Фронтир. Дорога на двоих

Константин Калбазов, 2013

Отправиться в дикую степь, живущую по своим законам. Вступить в схватку с озлобленными аборигенами, жаждущими твоей крови. Переступить через себя ради того, чтобы разыскать друга, которого уже давно считаешь мертвым. Заслонить собой боевых соратников и чудом избежать смерти. Согласитесь, сложный путь, но неужели бывает сложнее? Как оказалось, бывает. Разумеется, если ты собираешься использовать предоставленный шанс, а не прожить простую и серую жизнь в сытости и довольстве. И ведь есть такая возможность. Но отчего-то, стиснув зубы, ты выбираешь другой путь – тернистый и опасный.

Глава 2

В поисках друга

— Я думаю, здесь будет в самый раз. — Говоривший вернул в рот сухую травинку, которую перед этим вынимал, и сноровисто прогнал ее в другой уголок губ.

Алексей посмотрел на мужчину, в очередной раз пытаясь дать ему оценку. Высокий и крепкий мужик, с окладистой бородой и надвинутыми на глаза широкими полями шляпы, из-под которых слева видно изуродованное ухо. Клетчатая рубашка плотно облегает бугрящиеся рельефные мышцы, ни дать ни взять культурист, хотя тут подобных понятий и не знают.

Из седельного чехла выглядывает приклад «дятлича», здесь это как признак крутости. У самого Алексея такой же, хотя «балич» вон того паренька — штука куда убойнее будет. Прицельная дальность из армейского карабина раза в два превышает этот же показатель у «дятлича», правда, со скорострельностью однозарядной винтовке с магазинной не тягаться. На бедрах мужчины пара револьверов, тоже новомодные. По манерам их владельца видно, что обращаться с ними он умеет. Ну да, в поход неумех и не брали. Не на прогулку вышли.

Что же касается конкретно этого мужчины, то из тех, что были в пределах досягаемости, он был самым лучшим. Алексей понял это как со слов капитана Дивиша из крумлского форта, которого ему рекомендовали, так и со слов парнишки-оборванца, столь удачно выклянчившего у него почти полкроны. На этот раз дело планировалось не на реке, поэтому на его взаимоотношения с лоцманом Хором можно было не обращать внимания.

Алексей покосился было на Ванека, чтобы узнать его мнение по поводу высказанного Рваным Ухом, но он тут же отвел взгляд. Бенеш был из каторжан, куда угодил за убийство, причем не единичное. Но степь — это не город, тут недостаточно быть просто убийцей, здесь, по факту, нужно воевать, а потому местные куда лучше разбираются в данном вопросе. Бенеш честно признал это еще перед походом, почему, собственно, сейчас людьми и командовал малознакомый Рваное Ухо. Вот прикрыть спину или вправить мозги, если они у кого потекут, — дело иное, в этом Ванек незаменим.

Что же, если так, то придется задействовать свои таланты. Хотя… какие там таланты. Вот бы посоветоваться с Сергеем… Но проблема в том, что Болотин оказался в данной ситуации, как раз чтобы найти пропавшего друга. Ладно. Если он будет без конца ныть, то пользы от этого никакой. Не дурак ведь, в конце концов. Опять же, есть и другие, которые если и уступят этому мужику, то ненамного, им ведь тоже здесь рисковать шкурой. Что толку от солидного вознаграждения, если станешь трупом, поэтому мозги мужики будут напрягать на совесть. Да и в отряд набирали только бывалых парней.

Итак. Имеется распадок между двумя высокими холмами, с большим ручьем, струящимся по его дну. На северной стороне холм вроде и пологий, но конную атаку там не проведешь. На юге довольно крутой склон переходит в отвесную скалу песчаника сажен на пятнадцать, а дальше становится уже пологим, поросшим невысокой травой. Там, конечно, можно устраивать позиции для стрелков, но до ручья шагов триста будет. Для «дятлича» это уже предельная дистанция для прицельной стрельбы, а для пинков — так и вовсе запредельная из любого ствола. Стрелки они в основном аховые.

Получается, что они могут напасть только с севера или с двух сторон вдоль ручья. Конечно, теоретически они могут спуститься со скалы при помощи веревок, но все же вряд ли. Как сомнительно и то, что нападение будет со склона другого холма. Для нападения на обоз переселенцев из полутора десятков человек, половина из которых — женщины, они, скорее всего, изберут атаку в лоб. С гиканьем и верхом. Ну не придумывать же что-то эдакое для захвата каждой семьи переселенцев.

Вообще-то отряд Алексея включал в себя сорок тщательно отобранных и бывалых мужчин. Но на виду держались только пятнадцать. Причем самых щуплых переодели в женские платья, да еще и некоторым из них сунули свертки тряпья, призванные изображать собою младенцев. Пришлось каждому из ряженых приплатить сверху по пять крон вперед, иначе они наотрез отказывались от участия в подобном маскараде.

Остальные члены отряда передвигались в двух больших повозках, в которых обычно размещались пожитки переселенцев. Сейчас там были только продовольствие, парусиновые полога, боеприпасы и аппаратура съемочной группы. Остальное пространство занимали люди, для которых специально оборудовали лавки вдоль бортов. Тесновато, но не смертельно.

Расчет Алексея был прост как мычание. Он не собирался сам гоняться за арачами. Еще чего. По степи за ними не набегаешься. Пусть уж лучше они сами к ним припожалуют, причем туда, где мнимые переселенцы будут готовы их встретить. А что для арачей может быть более желанной приманкой, как не небольшой караван переселенцев. Старожилы предполагали, что отряд будет не более чем в два десятка воинов, что вполне логично.

— Место вроде и впрямь неплохое. Как думаешь, они нападут ночью? — посмотрев на уходящее к закату солнце, поинтересовался Алексей.

— Все зависит от того, обнаружили они нас или нет. Если уже обнаружили, то возможно. Хотя и необязательно.

— Почему?

