что для карьерного роста тому не хватает всего лишь одного очка надбавок?

Вообще-то он не тренировался. Просто улучил ночью немного времени и, вооружившись мелком, наскоро заработал пятнадцать очков, за которые ему пришлось бы сливать пот не меньше трех часов. Правда, в общем зачете подрос он на все тридцать. Как-то не подумал об этом. Придется прекращать эту партизанщину. Ч-черт! Вот как тут крутиться? Когда будет побольше умений, глядишь, и начальству будет лень все подсчитывать. Но сейчас он пока еще весь на виду. Так что поаккуратнее надо бы.

Примечания

1

В Российском Императорском флоте сапоги и черные брюки являлись рабочей формой одежды. В годы Великой Отечественной войны на флоте сапоги также не были редкостью. До ввода ботинок с высокими берцами они выдавались на севере, хотя носили их только служившие в береговых частях и на подводных лодках. — Здесь и далее примеч. авт.