— Так ведь они не на вражий отряд собираются нападать, а на переселенцев, если только в наших «барышнях» не распознали мужиков. Им нужна добыча. Ночью проще ненароком пришибить какую бабенку, опять же, коней и скотину попортить, а все это — их добыча.

— Но ведь ночью они могут вырезать всех по-тихому?

— Это только в ваших книжках все так просто, господин писатель. В жизни такого не бывает. Здесь путники даже на освоенных землях держатся настороже. Есть, конечно, дураки, но эта диковинка здесь долго не живет или не суется в дикие земли. Так что на такой расклад арачи рассчитывать не станут. А вот напасть на закате или на рассвете — это то, что нужно. Неплохо еще и во время движения. Есть шанс, что какой-нибудь возница не выдержит и начнет нахлестывать лошадей, караван распадется, и взять его по частям будет куда проще.

— Значит, они могут и не напасть на нас здесь?

— Уж лучше бы напали. Здесь можно по склонам секреты расставить и устроить настоящую мясорубку хоть сотне арачей. А если в движении, то будет гораздо сложнее.

— Значит, расставим вокруг секреты?

— Именно. У повозок оставим восьмерых. Начнется бой, они займут позиции в повозках, а то еще арачи захотят там обустроиться.

— Может, не рисковать и оставить у костров чучела?

— Не пойдет. Пинки не дураки. Если ожидать ночную атаку, то можно и так. Но если днем с появлением арачей не начнется никакого движения, то они заподозрят неладное и тут же повернут назад. А нам того не надо. Все должно быть по-настоящему.

— Что ж, доверюсь твоему опыту. Только одна просьба. У скалы нужно будет выкопать окопчик и замаскировать его хорошенько.

— Не далековато? — ухмыльнулся командир отряда, а именно им Рваное Ухо по сути и являлся.

Никогда не лезь туда, в чем ничего не понимаешь. В истории есть множество примеров, когда некомпетентность была причиной множества бед. Алексей не имел опыта не то что командования людьми в боевой обстановке, но и участия в боях. Стычка с бандитами и глупо полученная пуля да убийство разыскиваемого преступника (он уже знал историю Ирмана Болана) — вот и весь его опыт.

Именно поэтому Болотин позволял себе только выказать сомнения, обращая внимание на то, что его смущало. Он получал обстоятельные ответы, а значит, нарабатывал кое-какой опыт. А еще мог в какой-то степени повлиять на то или иное решение. Так, например, идея с фальшивым караваном принадлежала именно ему. Но Рваное Ухо согласился с его планом с явным энтузиазмом, что говорило о дельности предложения.

С одной стороны, срок службы сокращался, что вроде как ему невыгодно. Но с другой — наниматель обещал премию за скорейшее обнаружение следов его друга. Поэтому внакладе они точно не останутся, а заставив арачей играть по своим правилам, они еще и имеют неплохие шансы, чтобы остаться в живых и потратить заработанное, а не надеяться на то, что товарищи поднимут чарку-другую за погибших.

— Далековато, — согласился с Рваным Ухом Алексей. — Но по-другому никак. Мои операторы с трудом отличают приклад от ствола, так что пусть уж из безопасного места. И хорошо бы им выделить парочку парней, чтобы, случись что, могли защитить.

— Хотите заснять все на преобразек?

— Если нападут не ночью, то отчего бы и нет.

— Тогда и впрямь далеко.

При этих словах Алексей с нескрываемым удивлением посмотрел на мужчину. Это что же получается, обычный боец открытых просторов, не умеющий ничего, кроме как стрелять, разбирается в преобразеке? Чудны дела твои, Господи. Вот уж чего о нем не подумал бы.

— Я как-то сопровождал в приграничье одного фотографа, — смущенно начал пояснять Рваное Ухо. — Он старался подходить поближе, если хотел сделать хороший снимок. Они ведь одинаково работают, ну этот преобразек и фотографический аппарат.

— Принцип один, — согласился Алексей. — Но мы тут кое-что придумали, надеюсь, что получится.

По его предложению и впрямь было внесено одно новшество — сменный объектив. Поэтому когда нужно было снимать издали, объектив заменялся одним из трех, в зависимости от расстояния. Трудность была только в том, что каждый раз объектив нужно было откручивать, чтобы заменить другим. Разумеется, делать это нужно было с незаряженным аппаратом, иначе можно засветить пленку.

Идея Алексея понравилась одному из инженеров, и тот сейчас занимался ее разработкой. Аппарат с тремя объективами, которые, проворачиваясь, позволяли бы ловить различные планы по ходу съемки, имел бы большие преимущества. Стоит ли говорить, что деньги на работу выделил Болотин, и далеко не безвозмездно. Он вообще в последнее время все больше превращался в настоящего дельца.

Вообще-то самый мощный объектив способен хорошо приблизить картинку. Но тогда можно было бы снять происходящее только в одном плане, а хотелось большего. Именно этим и объяснялось согласие Алексея с мнением Рваного Уха.

Решение нашлось, стоило только обратиться к оператору. Оказывается, тот и мысли не допускал, чтобы расстаться с дорогостоящей аппаратурой. Основные запасы пленки и реактивов он, конечно, оставил на хранение в гостинице в Крумле, а что касается аппаратов, то оба они были в повозке. Он просто настроит преобразек и вручит помощнику, которому останется только вращать ручку. Конечно, два плана — это не то что три, но и куда лучше одного. Все же нужно будет ускорить работу инженера.

Хотя… Тот настолько увлекся, что, возможно, к моменту возвращения Алексея уже будут первые результаты. Местные обладали прекрасной соображалкой, а главное — рвением и самоотверженностью. Только успевай направлять их в нужное русло, и результат не заставит себя долго ждать.

К обустройству позиций секретов приступили только с наступлением темноты. Тогда же смогли покинуть свои места в повозках поскрипывающие затекшими членами и остальные члены отряда. По стоянке то и дело разносились приглушенные смешки и подтрунивания над парнями, обряженными в женские платья. Случилась даже короткая потасовка.

Один из рьяных весельчаков настолько увлекся, что шлепнул по заду одну из «женщин». За громким шлепком последовал удар в челюсть. Потом забряцало оружие, послышались звуки взводимых курков…

Рваное Ухо навел порядок молниеносно и жестко. Оказавшись в эпицентре событий, он двумя ударами свалил на землю обоих бузотеров, а затем, обведя всех собравшихся угрюмым взглядом, предложил им проваливать и заняться своими делами.

Точку в этом деле поставил Алексей. Мотивируя свои действия тем, что ему приходится выплачивать дополнительную премию тем, кто согласился изображать женщин, он попросту оштрафовал зачинщика на одну крону. Вообще-то они здесь, чтобы заработать, а не терять заработок из-за сомнительного удовольствия приложиться к мужскому заду. Поэтому подобные эксцессы больше не повторялись.

Незатейливый, но сытный ужин прошел быстро. Сразу после остановки «женщины» озаботились приготовлением пищи, это на случай, если за отрядом все же велось наблюдение. Покончив с ужином, все начали расходиться по местам, указанным Рваным Ухом. Каким образом люди будут оборудовать свои позиции, его не касалось. Не маленькие, разберутся.

Алексей и Ванек устроились за своим валуном на южном склоне. Подошел Рваное Ухо, сделал кое-какие замечания. Помог получше замаскировать позицию. Указал направление, в котором следует вести огонь, в зависимости от того, с какой стороны произойдет нападение. Толковый боец, чего уж.

— И помните, что бы ни случилось, держите свое направление, — наставлял он своих подопечных.

— А если?..

— Никаких «если», — осек он Болотина, — что бы ни случилось, держите свою позицию. Остальное вас не касается. И поаккуратнее с гранатами, не забывайте, что в повозках наши, а то забросите им гостинец.

— Ладно, с этим понятно. Но если нападут с двух сторон?

— Такое тоже может быть. Тогда разделитесь. Один держит одно направление, второй другое, или помогаете друг дружке. Тут уж сами решайте, по обстановке. Ладно, мне еще остальных обойти надо.

Сидеть без лишнего движения, да еще когда температура начала падать, — то еще удовольствие. Тут ведь как получается: весь день в седле, а потом еще и сидение в секрете. В принципе можно по очереди вздремнуть, но командир наемников настаивал на том, чтобы никакого отдыха.

Сложно удержаться, чтобы не смежить веки, когда твой напарник спит, усталость-то у всех присутствует. Так что лучше бы перетерпеть и присматривать за товарищем. Алексей предложил было распределить бойцов по тройкам, но Рваное Ухо отверг подобное предложение. У них не так много людей, чтобы в достаточной мере перекрыть все необходимые позиции. Вон даже пришлось пару человек забрать из повозок, чтобы выставить еще один секрет. Интересно, а что они будут делать, если пинки не нападут ни этой ночью, ни на следующий день.

Холодно. Тело затекло так, что с трудом удается пересилить желание встать и размяться. Ох уж эти игры в войнушку. Впрочем, какие там игры. Игра — это весело, задорно, где-то волнительно, а тут… Алексею было страшно. Вроде бы все предусмотрели и сами завлекают арачей. Все логично и обоснованно. Наемники уверены в успехе и готовы показать пинкам кузькину мать. Но отчего-то решимость, переполнявшая Алексея вначале, постепенно таяла. Незадолго перед рассветом им уже откровенно овладела тихая паника.

Он не бился в истерике и старался держаться молодцом. Но бросил украдкой взгляд на спрятанные от Ванека руки и выявил дрожь. Желудок уже давно сковывает холодный спазм, который временами отпускает, но только для того, чтобы волна холода прокатилась по всему телу. Затея, казавшаяся еще недавно правильной, таковой уже не видится. Конечно, он готов ради поисков Сергея на многое и, видит бог, сам искренне в это верит. Но что делать с перехватывающим дыхание страхом? Уж лучше бы началось. Хуже нет, чем ждать и догонять.

Вот и рассвет. Солнце еще не взошло, но видно уже значительно лучше. Предрассветные сумерки истаяли быстро. Даже не так холодно, как было еще недавно. Самая малость, и на востоке из-за холмов появится алый диск. Сомнений в том, что начинается очередной жаркий день, никаких. Предстоящее пекло ощущается буквально всем телом.

Оно бы и ничего. Стоянку они разбили у глубокого ручья с каменистым дном. У повозок растянуты полога, где можно в тени укрыться, по распадку дует ветерок с завидным постоянством и, судя по всему, если успокоится, то не скоро. Ополоснись в холодной воде да укройся в тени. Так можно и не один день простоять.

Трудность только в том, что если арачи не появятся сегодня, то нормального отдыха не получится, а силы не бесконечны. Усталость имеет свойство накапливаться, и лучше бы не злоупотреблять стойкостью людей, не железные ведь. Об этом они как-то не подумали, а стоило бы. Если противник не появится в течение пары часов, нужно будет решать, как быть.

Ага. Сейчас лучше озаботиться другим вопросом. Вот они, голубчики. Несутся во весь опор. Чего же они не орут, как это у них принято? Алексей бросил взгляд на стоянку. Его позиция, конечно, повыше, но и оставшимся в лагере налетчики должны быть хорошо видны, до них едва ли три сотни метров. Да они и видят, это заметно по опасливым взглядам, бросаемым в сторону несущихся всадников. Однако парни ведут себя так, словно ничего не происходит. Арачи же в свою очередь наблюдают за лагерем, а потому пока не шумят, выжимая максимум из внезапной атаки.

Но вот уже слышится топот копыт. Изображать из себя глухослепых теперь глупо. Несоответствующее поведение может вспугнуть пинков, а они нужны внутри кольца секретов. Ловушка должна захлопнуться, иначе могут случиться проблемы. Вернется кто из арачей в свое стойбище и принесет весть о военном отряде белых. Как оно потом все дальше обернется, бог весть, поэтому лучше бы их всех тут прищучить.

Вот люди у повозок «заметили» опасность, небольшая суета, которая с позиции Алексея выглядит несколько наигранной. С другой стороны, тут как ни играй, все будет похоже, разложить по полочкам поведение человека в экстремальной ситуации попросту нереально. Послышались дикие крики арачей, то ли подбадривающих самих себя, то ли старающихся навести жуть на атакуемых. Последнее вряд ли имело бы успех даже с обычными поселенцами: слишком далеко и едва слышно.

Наконец недолгое «бестолковое» метание прекратилось. Произведя несколько заполошных выстрелов в сторону приближающегося противника и, разумеется, ни в кого не попав, люди полезли в повозки. Ну и правильно, дистанция уже едва ли две сотни шагов, нечего дразнить судьбу. Они и без того сейчас окажутся под перекрестным огнем. Одна надежда на высокие борта из толстых плах и бойницы.

Пинки напали с одной стороны, прямо по распадку. Удачно так напали. Хотя тут, скорее всего, виноваты лошади и скот, которых «поселенцы» оставили с восточной стороны. Это как-никак добыча, так чего же ею рисковать лишний раз. Арачи даже не стреляют, боясь, что могут попасть в животных. Впрочем, возможно, Алексей и ошибался, а причина в экономии боеприпасов. Вот окружат повозки, сойдутся накоротке, тогда и попасть легче, и вероятность, что пострадают животные, меньше.

Алексей поудобнее устроился за своим валуном, стараясь не отсвечивать. Не хватало еще привлечь к себе внимание. Любая оплошность сведет на нет все старания по устройству ловушки. Из повозок раздались первые выстрелы, на этот раз куда более результативные: двое арачей покатились по земле.

Болотин начал было волноваться по поводу жидкого огня из повозок, а ну как пинки насторожатся и отвернут. Но в следующее мгновение понял, что эти страхи напрасны. Ничего они уже не успеют. У них теперь только один выход — ни в коем случае не останавливаться и постараться проскочить распадок насквозь на максимально возможной скорости. Остановятся или замешкаются — и все, превратятся в мишени.

Не сообразили. Может, подумали, что остальные поселенцы со сна еще не успели добраться до оружия. Может, решили, что это новички, которые предпочли не тратить лишние деньги на оружие и прикупить чего полезного для обустройства хутора. Ничего удивительного, хватало и таких, даже среди тех, кто собирался обустроиться на пинкской территории.

Арачи закружили вокруг повозок, оглашая распадок выстрелами и обрушивая на повозки свинцовый град. Еще немного — и, убедившись, что противник загнан в ловушку, часть нападающих начнет спешиваться и брать повозки на абордаж, одну за другой. Чего же Рваное Ухо не подает сигнал? Первый выстрел за ним, но он не спешит. Вот около трети из двух дюжин арачей соскользнули с коней. Примерно половина из них вооружена холодным оружием, оно и понятно, от длинноствола в повозке будет мало толку, но у второй половины имеются револьверы.

Именно в тот момент, когда арачи двинули на штурм, выстрелил карабин Рваного Уха. И тут распадок буквально взорвался. Интенсивность стрельбы увеличилась в разы. Беспрерывная трескотня «дятличей» и басовитые раскаты «баличей» зазвучали наперебой и накладываясь друг на друга.

Спешившиеся арачи остановились в нерешительности, силясь понять происходящее. Что тут скажешь, ситуация и впрямь резко изменилась. Всадники сориентировались сразу, начав хлестать коней и стремясь выскочить из распадка в ту же сторону, откуда появились.

Два выстрела Алексея ушли в белый свет как в копейку, хотя к первому он готовился основательно. Скорее всего, виной тому адреналин, буквально бушевавший в крови и не находящий выхода. А может, это просто банальный страх, из-за которого руки ходили ходуном. Как бы то ни было, но всадник, взятый им на прицел, так и остался невредимым. Данное обстоятельство настолько раздосадовало Болотина, что он зло выматерился, причем сделал это в голос, чего за ним раньше не водилось.

Он считал себя хорошим стрелком, но, как видно, стрельбище, даже на качающейся палубе, — это только стрельбище. Реальный же бой, с невоображаемым противником, — совершенно иная ипостась. Но он не может стрелять вот так! Эти… Они… Нет, Сергей конечно же жив, он в это верит, но если… То соплеменники именно вот этих…

Отчаявшись попасть в кружащихся всадников, он быстро посадил на мушку одного из спешившихся арачей и с каким-то остервенением нажал на спуск. Приклад привычно легко толкнул в плечо, а пинк вдруг мотнул головой и изломанной куклой повалился на траву. Есть!

Взять на прицел очередного спешившегося? К лукавому! Теперь всадник. Ни один не должен уйти, а эти пока ограничены в маневре. «Дятлич» уже готов к выстрелу. Алексей повел ствол в сторону. Вот всадник, нахлестывающий коня. До него метров полтораста, он все еще в пределах прицельной дальности. Большой палец левой руки с легкостью находит г-образную планку прицела и переставляет на максимальную дальность. При этом Алексей не отводит взгляда от спины человека, которого он никогда не видел, но уже ненавидел всем своим существом.

После первого успеха им овладела какая-то эйфория, голова словно поплыла в каком-то дурмане, но от этого мозги заработали более четко, быстро раскладывая все по полочкам, несмотря на стремительно меняющуюся обстановку. Дрожь и неуверенность испарились, как нечто инородное. Рука тверда, а все существо переполняет жажда новых достижений. Ну прямо как в компьютерной игре, если позабыть о захлестывающих через край эмоциях. За дисплеем он стремился быть лучшим и заработать как можно больше очков, тут же он жаждал крови.

Он задержался с выстрелом, но, когда тот прозвучал, арачи слегка повело в сторону, и он свалился, как бы скручиваясь. Мгновение — и он упал рядом с промелькнувшими копытами своего коня. Его по инерции протащило по траве еще метра три, и наконец он замер абсолютно недвижимым.

Несмотря на то что арачи угодили в расставленную ловушку, нужно отдать им должное, сориентировались они довольно быстро. Конечно, можно предположить, что они просто испугались и бросились наутек. Но на деле это было не так. Быстро оценив ситуацию и поняв, что их зажали в клещи, они тут же начали уходить. Причем для отхода выбрали именно то направление, откуда пришли и где не было никаких сюрпризов. И у них должно было получиться, по меньшей мере около десятка всадников уже были на границе кольца и имели все шансы, чтобы вырваться.

А вот вам привет от Верной Руки, йок макарёк. Когда спасение было уже близко, перед всадниками полыхнули резкие вспышки и один за другим прогремели четыре взрыва. Для и без того напуганных лошадей это оказалось слишком. Часть из них бросилась в сторону, часть встала на дыбы, две лошади вместе с всадниками с ходу полетели наземь, опрокинувшись через голову. А взрывы продолжали греметь один за другим, перемежаемые непрерывной трескотней выстрелов.

И вдруг как разом отрезало. Распадок погрузился в мертвую тишину. Конечно, слышались отдельные выкрики, стоны раненых и полное страданий ржание покалеченных лошадей. Но на фоне того, что здесь творилось еще совсем недавно, это звучало куда как тише, правда, настроения подобные звуки не добавляли. Во всяком случае, Алексею, которого как-то разом отпустило и он взглянул на происходящее совсем другими глазами.

Все эти раненые и убитые были на его совести. Именно он снарядил и привел сюда самый настоящий военный отряд. Он придумал план, согласно которому более чем двух десятков мужчин, еще вчера обнимавших своих родных, вдруг не стало. Нет, кое-кто из них все еще жив, но и это ненадолго. Именно из-за них все и затевалось. Ему нужна была информация, и добыть ее можно было только у пленных. Он не был наивным, а потому прекрасно понимал, как именно будут добываться эти сведения, пусть и не им самим, но по его заданию и за вознаграждение, которое выплатит он же.

Алексей так и оставался за валуном, который ему и Ванеку определил как позицию Рваное Ухо. Уже послышалась команда осмотреть распадок. Мало того, стали раздаваться единичные выстрелы. Это либо контроль, либо добивали тех, кто был слишком тяжело ранен. Алексей попросту не смотрел в ту сторону, предпочитая разглядывать окопчик с операторами, находящийся сзади, метрах в ста по склону.

Вот из него показались сначала двое, определенных для охраны. Эти вооруженные «баличами» также участвовали в обстреле, Алексей помнит, что слышал выстрелы за спиной. Бой закончился, подопечные живы и здоровы, а носить их поклажу бойцы не подряжались, поэтому поспешили вниз. Пинки, конечно, нищие, но кое-чем можно прибарахлиться и у них, а там сейчас вовсю идет сбор трофеев.

Вскоре появились и двое операторов с аппаратами на плечах. Их работа закончилась, снимать то, что началось после боя, у них не было никакого желания. Мерзко и противно. Лица бледные, старательно отворачиваются от происходящего, пытаясь смотреть только на Алексея и Ванека, привалившихся к шероховатому валуну и следящих за их действиями.

Болотин украдкой бросил взгляд на Бенеша. Бывший каторжанин был абсолютно спокоен. Ну да, ничего удивительного, на его руках была кровь, причем убивал он ножом, а если верить слухам, то убийств на его совести гораздо больше, чем было доказано. Так что спокойно привалившийся к камню и жующий травинку Ванек — картина вовсе не странная. Тут впору думать, отчего он остался в стороне от разворачивающегося совсем рядом. Но ответ Алексею был прекрасно известен — Ванек Бенеш отправился в это путешествие не за острыми ощущениями, испытываемыми при убийстве, а чтобы присматривать за нанимателем. Вот он и присматривает.

Что действительно должно было показаться ему странным, так это собственное поведение. Ведь он убивал уже, и не раз. Однажды так и вовсе задушил человека собственными руками. Отчего же он так комплексует? Да к чертям собачьим. Он не кровожадный маньяк, чтобы спокойно реагировать на подобное. Нет, необходимость таких действий он понимает и принимает, но это не значит, что он получает удовольствие. Кстати, Ванек тоже вовсе не считает то, что здесь произошло, развлечением, просто он куда лучше владеет собой.

— Ну как панорама? — обратился Алексей к подошедшим оператору и его помощнику.

— Панорама отличная. Получилось и крупные планы снять, и общий. Вообще впечатление неизгладимое. Повторить подобное в кинофильме вообще нереально, — возбужденно ответил оператор.

В ответ на это Алексей только загадочно улыбнулся. Ох, ребятки, не ведаете вы, у истоков чего стоите. Пройдет время, и реально будет не то что это, а куда более масштабное и притягательное. Взять хоть современные Алексею картины, там спецэффекты зашкаливают настолько, что реальное и рядом не стоит по зрелищности, смотрясь серо и уныло в сравнении с режиссерской постановкой. Так что дайте только время.

— А вот то, что началось потом… — посмотрев в сторону прохаживающихся по месту схватки наемников и тут же переведя взгляд опять на Алексея, произнес оператор.

Болотин только тяжко вздохнул. Собственно, ничего удивительного в поведении молодого человека нет. Парню было всего лишь двадцать лет. Он был сыном фотографа, и все говорило о том, что он пойдет по стопам своего отца. Но случилось так, что парень просто влюбился в преобразек. Молодой человек, готовый положить на алтарь преобразека свою жизнь… Да это просто находка.

На фильмостудии Болотина было еще три оператора, но все они были обременены семьями. Так что кому, как не молодому и преисполненному романтизмом, отправиться в подобное путешествие. Он сам вызвался, едва только было озвучено, что именно собирается снимать Алексей и куда будет представлена работа. Это был реальный шанс увековечить свое имя.

Но, как видно, молодость являлась еще и проблемой. Ни разу еще Либор не выказывал своего неудовольствия, с азартом запечатлевая все, до чего мог дотянуться его объектив. Он снимал панорамы Нового Света в городах, из вагона поезда, с палубы парохода, на заставе Паюла. Записывал на фонограф рассказы старожилов Нового Света. Но, столкнувшись не с рассказами, а с самой настоящей реальностью, не мог просто пройти мимо подобной грязи.

— То, что началось потом, Либор, — ответил парню Алексей, — это уже не фильм, а жизнь. Жестокая, грязная и противная, но жизнь.

— Пусть и так, но это я снимать не стану.

— Ну и правильно. Да, похоже, ты теперь стал смотреть на наших парней как-то иначе. Это сразу заметно. Так вот, спрячь свое презрение подальше. Мне тоже претит то, что они делают, но это необходимо, а потому просто отнесись к этому как к должному. И потом, именно от этих ребят зависят наши жизни. Нехорошо презирать тех, кто готов рисковать ради тебя, даже если ты больше их никогда не увидишь.

— Я не хочу ничем быть им обязанным и хотел бы вернуться, — упрямо сжав губы в тонкую линию, выдавил оператор.

— Боюсь, что ты можешь двигаться только вперед. Одному тебе не выбраться, а мы возвращаться пока не планируем. И потом, ты не забыл, что у тебя контракт?

— Я не предполагал, что будет такое.

— Но ведь ты знал, что предстоят схватки и перестрелки, — поднимаясь, возразил Алексей. — Понимаю, тебе все это представлялось несколько иначе, более романтично. Прости, но жизнь жестокая штука.

— Господин Дворжак, мы взяли четверых раненых, которые вполне годятся для разговора, — доложил подошедший Рваное Ухо.

— Хорошо. Не передумал, сам будешь с ними беседовать?

— Сам конечно же.

— Знаешь, я слышал твою историю. Но если можно, обойдись без лишнего.

Предупреждение Рваному Уху небезосновательное. Было дело, он как-то попал в руки окатов, проживающих значительно севернее. Попал не просто так, а после схватки с пинками, положив двоих из них. Двое суток он провел у пыточного столба. Несмотря на то что здесь шрамов никто не чурался, Рваное Ухо все же предпочитал не раздеваться на людях, уж больно жуткие отметины оставили истязатели на его теле. А ведь взгляни на него в одежде, так ни о чем подобном и не подумаешь.

Тогда ему, еще молодому парню, повезло. Отряд пинков был сборным, состоял в основном из молодых воинов, шлявшихся по степи в поисках добычи. Поэтому далеко от границы они не отдалились, устроив себе потеху в укромном уголке и отдыхая после трудного перехода, а также распределяя добычу, взятую с двух семей поселенцев. Ну и получая удовольствие, насилуя женщин, куда же без этого. А в перерывах между этими занятиями или так, от нечего делать, кто-нибудь проверял на прочность единственного пленного мужчину.

Так вот, к исходу вторых суток на окатов вышел драгунский разъезд. После короткой стычки, потеряв четверых людей и всю добычу, пинки ретировались. Несмотря на серьезные увечья и уверенность в том, что он не жилец, Рваное Ухо выжил и получил вот это самое имечко, причем не от рустинцев, а от окатов.

Ожидать, что после такого мужчина будет испытывать нежность к пинкам, было бы глупо. Именно поэтому Алексей и решил его предупредить. Ему не нужна мученическая смерть арачей, а только информация, хотя и живыми он их отпускать не собирался.

— Не волнуйтесь, господин Дворжак. Если глупить не будут и расскажут все, что знают, то отправлю на небеса чисто и без затей.

— Погодите. Вы что же, убьете их, даже если они расскажут все, что вам нужно? — возмутился оператор.

— А что мне их, зобряткой угощать? — удивился постановке вопроса мужчина.

— Но ведь нам нужны только сведения.

— Слушай сюда, умник. Если бы на нашем месте оказались настоящие переселенцы, то тут сейчас так тихо не было бы. Где-нибудь неподалеку орала бы какая-нибудь баба, а стоящие в очереди, чтобы ее поиметь, арачи гоготали бы от удовольствия. Чуть позже и, может быть, в другом месте загорелся бы костер, и всех мужиков, которые попали им в руки живыми, пытали бы так, что они молили бы о смерти. Еще раз попробуешь посмотреть так на меня или моих людей, я тебе башку оторву, и тридцать шесть хороших парней под клятвой заявят, что ты погиб в бою с пинками. Понял?

— П-понял, — глядя в глаза обозленного Рваного Уха, пролепетал оператор.

— Ухо, поаккуратнее на поворотах. — Это уже Ванек не выдержал. Все же молодые оператор с помощником, как и работодатель, — его ответственность.

— Что ты хочешь этим сказать, Ванек?

— То, что, прежде чем добраться до них, тебе нужно будет пройти через меня. Смотри, смотри, только гляделки не сломай.

— Так, успокоились все. Ванек, Рваное Ухо. Мы здесь, чтобы выяснять отношения или чтобы делом заниматься? — поспешил снизить накал Алексей. Не хватало еще разборок на ровном месте.

— А вы не нас успокаивайте, господин Дворжак, а своему мальцу мозги вправьте. Не все же такие покладистые, как я, — все же решив не нагнетать, произнес командир наемников.

— Я позабочусь об этом, — заверил Алексей.

— Ну тогда я пошел отрабатывать жалованье.

— Либор, чтобы больше ничего подобного не повторялось, — жестко припечатал Алексей, стеганув парня строгим взглядом.

— Вы знали… Вы с самого начала знали, как все будет, — словно только сейчас поняв, на кого именно работает, обличительным тоном произнес Либор.

— Разумеется, знал. Я ведь долгое время провел в этих краях. Или ты, как и те умники из разных салонов, решил, что я никогда не ходил дальше библиотеки и весь мой жизненный опыт основан только на сведениях со страниц книг?

— Значит, вы такой же. Ради того, чтобы найти одного человека, который может обогатить ваш опыт для последующих сочинений, вы с легкостью готовы разменять десятки жизней.

Все именно так. Только Ванек был в курсе настоящей истории, остальным была предоставлена самая удобоваримая легенда. Так что в разговоре с молодым человеком Алексей не мог засветить свой самый большой козырь — настоящую дружбу. Да и бог с ним. В конце концов от него требуется только выполнять свою работу. Пока в этом плане нареканий не было, что же касается остального…

— Молодой человек, я не собираюсь оправдываться перед вами. Вам должно быть достаточно того, что каждое слово, сказанное Рваным Ухом, правда. И чтобы больше вы себе ничего подобного не позволяли. Это приказ. Вам ясно?

— Ясно, господин Дворжак, — недовольно буркнул парень.

От той растерянности, что была при общении с главой наемников, нет и следа. Ну да, а как же иначе, Дворжак в его понимании — представитель цивилизованного общества и не позволит себе опуститься до убийства подобного себе даже в этих диких краях.

— Паря, ты бы сдулся, — провожая взглядом удаляющуюся фигуру работодателя, ровным голосом произнес Ванек.

— Что?

— Сам подумай. Почему эти арачи напали на нас?

— Ну… Потому что приняли нас за переселенцев.

— А что случилось бы, если бы они нас заметили?

— Не знаю. Наверное, вернулись бы в свои стойбища.

— Волк вышел на охоту, не нашел дичи и вернулся к своей волчице и щенкам без мяса. Нет, парень, так не бывает. Они рыскали бы по степи, пока не нашли бы то, что искали. Сегодня им не повезло: они нашли волкодавов.

— Получается, что эти, — Либор кивнул подбородком в сторону наемников, — еще и благородное дело сделали.

— А ты думал. Сегодня мы прищучили банду дикарей и этим кому-то из поселенцев спасли жизнь. Ну и как, по-твоему, благородное это дело или нет? Так-то, парень.

— Но убивать пленных…

— Погано, согласен. Но каждому воздастся по делам его. Арачи не жалеют пленников, так с чего мы должны жалеть их.

— Но вы ведь тоже бывший убийца, но вас не казнили, а определили на каторгу, и вы исправились.

— Исправила меня не каторга, а то, что я повстречал хорошего человека. Так что кем я был, тем и остался — убийцей. А касаемо арачей… Ты же слышал, что сказал Рваное Ухо: ответят на вопросы — и никто их пытать не станет. Насколько я знаю, пинки никогда не дают выбора своим врагам и, если есть возможность, всегда пытают. Развлечение у них такое. Так что держи свой язык за зубами и подумай. И это… Побудь здесь, пока я не позову, а то еще без чувств грохнешься, возись потом с тобой.

Разговор с Либором сильно разозлил Алексея. С одной стороны, не хотелось ломать неокрепшую психику, но с другой… Кто он такой, чтобы осуждать жителей границы? По сути, местные просто обязаны быть готовыми к тому, чтобы дать достойный отпор, и они вполне уживаются с теми пинками, которые стремятся к доброму соседству. Их слово так же крепко, как и слово пинков. Здесь даже договоры составляются очень редко, достаточно просто ударить по рукам, и это гарантирует выполнение условий куда лучше, чем бумага с гербовой печатью.

Да, ни один белый не станет необдуманно стрелять в пинка, так как тот может оказаться из дружественного племени. Причем это относится не только к рустинцам, но и к тем же валийцам. Простые люди с радостью жили бы с пинками в мире до скончания веков, в конце концов, они здесь ради лучшей доли, а не из-за жажды крови. И будь так, эти места изменились бы — постепенно, медленно, но неуклонно. Это правительства с их интересами и политикой приводят к войнам и практически поголовному истреблению аборигенов.

Конечно, хватает и больных на всю голову как среди пинков, так и среди белых. Но это вполне регулируется жесткими законами фронтира и готовностью соседей прийти на помощь. Разумеется, льется кровь. Но где она не льется? Где то место, тот город Солнца, где все любят друг друга, равны между собой и живут в достатке? Нет его и быть не может. Утопия, она и есть утопия.

— Готово, господин Дворжак.

Алексей, сидевший в тени растянутого тента, привалившись к колесу повозки, приподнял шляпу, так, чтобы из-под ее полей было видно подошедшего Рваное Ухо. Потом поднялся, отряхнул налипшие травинки и повел плечами, разминая слегка затекшее тело. Все же бессонная ночь не могла не сказаться, его разморило, и он сам не заметил, как задремал.

— Странно. Я ничего не слышал. Так крепко уснул?

— Не услышали, потому что ничего и не было. Раны мы им не перевязывали, но и не измывались. Они сами все рассказали.

— Сами?

— Ну а чего удивляться. Вот если бы мы стали расспрашивать, где их собратья или где находится стойбище, тогда только держись. Но вопросы-то никак не касаются их родных.

— Это как посмотреть. Сомневаюсь, что тот род, который причастен к смерти Верной Руки, останется невредимым.

— Вы готовы настолько потратиться? Тут понадобится сотня бойцов, не меньше, да еще снаряжение.

— Можете не сомневаться.

— Странный вы. Ну да ладно, все одно этого не потребуется. Верная Рука не попал ни в одно стойбище арачей. Все пленные в один голос утверждают, что он в очередной раз сумел выскользнуть из рук их соплеменников.

— Может, врут и хотят отвести беду от стойбищ?

— Не. С каждым я беседовал отдельно, так, чтобы другие не слышали, и потом не сводил вместе. Если бы они знали, о чем их будут спрашивать, то сговорились бы, а так… Не врут.

— Ладно. Так что они тебе рассказали? Верная Рука жив?

Алексею трудно было сдерживаться, но он старался изо всех сил казаться спокойным, хотя сердце и ухало тяжелыми ударами.

— По их словам получается так, что, может, и жив, а может, и мертв. Отряд арачей прижал шевронов к Мраве, но тут им пришла помощь с парохода. На нем вроде как были куроки. Странное дело — куроки и пароход. С другой стороны, кого только на реке не повстречаешь. Жить-то всем нужно.

— Так что там с шевронами, — вернул наемника к насущному Алексей.

— Да непонятно все как-то. По рассказам получается, что одного из них убили, об остальных ничего толком не понятно.

— Но одного точно убили?

— Точно. Он вроде остался прикрывать тех двоих, что убегали к реке.

Остался прикрывать отход. Это очень похоже на Сергея. Он никогда не позволил бы себе пройти мимо, если имел бы возможность помочь. И потом, он был десятником, а значит, те двое — его подчиненные, а еще боевые товарищи, прошедшие с ним, судя по бумагам, весь путь от начала и до конца. Значит, Сергей все же погиб.

— Кто-то из них был там?

— Нет. Они знают это по рассказам, — пожав плечами, ответил наемник.

Ну и что меняют полученные сведения? Да ничего не меняют. Все так же нет того, кто видел бы Сергея мертвым. Значит, ничего еще не закончилось. Выходит, Болотин там же, где был раньше. Только теперь он знает немного больше. Даже если Сергей и погиб, то есть вероятность, что жив кто-то из его товарищей и нужно его искать, нужно найти куроки, что были на том пароходе. А может, они их увезли к своим шатрам? Так где сосредоточить свои поиски — в степи или на обжитой территории? Вот, казалось бы, все начало проясняться и тут же запуталось еще больше.

— Если здесь замешан пароход, то нужно возвращаться, — все же решил Алексей.

— А мне кажется, вы торопитесь.

— У куроки есть пароходы?

— Нет, про это я ничего не слышал.

— Понятно. Чем дольше продлится наем, тем больше заработок.

— Это так, да только вы и без того обещали уплатить полной мерой, если обернемся быстро. Тут другое. Если Верная Рука среди куроки, то мы это выясним быстро. У них, конечно, нет телеграфов, но вести тут разносятся куда быстрее, чем на обжитых землях. Вот исключим из поиска степь, тогда и начинайте поиск на востоке. Или на юге, в Новой Валенсии.

— А почему там?

— Так пароход может быть откуда угодно. Хотя бы и из того же Медиолана.

— Дьявол, об этом-то я и не подумал. — Алексей немного помолчал, потирая нос, а потом решительно заявил: — Ладно, тогда к куроки. Как пойдем?

— Напрямки оно короче, да только лучше бы через Опань. Незачем дразнить костлявую, мы ведь не собираемся биться со всеми арачами.

— Хорошо. Только заходить в сам форт не будем.

— Как скажете.

— Да, Рваное Ухо, а как поступим с пленными?

— Так, как я им и обещал, — подозрительно глянув на нанимателя, ответил мужчина. — Я своему слову хозяин, так что никому глумиться не позволю. Четыре выстрела в голову, и всех делов.

— Я не о том. Может, отпустим?

— Кого? Арачей? Вы в своем уме, господин Дворжак? Или заразились от этого паренька?

Да, Алексея переполняла злость на арачей. Вот только он не был готов ненавидеть всех поголовно. Именно эти пленники не имели никакого отношения к смерти его друга, а значит, и счета к ним у него нет.

— Ну ведь мы узнали все, что нам было нужно, — подпустив в голос как можно больше безразличия, ответил Болотин.

— Правильно. Именно поэтому я и не стану их жечь каленым железом и рвать жилы. Если не можете на это смотреть, так и бога ради, я не прошу.

— Я просто подумал… Кровь ведь порождает новую кровь. Мы убиваем их, они нас, и это будет длиться вечность. Нужно же когда-то начинать договариваться.

— Ясно. Теперь послушайте меня. Если бы сейчас была война и мы взяли бы пленных в бою, то я, может, и прислушался бы к вашим словам. Но войны нет. Если бы арачи потребовали, чтобы мы покинули их земли, сделал бы так же. Но они просто напали, чтобы грабить и убивать. При таком раскладе я никого и никогда не отпускал и не буду этого делать впредь. И поверьте, после всего того, что досталось мне, я сама доброта.

— Ладно. Забыли об этом. Возможно, я и неправ.

— Именно что неправы. — Довольный тем, что последнее слово осталось за ним и он утер нос нанимателю, попытавшемуся сунуть этот самый нос куда не следует, Рваное Ухо повернулся, чтобы уйти.

— Послушайте, а что такого случилось между вами и Хором? — Припомнив вражду капитана парохода и наемника, Алексей не удержался от того, чтобы не подпустить шпильку.

— Кхм. А вот это вас не касается.

Кто бы возражал, разумеется, не касается. Но Алексей испытал некоторое чувство удовлетворения оттого, что смог немного подпортить настроение мужику. Уж больно неприятно, когда с тобой говорят в подобном тоне. А еще не нужно давать подчиненным повод чувствовать собственное превосходство, даже в условиях дикой степи. Особенно в подобных условиях. Разумеется, тут главное не напоминать, кто именно платит, а по-настоящему проявить характер.

Алексей с легкостью выдержал тяжелый взгляд наемника. Как видно, то, что Рваное Ухо уловил в глазах нанимателя, ему понравилось. Он снял шляпу и, отряхнув ею пыль со своих брюк, вновь нахлобучил на голову.

— Пьяные разборки. Я тогда здорово ему накостылял, едва за оружие не схватились. Но у Хора вздорный характер, и отступать он не привык, как не любит и быть битым. Вот и лезет в драку при каждом удобном случае. Все что-то хочет доказать другим и себе.

— А вы?

— А я стараюсь его обходить стороной. Не хватало еще из-за этого тупицы попасть на каторгу или оказаться на виселице.

— Ясно.

— Ладно. Пойду закончу, и через пару часов выдвигаемся к границе. Здесь нам делать больше нечего.